| Сегодня 29 апреля, понедельник |
      |
  
|
  
Какой рейтинг вас больше интересует?
|
Главная /
Каталог блоговCтраница блогера Рыжая_Радость/Записи в блоге |
 |
Рыжая_Радость
Голосов: 2 Адрес блога: http://www.liveinternet.ru/users/875932/ Добавлен: 2007-11-11 09:09:50 блограйдером Free_project |
Покоряя крыши
2014-07-29 16:07:07 (читать в оригинале)Вчера побывали на казанской крыше)
Под катом небольшой фотоотчет и еще чуток красивых фоточек))
Валькова собственной персоной
2014-07-28 17:35:33 (читать в оригинале) 
Спектакль лжецов. Глава третья. Жрица
2014-07-28 12:06:05 (читать в оригинале) Под алым балдахином, на широкой кровати, меж скомканных простыней, с глубокой раной в груди лежал Высший магистр Ордена – Адж Светлый. Его тонкая ночная сорочка насквозь пропиталась кровью. Голова была запрокинута, на лице застыла гримаса смертельного ужаса и боли, руки протянуты, как если бы покойный хотел сползти с ложа.
Над телом нависал врач, разглядывая рану.
- Удар был нанесен острым предметом, - диктовал медик, поправляя круглые очки, сползавшие на нос. – Я бы предположил, что это кинжал. Следов применения магии не обнаружено.
- Время смерти? – напомнил следователь.
- Смерть наступила предположительно около полуночи, - медик недовольно поморщился: шорох, доносившийся из коридора, сбивал с мыслей.
Хоть комната покойного и была оцеплена полицией, любопытные зеваки то и дело шныряли поблизости, в надежде, что удастся взглянуть на труп Высшего магистра и узнать подробности смерти. Катастрофа настолько взбудоражила обитателей Собора, что жрицы и кураторы, помощники и прислуга – все они, за редким исключением, не могли заснуть.
Не спалось и магистрам: смерть Аджа Светлого, встреча полиции, помощь в организации порядка…
В итоге мужчины сошлись на мнении провести внеплановое собрание Ордена. Тем более что тем для обсуждения хватало: начиная от мер по усилению безопасности в Соборе, заканчивая проблемой, как сохранить убийство втайне от внешнего мира.
Однако более всего магистров волновали иные вопросы. Они крутились в голове каждого, но так и не были озвучены: «Что, если к смерти Высшего магистра причастен кто-то из присутствующих? Единичный ли это случай, или кто-то решил провести зачистку Ордена и убрать всех неугодных? И самое главное – кто станет новым Высшим магистром?».
По традиции, Высшего магистра определяла избранная Верховная жрица. В целом, большинство делало ставку, что победит Тея. Особенно после того, как Адж выдвинул предложение вернуть в качестве испытания Лабиринт. Но и про Меган не следовало забывать. Рыжей хватало сторонников, и в последний момент она могла переломить ход голосования в свою пользу. Теперь же, когда главный покровитель Теи был мертв, у Меган появились дополнительные шансы на победу, а значит, следовало пересмотреть отношение к ней. Быть может, даже поддержать, в надежде выторговать для себя если не место Высшего магистра, то хотя бы материальные привилегии.
В отличие от Ордена, высшее жречество, которому так же в эту ночь было не до сна, собралось в малой столовой. Жрицы вынудили поваров приготовить кофе и легкие закуски (строгое соблюдение поста и умеренность в еде никогда не являлись сильной стороной иривийского жречества, наоборот, трапезы все больше тяготели к светским приемам). Вместо общих столов здесь имелись мягкие диванчики и кресла, обитые зеленым велюром, и низкие овальные столики из темного дерева.
Жрицы сидели в правой части столовой, с волнением попивая кофе и гадая об убийстве. Большинство дам сходилось во мнении, что это дело рук денейрийского маньяка, несколько недель державшего в страхе всю столицу. Маньяк выбирал наиболее зажиточных горожан, а затем ночью пробирался в их дом и длинным кривым ятаганом вспарывал богачам живот. Ни денег, ни других ценностей убийца не брал. Все, что ему было нужно – внутренности жертвы, которые он развешивал на воротах дома покойного.
