| Сегодня 28 апреля, воскресенье |
      |
  
|
  
Какой рейтинг вас больше интересует?
|
Главная /
Каталог блоговCтраница блогера Рыжая_Радость/Записи в блоге |
 |
Рыжая_Радость
Голосов: 2 Адрес блога: http://www.liveinternet.ru/users/875932/ Добавлен: 2007-11-11 09:09:50 блограйдером Free_project |
Спектакль лжецов. Глава двенадцатая. Мошенник
2014-08-07 00:02:30 (читать в оригинале) В последние недели в голову Рурыка то и дело закрадывалась мысль, что его прокляли. Все, за что бы он ни брался – оборачивалось провалом, а самые прибыльные идеи приносили только проблемы. Вот и его затея с погромом банка обернулась сущим кошмаром.
С одной стороны, дело получило широкую огласку. Столичные газеты, добившись от Альберга послаблений по части цензуры, вовсю пользовались свободой слова, описывая подробности скандала. Самые независимые издания приписали, что император лично участвовал в погроме, а одно совсем уж оппозиционное сообщило, что Альберг не только разгромил банк, но еще покусал кассиршу, и теперь та ждет от него ребенка.
Новость о погроме ушла в народ, получив поддержку среди протестующих горожан. Рурык, фактически, стал одним из символов борьбы против власти. Так сказать, узником несовершенства политического режима.
Среди митингующих нашлись добровольцы, изъявившие желание помочь несчастному королю восстановить банк. Впрочем, энтузиасты больше развозили грязь по полу, чем наводили порядок.
Клиенты тоже появились: несколько известных предпринимателей, открыто выступающих за идеи парламентарной монархии, открыли счета в банке. Сие действо опять же широко освещалось прессой и разворачивалось под одобрительные крики митингующих.
Но зря аферист радовался – спустя пару дней эти предприниматели явились к нему в гости и деликатно намекнули, что хотели бы без всякого шума забрать обратно свои вклады. А за это, разумеется, обещали всяческую помощь и поддержку. «Мы же вместе боремся! – говорили они. – За общее дело! Мы теперь как одна семья!.. Но деньги сейчас всем нужны. Сами понимаете, государственным переворотом попахивает… Да вы не расстраивайтесь! Главное, что своим поступком мы показали другим пример! Теперь у вас появятся клиенты!»
Однако вкладчики так и не шли, и Рурык терпел колоссальные убытки. Он-то полагал, что народ к нему валом повалит. Специально арендовал огромное помещение в здании старой фабрики. Полностью облицевал весь холл мрамором, установил шесть касс и одну приватную кабинку для важных клиентов. А теперь вся эта роскошь, да еще и подпорченная (причем, не столько погромом, сколько помощниками из числа добровольцев) простаивала. Кассирши от скуки вязали шарфики и читали дамские романы, митингующие, отчего-то решив, что теперь им в банке всегда рады – по-свойски заходили погреться. Кассиры охотно угощали их чаем и подкармливали печеньем. Все друг другу сочувствовали. Мир и взаимопомощь царили в банке, и только Рурык ходил мрачнее тучи.
И все же мошенник категорически не желал отступать. Савениец напоминал влюбленного. Причем из той породы мужчин, что привыкли с легкостью добиваться и так же легко бросать, но стоит девице показать характер, как самоуверенный ловелас превращается в одержимого романтика, готового на все, лишь бы покорить сердце неприступной пассии. Савениец, не добившись мгновенной отдачи, с головой увяз в собственной задумке.
И, разумеется, как все влюбленные, Рурык был слеп и глуп. Он не замечал очевидных фактов и никого не хотел слушать, твердя, что его идея с королевством прибыльная, и он обязательно это всем докажет. Тем временем проблемы сыпались одна за другой.
Вот и этим утром хозяйка дома (жил теперь Рурык именно в доме: на дорогие гостиницы денег не было, а останавливаться в дешевых - не позволяла королевская гордость) решила поднять арендную плату. Дескать, из-за журналистов, то и дело снующих в гости, у нее постоянно болела голова и пропадали серебряные ложки.
- Так что или тысяча сверху - или можете искать себе другое жилье! – веско заявляла хозяйка. - Вам тут не бордель! У меня, между прочим, сам король гостил!
На удивленную фразу Рурыка: «Так я и есть тот король», - отмахивалась. Дескать, это уже к делу не относится. Или плати – или проваливай.
Еще неделю назад Рурык бы с легкостью швырнул тысячу-другую сварливой бабе и голову бы ломать не стал, а теперь времена изменились - в кошельке оставались пара сотен алынов. Пришлось использовать все обаяние, чтобы уговорить хозяйку повременить с повышением тарифов.
Как по закону подлости, в тот момент, когда Рурык клятвенно заверял домовладелицу, что с этого дня больше не пустит на порог ни одного гостя – в дверь позвонили.
- Опять эти ваши писаки? – насупилась женщина.
- Душенька, голубушка, умоляю - скажите, что меня нет, – лебезил Рурык, побаивающийся грозной домоправительницы.
- А сам чего?!
- Я вам объяснял: никак не могу. Я король!
- Король! – хмыкнула женщина. - Водить в приличный дом всякую шантрапу с улицы – это он может, а дверь открыть – царское величие не позволяет! Хорошо устроился!
Ворча, она направилась ко входу, готовясь высказать нежданным визитерам все, что о них думает, но успела лишь гневно воскликнуть: «Ну и кого там…» - после чего ойкнула и замолчала. Рурык, находящийся в тот момент в гостиной, не на шутку переполошился: не убили ли хозяйку?
Ответ на вопрос был дан незамедлительно - в комнату вошла бледная перепуганная домовладелица, а за ней два мужчины. Оба в гражданском, но по выправке и тому, как уверенно держались господа, стало понятно, что люди военные. Домовладелица пискнула: «У меня дела», - и убежала из дома.
Савенийцу это не понравилось еще больше. Что это за гости, если даже такая крепкая баба испугалась?
Первый мужчина был плечистый, крепкий, с густой темной бородой, шрамом на щеке. Он то и дело поглаживал бороду и стоя на месте, покачивался с пятки на носок.
Второй повыше, жилистый, сутулый, с вытянутой, как яйцо, лысой головой.
- Вы ко мне? – расплылся в улыбке савениец, прилежно отыгрывая роль добродушного королька. – Проходите, прошу вас. Чем обязан?
За показным радушием скрывался страх. Особенно его напугал лысый. Несмотря на щуплое телосложение, чувствовалось, что именно он в этой паре наиболее опасен.
Рурык только сейчас спохватился, что не подумал о собственной безопасности. Против самого императора пошел и даже телохранителем не обзавелся! Ведь что проще - убить Рурыка и дело с концом. Никто даже не удивится, мало ли недругов у монарха? Каждый так и норовит если не подсидеть, то свергнуть.
- Разрешите представиться, - прогнусавил бородач. – Старший уполномоченный по делам безопасности Ольф Топорище. Мой помощник, руководитель департамента по вопросам эвакуации, титулярный советник Шольц Мыльцов.
Лысый молчал. Вместо приветствия он принялся неспешно бродить по комнате, осматривая мебель, точно турист в музее. Особенно его заинтересовали портреты родственников домовладелицы, висевшие над камином.
- Очень! Чрезвычайно! Просто от всей души рад знакомству! – Рурык с жаром потряс руку бородача, гадая, кем же на самом деле работают визитеры. Скорее всего, министерства внутренних дел, а то и вовсе из личной канцелярии Его Величества.
– Вы простите, что я вот так по-свойски, - продолжал аферист. - У нас в стране, знаете ли, не слишком жалуют церемонии. Я, собственно, по этой причине отказался жить в гостинице. Не люблю шум, гам, персонал бегает, суетится. Куда как лучше дома: тихо, спокойно. Не находите? Вы проходите, не стесняйтесь. Что будете пить? Чай, кофе, может, что покрепче желаете?
- Я думаю, вы догадываетесь, по какому мы поводу, - спросил бородач, показывая, что не намерен вести светские беседы.
- Догадываюсь, - кивнул Рурык, отступая на шаг назад.
Дело принимало серьезный оборот. Сейчас бородатый прочтет лекцию, что нельзя пятнать честь императора, а затем лысый выстрелит прямо в сердце, и жизнь закончится.
На миг савенийцу отчетливо представилось, как грудь пронзает пуля, и горячая кровь окрашивает белую рубашку, растекаясь уродливой кляксой. Тело обдало волной жара, и пот выступил на лбу.
И как он упустил из вида, что надо охрану нанять? Ведь понятное дело, что Альберг не станет молча смотреть, как какой-то иностранный король открыто поливает его грязью. Дома как назло даже Кыра нет - опять где-то с дружками-контрабандистами пьянствует.
– Наверняка вы не хуже нас знаете о том, что творится в столице. Погромы, протесты, теракт… - недвусмысленно обронил бородач.
Мошенник сглотнул. Явный намек на то, какая участь его ожидает. Взорвут вместе с домом и всю вину свалят на савенийцев.
- Да-да, слышал, - дрожащим голосом отозвался Рурык, делая еще два шага назад. - Ох, какой ужас, какой ужас! Целый лицей взорвали… Я так переживаю за деток. Знаете, вот всю ночь не мог уснуть, все думал о несчастных малютках.
Аферист тянул время, надеясь на чудо. Например, что с минуты на минуту вернется хозяйка с полицией… хотя, полиция скорее поможет визитерам. Проследит, чтобы не было лишних свидетелей…
- Поговаривают, что на вас собираются совершить покушение, - при этих словах тощий гнусно усмехнулся, а бородач провел пальцем по усам.
- Да что вы говорите? – от страха в горле пересохло, руки била мелкая дрожь, ноги так и норовили подогнуться. Рурык хотел еще отступить назад, но почувствовал, как уперся в кресло.
Бросил быстрый взгляд в окно: у входа в дом караулили еще двое, оба в военной форме. Значит, на подмогу рассчитывать бесполезно.
- В целях безопасности мы рекомендуем всем гостям столицы незамедлительно покинуть пределы Иривии, дабы не стать жертвой несчастного случая, - произнес бородатый. - Знаете, нам бы очень не хотелось, чтобы ваши подданные обвинили нас в вашей смерти.
Рурык выдохнул и буквально рухнул на кресло: его не собирались убивать! Всего-то припугнуть и попытаться выдворить из страны. Видимо, Альберг не хочет портить отношения с другим государством, пусть и таким крошечным. Не ясно почему, но какая разница? Главное, что пока Рурык будет жить!
- Что вы, что вы! – король вновь почувствовал себя уверенно и даже закинул ногу на ногу. - Наоборот, еще нигде я не чувствовал себя в такой безопасности, как в Иривии.
- И все-таки, мы настоятельно советуем если не вернуться домой, то хотя бы воздержаться от прогулок и тем более, публичных выступлений.
Рурык широко улыбнулся. Как изящно сформулировано требование не посещать митингов и не давать пресс-конференций. Надо признать, этот бородатый прирожденный дипломат!
- Мне кажется, вы преувеличиваете угрозу, - аферист расслабленно откинулся на спинку кресла.
- В таком случае, мы просто обязаны позаботиться о вашей безопасности! – заявил бородач. – Вы для нас почетный и уважаемый гость, и ни в коем случае нельзя допустить, чтобы с вами что-то случилось.
«Отлично! Только имперских шпионов мне не хватало!»
- Нет-нет, к чему такое беспокойство? – Рурык продолжал улыбаться, а сам думал о том, что надо срочно нанять охрану. Пока Альберг лишь пытается выпроводить неугодного гостя восвояси, но кто знает, как он поступит, когда его терпение закончится?
- Его Величество император Альберг дал нам четко понять, что ваша жизнь – дело государственной важности.
«Понятно-понятно. Если в ближайшее время не уеду – эти защитнички меня и убьют».
- Если таков приказ самого Альберга… - протянул король. – Что ж… не смею отказывать в просьбе императору Иривии. Передайте, что я чрезвычайно тронут заботой Его Величества!
До конца не веря, что так легко отделался, аферист попрощался с гостями и уверил, что обязательно подумает о скорейшем возвращении на родину. А про себя лишь усмехнулся: Альберг хотел его запугать, а в итоге еще сильнее раздразнил – после такого Рурык точно никуда не уедет! Осталось придумать, как привлечь клиентов.
Савениец ума не мог приложить, почему предприниматели упорно отказываются пользоваться оффшорами и услугами банка. Ведь и условия выгодные, и такую шумиху раздули, доказали, что сам император побаивается иностранных конкурентов. Что еще надо?
К вечеру Рурык так и не нашел ответа на вопрос, зато успел побеспокоиться о безопасности. Теперь снаружи была выставлена стража, присланная императором, а внутри - личные телохранители Рурыка. «Охрана, охраняющая от охраны, - ухмылялся аферист. – Тоже мне: круговорот стражников в природе».
Элика тоже оценила парадоксальность ситуации, однако, в отличие от Рурыка не спешила улыбаться. Ей вообще в последнее время было не до смеха: клиенты не шли, деньги заканчивались, Рурык упорно отказывался возвращаться к затее с телепортом, а теперь еще и прямая угроза от императора.
- Поехали отсюда, а? – попросила Элика, присаживаясь в гостиной в кресло-качалку.
После долгого рабочего дня в банке (совершенно бестолкового) она устала. А вечерняя прогулка по городу, через три квартала пешком, да еще и в тонком мужском костюме, тогда как на дворе стояла поздняя осень, не пошла на пользу – девушка промерзла насквозь. Она пододвинула кресло поближе к камину и протянула руки к огню.
Элика до сих пор находилась под впечатлением от спектакля в Канзе и не теряла надежды уговорить Рурыка вернуться пусть к небольшим, но прибыльным задумкам. Девчонка давно поняла, что компаньон замахнулся на слишком большой кусок: не по зубам ему столичная аристократия, тут другой должен быть масштаб. На словах-то оно, может, и красиво звучит: королевство, банк, - но любому умному человеку понятно, что все это чистой воды мошенничество.
Какой король станет жить в доме с хозяйкой, бегать за предпринимателями и водить дружбу с митингующими? Видно же, что правитель липовый. Над ним уже вся столица потешается, а он этого не замечает. Вбил себе в голову, что идея сработает и не замечает ничего вокруг.
- Правда, Рурык, поехали, - Элика терла озябшие пальцы, мысленно злясь на компаньона за его бредовую идею с мужским нарядом. Образ вышел не только неудачным, так еще и весьма непрактичным. И ведь даже пальто теплое не купил. Поначалу еще ладно, когда Элика передвигалась по городу исключительно в закрытых экипажах, все было отлично. А вот теперь деньги на извозчиков закончились, и приходилось гулять пешком.
- Куда мы поедем? – Рурык нахмурился. Ему изрядно надоело нытье девчонки. Она постоянно была чем-то недовольна.
- Я серьезно. Ты действительно готов рисковать жизнью?
- Моя идея того стоит! – упрямо отозвался савениец.
Элика решила зайти с другой стороны:
- Ладно, ты не боишься, но нас с Кыром зачем подвергать такой опасности?
- Я вас и не держу, - безразлично отозвался Рурык. – Можете хоть сейчас уезжать со своим герком. Адресок только черкните – как только заработаю деньги – сразу же перешлю вашу долю. Не люблю, знаешь ли, ходить в должниках.
Такого поворота Элика не ожидала.
- Эй, ты чего? – она заглянула в лицо напарника.
Блики огня плясали на уставшем лице. За эти недели, что Рурык жил в столице, он исхудал и осунулся. Бессонные ночи и постоянная нервотрепка проявились на лице в виде темных кругов под глазами и глубоких морщин на лбу.
- Рур, я ведь добра тебе желаю. Ты же видишь, не получилось с банком, давай что-то новое придумаем.
- Да не собираюсь я ничего придумывать! – мошенник раздраженно вскочил на ноги. – Я устал тянуть вас за собой! Вы не верите в мою идею – ну и отлично! Валите хоть к самому Рамону! Я все сам сделаю, без вашей помощи!
Девчонка опешила. С одной стороны, ей было весьма обидно слышать такие слова, а с другой – хотелось сохранить дружеские отношения.
- Я не говорю, что ты бездарен, - оправдывалась Элика. – Просто… Ну не работает твоя идея! В Канзе аристократия была глупее, да и сама задумка попроще. А тут ты и с оффшорами этими намудрил, и вообще…
- … не к тем обратился, - медленно докончил фразу Рурык. На собеседницу он не смотрел. Его взгляд уперся в стену, а губы беззвучно шептали.
Элика затихла, понимая, что в голове савенийца рождается некий план, и сейчас лучше не встревать. Она искренне надеялась, что напарник одумается, и они все вместе уедут куда-нибудь в Гердену или вообще на юг, в тепло. Устроят там новое представление и заработают кучу денег. А столица… Да Рамон с ней со столицей. Не вышло и ладно. На будущее урок – не жадничать.
- А ведь ты права! – воскликнул мошенник. – Мы просто выбрали не того зрителя! Вцепились в аристократию, когда надо было работать с простым народом! Ну конечно! Как я сразу не подумал? Вот кто больше всего страдает от налогов!
- Эм… Рур… но у них же нет фирм для оффшоров, - разочарованно отозвалась подельница. - Да и денег на вклады… Что они там принесут? Пару сотен алынов?
Рурык скривился, как от зубной боли:
- Ты ничего не поняла! Причем тут банк? Забудь про это! Я дам людям работу! Альберг отбирает у них деньги, а я раздам!
Напарница вытаращилась на Рурыка, уверенная, что савениец окончательно тронулся умом. У него на оплату квартиры денег не осталось, а он народу собирается отдавать.
- Точно! – продолжал мошенник. – Я даже знаю, под каким соусом мы подадим это блюдо! Вот смотри: сейчас у людей две головные боли – налоги и война. Правильно?
- Допустим, - кивнула Элика, а сама мысленно начала прикидывать, сколько удастся выручить денег, если по-быстрому распродать царский гардероб и мебель из банка.
В конце концов, телепорт можно и самой показывать – дело не хитрое. Кыр будет ассистентом. Объехать несколько крупных городов, и можно спокойно купить дом где-нибудь на Валенских островах. Вырученных денег вполне хватит на безбедную старость.