Были эти убийства порождением помутившегося рассудка или актом гражданской позиции против зажиточного класса – оставалось не ясно. Полиция до сих пор не могла поймать маньяка.
Больше всего женщин пугало, что сумасшедший преступник может вернуться в Собор – как-никак, но многие жрицы являлись весьма состоятельными особами, и смерть Высшего магистра заставила их сильно поволноваться о собственной участи.
Среди дам присутствовали почти все Старшие жрицы. Не хватало лишь Теи, не пожелавшей выходить из кельи, и одной пожилой дамы, которую попросту никто не потрудился разбудить.
Меган присутствовала здесь, но предпочитала сидеть не «посреди курятника», как она отзывалась о жрицах, а рядом с умными мужчинами.
Кураторы толпились в левой части столовой. В центре, на диване, точно рубин в диадеме, сидела пухленькая красавица Меган. По бокам от нее расположились Баргос и куратор из Гердены. Вокруг них собрались остальные мужчины. Другие жрицы время от времени бросали недовольные взгляды на рыжую, считая ее поведение вызывающим, хотя втайне почти каждая хотела бы оказаться на ее месте.
Мужчины не верили в историю с маньяком и копали глубже, обсуждая, кому могла быть выгодна смерть Аджа Светлого. В отличие от дам, кураторы беседовали вполголоса, с осторожностью упоминая в разговоре имена магистров.
То и дело в столовую приходил кто-нибудь из помощников и приносил свежие новости.
- Нашли кинжал, которым убили Его Высокопреосвященство, - шепотом сообщал один из слуг, шпионивший у комнаты покойного. - Прямо под окном, в кустах. Говорят, отпечатки пальцев стерты. А еще полиция обнаружила в постели Его Высокопреосвященства несколько длинных темных волос.
Сообщения давали новую пищу для размышлений. Странное поведение темноволосой Теи стало вызывать подозрения. Если поначалу ее уединение списали на излишнюю впечатлительность, то теперь добровольное заточение в келье внушало сомнения.
Баргос и Меган не забывали осторожно манипулировать мужчинами, направляя их по нужному следу.
- Сходи-ка к Ее Преосвященству Тее Валоренг, - говорил куратор Канзы своему помощнику. – Разведай обстановку.
Реакция Старшей жрицы Денейрина все больше подтверждала догадки: Тея безостановочно рыдала, уткнувшись лицом в подушку. Жрица еще не понимала, чем для нее обернется трагедия. Какая роль ей уготована в этой чудовищной постановке.
Все, что волновало молодую женщину – смерть любимого.
Узнав об убийстве, Тея отказывалась верить в случившееся до тех пор, пока сама (еще до прихода полиции) не зашла в спальню магистра и не увидела бледное окоченевшее тело Аджа. Лишь чудом жрице удалось сдержаться и не броситься на шею любимому. Но после, когда помощница увела Тею в покои, самообладание покинуло девушку. Слезы лились не переставая. Жрица не могла больше сдерживаться, оплакивая гибель возлюбленного.
Несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте, Адж был тем единственным человеком, кто по-настоящему понимал Тею. С кем она не боялась быть самой собой, с кем могла показать слабость, рассказать о том, что тревожит. Адж был не просто любовником. Это был друг и учитель. Лишь благодаря нему Тея стала увереннее в себе. Он помогал девушке работать над собой, преодолевать страх и застенчивость, учил противостоять напору, находить подход к каждому человеку. Строгий и отчужденный внешне, в душе Адж был по-настоящему добрым, отзывчивым, мудрым.
И вот сейчас его не стало.
И что делать дальше – неясно.
Пустота и обжигающая боль душили Тею. Жрице было настолько плохо, что иной раз казалось: она не может сделать ни вдоха. Слезы текли по горячим щекам. Тея так и продолжала лежать на кровати, остервенело вцепившись пальцами в подушку и выкрикивая ей всю боль и отчаяние.
Пока Тея пыталась оправиться от удара, Баргос был вынужден покинуть высшее жречество - горничная, прислуживавшая у Высшего магистра, вздумала шантажировать куратора, требуя существенно повысить размер награды. Именно эта девица подкинула несколько темных волосков в постель Аджа, а в скором времени должна была рассказать следователю, что видела, как в первом часу ночи Тея выходила из спальни магистра.
Костлявая служанка восемнадцати лет, с курносым носом и темно-каштановыми мелкими кудряшками вынудила Баргоса отойти в сторонку и побеседовать с глазу на глаз.
Куратора досадовало глупое поведение девчонки (не хватало, чтобы кто-то заметил, как он общается с этой горничной), но опасаясь, как бы девица не натворила проблем, был вынужден подчиниться.
А вот девушку не волновали меры предосторожности, гораздо больше ее интересовали деньги. Оценив важность случившегося, она поняла, как от нее зависит седовласый куратор, и не хотела упускать шанса.
- Мы же сошлись на сотне алынов, - напоминал Баргос, мысленно костеря наглую горничную.
- Я тут подумала… Ведь господин полицейский обязательно начнет меня расспрашивать, - нахально тянула девка, поглядывая на куратора с издевкой, - в каком часу это было, где я сама находилась, почему не спала…
- Мы ведь это уже обсуждали! Видела около половины первого ночи, опознала жрицу по прическе и браслету. Не спала, потому что захотела пить и шла на кухню.
- А если господин полицейский догадается, что я вру? - продолжала стоять на своем горничная.
- А ты ври убедительно - тогда не догадается!
- Ну не знаю... - Девчонку явно не смущал гнев куратора. - Дело рискованное. За такое могут и в тюрьму посадить. Сто алынов - как-то...
Баргос мысленно усмехнулась: наивная дурочка. В тюрьму. Ну-ну. За дачу ложных показаний ее сразу отправят на виселицу. С простолюдинами не церемонятся.
- Бери сотню и радуйся, что тебе заплатили, - отрезал Баргос.
- Что-то вы больно жадненький, - ехидничала горничная. - А я ведь могу рассказать господину полицейскому о нашем разговоре.
Девица вопросительно изогнула бровь.
- Чего ты хочешь? – с неожиданной мягкостью спросил мужчина.
Любой, кто хоть немного знал Баргоса, испугался бы такой резкой смены настроения, но горничная не почуяла подвоха. Наоборот, решила, что смогла припугнуть куратора: вон как залебезил, сразу стал как шелковый.
- Я хочу сто тысяч алынов! - самоуверенно произнесла девица.
Баргос не изменился в лице. Хотя дерзость небывалая: сто тысяч! Девчонка умом тронулась, не иначе.
Но он не стала возражать нахалке. Вместо этого все тем же елейным голосом произнес:
- Хорошо, милая. Ты права. Но сама понимаешь, сумма огромная. У меня с собой нет таких денег. Та сотня, что я тебе заплатил, будет авансом, а остальное ты получишь через два дня.
- Э-э, хитренький какой! - подбоченилась девица. - Я сейчас следователю на Ее Преосвященство должна наговорить гадостей, а ты мне потом возьмешь и не заплатишь. Нет уж. Не на ту напал. Или все деньги сейчас, или я идут к господину полицейскому, и сдаю тебя со всеми потрохам.
- Иди, - безразлично отозвался Баргос. - Давай, вперед. Следователь погладит тебя по головке, скажет «спасибо» и не видать тебе ста тысяч.
- Можно подумать, вы мне заплатите, - с сомнением буркнула девка.
- Я тебе сказал - на руках у меня такой суммы нет. Сниму в банке – расплачусь. Хочешь гарантий? Пожалуйста. Если ровно через два дня ты не получишь обещанных денег - можешь смело иди к следователю и все ему рассказывать.
Девчонка с минуту помолчала, обдумывая перспективы. И пришла к выводу, что ее устраивает предложение.
- Только чтобы без обмана! Всю сумму! Иначе все следователю скажу, - пригрозила она, полагая, что куратор слушается ее как ручной пес.
- Ты, главное, сейчас, на допросе, не забудь упомянуть про Тею.