- Если савенийские войска прорвут оборону – кого заберут в солдаты: аристократию или простой народ? – самозабвенно ораторствовал Рурык. – Естественно, что воевать пойдут бедняки. Точнее: умирать за Родину! А погибать-то никому не хочется. И как удачно сложилось, что в моем королевстве любой гражданин имеет право отказаться от прохождения военной службы. У нас это, знаешь ли, на добровольной основе. Хочешь – служи, не хочешь – оставайся дома, слова поперек никто не скажет. Суть плана вот в чем…
Идея сводилась к продаже двойного гражданства. Любой, кто становился подданным Рурыка, мог спокойно избежать призыва в армию (на самом деле, мошенник понятия не имел, дает ли двойное гражданство такую возможность, но справедливо полагал, что если уж он не знает, то простому народу все эти юридические подробности тем более не ведомы). «Стоить гражданство будет тысяч десять. Дороговато, но лучше влезть в долги, чем отправляться под пули» - рассуждал аферист.
- А теперь, - добавлял Рурык, - самый вкусный момент в истории - мы дадим людям возможность заработать! Смотри, принцип до безобразия прост. Ко мне приходит человек и платит десять тысяч. Я продаю ему гражданство и все довольны. Далее! Если этот человек приведет пятерых знакомых, то от каждой сделки получит процент. Скажем, по две тысячи с носа. Считай, уже потраченные деньги отбил. Привел еще знакомых – сверху заработал. А если те, кого он привел, тоже без дела не сидят – то еще и с них процент получит! И, по сути, ничего не делаешь, другие за тебя работают, а тебе знай – денежка капает! Разве не чудесно?
Элика не оценила идею. Она ее и не поняла.
- Это все замечательно, - вежливо откликнулась девушка, - но я отказываюсь в этом участвовать.
- Как это? Ты меня сама только что вдохновила! Я ведь благодаря твоей фразе все придумал! Слушай, один я точно не справлюсь. И ты только представь, какие деньги мы с этого получим!
- Рурык, остановись! – взмолилась Элика. - Хватит твоих финансовых махинаций. Ты мне тоже самое пел про оффшоры, про банк. Что мы озолотимся. И где это все? Нет, как хочешь, а я ухожу.
- Элика! Ты совсем не о том думаешь, - раздосадовано произнес Рурык. – Представь затею в масштабе! Я построю целую сеть! Тысячи, сотни тысяч горожан будут нести мне свои деньги. Сами! На этот раз я прав! Это же мечта любого обывателя – ничего не делать и при этом получать деньги! Знаешь… пожалуй момент с двойным гражданством даже лишний. Он только запутает людей. Обойдемся и без него. Оставим только ту часть с привлечением знакомых.
- Я не шучу, - строго произнесла девушка. - Мне правда надоело. Я с утра до вечера занимаюсь твоим банком, беседую с этими зажравшимися аристократами, а толку – ноль.
- Так а я о чем? Все! Никаких больше аристократов! Только простые люди. Как ты, Кыр… как я, - Рурык присел на подлокотник кресла, обняв собеседницу за плечи. - Эличка, лапушка, ну как тебя уговорить? Я один не справлюсь. А ты и с банковским делом успела познакомиться, и… ну куда я без своего казначея?
- Рурык!!! Не-ет!
- Пожалуйста. Последний шанс, - мошенник встал на колени. – Клянусь: если это не сработает, я сделаю все, что пожелаешь. Хочешь телепорт? Буду прилежно кататься по всем городам и выдавать себя за изобретателя. Все что скажешь, только доверься мне. Последний-распоследний разочек.
- Неделя. Слышишь? Если за неделю не сможешь заработать хотя бы тысяч пятьдесят – мы с Кыром уходим.
- Вызов принят! – бросил Рурык и нервно облизнул губы.
Серия сообщений "Спектакль лжецов":
Часть 1 - Спектакль лжецов
Часть 2 - Спектакль лжецов. Глава вторая. Мошенник
...
Часть 10 - Спектакль лжецов. Глава десятая. Жрица
Часть 11 - Спектакль лжецов. Глава одинадцатая. Император
Часть 12 - Спектакль лжецов. Глава двенадцатая. Мошенник
Часть 13 - Спектакль лжецов. Глава тринадцатая. Жрица
Спектакль лжецов. Глава одинадцатая. Император
2014-08-07 00:00:16 (читать в оригинале) Мраморный кабинет Альберг не любил с ранних лет: отец, надеясь приучить сына к политике, брал его с собой на совещания министров. И ребенок, вместо того, чтобы играть с друзьями и читать интересные книжки, был вынужден терпеть скучнейшие доклады государственных мужей. Чтобы отвлечься и хоть как-то скоротать время, юный принц начинал мысленно проводить ревизию архитектурных украшений: сколько завитков на капителях колонн, да как много листьев умещается на лепнине?
Вот и сейчас император поймал себя на том, что вновь, как в детстве, в пол уха слушает выступление министра, а сам подсчитывает гипсовые цветы, тянущиеся окантовкой по всему периметру кабинета. Единственная разница заключалась в том, что теперь Альберг восседал не на детском стульчике, а за общим столом. Стол этот по форме напоминал лошадиную подкову, где центральное место отводилось императору. По бокам от него располагались советники – друг детства Эр и старик С, доставшийся «в наследство» от покойного отца. За советниками сидели министры.
Последние двадцать минут Альберг рассеянно слушал доклад по сельскохозяйственной отрасли. Министр аграрных дел обладал удивительной способностью буквально усыплять слушателей. Стоило ему начать говорить об осушении земель и экспорте зерна, как головы собравшихся тяжелели, так и норовя опуститься вниз.
Внешность горе-оратор имел весьма неказистую: бледный, угловатый, на макушке проплешина размером с блин. Усики жиденькие, какие бывают у юнцов, а бороденка до того редкая, что ей только мужиков деревенских смешить. Одним словом, выглядел докладчик весьма комично. Такому бы при церкви служить, а не фермерскими делами заведовать.
Альберг был наслышан, что мужики министра не особо жаловали и за спиной потешались. Да и как не потешаться? У него даже фамилия была смешная: Цирюль. За это с легкой руки фермеров министр получил прозвище Штангель-Циркуль. Надо сказать, прозвище ему подходило: сам худющий, ноги длинные. Идет, точно циркулем расстояние отмеряет.
Почему отец назначил его министром – для императора оставалось загадкой, но перечить воле родителя Альберг не собирался. К тому же, с делами Цируль худо-бедно справлялся. Еще бы во время докладов не так монотонно бубнил…
Государь с завистью смотрел на министра военных дел – Громовца. Грузный боевой мужик с повадками ретивого герка, сладко посапывал, опустив голову на плечо соседа. Сосед иной раз подталкивал спящего, когда тот принимался храпеть.
Хотелось бы и Альбергу сейчас оказаться на одном из дальних кресел и проспать доклад агрария. Но, увы, императору не позволительна такая роскошь. Правителю надлежит внимательно слушать даже самых нудных выступающих.
И все равно сосредоточиться на речи Цирюля никак не удавалось. Мысли невольно возвращались к странному корольку Рурыку. Если верить полученным сведениям, то близ Иривии находилось островное королевство, на территории которого проживала некая народность – марияки. По документам выходило, что еще несколько веков назад они отделились от Иривии, провозгласив себя отдельным государством. В целом дело выглядело вполне благопристойно и достоверно, но своим поведением Рурык меньше всего напоминал короля. Скорее, заезжего афериста. Пропаганда неких оффшоров, призывы нести вклады в его банк. Вероятнее всего именно он запустил слухи о введении налога для аристократии. А теперь еще и заявления в прессе, что люди императора якобы разгромили его банк.
И вот что делать? Посадить в тюрьму до выяснения обстоятельств нельзя: что если он и в самом деле король? Кто знает, что у него за народ и с кем он в союзных отношениях? Может, находятся под защитой Пиратской Республики. Не хватало еще с ними развязать конфликт.
Альберг почти с ненавистью смотрел на Цирюля. Как тот бухтел одно и то же от собрания к собранию: почвы осушаются, происходит рост пустынь, настоятельно рекомендуется ввести ограничение на использование магии и переходить на техническую модернизацию фермерства.
Все это понятно и правильно, но откуда деньги взять? Неприятель со дня на день может порвать оборону и оказаться на континенте. В таком положении о модернизации думается в последнюю очередь. Как бы империю не потерять. Армии необходимо еще хотя бы штук десять летательных кораблей, чтобы дать отпор савенийцам.
Директор завода кораблестроения тоже хорош... И ведь какие песни пел! Обещал привлечь инвесторов, просил: «Дайте только сделать пассажирский корабль и увидите – мы окупим весь проект! Можно будет военные модели за бесценок производить».
Только зря деньги потратили. Шума много, а толку ноль. Все смотрят на летающую диковину, восхищаются, а инвестировать не спешат. В итоге как не было средств на военные корабли, так и нет.
Мысль императора уплывала все дальше, переносясь к морским границам Иривии, где сейчас шли сражения. Неожиданно слова Цирюла заставили его встрепенуться. Альберг уловил лишь окончание фразы:
- … отменят поставки. Дело выльется в забастовку, - министр посмотрел на государя, ожидая реакции.
- Забастовку? – машинально повторил Альберг, не понимая, о чем идет речь.
- Конечно! Уже сейчас многие фермеры готовы отменить поставки продовольствия. Лидерам профсоюзов едва удается сдерживать земледельцев от столь радикальных мер. Мы должны пойти на уступки и завезти с юга почву, иначе нас поставят перед фактом наступления голода!
До императора начинал доходить смысл. Фермеры в очередной раз требуют южных земель, богатых на магию. Старая история. Будто этим можно решить проблему. Ну, завезут южную почву, а толку? Через пару месяцев потребуется новый слой. А так постоянно возить – это не выход. Не говоря уже о том, в какую сумму выльются поставки. В казне сейчас нет денег на столь неразумные траты. В казне вообще нет денег.
Но хуже всего то, что рассказы о плодородных почвах юга не более чем миф. На юге ситуация обстоит ненамного лучше. Тоже не ровен час бастовать начнут.
- Уговорите их потерпеть еще немного, - устало произнес Альберг, потирая виски. - Закончим с войной, и я обещаю – бросим все силы на модернизацию сельского хозяйства. Вы не хуже меня знаете, как обстоят дела.
- Знаю, Ваше Величество, но профсоюз считает это ложью, и переубедить их нет решительно никакой возможности.
- Так пусть съездят и сами убедятся! – не выдержал Альберг.
Громовец издал неожиданно громкий храп и сам от него проснулся.
«Детский сад какой-то, - мысленно возмущался император. – На кой Рамон мне эти министры, если они не могут решить столь элементарные дела?!»
- В том-то и проблема, - осторожно произнес Цирюль. – Представители фермерских профсоюзов минувшим летом отправлялись с визитом в южные регионы.
- И что? Поездка их не переубедила?
- Так оказия вышла… южане решили, что это с проверкой от Вашего Императорского Величества, ну и расстарались как могли. Нахваливали земли.
«Анекдот, да и только, - вздохнул Альберг. – Придумали панацею на ровном месте. И ведь как им объяснишь, что спасение не в южных землях, а в технике, на которую сейчас нет денег?»
В голову Альберга закралась крамольная мысль. Она была настолько проста и эффективна, что обратная сторона медали меркла перед всеми ее достоинствами.
- Вот что, - произнес император, - поступим следующим образом: мы объявим, что готовится законопроект об экспорте южных земель.
- Мы ведь не примем такой законопроект? – грустно уточнил Цирюль.
- Конечно нет. Но это позволит выиграть время и отсрочить забастовку. А пока что организуем для фермеров мастер-классы по добыче магии. Пригласим опытных специалистов, чтобы те обучили землевладельцев более мощным заклинаниям.
- Но Ваше Величество! – перепугано заявил Цирюль, - Никак нельзя больше магии! Мы окончательно высушим почву! Дело закончится катастрофой! Мы нанесем непоправимый ущерб континенту! Я вас настоятельно прошу выделить деньги на техническую модернизацию. За двадцать лет мы полностью восстановим сельское хозяйство и озеленим территории.
- Да нет у меня денег на вашу модернизацию! – вскричал Альберг, сам не ожидая от себя столь ярких эмоций. – Если я сейчас дам вам денег – завтра восстанавливать будет нечего! Как вы не понимаете?! У меня война на границе!
Неожиданно Альберг замолчал.
– Прошу прощения, - произнес он, не понимая, как позволил себе сорваться. - Я сейчас вернусь. Не расходитесь.
Правитель вышел в коридор, где встал у окна, прислонившись разгоряченным лбом к холодному стеклу.
Вспышка ярости спровоцировала за собой острый приступ паники. Сердце глухо билось, голова шла кругом, казалось, что еще немного, и он рухнет на пол без сознания.
«Это все от переизбытка кислорода. Надо отвлечься». Император сделал глубокий вдох и досчитал до десяти.
Выдох.
Снова вдох, длинная пауза, выдох…
Постепенно паника отступала, сердце успокаивалось, голова становилась ясной.
Больше всего Альберга беспокоило, что такие вспышки гнева участились. В какой-то момент эмоции, которые император сознательно давил, вырывались наружу. И всякий раз ему становилось стыдно за несдержанность. Такое поведение казалось ему признаком слабости.
Отдышавшись, государь вернулся к министрам. Те сделали вид, что ничего не произошло.
- Громовец, что у вас? – спросил государь, тем самым подчеркнув, что больше не желает слушать возражений Цирюля.
Сегодня он подпишет указ организовать учебные кружки для фермеров. Это единственный приемлемый выход. Да, опасно, да разрушение почвы, но лучше так. Нельзя допустить, чтобы из-за глупости земледельцев в городах начался голод. Горожанам хватает поводов для недовольства, а если образуется еще и дефицит продуктов – дело закончится гражданской войной.
Министр военных дел Громовец нехотя поднялся и кратко доложил о том, что противник ввел в строй новый тип корабля.
- Он превосходит другие модели не только по мощности, но и по дальности залпов. В данный момент преимущество на стороне савенийцев. Ваше Величество, наш флот теснят к границам. Где обещанные летающие корабли?
Громовец всегда говорил прямо, без экивоков и дипломатических намеков. С одной стороны, это импонировало Альбергу, а с другой – ставило в неловкое положение.
- Корабли производятся и вскоре первые три модели будут готовы, - произнес император.
Соврал. На самом деле он знал, что проект заморожен - нет денег. Но объяснять это Громовцу не хотелось. Император и без того догадывался, чем закончится подобный разговор. Вояка станет требовать немедленно изыскать средства, и Альберг будет вынужден подчиниться его напору. Уж лучше сразу ответить, что все в порядке и после собрания подумать, как еще можно раздобыть дополнительное финансирование.
Когда «потом»? – не отставал Громовец. - Что мне говорить командующим? Мне морякам как в глаза смотреть?! Они там за Родину умирают, ждут подмоги, надеются на ваши корабли как на чудо, а вы тянете производство!
- Через неделю первые три корабля будут у границ, - сухо произнес Альберг.
Он понимал, что смалодушничал. Что через неделю не будет кораблей. Но сейчас ему проще было соврать. Не он мог сказать иначе.
- Надеюсь на это! – хмуро буркнул Громовец. – У меня все.
Он сердито опустился на кресло: сонливость министра как рукой сняло.
- Левицен, что у вас? – обратился император к министру внутренних дел.
Хотя мог и не спрашивать. Он и сам прекрасно знал, что творится в городе. В центре столицы жители организовали палаточный лагерь. Перегородили главные улицы и уже третий день отказывались расходиться. Требовали отмены военного налога.
Левицен рассказал, что у демонстрантов появились лидер: Геньцинек – редактор независимой газеты и лидер тайного кружка «Сила и равенство». Он призывает народ перейти к активным действиям и захватить власть в свои руки.
Альберг слушал доклад с чувством презрения. Его тошнило от всего. От глупых фермеров, которые сами не понимали, чего просят. От проекта с летающими кораблями. От народа, который не мог хоть ненадолго забыть о собственных проблемах и осмыслить в каком положении находится страна. Вечно им что-то надо, вечно они всем недовольны! Они не понимают своего счастья. Если бы кто-нибудь предложил Альбергу отдать сбережения в обмен на отсутствие ответственности – он бы с радостью пожертвовал все до алына. Лишь бы не чувствовать давления за судьбы других.
- Как прикажите поступить? – спросил Левицен.
- Да разогнать этот лагерь и дело с концом! – встрял Громовец, по-мужицки рубанув воздух ладонью.
- Нельзя, - с грустью отозвался Альберг.
В отличие от министра военных дел, император хорошо понимал, чем закончится такой разгон. Обязательно будут жертвы, и это прорвет последний клапан, сдерживающий народ. У людей давно скопилось недовольство, и требование отменить военный налог - лишь повод. На самом деле душа просит иного. Они хотят изменений и видят их в смене правительства. Народ всегда думает, что если поменять одного императора на другого – жизнь наладится.
- Мы не будем никого разгонять, - объявил Альберг. – Нам только революции не хватало. Действовать надо тоньше. Я все обдумаю и вечером дам ответ. На этом предлагаю завершить совещание. Спасибо, господа. Эр, останься, у меня к тебе разговор.
Ожидая, пока министры уйдут, Альберг подошел к окну: из кабинета был виден кусочек площади, где сейчас обитали митингующие. Мешки, куски заборов, доски, мусор – площадь напоминала одну большую помойку. Толпа пьяных мужиков горланила народные песни.
«И это мои подданные», - император брезгливо поджал губы.
- Ты как? – подошел к нему Эр.
После того как погиб брат императора, советник превратился в заботливую няньку, чем раздражал Альберга. Если даже друг носится с ним, как с больным ребенком, то каким слабаком, должно быть, считают его остальные?
- Хотел обсудить с тобой один весьма щекотливый момент, - деловым тоном отозвался император. – Я долго размышлял над протестами народа и, кажется, понял, в чем кроется причина.
Эр по-мальчишески сел на подоконник, что еще больше рассердило Альберга. В этом поступке он увидел всю несерьезность, с какой советник воспринимает текущий разговор.
«Он многое себе позволяет! Мне давно следовало бы поговорить с ним и объяснить, что дружба дружбой, но ему не следует забывать, что я больше не приятель по играм, а правитель Иривии!»
Но Альберг так и не решился сделать замечание. Вместо этого продолжил развивать начатую мысль:
- Люди оттого столь неохотно платят военный налог, что не верят в реальность угрозы. Для них война, идущая далеко в море, сродни сплетням из-за океана. Они не понимают, что если враг прорвет оборону, то очень скоро савенийские солдаты окажутся в столице. Отчасти я их понимаю: трудно бояться того, кого и в глаза не видел. Для них савенийская армия представляется чем-то абстрактным, неосязаемым.
- И что ты предлагаешь делать? Проводить экскурсионные туры к местам морских сражений? – иронично отозвался Эр.
«Вот опять! Даже советник открыто насмехается надо мной!»
- Нет. Я предлагаю переместить место сражения сюда, на континент.
- Ты… - Эр вытаращил на него глаза.
- Нет! – строго оборвал Альберг. - Я еще не сошел с ума. Кто сказал, что савенийцы должны быть настоящими?
- Хочешь инсценировать войну?
- Практически, - Император заложил руки за спину и отвернулся от собеседника, уткнувшись взглядом в пол.
Ему было стыдно предлагать такое, и в тоже время он понимал, что пора действовать жестче.
- Я думал не о военных действиях – это слишком масштабно и могут возникнуть проблемы с правдоподобностью. Нет. Достаточно будет организовать несколько взрывов в столице. Пара жилых домов. Возможно, больница или учебный корпус. Скажем, лицей.
- Ты хочешь взорвать лицей? – Эр не знал, как реагировать. Ему показалось, что у друга очередной припадок и сейчас он бредит.
- Почему нет?
- А если кто-нибудь погибнет?
- Тем лучше, - строго произнес государь. - Ничто не вызывает столько эмоций, как смерть детей.
- Не думаю, что это смешная шутка, - хмуро отреагировал советник.
- Я не шучу, - Альберг неожиданно уставился в лицо друга и тот к своему ужасу осознал, что император говорит абсолютно серьезно, четко осознавая каждое произнесенное слово.
- Того и гляди начнется революция, - горячо продолжал император. - Как думаешь, что лучше: пожертвовать несколькими детскими жизнями или целой страной?
- Но это же школьники! – Эр спрыгнул с подоконника. Его трясло от задумки государя. - Почему нельзя просто выйти к народу и объяснить ситуацию? Люди не так глупы, как тебе кажется. Они поймут.
- Идеалист, - на лице правителя отразилась саркастическая гримаса. - Ты сильный духом и считаешь, что и окружающие должны быть такими. Но люди слабы! Им тяжело быть героями. Жертвовать чем-то во имя общей цели. Людям ближе роль жертвы! Им проще бояться врага, чем выжимать из себя благородные порывы. Не усложняй их жизнь. В ней и без того мало счастья.
- Но Альберг! В этом даже нет логики! – советник вцепился за рукав друга. - Какой смысл савенийцам устраивать взрыв в лицее? Это не стратегический объект.
- Ты не учитываешь одного факта, - Альберг высвободил рукав и отошел в сторону, вновь уткнувшись взглядом в пол, - когда разумом управляют эмоции – ему нет дела до логики. Никто не станет думать над мотивами террористов. А даже если кто-то и начнет задаваться таким вопросом, то ответ весьма прост: савенийцы наши враги и тем самым они пытаются запугать население, внести смуту, разъединить перед лицом опасности.
- И все-таки, если кто-то погибнет? Невинные дети не должны быть платой за единство народа. Это несправедливо!
- Ты заблуждаешься, - наставительно произнес государь. - Это и есть высшая справедливость. Судьба одного человека не может быть выше судьбы всего народа. Справедливость жестока. Она не признает гуманности. Нельзя принести людям благо не запачкав руки. Увы – такова цена для любого правителя.
- Знаешь, Альберг, обычно я всегда на твоей стороне, однако в этой затее, извини, ты не найдешь поддержки в моем лице. Я отказываюсь этим заниматься.
Император сжал кулаки, готовый вновь сорваться, но на этот раз сдержался. «Как же я от всех от вас устал! Никто не хочет мне помочь! Все только требуют, мешают, противостоят! И без того нелегко управлять огромной страной, а тут еще приходится тратить силы, чтобы переубедить помощников».
- Эр, пойми, я не испытываю удовольствия, собираясь взорвать лицей. И меньше всего хочу, чтобы кто-то пострадал. Тем более – дети. Но я не могу допустить начала революции. А все к тому и идет. Ты и без меня прекрасно знаешь, что Иривия не переживет этого. Савенийцы обязательно воспользуются моментом и захватят материк. Мне что, объяснять тебе как маленькому, что тогда случится со страной? Как эти варвары станут выкачивать из почвы магию? И как в итоге весь материк превратится в одну большую пустыню? Они ведь не понимают, насколько губительна добыча магии. А даже если и поймут. Для них Иривия – лишь кормушка, полная альтернативного топлива, энергии. Нас сделают сырьевой колонией. Меньше всего на свете я желаю подобной участи для моей страны. И если для общего блага должны погибнуть несколько детей – что ж… я не боюсь испачкать руки. А ты или помоги мне, или отойди в сторону. Но знай, я в тебе разочарован. Не думал, что ты настолько сентиментален и наивен.
Альберг был твердо убежден, что если он покажет народу всю опасность савенийцев, те непременно уйдут с площади. Испугаются, вспомнят о долге перед родиной, согласятся отдать любые деньги, лишь бы император защитил от вероломных савенийцев.
- Как будет угодно, - неоднозначно ответил Эр и собирался покинуть кабинет. Ему не хотелось еще больше рассориться с государем, но и молча смотреть, как он превращается в самодура – тоже желания не возникало.
- Я еще не закончил, - нахмурился Альберг, вынуждая советника задержаться. – Мне нужна информация на лидера оппозиции. Грицек… Гринюк… Как его?
- Геньцинек.
- Да! Точно. Судя по фамилии, он не местный? Из Броцланы?
- Его родители оттуда, но сам он родился и вырос в Иривии.
Альберг отмахнулся:
- Не суть. Необходимо избавиться от него, пока он не повел людей на бойню.
- Тоже прикажите взорвать? – ехидно уточнил Эр.
Император проигнорировал шпильку.
- Броцлана, Броцлана… они ведь по сути до сих пор остаются торговыми союзниками Савении… Хм… - Альберг потер подбородок, размышляя, как повыгоднее использовать эту информацию. – Давай-ка скажем, что этот Геньцинек работает на савенийцев. Для начала запустим слух. Так сказать, подготовим почву. А после обвиним его во взрыве лицея.
- Как будет угодно, - бесцветным голосом произнес Эр.
***
Палаточный лагерь протестующих развернулся через квартал от Дворца императора, на площади Красноголовых. Место это было знаковое: площадь носила имя в честь революционеров, свергнувших когда-то Грыхских. История с этой династией вышла скверная. Правящий в то время император Иривии Эдек Седьмой взял в жены Броцланскую принцессу Стрежду Грыхских. Заморская невеста была диво как хороша. Стройна, черноброва, румяна и плодовита. В первый же год родила Эдеку наследника. Но рано радовался император. Грыхская собственноручно свергла правителя: явилась в спальню мужа вместе с личной охраной и вынудила передать трон малолетнему сыну, а себя объявить регентшей. После чего избавилась от мужа.
Как только Эдека не стало, в столицу Иривии съехались многочисленные братья Стрежды, а вместе с ними и броцланские солдаты. В городе начались беспорядки. Полиция бездействовала, предпочитая не связываться с новыми правителями. Аристократия тоже поспешила присягнуть Грыхским.
Лишь иривийский народ отказался пойти в услужение иноземным захватчикам. Простой оружейник Кейтер, получивший в народе прозвище Красная голова, за то, что никогда не появлялся на улице без алой шапки, возглавил народное ополчение. Он призвал свергнуть Грыхских и передать трон брату покойного Эдека – Герберту (являвшегося для нынешнего император Альберга прадедом). И люди, выходя на площадь биться с броцланскими неприятелями, в знак солидарности надевали на головы красные повязки.
Многие тогда полегли за правое дело, но людям удалось прогнать Грыхских и вернуть страну законному правителю. В честь этого на площади воздвигли памятник оружейнику Кейтеру, а само место переименовали в площадь Красноголовых.
Нынешние протестующие все чаще вспоминали подвиг красноголовых. С легкой руки Геньцинека, красные повязки стали символом протестного движения. Он лично вместе с помощниками раздавал на площади алые платки, агитируя людей носить их постоянно и тем самым напомнить Альбергу, что любую власть можно свергнуть.
Повсюду на площади валялись мешки, камни, агитационные листовки. Чтобы оградить лагерь от разгона полицией, по его периметру были установлены заграждения. Вход шли обломки заборов, доски, листы железа, приставные лестницы…
Административные здания, чьи парадные двери выходили на площадь, были забаррикадированы изнутри. Подступы к зданиям охраняла полиция, а служащие приходили на работу с черного входа. Впрочем, пока митингующие лишь пару раз сделали вялые попытки захвата. Народ еще надеялся решить дело миром. Единственное заведение, которое пострадало от митингующих – ресторан столичного миллионера. Его владелец с ужасом взирал, как толпа горожан хозяйничает в его заведении, превращая элитное место в опорный пункт борьбы с властью. Миллионер пытался добиться аудиенции императора, но Альбрег отмахнулся: людям надо где-то ночевать. Пусть громят ресторан, чем штурмуют дворец.
На площади повсюду горели костры, привлекая к себе самый разный люд. Возле одного из таких костров расположились пятеро человек: молодой лицеист, дородная женщина, работавшая прачкой, двое рабочих с фабрики и старик-фермер. Он единственный, кто сидел, примостившись на деревянный ящик. Остальные стоя грели руки у костра и вели вот какую беседу:
- Главное, не расходиться. Держаться всем вместе! Друзей на площадь звать. Чем нас будет больше – тем быстрее дело пойдет! – говорил первый мужчина.
- А толку-то стоять? Уже столько дней стоим и ничего! - спорил с ним второй. – Вот ежели б императора разок припугнуть хорошенько – он бы живо налоги поотменял.
- Припугнуть! – морщился первый. А пулю под нос не хочешь? Он как солдат своих выставит, да как ружья на нас наставит, и что тогда делать будешь?
- Не уж-то станет по нам стрелять? – охнула баба.
- А я бы и под пули пошел! – заявил мальчишка, которому хотелось настоящих сражений.
- Полезет он. Ишь, смелый какой выискался. И толку-то от твоих геройств? – хмыкнул в усы первый мужчина.
- Это лучше, чем сидеть и бездействовать! – запальчиво возразил лицеист. - Правильно Геньцинек говорит: надо брать дворец штурмом! Нам нужен новый правитель!
- Слушай своего Геньцинека больше, - махнула рукой баба. – Ты вон слыхал, чего про него народ говорит? С савенийцами он спутался! Ради них народ баламутит. У него дворец в Гердене отгрохан, и дом в Канзе строится. Нет ему веры. Эти богачи они все заодно. Он тебя вот, дурака молодого, под пули толкнет, а сам потом во дворце своем будет жить да бед не знать.
- Да скажите тоже! – обиделся парень, для которого Геньцинек стал своего рода кумиром. – Вы больше сплетни слушайте – вам еще и не такого расскажут! Как будто не знаете, что это все имперские шавки слухи распускают. Специально против Геньцинека настраивают.
- Кто распускает – я судить не берусь, да только против порядочного человека и распускать будет нечего, - не уступала баба. - Да и рожа у него странная. Нос как у поросенка, а сам тощий, мелкий, вертлявый. Все суетится, кричит.
- Трещина у меня по огороду пошла, - грустно вздохнул дед. На его слова не обратили внимания, так как это эту фразу он повторял уже не первый раз. – Вот рядом с домом прошла. Еще бы чуток левее и прям по фундаменту… - старик вздыхал. - Я ж не против императора. Ему ж оно виднее – на что налоги собирать. Пусть кто хочет тот и правит, да только меня бы не трогали. Но вишь… сушится почва. Нет в землице больше магии. Ей бы дать отдохнуть чуток. Хоть с годик. А кудыть я тогда сам денусь? Ведь каждый месяц деньги требуют. Да и пусть бы требовали. Но землицы бы новой завезли, с юга. Тогда бы и всяко полегче стало…
Дедок бормотал, не замечая, что собеседники не слушают его, продолжая спорить о своем.
Неожиданно в двух кварталах от лагеря прогремел взрыв. А спустя минуту еще один, да с такой силой, что грязно-черные клубы дыма потянулись к небу точно смерчевые вихри. По улицам прокатился такой грохот, что закладывало уши.
- Да это ж никак лицей мой горит! – восторженно крикнул мальчишка. – Неужто наши и до лицея дорвались? Ну дают!
И позабыв обо всем, рванул к горевшему зданию, радуясь, что теперь еще долго не будет занятий.
***
- Ты доволен? – Эр ворвался в кабинет Альберга без предупреждения. По сути, он единственный, кроме покойных племянниц, имел на то право. И теперь этим пользовался.
- Взорванный лицей! В жилых домах стекла выбило. Более трех десятков погибших и около восьмидесяти раненых. Окрестные больницы переполнены! У людей траур! Ты этого хотел?
Император поднял тяжелый взгляд, оторвавшись от записки. Лицо его было мрачно, но Эр не придал этому значения. Он продолжал возмущаться:
- Разворотить половину квартала – это и был твой план? Так ты хочешь присмирить подданных? Убить? Да если бы я не знал тебя с детства – я бы после такого и руки тебе не подал!
Эр был вне себя от негодования. Он, конечно, понимал, что трагедия отвлечет горожан от протеста, заставит боятся савенийцев, но какой ценой!
- Что на тебя нашло?! Ты же говорил, это будет небольшой взрыв, что постараешься обойтись без жертв!
- Сторож-скотина приворовывал, - меланхолично отозвался Альберг. – Стаскивал в подвал учебные мешки с активированной магией. Земля сдетонировала.
Император говорил об этом так, словно обсуждал погоду.
- Что-то еще случилось? – догадался советник. Он, наконец, заметил странное поведение государя.
- Вчера погиб С.
- Как? Почему?
- А сейчас мне доложили о смерти Громовца…
Эр потерял дар речи.
- Кто-то методично убирает всех из моего окружения… Вскоре доберутся и до меня.
Альберг взглянул в глаза советника и грустно улыбнулся.
Серия сообщений "Спектакль лжецов":
Часть 1 - Спектакль лжецов
Часть 2 - Спектакль лжецов. Глава вторая. Мошенник
...
Часть 9 - Спектакль лжецов. Глава девятая. Мошенник
Часть 10 - Спектакль лжецов. Глава десятая. Жрица
Часть 11 - Спектакль лжецов. Глава одинадцатая. Император
Часть 12 - Спектакль лжецов. Глава двенадцатая. Мошенник
Часть 13 - Спектакль лжецов. Глава тринадцатая. Жрица
Спектакль лжецов. Глава десятая. Жрица
2014-08-05 17:38:00 (читать в оригинале) Еще неделю назад Собор Денеи Иривийской был переполнен гостями. Горничные сбивались с ног, а повара тщетно силились прокормить всех прибывших. Теперь испытательная неделя подошла к концу, Меган стала Верховной жрицей, и пора было возвращаться по домам. Мало кто обрадовался победе рыжеволосой, но такова воля Лабиринта. Раз древнее сооружение сделало выбор, то и остальные были вынуждены смириться. Позубоскалили, посплетничали, и разъехались по домам.
В Соборе остались лишь магистры Ордена во главе с Меган, старшее жречество столицы, да прислуга. Разве что молодой Клавий не вернулся на службу, остался подле рыжей возлюбленной - у Верховной жрицы были на него свои планы. Она по-прежнему намеревалась устроить заговор, подменив Клавием императора Альберга. А чтобы раньше времени не привлекать внимание к юноше, перекрасила его в блондина, наклеила фальшивую бороду и отправила работать в библиотеку при Соборе. Подальше от людских глаз, в тихое место, куда редко кто заглядывает.
Клавий в общем-то не был против. Читать он любил, а то, что работа не самая веселая – так не страшно. За это его почти каждый вечер ждала награда в лице соблазнительной Меган. Пожалуй, в те дни только в библиотеке и царило спокойствие. Весь остальной Собор в буквальном смысле лихорадило: предстояли выборы. И в этот раз куда важнее, чем испытательная неделя. Орден должен был решить, кто станет новым Высшим магистром.
В отличие от Верховной жрицы, которой полагалось являться «лицом» жречества, фигурой публичной, но не имеющей реальной власти, Высший магистр не только мог оказывать влияние на те или иные направления жречества, но и имел другие привилегии. Например, при голосовании его голос засчитывался за два. Не так уж и мало, если учесть, что весьма часто магистры разделялись на несколько лагерей. В такой ситуации голос Высшего мог оказаться решающим. И чего не сделаешь ради того, чтобы перетянуть на свою сторону столь влиятельную фигуру: и подарок дорогой преподнесешь, и деньгами поможешь, а то и вовсе земли на него перепишешь.
Обычно, кандидаты в Высшие магистры были известны заранее. Два, реже три человека участвовали в выборах. Верховная жрица озвучивала их имена и объявляла о начале голосования. Собственно, на этом ее обязанности завершались.
Но в этот раз все шло наперекосяк. Меган играла по своим правилам, и даже сами магистры до конца не были уверены, чьи имена назовет рыжая плутовка.
Младшее жречество и прислуга относились к выборам как к некой азартной забаве. Поговаривали, что кто-то даже открыл подпольный тотализатор, делая ставки на тех или иных магистров. Чаще всего ставили на Ярена, считая его основным кандидатом. Суровый крепкий магистр привлекал силой и прямолинейностью. Особенно часто его выбирали молоденькие горничные, считавшие магистра южных церквей образцом мужественности и порядочности. Они верили, что Цевс сможет навести порядок не только в Соборе, но и во всем жречестве.