- Дедуля, не волнуйся, - беззаботно отмахнулась горничная. - Чай не дура, все понимаю. А ты давай, готовь денежки.
Горничная с издевкой подмигнула Баргосу и отошла.
«Приготовлю, милая, еще как приготовлю», - думал куратор, возвращаясь в столовую.
Разумеется, он не собирался платить нахальной девице. Во-первых, у Баргоса не было ста тысяч, а во-вторых, аппетиты малышки хорошо показывали, что она не успокоится. Будет и дальше вымогать деньги за молчание.
Поэтому, увы, но судьба горничной была предрешена. В ближайшее время ее ожидала прогулка в рощу. Без вероятности возвращения.
***
Следующий день стал испытанием для всех обитателей Собора. Особенно после того, как горничная дала показания против Старшей жрицы Теи Валоренг. Полиция незамедлительно провела обыск в покоях жрицы. Среди грязного белья был обнаружен смятый носовой платок в потемневших пятнах крови, а в верхнем ящике комода - пачка любовных писем от Аджа. Конверты лежали аккуратной стопкой, перевязанные сиреневой лентой, и лишь одно письмо валялось отдельно от остальных. В нем любовник писал, что встретил другую, и более не видит смысла продолжать отношения с Теей. Магистр просил извинить его и, по возможности, никогда более не искать с ним встреч. Письмо он завершал предложением подумать о том, чтобы отказаться от службы в столице и перебраться в удаленную провинцию, дабы не мучить друг друга. При необходимости Адж обещал лично похлопотать о переводе бывшей любовницы куда-нибудь на юг.
Во время обыска Тея стояла, как чумная. Смотрела на происходящее отстраненно, не произнося ни звука. Только дрожала, обхватив себя руками, и все жалась к стенке.
Когда ее уводили в участок, жречество высыпало в коридор, чтобы посмотреть на убийцу. Никто не ожидал, что эта хрупкая скромная девушка не только встречалась с Высшим магистром, но и оказалась способна зарезать любовника, когда он разорвал отношения.
Меган отчасти жалела соперницу. Затевая убийство магистра, она не подозревала, насколько Тея влюблена в Аджа. Наблюдая за арестованной конкуренткой, видя ее переживания, сердце Меган сжималось. Не то чтобы она раскаивалась в содеянном, просто сочувствовала: в один день потерять и любимого, и свободу – такая участь жестока даже по отношению к врагу. Тем более что к самой Тее у Меган, по сути, не было претензий. Да, она бывла излишне занудной, любила читать морали и вела себя как святоша, но в определенном смысле ее даже можно было уважать. Все-таки умная девка, а мозги уж точно не купишь. Так что если на кого и злиться - так это на ее мамашу. Чистолюбивую стерву.
Рыжеволосая жрица поймала себя на мысли, что ей претит, как другие жрицы обсуждают Тею. Как сплетничают о ней, понося и обвиняя во всех пороках.
«Стервозные клуши, - злилась Меган. – В вас нет и сотой доли ума, каким обладает Тея. Так и будете кудахтать, пока не сдохнете! Тупые курицы! Только и умеете, что осуждать. Помрете – о вас никто и не вспомнит! - Меган хотелось высказать все это в лицо жрицам, но приходилось сдерживаться. Все что она могла – мысленно поносить старух. – Кому вы нужны? Да никому! И вы про это знаете! Да! Чуете своим старческим нутром. Жалкие бездарные дуры! Вы не нужны даже самим себе! Вас ничего нет! Уже сдохли бы вы все разом! Бесите! Как я вас всех ненавижу!»
Меган сама не ожидала, что ей будет так обидно за Тею. Все ж таки Валоренг была достойной конкуренткой. Рыжую передергивало от того, как эти маразматичные собачонки злобно тявкали в адрес жрицы.
Обвинение Теи шокировало не только высшее жречество, но и Орден, заставив магистров вновь собраться для обсуждения. Некоторые мужчины отказывались верить в вину жрицы и настаивали на том, что улики были сфабрикованы. Другие возмущались развратным поведением Теи и Аджа.