Более прозорливые умы, знавшие о тайной связи Меган и Шедека, ставили на магистра юстиции. При этом каждый сходился во мнении, что с таким начальником для многих начнутся «веселые» времена. Шедек и при нынешнем положении относился к жречеству, как к бездонной кормушке, а получив в руки настоящую власть, распродаст все что можно и нельзя.
Самые отчаянные считали, что Высшим магистром станет бывший куратор Меган и ее ближайший друг – Баргос. Даром, что старик еще даже не был принят в Орден. Люди верили, что у Меган хватит ума и хитрости, чтобы протащить его на столь высокую должность. «Чую, будет скандал», - качали головой азартные жрецы, втайне надеясь именно на такой исход событий. Чем ниже был чин участвующего в тотализаторе, тем сильнее он рассчитывал на неожиданный исход событий. Люди жаждали интриг и зрелища.
Но больше всего переживали сами магистры. Особенно те, кто уже имел приватный разговор с Меган и понимал, чем может закончиться голосование.
Не волновался лишь Шедек. После того, как его любовница стала Верховной жрицей, он был убежден, что место Высшего магистра у него в кармане. Да и как иначе? Всего в Орден входят десять человек (у жрицы нет права голоса). До выборов проведут совещание о том, кто должен стать новым магистром финансов взамен погибшего Аджа Светлого. Назначат, разумеется, Баргоса. Затем сами выборы. Кандидатур будет две – едва ли Ярен откажется побороться за это место. Что в итоге получится? За Шедека проголосует его друг (магистр северных церквей), еще куратор Баргос, к тому же Меган удалось подкупить магистра слова и магистра обрядов, а еще прищучить магистра искусства. К тому же, на днях Шедек беседовал с магистром милости и тот недвусмысленно дал понять, что охотно поддержит Шедека. Плюс собственный голос. Итого аж семь человек против троих, кто будет за Ярена.
Так что магистр юстиции был уверен в победе и даже успел ее отпраздновать. После второй бутылки красного вина Шедеку пришло в голову навестить свою призовую кобылку, прошедшую Лабиринт и подарившую ему таких союзников. Так сказать, нанести визит вежливости.
О том, что за это время рыжеволосая успела найти другого любовника, магистр даже не подозревал. Ему и в голову не могло придти, что его могут променять на кого-то другого. Он, конечно, слышал: девчонка хлопочет о судьбе кого-то не то из младшего жречества, не то из прислуги, но чтобы между ними что-то возникло? Смешно представить. Шедек думал, что это кто-то из родственников - двоюродный брат или племянник.
Поэтому когда пьяный магистр ввалился в покои Меган и натолкнулся на весьма холодный прием, то весьма удивился. Гордая и неприступная жрица стояла у окна, скрестив руки на груди, и недобро смотрела на гостя. Стервозность заводила мужчину. Ему нравилось брать Меган силой, заставлять тигрицу подчиняться. Видеть, как она вынуждена усмирять гордыню и выполнять его приказы. Ее страсть, смешанная со злостью от унижения, возбуждала лучше любых снадобий.
Нетрезвый взгляд Шедека переместился по спальне и сфокусировался на роскошной кровати. Огромное ложе так и манило к себе, рисуя в голове магистра соблазнительные картины. Шедек представил, каково будет взять Меган на этой постели. Как ее пальцы станут комкать простыни, а подушка заглушит стоны.
А кованная спинка кровати… Ажурные прутья так и просили привязать запястья рыжей, чтобы она полностью оказалась в его власти.
Магистр облизнулся и двинулся к любовнице, но та будто окатила его ушатом ледяной воды.
- Не собираюсь с тобой спать, - заявила она таким тоном, словно Шедек был навязчивой собаченкой, какую можно пнуть сапогом, и та отлетит на метр.
- Злишься, что давно не заходил? - Шедек прижал жрицу к стене и запустил руки под юбки. - Давай, не ерепенься. Я соскучился
- Я сказала «нет»! – оттолкнула его Меган. – У меня эти дни! Не сегодня!
- Да какие еще дни, - отмахнулся Шедек, у которого перед глазами маячил образ связанной жрицы.
- Хочешь, чтобы я всего тебя запачкала кровью? А?! Хочешь? Я могу устроить!
- Фу, - любовник скривился. – Стерва! Все желание отбила!
Неожиданно Шедек признался себе, что отношения с Меган давно утратили былую притягательность. В последние годы рыжая располнела, обнаглела, разленилась. Раньше чего только не вытворяла, чтобы доставить удовольствие! И дерзила аккуратно, не перегибая палку.
А после в голову закралась еще одна мысль: Меган пора менять на кого-то помоложе. Все-таки тридцать лет – это уже не тот возраст для любовницы. Пухлые щеки, жирок на бедрах, рыхлая задница. Какой смысл это терпеть? Кобылка выполнила свою работу и теперь можно купить новую скаковую лошадку. Вот пройдут выборы и после них можно заняться поисками молодой любовницы.
Если бы Шедек был менее пьян или чуть более проницателен, он бы заметил перемену в отношениях с Меган. Но увы… магистр юстиции вернулся в свои покои, будучи уверенным, что рыжая попросту не в духе. А посему, осушив еще пару-тройку бокалов вина, сладко засопел на кровати, предвкушая триумф на выборах. Как он утрет нос давнему противнику Ярену и встанет во главе Ордена…
***
Следующий день встретил Шедека жаждой и головной болью. А впереди собрание по поводу нового магистра финансов… Идти не хотелось совершенно. С таким похмельем только и можно, что просить лекаря дать настойку от головной боли и лежать не двигаясь. Но лекарь, паршивец, куда-то запропастился, а вместо кровати Шедека ждал огромный светлый зал, служивший местом для собраний Ордена. В центре зала располагался длинный вытянутый стол, во главе которого на высоком кресле восседал Высший магистр. Остальные участники были вынуждены довольствоваться менее почетными стульями, расставленными по обеим сторонам от стола.
В высоту зал достигал пяти метров, со сводчатым потолком, на котором алые цветки – один из символов жречества – переплетались в причудливые узоры. Правую стену кабинета украшали барельефы, изображавшие богиню Денею в разных образах: то девой-воительницей, то матерью Иривии, то непорочной святой. Противоположная стена сплошь состояла из высоких окон. И сейчас солнечные лучи тяжелыми столпами лились в зал, отчего Шедек потел и еще больше хотел спать.
Все магистры были в сборе и сидели за столом. Не хватало лишь Меган. Отдавая дань традициям, ей полагалось объявить начало совещания, после чего удалиться в дальнюю часть зала, где стоял отдельный трон. Тем самым Орден как бы подчеркивал величие положения Верховной жрицы, но и к реальной власти не подпускал.
Меган вошла в зал. В алом наряде Верховной жрицы, перекроенному по последней моде: короткие рукава, доходящие лишь до локтей, приталенный корсет, глубокий вырез на груди. Этот вырез приковал взгляды магистров. Мужчины, сами того не желая, жадно смотрели, как вздымается аппетитная грудь жрицы. Как атласная ткань обтягивает пышные формы. Как бедра покачиваются в такт шагам.
Магистр юстиции заметил эти похотливые взгляды и невольно ухмыльнулся. Он самодовольно наблюдал, как заерзали мужчины, как затеребили тугие воротники мантий. Даже дружок Ярена – Зафрэль Керин - и тот покраснел. «А ты что думал, индюк восточный? Знай наших!» Промелькнула мысль, что может пока и не стоит прогонять Меган. Ничто не мешает иметь сразу двух любовниц. Вон как мужики от этой плутовки с ума сходят. Такая, пожалуй, до сих пор даст фору любой молодке.
Лишь Ярен отвернулся, не желая смотреть, как рыжеволосая превращает серьезное собрание в вертеп. «Вырядилась, как последняя шлюха!» - сердился он, гневно покусывая губу.
У Ярена Цевса третий день ныло сердце – явный предвестник надвигающейся беды. Обычно магистр не верил в бабские суеверия, но именно этот знак никогда не обманывал. А с тех пор, как в Соборе появилась Меган, сердце ныло как заведенное. Последние дня три так и вовсе саднило с утра до вечера, не переставая.
Ярен не знал, куда от этого недуга деваться. К лекарю ходил, тот успокоительных капель дал – толку никакого. И вроде понятно, что случится на собрании: шлюшка постарается выдвинуть своего куратора. Это, конечно, скверно, но не смертельно. Никто ей не позволит своих псов шелудивых в Орден тащить. Чего ж тогда сердце так сильно ноет?
Сама Меган неспешно оглядывала магистров, любуясь произведенным эффектом. Ей нравилось, что эти стареющие мужчины хотят ее. Что смотрят на ее формы, облизываются, мечтают оказаться с ней в одной постели. И при этом ни одному из них не перепадет такое счастье. Меган доставляло удовольствие дразнить похотливых святош, вытаскивая наружу их тайные пороки и желания.
При виде стада осоловевших мужиков, ей пришла идея: что если перевлюблять их всех в себя? То-то будет веселье! Как они станут добиваться ее внимания. Будут еще прилежнее, еще услужливей.
Когда мужчина думает не тем, чем надо – он становится наредкость глупым и ручным. Надежда на секс, действует куда лучше угроз и подкупов.
Вот они - сидят перед ней. Девять самых влиятельных магистров империи. Садист-любовничек… теперь уже бывший. Больше в его услугах она не нуждается. Его дружок – магистр северных церквей. Странная личность: вроде обаятельный такой, улыбчивый, а иной раз такие истерики закатывает – хуже бабы. Отчего с ним Шедек дружит – до сих пор загадка.
Магистр слова и магистр таинств и обрядов. Сладкая парочка. Оба охочи до денег, так что готовы отправиться в пещеру Рамона, лишь бы их озолотили.
Магистр искусства… утонченный пройдоха. Удивительно, как в этом человеке сочетаются возвышенная тонкая натура и умение составлять выгодные сделки. Он теперь полностью зависит от Меган. Любой неверный шаг - и отправится в тюрьму за продажу культурного наследия.
Магистр милости. Скользкая личность. Сегодня клянется служить тебе верой и правдой, а только запахнет переменами – предаст без всякого сожаления. Жалкий человечишка, которому всегда нужен сильный хозяин.
Магистр мнения - Зафрэль Керин. Верный друг Ярена. Сдержанный, обходительный, образованный. Конечно, как и любой житель восточной части Иривии, со своим особым менталитетом: закрытый, сам себе на уме, никогда не знаешь, что на самом деле творится у него в голове. И вместе с тем – мудрый, не лишенный обаяния.
Магистр по делам мирян… плюшевый зайка. Такой слащавый, что аж противно. Как липкий торт. Всем-то он улыбается, со всеми старается наладить хорошие отношения, для всех пытается быть добреньким. В нем нет искренности, одна лишь услужливость. Такой будет тебя люто ненавидеть, но, ни за что не покажет настоящего отношения. В этом смысле Ярен Цевс куда больше достоин уважения. Прямолинейный человек. Возможно, самый достойных из всех них. В какой-то степени даже жаль, что приходится играть не на его стороне. Сильный мужик.
«Ну что ж, - улыбнулась Меган, обводя взглядом магистров, - приступим».
Она объявила о начале собрания, после чего ей бы следовало отправиться на свое место – в дальний угол зала.
Вместо этого Меган звонко хлопнула в ладоши и тут же двери распахнулись: расторопный слуга внес еще одно кресло и поставил его в другом конце стола, прямо напротив места Высшего магистра.
Мужчины от такой наглой выходки аж рты пораскрывали.
- Это еще что?! – взревел Ярен, поднимаясь с места.
- Я решила, что Верховной жрице не следует отдаляться от Ордена, - сладко промурлыкала Меган, проходят к своему новому месту.
- Что за произвол?! Не допущу!
- Мы можем проголосовать за новое правило, - рыжая тепло улыбнулась, точно свирепый Цевс был всего лишь безобидным котенком, возомнившим себя львом – забавный и совершенно безопасный.
- Протест! Какое к Рамону голосование! Выгнать ее из зала! – магистр только что кулаком по столу не стучал, настолько он был взбешен поведением рыжей.
- Простите, но в кодексе Ордена содержится закон, по которому Верховная жрица имеет право выдвигать на голосование то или иное правило, касающееся традиций жречества, - подал голос Шедек. Его позабавила выходка любовницы.
- А что б тебя! – Ярен опустился на стул и гневно зыркнул в сторону жрицы. – Валяйте!
Голосования в Ордене проводились тайно, как повелось с древних времен: магистры заполняли бумажки, после чего опускали их в специальный кубок. Еще одной обязанностью Верховной жрицы было принять чашу и огласить результаты.
Меган не без удовольствия провела процедуру и озвучила вполне ожидаемый итог: большинство не было против нововведения. Пусть сидит за общим столом – постановили магистры.
Рыжая улыбнулась, но это была даже не победа. Так… легкая разминка перед началом основных действий.
Далее следовали выборы нового магистра финансов. Меган выдвинула в качестве кандидата бывшего куратора Баргоса. Это ни для кого не стало сюрпризом. Равно как и то, что в качестве соперника Ярен предложил главного бухгалтера, долгое время работавшего личным помощником Аджа Светлого.
В пользу бухгалтера говорило все: опыт работы, отсутствие необходимости вводить в курс дела, безупречная репутация… В отличие от него, Баргос обладал всего одним преимуществом – он был на стороне Меган. Если бы такой расклад случился при одной из прежних жриц – Баргос мог даже не рассчитывать на победу. Но в отличие от предшественниц, Меган успела получить кое-какую власть среди магистров и теперь хотела проверить: насколько распространилось ее влияние?
Она объявила о начале голосования и села на отвоеванное место, с любопытством наблюдая за лицами голосующих.
Подкупленные словестник и магистр обрядов, положили бумажки в кубок и тут же заискивающе улыбнулись жрице, как бы говоря: можете не сомневаться, мы отрабатываем свои деньги. Магистр искусств, все еще в душе обиженный на откровенный шантаж Меган, при голосовании скорчил недовольную физиономию: мол, радуйся, я голосую за твоего куратора.
Шедек и его дружок-северянин обменялись самодовольными ухмылками. Тоже явный признак, что проголосовали как надо.
Скользкий магистр милости безошибочно чувствовал, на чьей стороне сила. И даже подмигнул Меган, чтобы и та не сомневалась: вассал присягнул на верность новой королеве.
Слащавый мирянин долго колебался, не зная, чью сторону принять. Он симпатизировал Ярену, но и открыто враждовать с Меган не хотел. И при этом не знал, на чьей стороне теперь перевес. Где то большинство, к которому хочется примкнуть?
Ярен бросил свою бумажку сердито, с вызовом. Наивный Цевс еще надеялся, что имеет власть и авторитет в Ордене. Не чувствовал, как ветер переменился, став попутным для Меган.
В отличие от него, мудрый Зафрэль не питал иллюзий. По общему настроению магистров он догадался, каков будет исход. И все-таки, голосовал исходя из убеждений, за кандидатуру бухгалтера.
Результат продемонстрировал полное поражение Ярена: шесть голосов за Баргоса и три за бухгалтера. Слащавый магистр в последний момент все-таки переборол страх и проголосовал так, как велело ему сердце. Но даже этот «геройский» поступок не смог помочь команде Ярена.
Меган насмешливо смотрела на красного от гнева Цевса, как бы говоря: «Ну, как тебе мой подарочек? Понравился?»
Для Ярена такой расклад и впрямь казался неожиданным. Он и не предполагал, что отравляющий яд рыжей шлюхи так глубоко проник в Орден. «Это сколько магистров она успела под себя подмять!» - негодовал Цевс, разглядывая присутствующих Он и подумать не мог, что среди них окажется столько врагов. Ну ладно Шедек – с ним все давно было ясно. Магистр северных церквей тоже понятно – давние друзья. Но остальные! Как они могли продаться? И, главное, кто именно? Кто еще те четыре человека, проголосовавшие за Баргоса? Кто эти предатели?
В отличие от Ярена, не разбиравшегося в тонкостях человеческих отношений, для Меган все было очевидно. И куда как больше ее мысли занимали предстоящие выборы нового Высшего магистра. Особенно ей не терпелось посмотреть на лица Шедека и Ярена, когда они поймут, что задумала Меган.
Рыжеволосая интриганка и предположить не могла как, оказывается, легко управлять Орденом. Раньше, когда она была всего лишь жрицей Альха, магистры казались такими могущественными, влиятельными. Меган даже побаивалась их. А теперь… Оказалось, что достаточно чуть лучше узнать человека, чтобы растерять весь страх. Легко уважать кого-то на расстоянии, а подойти чуть ближе, приподними его маску - и под ней окажется самый обычный человек со своими слабостями и пороками.
После назначения Баргоса на должность магистра финансов была проведена официальная церемония посвящения. Меган на ней присутствовать не разрешалось, так как считалось, что женщины не должны видеть таинство мужского обряда. Впрочем, девица не особо расстроилась. Она прекрасно отдохнула в спальне Клавия. Конечно, после того рокового испытания в Лабиринте, жрица больше не доверяла юноше и вела себя холоднее прежнего, но даже это не мешало наслаждаться его ласками.
На следующий день были назначены выборы Высшего магистра, и Меган ждала их с нетерпением. Вот где она проверит истинное влияние на Орден. Увидит, сколько человек на самом деле поддерживают ее. А заодно отомстит Шедеку за все те унижения, что приходилось терпеть, будучи его любовницей.
***
В день выборов Высшего магистра Собор напоминал одну большую тетиву, натянутую до звенящей остроты: еще немного и струна лопнет от напряжения. Даже прислуга нервничала, хотя ей, по сути, и дела не было до нового главы Ордена – на их жизнь это не влияло.
Дурное предчувствие проникло во все щели Собора. Каждый, от магистра до поломойки, ждал от выборов лишь беды. Ярен еще с вечера призвал в покои лекаря, не в силах унять саднящую боль в сердце. Баргоса одолела мигрень.
Шедек и тот с самого утра не находил себе места. Считал, что ему не о чем волноваться, а все равно неспокойно было на душе. Отчего-то вдруг подумалось, что надо бы навестить родителей, проведать: как они там? Жену вспомнил, которую десять лет назад отправил в далекую провинцию, чтобы не мешала карьере магистра. Впервые за долгое время захотел сходить в часовню – помолиться.