Больше всех негодовал любовник Меган - Шедек. Кричал о том, какой будет позор, если информация выйдет за пределы Собора. Каким пятном это ляжет на весь Орден, на всю религию!
- Если даже Высший магистр позволял себе путаться со жрицами, то о каком благочестии можно говорить? - вещал он, и слюна мелкими каплями вылетала изо рта, падая на деревянную столешницу.
На морщинистом лбу появилась испарина, и Шедеку приходилось вытирать ее тонким платочком, промакивая жирный лоб. Темно-алая мантия прилипала к разгоряченной спине, вызывая зуд между лопатками. Больше всего Шедек переживал, что инцидент с Аджем повлечет за собой проверки среди Ордена, и тогда может всплыть его связь с Меган.
Кроме того, он слишком хорошо знал свою любовницу и подозревал, что убийство Аджа не обошлось без ее участия.
Впрочем, Шедек волновался зря. Большинство присутствующих и сами имели интрижки на стороне, поэтому никто не был заинтересован в проверках.
Магистры вяло поддержали речь Шедека, но деликатно замяли тему, переведя беседу на обсуждение испытательной недели. Все чаще начали поступать предложения провести выборы без переноса сроков и вернуться к старым правилам, отменив прохождение Лабиринта. В основном этой идеи придерживались те, кто собирался голосовать за Меган. Однако сторонники Теи настаивали отложить выборы до тех пор, пока вина Ее Преосвященства Валоренг не будет доказана или же наоборот, девушку не оправдают. В итоге склонились ко второму варианту.
Ближе к ночи Шедек отправился в гостевую половину Собора, туда, где размещалось высшее жречество. Пряча лицо под темным капюшоном накидки, и стараясь не попадаться на глаза прохожим, он шел в келью Меган.
Жрица готовилась ко сну. Расплетала локоны, стоя возле зарешеченного окна и наблюдая, как солнце прячется за крышами домов.
Несмотря на внешнее спокойствие, одному только Баргосу было известно, сколько всего довелось пережить Меган за эти несколько дней. Каких усилий ей стоило контролировать эмоции и стараться держаться естественно, думая о каждом шаге, каждом произнесенном слове. И как рыжая переживала из-за прощального письма от Аджа. Жрице так и не удалось найти опытного мастера, который смог бы подделать почерк магистра, и пришлось обратиться к услугам новичка. На взгляд непосвященного, послание было выполнено достойно, но кто знает, к чему мог прийти эксперт, если бы полиция вздумала сличить письма?
И поиски наемницы… Баргос настаивал, что убийцей обязательно должна быть женщина. Иначе следователь мог понять, что рану нанес мужчина.
Меган успела переодеться в ночную сорочку, когда дверь с лязгом распахнулась, и в келью влетел любовник. С грохотом заперев дверь на засов, Шедек набросился на жрицу, повалив на кровать.
- Твоих рук дело? Твоих?! - Он с силой вдавил Меган в постель, с ненавистью обхватив ее шею. - Я знаю, что без тебя не обошлось! Идиотка! Бестолочь! Решила избавиться от конкурентки!
Меган хрипела, пытаясь вырваться из удушающего захвата. Она еще никогда не видела Шедека в таком бешенстве. Глаза его от гнева налились кровью, мощные ноздри бешено раздувались, белесая пена собралась в уголках рта, потное лицо раскраснелось. Магистр сжимал горло с такой силой, что казалось: еще немного - и шейные позвонки хрустнут. Жрица царапалась, отталкивала, пинала, но все бесполезно. Шедек вдавливал ее медвежьей хваткой, демонстрируя всю силу, на которую был способен.
- Вы... выс... кх... Шед... - Меган не могла говорить.
В какой-то момент в глазах начало темнеть. Она теряла сознание.
Шедек, заметив, как жертва перестала биться, ослабил захват, а потом и вовсе опустил руки.
Посмотрел на жрицу с презрением:
- Симулянтка, - он пихнул ее в бок. - Вставай, не прикидывайся.
Видя, что жрица продолжает лежать, закрыв глаза, Шедек взял с комода вазу, выбросил цветы и плеснул водой в лицо.
Меган закашлялась, тыльной стороной ладони стерла мерзкую воду, с испугом посмотрела на магистра. Потерла шею.
Сильно он ее.
- Кто тебя надоумил убить Аджа? - тихо, но все еще раздраженно спросил любовник.
По одному только взгляду Меган поняла: юлить - бесполезно. Этот жирный боров все знает. Сразу сопоставил факты. Его так просто не проведешь, не заставишь поверить, что Тея способна на убийство.
- Ты хоть понимаешь, в какую историю нас втянула? Кретинка! Куда твой Баргос смотрел, а? Я не верю, что ты с ним не посоветовалась. Ладно ты бестолочь, но он-то! Должен был предвидеть, чем это обернется! - Магистр юстиции заводился все больше и больше, вновь повышая голос. - Сейчас проверки начнутся. Каждого в Ордене перетрясут. Все грязное белье наружу вывернут. Ты хочешь, чтобы про нас узнали? Ты этого хочешь, да?!
Меган продолжала молчать.
- Ты хранишь записки от меня?!
Рыжая презрительно хмыкнула:
- Ты меня с Теей-то не сравнивай.
Ответ Меган слегка отрезвил Шедека - любовница и впрямь не тяготела к бессмысленной романтике. И все же следовало перестраховаться, ничто не должно бросить подозрение на Шедека.
Он лично переворошил все ящики и сундуки Меган, желая убедиться, что полиция не сможет найти ни единой зацепки.
В шкатулке обнаружил подвеску, которую преподнес рыжей, когда они только начинали встречаться.
Забрал подарок.
Меган не возражала. Ей было все равно. Она бы даже лично могла убить Шедека – так он ее измучил.
«Еще рано», - твердила она себе, пытаясь сдерживать эмоции. Нельзя показывать характер. Перетерпеть, переждать.
Получить в свои руки власть Верховной жрицы и тогда можно будет послать любовника к Рамону.
Да что там любовника? Весь Орден разогнать. Забрать всю власть в свои руки.
Ради таких перспектив можно стерпеть нынешний погром и обвинения. Пусть беснуется. Скоро по-новому запоет.
- Ты хоть понимаешь, сколько теперь придется потратить сил, чтобы новость об убийстве не выползла за пределы Собора?! – продолжал ругаться Шедек, вытряхивая из шкафа наряды любовницы. - А мать Теи? Ты о ней подумала? Как только ей станет известно о том, что дочка в тюрьме - она здесь камня на камне не оставит! Как можно быть такой тупой? Ты не видишь дальше собственного носа! Только о себе думаешь. Конкурентку она решила устранить. Молодец! Допрыгалась! Попадешь в тюрьму - на меня не рассчитывай. Даже не смей кому сказать, что мы состояли в отношениях. Поняла?
Любовник бушевал, грозя привлечь внимание всех, кто находился поблизости. Требовалось его успокоить.
- Я думаю не только о себе, - с мягким упреком произнесла Меган, поднимаясь с постели. - И о тебе тоже. Вспомни, как давно ты желал стать Высшим магистром. И сколько ты бодался с Аджем из-за финансирования. А теперь ты сам можешь всем заправлять, - Жрица нежно оплела руками любовника, но тот оттолкнул ее.
Меган едва сдержалась, чтобы не залепить ему пощечину.
Выходнула и вновь ласковым тоном продолжила:
- Как только я стану Верховной жрицей, ты - возглавишь Орден.
- А кто станет новым магистром финансов? – скептически поинтересовался Шедек.
Гнев постепенно проходил. Меган в очередной раз удалось повлиять на его настроение.
- Назначим Баргоса.
Магистр хотел было раздраженно отмахнуться, но рыжая не позволила. Ласково, точно кошка, она продолжала поглаживать Шедека, успокаивая агрессивного любовника.
- Я знаю, что Баргос не слишком тебе нравится, но подумай сам - это наш человек. И он будет делать то, что ты ему скажешь. Представь: все финансы окажутся в твоих руках.
Шедек задумался.
В словах Меган был здравый смысл. На Баргоса достаточно компромата, чтобы он послушно выполнял все, что скажет Шедек. А имея в своем распоряжении доступ к финансам Ордена…
Что ж. Следовало признать, что план девчонки был не так уж и плох. Рискованный, но с весьма заманчивыми перспективами.