Но Шедек, разумеется, никуда не пошел. Списал все на осеннюю хандру, а к обеду дурное настроение и само прошло. Вернулось лишь вечером, когда магистр вошел в зал Ордена. Оглядел собравшихся, сел на свое место и вдруг мысль пронеслась, да так отчетливо, неожиданно: «Бежать надо! Немедленно встать и бежать как можно дальше».
Шедек протер платком вспотевший лоб и мотнул головой, прогоняя глупости. Нахохлился, сам себя приободрил, дескать, нашел время с ума сходить. Развалился на стуле вальяжно, на прочих магистров глянул с вызовом. Нагло так, по-хозяйски, точно примеряясь к новой должности.
Обернулся на стук каблуков по мраморному полу – Меган как всегда явилась последней. Гордая сука.
Красивая гордая сука.
В новом наряде. На этот раз белом, с багряными лентами на поясе и запястьях. И то ли блики от свечей так падали, то ли и впрямь нервы у магистра расшатались, что на миг ему почудилось, что это не атласные ленты, а кровь струится по ее платью. Кровь тех, кто умер по прихоти рыжей.
Шедек мотнул головой, прогоняя виденье.
Меган шла царственной походкой к своему месту, предвкушая трагедию, которая развернется в этом зале с минуты на минуту. Жрица не стала затягивать с приветственными речами, а сразу предложила перейти к выборам.
- На пост Высшего магистра… - Меган сделала паузу и ехидно взглянула на Шедека. Тот перехватил ее взгляд и нахально улыбнулся: мол, давай, кобылка, не томи, я и так заждался.
Девица подмигнула, а затем произнесла вторую часть фразы. Медленно, с особым наслаждением, глядя прямо в ожиревшую физиономию бывшего любовника:
- .. я выдвигаю Зафрэля Керина!
Сказала это – точно выстрелила. Та самая тетива, что была натянута, лопнула. Шедек вздрогнул, как от жалящего удара.
Магистры притихли. Все они ожидали услышать имя Шедека. В крайней случае - Баргоса. Но Зафрэль? Сторонник Ярена и, значит, противник Меган? С чего вдруг жрица предложила его кандидатуру?
Ох, в каком замешательстве находится Ярен! Как свирепо раздувались его ноздри! Бедняга не понимал, что происходит. Почему вдруг Меган выбрала его друга?
Сам Зафрэль казался не менее растерянным. Он тер пальцами переносицу, надеясь успокоиться и понять, что задумала интригантка.
- Протест! – пришел в себя Шедек.
Поначалу он думал, что ослышался. Потом надеялся, что Меган оговорилась и сейчас поправится. Но рыжая сука продолжала улыбаться, и с каждой секундой становилось все яснее, что стерва не собиралась выдвигать Шедека! Магистр юстиции так и не понял, что произошло, но инстинкт заставил его очнуться и перейти к активным действиям.
- Требую внести мою кандидатуру в список участников! – твердо заявил он.
- Как пожелаете, - Меган растеклась в приторной улыбочке.
- Я тоже участвую в выборах! – незамедлительно отреагировал Ярен.
- Хорошо. Но прежде чем приступить к голосованию, - произнесла жрица, и холодное притворство в ее интонациях заставило собравшихся поежиться, - я бы хотела сделать заявление.
Слащавый мирянин икнул от неожиданности, краска стремительно залила его лицо, но никто из присутствующих не обратил внимания на магистра.
- Ситуация весьма деликатная, - с наигранной грустью произнесла жрица. – Я бы даже сказала – щекотливая. Дело в том… что мне стали известны кое-какие подробности об одном из кандидатов на должность Высшего магистра…
Отчего-то все глянули на Зафрэля. Словно ждали, что сейчас он встанет и произнесет нечто в духе: Меган – моя любовница.
- Это касается нашего любимого магистра… - Меган не смогла удержаться от театральных пауз, - юстиции.
Жрица продемонстрировала небольшую сумочку, откуда выудила бумаги. Швырнула этот ворох на стол.
- В покоях магистра Шедека Патаха были найдены долговые расписки, которые он получал от обвиняемых. Одна из горничных делала уборку и случайно наткнулась на документы. К счастью, девушке хватило ума понять, что эти бумаги являются уликами, указывающими на многочисленные взятки и превышение должностных полномочий, - поясняла жрица.
Разумеется, никто из мужчин не поверил в историю про горничную. Все понимали, что Меган достала бумаги иным способом, но это не уменьшало их ценность. Расписки внимательно изучали и передавали из рук в руки.
- Здесь лишь документы за последние три месяца, но и по ним видно, что Его Высокопреосвященство получал десятки тысяч с обвиняемых, желающих добиться положительного решения судьи Шедека, - жрица продолжала «топить» бывшего любовника. – Я пока не стала беспокоить полицию. Хотела прежде вынести этот вопрос на совет Ордена, чтобы вы сами решили, как поступить с магистром юстиции.
- Шедек, это правда? – начал было Ярен, но осекся.
Патах сидел красный, глаза его закатывались, рот беззвучно распахивался в попытке глотнуть воздуха.
У магистра случился удар.
«Как это мило с твоей стороны», - подумала Меган.
Впрочем, она так и рассчитывала, что сильнодействующее лекарство, которое служанка старательно подливала в питье магистра, подействует как надо, и сердечко бывшего любовника не выдержит стресса.
Со стороны Шедека было бы верхом любезности скончаться прямо во время собрания, но, увы… Прибежавший лекарь напоил страдальца каким-то зельем и увел в покои, сказав, что опасность миновала и больной выживет.
Меган поспешила удалиться с собрания: ее ждало неотложное дело. Требовалось убедиться, что любовничек отправится на встречу с Рамоном, так и не придя в себя. Не хватало еще, чтобы он заговорил - тогда виселицы не миновать.
Но не успела жрица выйти из зала, как у самого выхода ее перехватил Баргос.
- Куда это ты торопишься? – он схватил Меган за руку и затащил в полутемный коридор, подальше от любопытных зевак.
- Ты что задумала? А?! – шипел он точно деревенский гусь. - Что это за фокусы?! Какие к Рамону расписки? Какой еще Зафрэль?!
- А ты-то чего так разорался? – вспылила Меган, злясь, что глупый старик задерживает ее. – Радуйся, что в Орден вошел! Что-то не так?
- Конечно не так!!! Рамон бы тебя побрал, идиотку!!! – Баргос весьма редко позволял себе вот так срываться, но сейчас буквально кипел от гнева. – Ты хоть понимаешь, что случится, когда Шедек оправится? В тюрьму захотела?!
«За сообщничка своего переживаешь», - подумала жрица.
После того, как Лабиринт раскрыл ей глаза на правду, она стала иначе воспринимать поступки Баргоса. И теперь в этой вспышке гнева ей виделась не забота о подопечной, а страх, что Баргос останется без поддержки подельника-Шедека.
Больше всего жрице хотелось как можно скорее отделаться от куратора. А еще бы лучше сказать ему в лицо, что она знает о его планах! Как он вместе с Шедеком задумали избавиться от нее.
Но нельзя.
Не время.
Вместо этого Меган произнесла:
- Я, между прочим, спасаю твою шкуру. Ведь ты, наверное, и не догадывался, зачем Шедек хотел сделать тебя магистром финансов? А хочешь, я тебе расскажу, что на самом деле замыслил Шедек? Ему как-то хватило ума спьяну поведать мне о своих планах, - на ходу врала жрица. – Твой любимый Патах собирался забрать из фонда Ордена несколько миллионов, а пропажу свалить на тебя. Так что мне пришлось делать выбор: либо ты, либо он. Как, по-твоему, я поступила неправильно?
Куратор опешил. Он чувствовал какой-то подвох в речах Меган, но не мог понять, в чем дело. Логически все казалось верным. Зная характер Шедека, от него на самом деле можно было ожидать подобного коварства. Но все-таки что-то смущало Баргоса в словах девчонки.
Не говоря уже о сегодняшней выходке с документами. В этом чувствовалось влияние Клавия. Бывший куратор был убежден, что у самой жрицы не хватило бы ума провернуть столь опасную интригу. Выступить против Шедека… девчонка совсем потеряла голову.
- У тебя есть дальнейший план? – холодно спросил Баргос. Больше всего его досадовало, что Меган окончательно перестала с ним считаться. Раньше она всегда советовалась, спрашивала мнения, теперь же всячески демонстрировала, что выросла и больше не нуждается в опеке. Это больнее всего било по самолюбию куратора.
- Не бойся, мой старичок, - рыжая хотела насмешливо потрепать мужчину по щеке, но он перехватил ее руку и грубо откинул.
- Это не твоя забота, - зло произнесла она. – А сейчас мне некогда. Дай пройти!
Уладив неотложные дела и убедившись, что на счет Шедека можно больше не волноваться, жрица вернулась в зал Ордена где, как и рассчитывала, застала Ярена и Зафрэля. Они все еще сидели за столом, обсуждая преступления магистра юстиции.
- Многоуважаемый Зафрэль Керин, - ласково обратилась Меган, ступая точно лисица, мягко, и в тоже время, не сводя взгляда с жертвы. – Могу я ненадолго завладеть Вашим вниманием?
Зафрэль не успел даже сказать что-то Ярену, как тот демонстративно громыхнул стулом и вышел из зала. Цевсу все больше и больше не нравилось, что Меган крутится вокруг Зафрэля. А то, что она так безжалостно расправилась сегодня со своим любовником, говорило лишь о том, что потаскуха явно решила сменить фаворита. И кто знает, какое участие в этом принимает Зафрэль? Возможно, это лишь интриги рыжей шлюхи, а может – он и сам добровольно переметнулся на ее сторону.
Именно на такую реакцию Меган и рассчитывала. Запутать Ярена. Заставить его сомневаться в союзниках. Начать видеть вокруг предательства и заговоры. Тогда он сам оттолкнет от себя друзей и останется без поддержки, совершенно одинокий, а, значит, безопасный для жрицы.
Первым желанием Меган было сесть рядом с Зафрэлем и попытаться обольстить магистра, но что-то ей подсказывало: подобная тактика не принесет победы. Поэтому жрица выбрала стул напротив, чтобы с одной стороны видеть лицо собеседника, а с другой показать, что разговор сугубо деловой.
- Я хочу принести извинения, - сдержанно произнесла она. - Пожалуй, мне следовало заранее уведомить вас о моем решении, дабы не ставить в столь неловкое положение.
- Да уж. Вам бы стоило предварительно обсудить этот вопрос со мной, - хмуро отозвался Керин, пытаясь определить, какую интригу затеяла Меган. Если надеется переманить на свою сторону – зря старается.
- Я опасалась, что вы станете настаивать снять вашу кандидатуру, - жрица виновато опустила ресницы. - Мне пришлось пойти на эту маленькую хитрость. Я знаю о вашей скромности, и в тоже время наслышана о вашей мудрости. Мне кажется, что именно такой человек, как вы, достоин стать Высшим магистром.
- Не думаю, что лестью вы сможете добиться моего расположения, - Зафрэль покосился на входную дверь. Не хватало, чтобы кто-нибудь увидел его вдвоем с Меган. Сегодняшней выходкой девица и так создала благодатный источник для сплетен.
- Что вы, уважаемый магистр, с каких пор признание очевидных фактов стало лестью? – улыбнулась Меган.
В этом жесте не было ни намека на кокетство. Зафрэль и сам поразился новым интонациям, каких он ранее не замечал в жрице.
- Не спорю, мне было бы весьма приятно иметь хорошие отношения со столь рассудительным мужчиной, - продолжала рыжеволосая, - но в данный момент я забочусь не о личной выгоде, а о благе для всего Ордена. И уверена, что лучшей кандидатуры, чем вы, нам не найти. При всей вашей нелюбви ко мне, - Меган произносила эти слова без ехидства, дружелюбным тоном, - я знаю, что в первую очередь для вас важна объективность. Вы не станете принимать решения, руководствуясь личными амбициями. Именно поэтому на посту Высшего магистра мне и хочется видеть такого беспристрастного человека, как вы.
- Меган, - предупредительно отозвался магистр.
- Зафрэль, - рыжая улыбнулась ласково и как будто искренне, - Понимаю, что не заслужила вашего доверия, но клянусь, что у меня нет иных мотивов. Я долго думала, чью кандидатуру предложить. Не скрою, рассматривала даже Ярена, но вы не хуже меня знаете, что порой он ставит личные цели превыше общего блага. И его принципы... Цевс никогда не пойдет на перемирие с врагом, даже если это будет выгодно для всех.
Зафрэль был вынужден согласиться со словами жрицы. Он и сам не раз досадовал на излишнюю упрямость Ярена.
- Подумайте об этой должности как о возможности получить влияние в свои руки. Я хочу видеть вас магистром, потому что знаю: вы не станете вредить мне или кому бы то ни было, руководствуясь личными интересами. Я верю в вашу беспристрастность и именно поэтому еще раз прошу принять мое предложение. Сейчас Ордену как никогда нужен уравновешенный здравомыслящий человек, кто будет управлять, опираясь на разум, а не на эмоции.
- Я не знаю, что сказать, - отозвался Зафрэль.
Ему не понравилось, как собственные мысли стали отзываться на слова Меган. Плутовка парой ловких фраз смогла если не изменить точку зрения, то хотя бы заставить подумать об этой должности в ином ключе.
С другой стороны… даже если это всего лишь уловка, в надежде перетянуть его в свой лагерь. Что мешает воспользоваться глупостью жрицы? Пусть тешит себя иллюзиями и надеется добиться благосклонности. Он не позволит манипулировать собой.
Зафрэль внимательно взглянул на рыжеволосую даму. Такую непривычную. Она сидела спокойно, можно даже сказать, смиренно. Рыжие волосы заплетены в пышную косу. И платье сегодня не в пример скромнее ее обычных нарядов. Такая Меган ему нравилась. Конечно, наглая порода пробивалась даже сквозь эту маску, но, по крайней мере, сейчас девушка всем своим поведением доказывала, что может вести себя разумно.
А потом Зафрэля точно громом ударило: а что если она влюбилась в него?!
Нет, мысль сама по себе дикая, но теоретически… ведь это возможно? И то, как она выдала своего любовника, и эти уговоры стать Высшим магистром.
Что если это не напускная скромность? Возможно, Меган действительно робеет, как робеют все влюбленные?
Зафрэля весьма заинтересовала эта гипотеза. Еще требовались доказательства, но если предположить, что он прав… Тогда возможно удалось бы положительно влиять на Меган, и добиться того, чтобы она стала достойной Верховной жрицей. Хотя, быть может, это слишком утопические идеи…
- Что ж, - произнес Керин после долгого молчания, - давайте попробуем.
Тэги: литература
Комментарии | Постоянная ссылка
Спектакль лжецов. Глава девятая. Мошенник
2014-08-05 17:36:48 (читать в оригинале) Насколько удивительны поезда! Где еще можно найти столь обособленный мирок, на полном ходу разрезающий полотно реальности? Он мчится через города и пустыни, не обращая внимания на тьму и холод, неся в себе теплые уютные купе, залитые медовым светом. Сонные пассажиры разнежено сидят на бордовых диванчиках, чайные ложечки звонко постукивают о бока стаканов, добродушная проводница разносит свежее белье, и губы невольно складываются в улыбке. Изредка неугомонный попутчик отодвинет шторку окна, взгляд его мазнет по угрюмому пейзажу и занавеска спешно возвратится на место. Ни к чему тревожить себя мрачными картинами.
Лишь Рурык не желал поддаваться убаюкивающей атмосфере поезда. Он был переполнен азартом и жаждой деятельности. Мысли, одна гениальнее другой, гудели, точно пчелиный рой. Буквально этим вечером он стал королем (причем, не абы каким, а потомственным, аж в пятом поколении!) небольшой, но гордой и перспективной страны. И теперь призвал в королевское купе верных подданных, Кыра и Элику, чтобы поведать о предстоящей затее.
Прическа Рурыка была взъерошена больше обычного, и он то и дело запускал пятерню, лохматя волосы. Савениец мало походил на солидного правителя, скорее на пирата: белая рубашка с широкими рукавами, верхние пуговицы расстегнуты, грудь оголена, темные штаны заправлены в ботфорты. Но сейчас эти мелочи нисколько не смущали Рурыка. Великий мошенник был полностью погружен в идею. Он то опускался на мягкий диван, то вскакивал на ноги, не в силах унять волнение.
- Друзья мои! - восклицал он, и сердце замирало от сладостного трепета. – То, что нам предстоит сделать – по-настоящему великое дело! Еще никто не решался на столь грандиозную аферу! Поверьте: мы попадем в историю! Тысячи мошенников по всей Ардии будут мечтать о подобном успехе!
Рурык стремился передать всю важность момента. Чтобы не только он, но и помощники ощутили гордость, почувствовали опьяняющий вкус славы. Но в речь так некстати вмешался Кыр со своим: «Давай по существу».
Если бы только герк понимал, какой момент он испортил! Своим «по существу» точно саблей полоснул по телу оратора. И все же савениец не стал демонстрировать обиду. Лишь отвесил шутовской поклон и с фразой: «По просьбе нашего любезного герка», - перешел к сути повествования.
- Как вы знаете, я приобрел остров неподалеку от Иривии. А заодно и кое-какие документы. Между прочим, - Рурык вновь перешел на восторженный тон, - вы только оцените: по бумагам, на острове триста лет существует независимое государство! Каково, а? Несколько минут работы, и мы создали целую страну во главе с таким предприимчивым королем, как я! Господа, вы уже начали ощущать себя демиургами?
Мошенник расплылся в улыбке, надеясь, что попутчики сменят кислые лица и хохотнут в ответ на шутку, но вместо этого получил скептическое:
- А народ-то согласен иль ты не спрашивал даже? – При этом герк попытался иронически приподнять бровь, отчего морщины на его лбу сложились в гармошку.
- Какой народ?
- Которым ты правишь.
Савениец тяжело вздохнул. Его не столько злила глупость Кыра, сколько то, что своими вопросами он мешал Элике вдохновляться затеей. А именно на девчонку у Рурыка были самые большие планы. Герк-то так… для массовки. Будет кем-то вроде телохранителя. Тем более с его талантами ни на что другое он и не годится. А вот Элика…
- Объясняю еще раз: остров пустой. Абсолютно. На нем только скалы и пара домов. И то, это если верить продавцу. Никто в здравом уме не станет жить на таком острове.
- Так че ж ты за король? – Кыр разразился гоготом. – Кем ты там управлять собрался? Вшами? То-то будет потеха. Король вшей! Пожалуй, мне не жалко отдать пару алынов, чтобы глянуть на это представление. А ты подданных с собой привез? В коробке? Или дома оставил? Правильно. А то еще разбегутся подданные по всей Иривии и кем тогда управлять?
Рурык поднял взгляд к потолку, как бы говоря: «Всемогущий покровитель всех мошенников и аферистов, дай мне сил не убить это несчастное создание, лишенное даже капли разума». Савенийцу в очередной раз вспомнилось, почему он предпочитает не иметь дел с рабочим классом. Их узость мышления, их нежелание лишний раз оторвать нос от собственных проблем, ненависть к чужакам и осуждение любой новой идеи. Рурыку хотелось иной раз взять их всех, сгрести в охапку и потрясти так, чтобы эти олухи прекратили нудеть и впервые в жизни сделали хоть что-то настоящее!
Вот и Кыр ничем не лучше. Вместо того чтобы загореться идеей, он вставляет палки в колеса и потешается, считая себя невероятно прозорливым и остроумным. Но что самое паршивое, из-за его шпилек Элика стремительно теряет интерес к затее. На ее личике отражается вся гамма чувств: от виноватого смущения за выходку герка до желания присоединиться к веселью. И нужно срочно вернуть авторитет, пока этот неуклюжий бугай не испортил затею. Этого никак нельзя допустить.
Рурык настолько верил в успех, что вложил не только свои, но и деньги Кыра и Элики. Без спроса. Первая половина заработка была потрачена на покупку острова и подделку документов, а вторая требовалось для оплаты предстоящих расходов. Ведь не может король жить в какой-нибудь лачуге? Тем более, если это король ну о-о-очень богатой страны! Нужны самые роскошные апартаменты, и повозка, и наряды, и еще уйма всего. Никакой экономии. Поэтому, если Кыр и Элика откажутся принимать участие и потребуют свою долю, то это конец. Можно сразу пустить пулю в лоб афере, чтобы не мучилась бедняжка, и спешно похоронить.
Устраивать поминки Рурыку не хотелось, тем более что он настолько прикипел душой к задуманному, что скорее согласился бы отправить в пещеру Рамона любого, кто рискнет встать на пути, чем отказаться от плана.
- Скажите: за счет чего живут маленькие страны? – интригующим тоном произнес лже-король. Он точно знал, что Элика, как и любая женщина, не в силах сопротивляться любопытству.
И верно: девичьи глазки мгновенно вспыхнули, и русоволосая напарница включилась в игру:
- За счет торговли? – предположила она.
- Мимо. Для этого нужны товары и продавцы, а на нашем острове ни того, ни другого. Еще варианты?
- Заключить союз с каким-нибудь государством? – прилежно гадала Элика. – С Савенией! Против Иривии.
- Снова промазала. Какой для Савении толк от острова? У нас ни армии, ни военной мощи. Только маленький клочок земли и скалы. Господа, включите фантазию! Даю подсказку: вы сталкиваетесь с этим регулярно. Ну, хорошо, может конкретно вы и не так часто, но рядовой горожанин, занимающийся неким делом, вынужден постоянно обращаться в это учреждение.
- Суд? – ляпнул Кыр.
Выступающий подивился ответу. Забавные ассоциации были у герка на слова «постоянно» и «учреждение».
- Да какой суд? Что с вами? Вы совсем не хотите подумать! Я говорю о налоговой!
Рурык ожидал восхищенного вздоха хотя бы от Элики, но девчонка продолжала смотреть с недоумением. Ситуация становилась скверной.
- Это так просто! – сокрушался мошенник. - Карликовые страны зарабатывают на оффшорах! Оффшоры, понимаете?
Тягостное молчание было ему ответом.
- Надеюсь, вы знаете, что это?
Парочка синхронно помотала головами.
- Вы что, в своей Иривии ничего не слышали об оффшорах? Серьезно? – Рурыку на самом деле казалось поразительным, что в ту пору, когда многие савенийские предприниматели давным-давно оценили эту нехитрую уловку, в Иривии до сих пор жили по старинке.
-Удивительно… - протянул оратор. - Целая империя неразвращенных умов. Чистых и невинных. Прелестно, прелестно... Господа и дамы, я объясню! Суть проста: мы позволим иривийским предпринимателям вести свою деятельность через нас. Фирмы останутся на территории Иривии, а бухгалтерия будет проходить через нашу страну. Никаких военных налогов и прочих выплат. Ловко, а? К нам сбегутся со всей округи и послушно встанут в очередь, с благоговением ожидая, когда мы осчастливим их столь выгодной сделкой! Толпы богачей станут умолять спасти их бизнес от непомерных сборов! Только вдумайтесь в идею! Это же гениально!
Слушатели должны были взорваться громом аплодисментов, но купе по-прежнему находилось в плену тишины. Лишь стук колес отбивал: все зря – все зря, все зря – все зря. И чайные ложечки вторили: им плевать, им плевать, им плевать.
- Эм… - смущенно протянула Элика. – А нам-то с этого какая выгода?
- Не нравится мне эта затея. Я, пожалуй, не стану в этом участвовать, - «добил» Кыр.
Рурык с отчаянием обвел купе взглядом, ища поддержки у столика и деревянных стенок, ситцевой пожелтевшей занавески и баулов, закинутых на верхние полки. Все шло совсем не так, как он себе представлял. Если сейчас герк на самом деле откажется, то Элика последует за ним. А денег нет… Спасать положение. И начинать с герка. Его надо переубедить во что бы то ни стало.
- Кыр, вот представь: у тебя свой бизнес. Скажем, ты владеешь гостиницей.
- А че это вдруг гостиницей?
- Да какая разница! Не суть! Сказал владеешь – значит владеешь! Каждый месяц ты трудишься не покладая рук. Казалось бы, постояльцев много, доход имеется. Пусть он будет равен пятидесяти тысячам алынов. Хорошие деньги, верно?
- Еще бы! – ухмыльнулся герк.
- А теперь давай посчитаем: тысяч пятнадцать у тебя уйдет на одну только зарплату персоналу. Еще десять придется отдать за аренду. Прибавим к этому оплату тепла и света, покупку продовольствия, траты на ремонт, прачечные, порошки-шампуни… Тысяч сорок на одни только расходы, но даже с ними у тебя на руках все равно останется чистая прибыль в размере десятки. Не так много, но вполне солидная сумма. Так ведь?
- Ну! – Кыр не понимал, куда клонит Рурык.
- А теперь вспомним о налоге. Обычный, да к нему еще и военный прибавляется. Итого процентов пятнадцать-семнадцать наберется от дохода. Так что где-то тысяч восемь тебе придется отнести государству. Просто так. Считай, ни за что. Восемь в казну – две тебе. Разве это справедливо?
- Нет, конечно! – возмутился герк - его тронула история про гостиницу. – Хитро как устроились! Вкалываешь, вкалываешь, а они ишь! Себе столько, а мне дулю с маком!
- Вот и я о том же! И так из месяца в месяц. Бьешься, бьешься, надеешься повысить доход, зарабатывать больше, а все равно прорву денег приходится отдавать императору.
- Шиш им, а не деньги! – Кыр так вжился в образ, что искренне расстроился из-за непомерных налогов и низкой прибыли.
- И вот, ты уже готов закрыть гостиницу и разогнать персонал, как вдруг узнаешь о чудесной возможности больше никогда не платить налоги!
- Как так? – охнул гер и даже зачем-то вцепился ручищами за край дивана.
- А вот так! Достаточно зарегистрировать свою фирму в другой стране. Причем, твоя гостиница останется на том же месте, у тебя точно так же будут работать горничные, ты останешься жить в Иривии, ничего в твоем бизнесе не поменяется кроме одного! С этого дня никаких налогов! Ты согласишься?
- Ясен пень! Тут и думать неча! Дело-то выгодное!
- Даже если бы тебе пришлось выложить за регистрацию фирмы тысяч двадцать? – коварно уточнил Рурык.
- Двадцать? – Кыр призадумался.
- Всего один раз платишь двадцать тысяч и больше никаких налогов.
- Совсем?
- Совсем!
- Ну… если только один раз, тогда конечно! Уж лучше вам отдать, чем каждый месяц Альбергу отстегивать! – Кыр решительно хлопнул ладонью по дивану. - Хоть заживу нормально!
- И да узрел он суть божьего замысла! Ваше здоровье, милейший! – с этими словами Рурык осушил стакан остывшего чая.
Скептичный герк перешел на его сторону – можно выдохнуть и немного расслабиться.
- Я вот только одного не пойму, - вмешалась Элика, и все ликование савенийца вновь растаяло, как мороженое на солнцепеке.
- Ты говорил, что наша цель – высшие слои аристократии. Так?
- Все верно, моя дорогая, - Рурык старался держаться спокойно, хотя внутри его начинало потряхивать от раздражения.
- Но в казну платят лишь мелкие предприниматели, для которых твои двадцать тысяч – неподъемная сумма. Аристократия не облагается налогами.
- Ам… - начал было Рурык, но запнулся, не зная, что ответить. Он полагал, что система налогов такая же, как в Савении, и любой, невзирая на чин и достаток, обязан ежемесячно вносить в казну часть доходов. Аферисту даже в голову не пришло, что в Иривии дела могут обстоять иначе. А он-то думал, что все предусмотрел!
Детали продумал, а главного не учел!
- Я сейчас! – покраснев от стыда за собственную глупость, Рурык вылетел из купе и забежал в тамбур. Требовалось немедленно придумать выход! Нельзя, чтобы дело сорвалось! Уже столько денег потрачено! Как он объяснит Элике, что весь ее заработок ушел на документы, от которых может не быть никакого прока?
Рурык прислонился лбом к прохладной стенке тамбура. Ночной ветер, пробиравшийся сквозь щели, обдувал раскрасневшиеся щеки, а полумрак скрывал следы позора.
Допустить такую промашку…
Как можно было заранее не проверить все факты? Что мешало почитать? Да хотя бы спросить! И ведь такая прибыльная идея! На ней можно миллионы зарабатывать! Нельзя упустить этот шанс! Должен быть выход!
Обязательно должен быть!
Пока Рурык собирался с мыслями и думал, как спасти затею, Кыр и Элика негромко переговаривались, обсуждая услышанное.
- Так че? Мы в итоге не будем делать эти как их… зашоры? – спрашивал герк, привыкший доверять мнению Элики.
- Не знаю, - честно отвечала девчонка, с тоской помешивая сахар в холодном чае.
Элика вообще с трудом понимала, что происходит. Какое-то королевство, какие-то оффшоры… У нее в мозгу не укладывалось, как Рурык собирался все это проворачивать. Розыгрыш с телепортом был хорош, тут спору нет. Но затея с островом…
Рурык ворвался так неожиданно, что Элика едва не расплескала чай.
- Я все придумал! – воскликнул он, глядя на попутчиков безумным взглядом. – Ничего не отменяется! Мы скажем, что император собирается ввести налог для крупных предпринимателей! Представляете? Уровнять аристократию с фермерами! Какой это будет удар по самолюбию богатеев! О да-а-а! Я буквально вижу, как перекосятся откормленные физиономии, когда они узнают о законопроекте!
- Что, простите? – Элике показалось, что савениец окончательно тронулся умом. – Какой еще законопроект? С чего Альберг его примет?
Девушка не понимала: то ли ее мозг отчаянно хотел спать и поэтому отказывался соображать, то ли Рурык и впрямь предлагал сумасбродный план.
- А кто сказал, что император должен его принять? Достаточно пустить слух, что законопроект находится в разработке. Одного этого хватит, чтобы навести в слоях аристократии панику, и заставить обратиться к нам за помощью.
Видя, что его слова не убедили, Рурык добавил:
- Сами вспомните вашего Альберга. Даже я успел наслушаться о странностях императора: какой он нелюдимый, своих подданных избегает, на войне помешался... Стоит обмолвиться, что правителю вновь не хватает денег на военную кампанию, и ваши богатеи сами будут умолять нас спасти их капиталы!
- Да как мы убедим, что такой закон будет принят? – упиралась Элика. – Что, будем ходить по балам и клеветать на императора? Ни один здравомыслящий человек не поверит!
- Кто сказал, что этим будем заниматься мы? – импровизировал савениец, на ходу придумывая концепцию нового плана. – Контрабандисты – вот кто нам нужен! Именно они обладают полезной информацией и водят знакомства с высшими слоями аристократии. И если кто-нибудь из бандитов обмолвится о введении налога для богачей – через пару дней вся столица будет обсуждать эту новость!
- И как мы обзаведемся столь полезными знакомыми? – продолжала наседать Элика. Ей все меньше и меньше нравилась задумка с королевством.
На этот вопрос у Рурыка тоже не было ответа.
- Я знаю одного контрабандиста, - пришел на помощь Кыр. – Главарь банды вас устроит? Мы с вместе в армии служили.
Последовала немая пауза. Компания переваривала услышанное. У Кыра такие связи в криминальном мире, и он молчал?
- Родной ты мой! Конечно устроит! – с жаром произнес Рурык. Еще десять минут назад он готов был избавиться от тупого герка любыми способами, а теперь благодарил бога, что тот послал столь ценного спутника.
- Кыр! Вот я как знал, что не зря мы взяли тебя в команду! – воодушевленно продолжал мошенник. – Интуиция никогда меня не подводит! Отлично! Ты первым приедешь в столицу, найдешь контрабандиста и пустишь слух. Мы с Эликой должны появиться, когда аристократия будет охвачена паникой и все ее мысли только и будут о том, как спасти капиталы от военного налога.
- И все равно! - перебила Элика. – Что мешает императору успокоить подданных и сказать, что он не станет принимать такой закон?
Мошенник коварно ухмыльнулся:
- Сказать-то он может, но кому аристократы поверят больше: надежным источникам из криминального мира или одержимому социопату? Слово даю: все решат, что Альберг специально темнит!
Девчонка окончательно поняла, что спорить с Рурыком бесполезно. Да она, если честно, так устала, что единственным ее желанием было уснуть.
- Хорошо, - сдалась она. - И что мы с тобой будем делать в столице? Какова наша роль?
- О, дорогая... Мы будем ездить по балам! По сути, только этим и займемся! Я в образе добродушного королька, решившего повидать мир, и ты – мой строгий казначей. Знаешь, во что мы тебя нарядим? Ммм… Женщины захлебнуться собственным ядом, а мужчины потеряют голову, когда увидят тебя! Только представь: волосы уберем в конский хвост, подчеркнем брови, губы украсим ярко-алой помадой. Белая обтягивающая блузка, темный приталенный пиджак и прямые черные брюки! Ты будешь восхитительна!
- Брюки? – у Элики не нашлось других слов.
- Ты не представляешь, как элегантно и в тоже время притягательно могут смотреться мужские вещи на хрупкой девушке! Милая, ты станешь законодательницей моды! Доверься моему чутью!
- Рамон с ней с модой. К чему такие сложности? Почему я не могу ходить просто в юбке?
- Да, к чему? – вклинился Кыр, который явно начинал скучать. Он уныло ковырял обивку дивана и почти доковырял до дырки.
- А как вы себе представляете страну, которая несколько веков жила изолированно от окружающего мира? Должны же мы в чем-то отличаться. Вот я и придумал, что в моей стране женщины носят брюки.
- А-а-а, - глубокомысленно протянул герк и вернулся к обивке. Содержимое дивана интересовало его куда больше, чем балы и тряпки.
- И что я буду делать в роли казначея? – Элике окончательно перестала нравиться афера.
- План такой: я, в образе обаятельного простофили-королька, знакомлюсь с богачами. Восторгаюсь Иривией, рассказываю о своей стране. Все как полагается. И аккуратно свожу тему к налогам. Собеседник, разумеется, не упустит возможности пожаловаться на грядущий законопроект. «Ах, как же теперь мой бизнес? – воскликнет он. – Альберг решил меня разорить!» Я посочувствую и скромно поведаю, что в моей стране вообще нет налогов. Поэтому все мои подданные живут припеваючи и бед не знают. К тому же, в последние годы множество иностранных фирм зарегистрировались на моей территории и теперь богатеют на глазах. Аристократик, ясное дело, станет допытывать подробности, но я, как и положено монарху, окажусь несведущ в финансовых подробностях. Иначе это будет выглядеть слишком подозрительно. Поэтому я стану отправлять всех к моему казначею – к тебе, Элика. И уже ты объяснишь процедуру регистрации, расскажешь, что сколько стоит, как… Точно! – Рурык хлопнул в ладоши, так что спутники вздрогнули. – Я придумал еще лучше!
- Шторы отменяются? – брякну Кыр.
- Что? Какие? А, нет. Оффшоры останутся. Но мы приедем в столицу не просто так, а на открытие первого в Иривии филиала нашего банка! Любой желающий получит возможность не только укрыться от налогов, но и хранить свои сбережения у нас! И получать за это щедрые проценты! В два!.. Да что там! В три раза выше, чем в Иривии! Кыр, вообрази себе: ты сможешь положить в банк, скажем, двадцать тысяч и ежемесячно снимать по четыре тысячи просто так, только за то, что твои деньги лежат в моем банке. Нравится предложение?
- Четыре штуки за здорово живешь?
- Ага!
- Ниче се щедрость! Ну, наверное, согласился бы. А че не-то? А если я тридцатку положу, то, что тогда?
- Будешь снимать по шесть тысяч.
- Ого! А полтинник?
- Десять. Кыр, твоя прибыль от любой суммы составит двадцать процентов. Так что, чем больше положишь денег – тем больше снимешь.
- Вот это мне по душе! – радостно хохотнул герк, напрочь позабыв о диванной обивке.
- Как же мы отдадим вкладчикам такие проценты? - растерянно произнесла Элика.
- А кто сказал, что надо отдавать?
- А-а-а! – осенило девчонку. – Теперь ясно! Мы просто соберем деньги с иривийцев и уедем, не дожидаясь, когда начнут требовать первые выплаты. Так?
- В точку! – мошенник окончательно расслабился: компаньоны загорелись идеей! - Господа, нам необходимо придумать символику нашего королевства. Выбрать герб, цвета флага. В качестве названия я предлагаю остановиться на Тайперсе. Лично мне нравится, как это звучит. К тому же, он уже отмечен в документах. А вот что касается геральдики – здесь принимаются любые идеи и пожелания. Какое животное будет олицетворять нашу страну?
- Рурык, - жалобно протянула Элика, - мы спать хотим… Правда… Давай потом.
- Когда потом? У нас времени осталось всего ничего, а еще столько надо сделать!
- Завтра. Утром.
- Ты просто не понимаешь, насколько важна государственная символика! Это лицо страны! Занимай ты хоть треть планеты и имей миллиард подданных, до тех пор, пока у тебя не будет своего флага и герба – твоей страны не существует. А в нашем случае без этого и вовсе не обойтись! Так что, друзья, не ленимся. Закажем еще по кружечке горячего крепкого чая и приступим!
Остаток ночи был потрачен на продумывание мелких нюансов, а когда неугомонный савениец позволил отдохнуть, оказалось, что спать уже не хочется. За окном утреннее марево стелилось по песчаной равнине. Овраги, оставшиеся после масштабных заклинаний, бороздили пустыню ядовитыми змеями. Изредка встречались обнищалые деревушки с ветхими домами и такими же ветхими жильцами. Элика лежала на диване и читала книжецу, забытую предыдущими пассажирами. Впрочем, судя по названию «Кровь и любовь», прежние владельцы нарочно оставили это чтиво, побрезговав брать с собой.
Кыр заявил, что раз поспать все равно не удастся, то он пойдет поищет с кем бы в картишки перекинуться. Взял у Рурыка пару сотен алынов и отбыл.
Сам предводитель мошенников хандрил. Такое с ним случалось, когда первое опьянение от блестящей идеи спадало, и наступал этап «похмелья». Апатия наваливалась на плечи, и мир вдруг становился серым и безрадостным. Ничего не хотелось, все казалось таким бессмысленным, бесполезным. И затея эта, и само стремление стать независимым и богатым. Да и заокононный пейзаж не прибавлял оптимизма.
В городах забываешь о губительном воздействии песков и о том, в каком положении на самом деле находится империя. А здесь, продираясь на поезде сквозь природу, тебя точно мордой в грязь тычут. По лицу бьют неприглядными фактами, так что нет возможности зажмуриться и отвернуться. Может, поэтому в поездах так любят занавешивать окна шторами: еще одна попытка отгородиться от реальности.
- Я все-таки не понимаю, - произнес Рурык, и, убедившись, что Элика отвлеклась от книги, продолжил, - почему вы используетеь магию, если она разрушает материк?
- А что можно сделать? – девчонка пожала плечами. - Ты сам знаешь: мы привязаны к магии. Все наше производство построено на ней, весь быт, вся оборона...
- Но на других континентах люди ведь как-то живут и без магии! Взять хотя бы Савению.
- Рурык… - Элика вздохнула так, словно ей уже не раз приходилось говорить на эту тему. – Пойми, дело не в нас. Даже если все жители дружно решат перейти на ваши технологии, нам этого просто никто не позволит сделать. Это не мы такие плохие и беспечные, это производители сами не желают развиваться. Мы прекрасно знаем, что использование магии вредит нашей земле. А толку?
- Ну да, ну да, - закивал собеседник. – Переоборудование производств выльется в огромные траты, и никто не хочет отказываться от дешевой магии.
- К тому же, разве ваши методы лучше? – Элика фыркнула.
Вопрос противостояния магии и технологии стоял с тех самых пор, когда в Иривии узнали, что в других материках почва не обладает магическими свойствами и тамошние обитатели вынуждены идти по иному пути развития. Многие ученые исписали не одну кипу листов, пытаясь определить, какой подход эффективнее. И все равно, так или иначе, приходили к мнению, что магия является природным благом, тогда как технология придумана искусственным путем, а значит, априори чужда миру.
- Ты права, - был вынужден согласиться Рурык. – Влияет. Загрязняет воздух выбросами газа, уничтожаются деревья. – Рурык помолчал. – Какая ирония: магия разрушает почву, а технология – воздух. Вам скоро негде будет жить, а нам - нечем дышать.
Элика не ответила, но собеседника это не смутило:
- Ты права. В Савении я как-то раньше не задумывался над такими вопросами. А в Иривию приехал, и оторопь взяла, когда увидел, что вы с материком делаете.
- Просто с непривычки в глаза бросилось, - Элика уткнулась в книгу, показывая, что ей не хочется продолжать разговор.
- И все равно, - упрямо произнес Рурык, - я не понимаю: как можно быть настолько беспечными?
Элика помолчала, а потом неожиданно произнесла:
- Наверное, мы просто надеемся, что следующие поколения будут активнее и ответственнее. Смогут отказаться от магической зависимости и перестроить быт по-новому.
- А в итоге все получается наоборот, - подхватил Рурык, - с каждым новым поколением люди становятся ленивее и глупее.
Элика извиняющееся улыбнулась и окончательно погрузилась в книгу, оставив Рурыка один на один с невеселыми мыслями. Даже третьесортный роман казался ей увлекательнее подобных бесед.
***
Прибыв в столицу, первые дни все шло в точности, как и описывал Рурык. Благодаря знакомым контрабандистам удалось весьма скоро запустить слух о готовящемся законопроекте. Сам мошенник разъезжал по балам в образе экзотического короля. Даже нанес дружеский визит Альбергу. Впрочем, из-за народных волнений и гибели родных, императору не было дела до карликовых стран. Мало ли их теперь создается? «Нынче времена такие, что всяк стремится отделиться и получить независимость. Будто ключ решения всех проблем в суверенности государства», - произнес Альберг после визита Рурыка. Это была единственная фраза, которой он охарактеризовал короткую встречу с иностранным королем. Вокруг были куда более важные дела.
Впрочем, Рурыку это пока играло на руку. Он спокойно посещал светские мероприятия, знакомился с местной аристократией и охотно рассказывал всем и каждому о чудесной богатой стране Тайперс. Богачи с живостью интересовались системой оффшоров, расспрашивали Элику о процедуре регистрации и, казалось, весьма горячо встречали идею открытия филиала банка. Но вот незадача: несмотря на бурные положительные отклики, никто из аристократов не спешил переоформлять компанию или нести сбережения в рурыковский банк.
О визите короля знали практически все, но еще ни алына не было получено от столичных предпринимателей. Никто не хотел вкладывать деньги в незнакомую страну.
Мошенник с каждым днем становился все мрачнее и мрачнее. Он не понимал, отчего столь привлекательная задумка не работает? Чего не хватает заевшимся толстосумам?
Что самое скверное: жизнь в столице оказалась гораздо дороже, чем рассчитывал Рурык, и пришлось не только истратить все имеющиеся деньги, но еще и втайне от напарников, взять кредит в местном банке. Дело грозило обернуться провалом.
Отчаянное положение подтолкнуло савенийца к рискованным мерам.
- Наш банк должны закрыть! – объявил он Кыру и Элике.
- Кто посмел?! – взъярился Кыр. – Ткни в него пальцем и мы быстро разберемся!
- Да нет же! Нет! Успокойся! Я говорю о том, что мы должны инсценировать закрытие! Якобы император пытается выжить нас из столицы!
- Это еще зачем?!
- Я долго думал и понял! Проблема в том, что нас не воспринимают всерьез! Именно поэтому клиенты бояться рисковать деньгами! Соответственно, кто-то должен стать нашим поручителем. Так сказать, гарантом надежности. Показать, что с нами можно и нужно иметь дело! И кто, как не наш конкурент, коим является Альберг, может выступить в роли столь авторитетного человека? Только подумайте: если он устроит погром в нашем банке и потребует убираться из столицы, что это будет значить? А? Я скажу! Это будет значит, что власть нас боится! Почувствовали в нас опасного конкурента и спешат выдворить из страны!
- А что, мне нравится, - Элика впервые за все время одобрила задумку савенийца. – Пожалуй, в этом что-то есть…
- А я о чем? – к Рурыку возвращался азарт. – Громим банк, и утром я даю пресс-конференцию! Сыщики находят улики, подтверждающие, что работали люди Альберга! Я выступаю с речью о том, что король Рурык не станет пасовать перед трудностями и банк продолжит работу с утроенной энергией! Определенно! И еще, я понял, что надо снизить планку! Работать не только на высшие слои общества. Будем брать количеством! Благодаря этой истории, все предприниматели города, от мелких лавочников до крупных землевладельцев узнают о существовании моего банка! Деньги потекут к нам рекой! Уже завтра под окнами нашего банка выстроится очередь из вкладчиков!
Отчасти мошенник оказался прав. Как только газетчики разнесли новость о погроме банка, интерес к делу Рурыка мгновенно возрос. Появились первые клиенты. Вот только савениец не учел одного: вместе с этим делом заинтересовался и сам Альберг. Он вспомнил визит нелепого короля, сопоставил со сплетнями о введении налога, и полученные выводы его весьма насторожили.
Спектакль лжецов. Глава восьмая. Император
2014-08-05 17:35:52 (читать в оригинале) «Тяжело быть императором, если страдаешь социофобией. Любой прием становятся пыткой. Сотни глаз следят, направленные на тебя вызывают жесточайший приступ паники. Иной раз кажется, что если немедленно не сбежишь, то умрешь. Прямо там, перед всем. Рухнешь на пол, потеряв сознание. А народ станет шептаться: император - слабак, падает в обморок, как изнеженная барышня.
Вновь эти крамольные мысли. Гнать прочь, как советовал доктор.
Я спокоен, я чувствую себя прекрасно, люди любят меня.
Любят.
Вдох. Выдох.
Кого я обманываю? Большинство ненавидит меня.
Это нормально: никому не нравятся правители. Любой политик вынужден проводить непопулярные реформы, проявлять жестокость. Невозможно быть хорошим для всех.
Благо, совершенное для одних слоев, отзывается возмущениями в других».
Император шел по коридору, не сводя глаз с огромных белых дверей. Точно ворота в пещеру Рамона, они возвышались над привратниками-лакеями, приглушая голоса собравшихся.
Каждый шаг отдавался гулким боем сердца. Ладони взмокли, и чувствовалось, как влага скапливается между линиями жизни и карьеры. Верхняя губа начинала подрагивать, руки немели, а живот ныл.
Больше всего на свете хотелось смалодушничать, развернуться на сто восемьдесят градусов и сбежать. Закрыться в малой библиотеке, упасть на кресло - и сразу почувствовать, как приступ отпускает.
Но привратники-лакеи будто насадили тело императора на крючок и теперь взглядами подтягивали леску, не давая жертве сорваться.
«Час, не больше», - обещал себе Альберг, стараясь незаметно одернуть темно-синий мундир.
Лакеи синхронно взялись за дверные ручки.
Государь сделал последний глубокий вдох, словно перед погружением. Вспомнил, что должен улыбаться подданным. Заклинившие скулы с трудом изобразили дружелюбие. Аккуратная борода, придающая солидности, зачесалась, но в этот момент двери распахнулись.
Сердце истерично забилось, живот скрутило, и император вошел в зал.
Альберг стоял на вершине роскошной лестницы, едва не теряя сознания от сотни взглядов, обращенных к нему.
«Все хорошо, - мысленно говорил он себе. – Им наплевать, что ты скажешь. Они пришли не за твоими речами... Ты хорошо держишься. Улыбайся».
Император сбивчиво поприветствовал гостей.
Руки буквально тянулись расстегнуть тугой ворот камзола. Казалось, нечем дышать.
Слишком много людей и все смотрят только на него.
Будь неладен этот прием в честь Верховой жрицы. И сама жрица трижды будь неладна.
Вдох. Выдох.
Улыбка.
Альберг торопливо произнес поздравительную речь в адрес Меган, и подал дирижеру знак начинать бал.
Оркестр, расположившийся у дальней стены, надсадно загудел трубами, завыл флейтами, завизжал скрипками. Музыканты пилили виолончели, ударяли по звонким треугольникам, громыхали тарелками. Маэстро Гейдер, выписанный из Антрии, бойко вонзал дирижерскую палочку в невидимого противника, будто нарочно желая убить императора звуковым смерчем.
Дамы, словно ужаленные кобылицы, скакали вместе с кавалерами в бешеном галопе. Светлые платья барышень трепыхались подобно корабельным парусам, темно-синие мундиры военных бряцали орденами и медалями. Казалось еще немного и танцующие проломят пол.
Альберг улыбался и приветливо кивал собравшимся, стараясь избегать долгих разговоров. Требовалось отыскать виновницу приема и лично поздравить со вступлением в должность. Но к нему то и дело подходили гости, представляли бесчисленных жен, детей, кузин, бабушек, тетушек, собачек. Всем чего-то было надо: похлопотать о карьере, пристроить сына в императорское училище, соблазнить красотой юной дочери. Просьбы перемежались с заверениями в любви и верности.
От шума кровь пульсировала в висках, и паника сдавливала обручем.
Не хватало воздуха…
В глазах темнело…
Прочь из душного помещения!
Прочь от людей!
Под лестницей, за тяжелыми гобеленами скрывался неприметный выход на балкончик – излюбленное место Альберга во время торжественных приемов. Император спешно направился к спасительному балкону, надеясь постоять в одиночестве и успокоить нервы. Однако, выйдя на воздух, Альберг с сожалением отметил, что неизвестная гостья заняла тайное убежище.
Молодая дама в алом струящемся платье опиралась на балконные перила, разглядывая огни столицы. Рыжие волосы пышной косой лежали на левом плече. Золотистые нити переплетались с локонами, поблескивая при свете луны. Вырез платья приковывал взгляд к вздымающейся груди, длинный шлейф стелился по полу, заканчиваясь у самого выхода с балкона.
Альберг заметил на поясе дамы ленту с вышитым знаком спиралевидного лабиринта – принадлежность к высшему жречеству.
Так вот она какая – новая Верховная жрица.
Следка толстовата, но в целом недурна собой.
Девушка обернулась, присела в торопливом поклоне:
- Простите, я не заметила Вас.
- Это вы должны меня простить: не думал, что здесь кто-то есть, - учтиво поклонился Альберг.
Несмотря на несколько вульгарный наряд, жрица вызвала симпатию – император подумал, что девушка тоже не выносит шума и ушла на балкон, чтобы спрятаться от гостей.
- Слишком много людей? – понимающе спросил правитель.
- Да… пожалуй, - нерешительно отозвалась Меган, про себя отмечая, что Клавий не обманул: Альберг и впрямь любит во время торжеств уединяться на балкончике.
Жрица невольно представила, как именно Клавий собирал информацию об императоре, охмуряя придворных служанок, и пальцы Меган сжались на мраморе перил.
- А у вас тут ничего так… красиво, - заявила Меган, и император едва сдержал смешок.
Барышня явно не владела светскими манерами.
«Возможно, поэтому и сбежала с бала, - нашел объяснение Альберг. – Почувствовала себя не в своей тарелке».
- Я рад, что вам нравится, - правитель подошел к перилам. – От моего лица и от имени всей империи разрешите поздравить вас с саном Верховной жрицы.
- Спасибо, - перебила Меган, не подозревая, что это лишь начало речи.
Альберг поморщился как от зубной боли, но мгновенно взял себя в руки и продолжил:
- Я уверен, что под Вашим представительством иривийское жречество и дальше будет оказывать серьезный вклад в развитие духовно-нравственных, культурных и семейных ценностей. Что вы продолжите политику Фредлен Равн по укреплению взаимоотношений с государственными и общественными институтами. Убежден, что благодаря Вам иривийское жречество будет и впредь нести столь высокое, общественное значимое служение.
- Хорошо, - все в том же простоватом стиле кивнула Меган.
- Вам понравилась столица? – поинтересовался Альберг, удивляясь: как девушка получила такую высокую должность, абсолютно не владея хорошими манерами?
В тоже время откровенная провинциальность и отсутствие светской витиеватости придавали естественность облику жрицы. Делали ее народной. Быть может, простым людям сей образ окажется ближе, возможно, именно это поможет сплотить подданных в столь непростое время.
- Столица? А я здесь родилась, - улыбнулась Меган, выразительно посмотрев в сторону Собора. Отсюда, с балкона, открывался чудесный вид на белоснежные стены здания, подсвеченные прожекторами. В ночном освещении колонны казались еще более вытянутыми, величественными, а малахитовый купол точно царская шапка венчал главное здание Собора.
- Кто ваши родители? – спросил император, понимая, что, так или иначе, придется налаживать общение с новой жрицей.
- Что мы все обо мне, да обо мне? – перевела тему Меган, стыдившаяся купеческого происхождения. – Давайте лучше поговорим о вас.
Альбрег едва не поперхнулся от столь прямолинейного заявления.
- Вам не бывает одиноко в этом огромном дворце? – кокетливо улыбнулась рыжая.
Император отметил, что девушка небрежно облокотилась на перила, и как бы невзначай выгнула спинку, выставляя напоказ ложбинку меж грудей.
- По счастью, у меня нет времени на одиночество, - холодно отозвался государь.
- Неужели у вас столько дел? – томно протянула Меган, проводя тонкими пальчиками по косе.
Альберг за свою жизнь повидал всякого. Некоторые придворные фрейлины готовы были выпрыгивать из платьев, лишь бы государь обратил на них внимание. Но чтобы Верховная жрица столь откровенно заигрывала, да еще в первый день назначения – это что-то новенькое.
- Здесь так холодно, - зябко поежилась Меган, не дождавшись ответа на предыдущий вопрос. Рыжая обхватила себя руками и призывно взглянула в глаза императора. Густые ресницы, отяжелевшие от толстого слоя туши, быстро-быстро захлопали.
- В таком случае, возможно, вам стоит вернуться в зал, - сухо отозвался Альберг. – Был рад знакомству.
Жрица остановила его, взяв за руку:
- Надеюсь, теперь мы будем встречаться чаще? – Девица как бы невзначай провела кончиком языка по пересохшим губам.
- На все воля Денеи, - император освободил руку и вышел.
Меган так и не поняла, какое чудовищное впечатление произвела на государя. Девушку занимали иные мысли: она твердо решила осуществить план с подменой императора. Удивительное сходство Клавия и Альберга давало уникальный шанс получить в свои руки настоящую власть. Быть не просто лицом жречества без права голоса, а управлять целой империей.
Если раньше девушку и посещали сомнения (ведь, в случае провала, Клавий первым лишится жизни), то после Лабиринта Меган была готова идти до конца. Древний механизм отлично прочистил голову от романтичных надежд и вправил мозги.
Да и кому нужна любовь, когда на кону трон императора?
После того как Баргос станет магистром финансов, у нее появятся необходимые средства на осуществление плана. Куратор прав – торопиться не следует. Сначала нужно избавиться от ближайшего окружения Альберга. Ото всех, кто хорошо знаком с государем и сможет догадаться о подлоге.
Разговор с Меган отвлек императора от панического страха. Он и не заметил, как спокойно шел меж гостей, машинально кивая в знак приветствия, поглощенный мыслями об Ордене. Его откровенно удивил выбор магистров: почему отказались от кандидатуры Теи?
По работе Альберг не раз встречался с молодой жрицей Денейрина, и всегда считал ее достойной преемницей Фредлен Равн.
- Мой государь, - советник Эр преградил дорогу.
- О, ты очень кстати. Отойдем? – император кивнул в сторону пустого угла, находившегося на изрядном удалении от громыхающего оркестра.
Советник охотно подчинился.
Эр был с одной стороны похож на императора (тот же проницательный ум, сдержанность, некая закрытость) и вместе с тем являлся его противоположностью. Тело Альберга, имевшее излишнюю худобу, доставляло немало хлопот портным – требовалось изрядное мастерство, чтобы пошитый костюм не смотрелся на правителе, как пустой мешок на жерди пугала. Тогда как Эр, обладая стройным, но крепким телосложением, в любом наряде смотрелся привлекательно. Ежедневные зарядки, утренние пробежки, плавание и силовые нагрузки благотворно сказывались на внешнем виде.
Если император отдавал предпочтение уединенным кабинетам и библиотекам, то Эр напротив – стремился чаще проводить время на свежем воздухе. Иной раз казалось, что советник не может усидеть на месте: он принимал участие в охоте, имея ученую степень по математике, читал лекции в Сургском Государственном Университете, а на досуге работал над книгой «Государство: через справедливость к идеалу».
Даже лицом Эр отличался от императора: всегда гладковыбритый, улыбчивый. Темные волосы аккуратно уложены, густые брови подчеркивают красоту зеленых глаз. Мимика не эмоциональна, но выразительна.
Да и с людьми Эр сходился куда легче. Он, как и Альберг, тоже не являлся поклонником шумных мероприятий, но охотнее шел на контакт, быстрее заводил новые знакомства, да и по части дам являлся настоящим знатоком. Эр изобрел целую систему, разделив всех женщин на шестнадцать типов, и к каждому выявил свой подход.
К сожалению, должность советника не позволяла иметь семью и детей. Становясь личным помощником императора, человек был обязан полностью отдавать всего себя служению государству. В знак полного отречения советнику надлежало сменить настоящее имя на безликую букву алфавита.
Эр пошел на это не столько ради должности, сколько ради самого Альберга. Будучи его лучшим другом, Эр как никто другой понимал, насколько император нуждается в нем, и не мог отказать в поддержке.
- Тебе довелось познакомиться с нашей Верховной жрицей? – поинтересовался Альберг, скрываясь от любопытных глаз за колонной.
- О да! – криво усмехнулся Эр. – Я как раз шел, чтобы поговорить с тобой на эту тему.
- И как ты ее находишь?
Брови советника иронично приподнялись.
- Не удивлюсь, если ее святейшество вернет моду на платья с глубоким декольте.
Альберг подавил смешок.
- Быть может, стоит познакомить ее с учителем ваших племянниц? – предложил Эр.
- Тоже подумал, что ей не помешает пара уроков этикета? – с юношеским озорством отозвался император.
- О нет, мой государь. Я бы посоветовал ей прослушать весь курс.
Губы императора тронула улыбка, но весьма быстро угасла.
- Послушай, - произнес Альберг, переходя на шепот, - ты мог бы выяснить, почему выбор магистров пал именно на эту жрицу?
- Уже, - Эр уставился на свою руку, будто его вдруг заинтересовал маникюр на ногтях. - Орден с какой-то целью внес изменения в ход испытательной недели, и победительницу определял Лабиринт. Вы должны помнить: древнее устройство с искусственным разумом. Судя по информации, которой я располагаю, Орден перемудрил: надеялись обеспечить победу Тее, но жрица не оправдала ожиданий. – Советник поднял взгляд на императора, - Я бы хотел навести справки о Меган Лейнц. Интуиция подсказывает, что эта жрица принесет нам немало хлопот.
- Господа, позвольте прервать вашу беседу! - подошел министр военных дел. – Новости с границ, ваше величество!
- Прошу, говорите, - чуть поморщился Альберг: министр имел дурную привычку говорить громко, рублеными фразами, точно находился на плацу перед солдатами.
- Хорошее известие: нашим кораблям удалось оттеснить савенийцев к границам! Но есть и существенная проблема - запасы почвы и кристаллов подходят к концу. Остатков хватит на неделю – не больше.
Альберг обеспокоенно нахмурил лоб: оставшись без боеприпасов и топлива, флот неминуемо потерпит поражение.
- Помнится, мы снаряжали корабли с грузом.
- Так точно, ваше величество, - министр чуть замялся, не решаясь озвучить сообщение. – Корабли были перехвачены савенийскими рейдерами. Груз подвергся грабежу, а суда затоплению. Даже если немедленно отправлять новую партию боеприпасов, корабли достигнут военно-морской базы не раньше, чем через восемь дней. Как прикажите поступить, ваше величество?
- Я обдумаю и сообщу ответ завтра утром. Пока отдайте распоряжение не вступать в прямой контакт с противником. Пусть тянут время.
- Слушаюсь, ваше величество! – бойко отозвался министр.
Такая круговерть творилась на протяжении всего приема. К Альбергу то и дело подходили с важными поручениями и светской болтовней, всем постоянно чего-то было надо. На середине вечера Меган вновь пыталась завладеть вниманием императора, но он весьма ловко избежал беседы, а к десяти вечера и вовсе покинул прием, сославшись на дела.
Альберг заперся в своем кабинете, пытаясь отдышаться после нервотрепного бала. Сердце так и бухало в груди, не желая успокаиваться. Мысли плыли.
Но вместо того, чтобы выпить успокоительного и лечь спать, император сел за стол. Требовалось разобраться с донесениями от министерств, рассмотреть законы, присланные на подпись. Еще и эта история с захватом кораблей не шла из головы.
Портреты бывших правителей и полководцев, развешенные на стенах кабинета, давили взглядами. Альбергу казалось, что нарисованные мужи отечества с упреком взирают на него. Осуждают каждый шаг, каждое принятое решение.
«Может все-таки попросить перевесить в другую комнату?» - размышлял государь, хотя заранее понимал, что не пойдет на этот шаг. Перед самим собой он оправдывал нерешительность данью традициям. Дескать: надобно чтить предков и хранить культуру, в том числе и в дворцовом интерьере.
На самом деле император опасался, что подобное своеволие сочтут трусостью. Догадаются об истинных причинах, станут насмешливо шептаться: совсем наш государь умом тронулся – нарисованных людей стал бояться.
Раз за разом Альберг возвращался к вопросу с кораблями и единственное, что приходило в голову – отправить часть боеприпасов на быстроходном фрегате. Это позволит флоту продержаться, пока не прибудет основная партия. И обязательно надо усилить прикрытие грузовых кораблей, чтобы избежать повторных налетов.
Альберг подергал ворот камзола, и хотел было открыть окно, но именно в этот момент в дверь постучали. Лакей доложил, что министр внутренних дел просит аудиенции.
- Говорит: дело чрезвычайной важности и не терпит отлагательств, - пояснил слуга.
«В военное время каждое дело не терпит отлагательств», - устало подумал государь.
- Пригласи, - кивнул Альберг, со вздохом откладывая бумаги.
Посмотрел на часы – без четверти одиннадцать, а вроде бы только-только сел поработать. Время летит…
Взгляд императора скользнул по зеленым шторам, позолоченным рамкам, травянисто-белесым обоям, мебели из темного дерева.
«Безвкусица-то какая», - подумалось императору.
Он будто только сейчас по-настоящему увидел, как выглядит кабинет, доставшийся от отца. На полках и тумбах хранилось столько ненужных книг, пошлых вазочек, бездарных статуэток, что хотелось скинуть все это в огромный мешок и разом выбросить. Маменькино влияние: любила захламлять комнаты безделушками.
При мысли о родителях, погибших семь лет назад, на душе по обыкновению стало тревожно. Снова полезли воспоминания, как в тот злополучный вечер вся императорская семья (мать, отец, младший брат с женой и сам Альберг) направлялась в оперу. Альбергу полагалось ехать не столько в развлекательных, сколько в воспитательных целях. Отец надеялся, что если его сын будет чаще появляться на публике, то страх перед толпой отступит.
Но буквально перед самым отъездом поступило известие: его друг, впоследствии получивший имя Эр, был ранен на дуэли. Стрелялся с поручиком, позволившим себе фривольные высказывания в адрес его невесты. Положение товарища казалось серьезным, и отец разрешил Альбергу остаться у постели больного.
Кто же знал, что все так обернется?
Карета, в которой находился император с супругой, оказалась заминирована. Как только повозка отъехала от ворот дворца, раздался взрыв.
По счастью вторая бомба, предназначавшаяся для брата и его жены, не сработала. Их карету лишь перевернуло ударной волной, но пассажиры остались невредимы.
В один день Альберг не только потерял родителей, но и был вынужден принять то, чего так страшился – стать императором.
Не легче пришлось и дуэлянту: он не смог бросить друга в беде и согласился на пост советника, что в свою очередь потребовало расторжения помолвки с возлюбленной.
По иронии судьбы, невеста, узнав о выборе Эра, ушла к тому нахальному поручику, невольно спасшему жизнь Альберга.
- Благодарю, что согласились принять, - в кабинет вошел министр внутренних дел. – Прошу покорнейше простить, что беспокою в столь поздний час…
- К делу, - император прервал поток бессмысленных словес.
- Да. Простите, - еще больше стушевался министр. – Я обязан доложить, что несколько часов назад были пойманы савенийские заговорщики. Они являются организаторами народных волнений. В частности, не далее как сегодня днем во время посвящения Верховной жрицы, на площади перед Собором некто неизвестный, а как позже выяснилось, двадцатисемилетний уроженец Савении, залез, простите, на памятник и с него выкрикивал антиправительственные лозунги, агитируя толпу выступить против военного налога. Смутьян был схвачен и доставлен в полицию вместе с другими активными горожанами. Однако, невзирая на арест, к вечеру народные волнения усилились. Толпа, по примерным подсчетам около двухсот человек, собрались на центральной площади, откуда двинулась в сторону Дворца.
- Что им нужно? – спокойно и с некой долей раздражения поинтересовался император.
За сегодняшний день мозг слишком устал и просто физически отказывался думать над очередной проблемой. Все, чего хотелось: выпить чая с лимоном и отдохнуть за чтением книги.
- Требуют отмены военного налога, Ваше Величество. Мы оперативно выставили кордон, задерживаем самых активных горожан и отправляем в участок, но демонстранты прибывают. Стали подтягиваться агрессивно настроенные группировки молодых людей, многие из них вооружены.
- Разрешаю использование усыпляющей магии. Самое главное - не допустить кровопролития. Все должно пройти молниеносно. В столь неспокойное время не должно давать народу пищу для волнений.
- Как прикажите, - с легкой долей недовольства отозвался министр. Он рассчитывал, что император проявит больше заинтересованности.
- Разрешите высказать мнение, Ваше Величество?
- Да?
- Мне думается, необходимо усилить меры безопасности и, по возможности, провести проверки с целью обнаружения подпольных группировок. Вероятнее всего савенийцы замышляют разжечь гражданскую войну.
- Вы преувеличиваете угрозу, - отмахнулся Альберг. – Военные действия всегда идут рука об руку с недовольствами народа. Я был готов к такой реакции со стороны подданных.
- Прошу вас, поверьте моему опыту: то, что сейчас творится на улице – это лишь первый сигнал. Если мы не выявим организаторов – дело может закончиться народным бунтом.
Министр хотел добавить что-то еще, но в этот момент в кабинет ворвались две хохочущие белокурые девчушки-близняшки пяти лет. Маленькие, пухленькие, в светлых пышных платьях и рюшах, девочки выглядели до того умилительно, что морщины на лбу императора невольно разгладились, а хмурый вид сменился теплой улыбкой.
Близняшки с радостным визгом залезли на колени императора.
- Дядюшка, дядюшка, - болтали они, обвивая шею Альберга маленькими ручонками.
Следом вбежала толстая нянюшка, а за ней степенно вошла жена брата – красавица-графиня. Она поприветствовала императора и министра, после чего наставительно одернула девочек.
- Вы видите: государь работает, у него важный посетитель. Нельзя врываться в кабинет Его Величества без стука.
Девочки лишь лукаво поглядывали на маменьку, а сами крепче прижимались к дяде.
- Полноте браниться, моя дорогая, - с усмешкой отозвался Альберг. – Разве столь прелестные создания могут помешать мне? К тому же, на сегодня я закончил с делами.
Это был знак для министра, и тот к своему недовольству был вынужден откланяться.
Император подхватил девочек на руки, закружил с ними по кабинету, а затем звонко расцеловал племянниц в щеки.
Девчушки наперебой рассказывали дяде о новой шалости, которую проделали с нянюшкой, а тот смеялся, любуясь жизнерадостными девчушками.
Племянницы и младший брат с супругой – вот и вся семья, что осталась у Альберга.
Когда-то он и сам был женат (еще до трагедии с родителями), но не прошло и года, как благоверная спуталась с провинциальным актеришкой и сбежала с ним за границу. Какой вышел скандал!
Альберг так и не смог простить ее предательства. Понимал, что как государь, должен оставить после себя наследника, но пока не был готов к новому браку.
Близняшки-хохотушки с лихвой компенсировали отсутствие собственных детей. Император надеялся, что когда-нибудь у брата родится сын, и тогда можно будет передать трон племяннику.
Или, возможно, получится убедить самого брата стать правителем. Впрочем, Альберг хорошо знал характер брата и понимал, что тот никогда не согласится надеть корону по доброй воле. Служба на благо родины отнимала много времени, а он слишком любил семью, чтобы пойти на такой шаг.
Однако даже этим надеждам не суждено было исполниться.
Спустя неделю давали бал в честь дня Империи. Двор перед воротами был черен от подъезжавших карет. Прислуга сбивалась с ног, пытаясь угодить гостям. Аристократия, будто плесень, расползлась по всему дворцу, занимая банкетные залы, сигарные комнаты, гостиные и кабинеты.
Альберг спасался лишь тем, что почти весь вечер Эр был рядом и не давал государю отдаться во власть паники. Сразу после торжественной речи советник увел императора в зимний сад передохнуть в тиши пальм.
- Послушай, мне кажется, ты зря не прислушиваешься к Левицену, - говорил Эр, имея в виду министра внутренних дел. – Я тоже склонен считать, что за народными волнениями стоит попытка развязать гражданскую войну. Савенийцы ищут способы ослабить нашу армию. Полиция не справится с восстанием, и мы будем вынуждены переправить часть армии на континент.
Государь лишь раздражался:
- Я тебе еще раз говорю, что савенийцы здесь не причем. Народ недоволен военным налогом, но это нормально. К тому же, полиция осмотрела столицу, и ты не хуже меня знаешь, что единственная подпольная организация – союз фермеров. Да и та не представляет угрозы. Пошумят и разойдутся.
- А в других городах? – запальчиво возразил Эр. – Ты можешь быть до конца уверен, что в провинциях нет антиправительственных сообществ? Что не ведется подпольная работа?
- Еще раз повторяю: нет нужды тревожить народ! Этими проверками мы лишь усугубим ситуацию. Сами подтолкнем горожан к волнениям. Я тебя как друга прошу – давай закроем эту тему. Поверь, в данном случае ты неправ.
- Как прикажите, мой государь, - едко отозвался советник.
Он был уверен, что готовится крупный заговор и не понимал, как Альберг сам не видит, что творится у него под носом.
- Ваше Величество, - в зимнем саду появился лакей, протягивая императору записку.
Правитель взял телеграмму, полагая, что это новости с границ, но ошибся. Он развернул письмо, и при первых же строчках лицо императора резко побледнело.
Альберг тревожно пробегал взглядом снова и снова, надеясь, что мог неверно истолковать смысл послания. Но тщетно.
Брат вместе с женой и племянницами возвращались из Альха на поезде. Произошла авария. Состав на полном ходу сошел с рельс. Вагон, в котором ехали члены императорской семьи, пострадал больше всего. В живых не осталось никого.
- Что-то случилось? – Эр с тревогой вглядывался в лицо друга.
Альберг скомкал записку.
- Мне нужно побыть одному, - отрывисто произнес император и покинул сад.
Категория «Пром зоны»
Взлеты Топ 5
 | ||
|
+158 |
164 |
il-e |
|
+156 |
159 |
CAPTAIN |
|
+137 |
144 |
Логи киберсатаниста |
|
+124 |
140 |
@дневники: ~ Mikeko ~ - Пусть все думают, что было так! :) |
|
+115 |
138 |
SOKOLOV_2007 |
Падения Топ 5
 | ||
|
-1 |
13 |
Автодороги Украины - Highways in Ukraine |
|
-3 |
10 |
Норвежский Лесной |
|
-4 |
9 |
Generation UA |
|
-5 |
32 |
lomasm RUINY, руины |
|
-7 |
16 |
minnesinger |
Популярные за сутки
Загрузка...
BlogRider.ru не имеет отношения к публикуемым в записях блогов материалам. Все записи
взяты из открытых общедоступных источников и являются собственностью их авторов.
взяты из открытых общедоступных источников и являются собственностью их авторов.