А если Тее удастся доказать невиновность, и полиция выйдет на Меган… Что ж. Одной смертью больше, одной меньше. Достаточно будет инсценировать самоубийство рыжей прежде, чем она попадет в полицию. Оставить предсмертную записку с признанием вины и влить в ее глотку яд. Этого будет вполне достаточно, чтобы дело закрыли.
Продумав, как может обезопасить себя, Шедек окончательно успокоился. А покорный вид жрицы заставил возжелать ее. Толкнув любовницу на кровать, он долго и с особым остервенением терзал молодое тело, вымещая остатки злости. И лишь спустя час, притомившись, ушел к себе, оставив изможденную жрицу в одиночестве.
***
Весь следующий день в Соборе бушевала «гроза». Матушка Теи, узнав о трагедии, примчалась в Орден, грозясь стереть все жречество в порошок и лично дойти до Его Величества Альберга II, ходатайствовать о роспуске Ордена. Мамаша была убеждена, что все это поклеп, и старикашка Адж нарочно присылал Тее грязные письма, «развращая юную невинную девочку». И что кто-то узнал об этих письмах и решил воспользоваться случаем поквитаться с Высшим магистром, а всю вину спихнул на беззащитную Тею.
Во время визита госпожи Валоренг даже высшее жречество, и то старалось сидеть тихо по своим кельям, только бы не попасть под горячую руку разбушевавшейся женщине. Меган и вовсе запретили выходить из комнаты: мадам Валоренг и раньше не питала теплых чувств к языкастой девице, а в таком гневе и вовсе могла закатить скандал.
Поздним вечером Старшая жрица Альха направилась в сад, чтобы прогуляться перед сном на свежем воздухе, а заодно тайком встретиться с молоденьким Клавием (нельзя было забрасывать мальчишку, требовалось периодически подкидывать дрова в его пылкие чувства, прочно удерживая при себе).
Тем более что Клавий был весьма недурен собой, и Меган начинала подумывать над тем, чтобы использовать паренька в постели. Не все ж терпеть побои от Шедека, нужно и себя баловать. Мальчик идеально годился на эту роль: достаточно опытный, чтобы не разочаровывать жрицу, и в тоже время робкий и послушный, готовый выполнить любую прихоть возлюбленной.
Но по дороге в сад Меган перехватили – магистр по делам южных церквей, друг семьи Валоренг и личный покровитель Теи – Ярен Цевс стоял у выхода, глядя в темнеющее небо. Мощный, крепкий, с грубоватыми мужицкими манерами, не стесняющийся говорить все как есть, прямо и честно. Ярен не слишком походил на мускулистого человека, но и назвать его толстяком язык не поворачивался. Больше всего ему шло определение «крепыш». Даром что магистр по делам южных земель, или, как его еще называли, Земельщик (за любовь к земледелию), не так давно отметил шестидесятилетие. Он по-прежнему оставался здоровым мужиком, способным не только вспомнить боевые заклинания, но и сразиться в рукопашном бою.
Голова у Ярена была лысая, точно куриное яйцо. Даже бровей толком не видать – выцвели на солнце. Челюсти походили на бульдожьи – квадратные, отвисшие. И взгляд – цепкий, хваткий, от которого становилось не по себе.
- Ваше Преосвященство, - окликнул жрицу Земельщик.
Меган, надеявшаяся проскочить мимо Ярена, была вынуждена остановиться.
Присела в поклоне, поцеловала протянутую руку, от которой пахло грязью и копченой колбасой.
- Ваше Высокопреосвященство, - учтиво отозвалась рыжая.
- Давай отойдем, - Ярен, питавший отвраение к бессмысленным церемониям, сразу перешел на «ты».
Они уединились в беседке, располагавшейся в дальней части сада.
- А ты молодец. Хорошо все придумала с убийством и письмом. - Земельщик испытующе посмотрел на жрицу.
- Не понимаю, о чем вы, - ослепительно улыбнулась Меган, хотя мысленно ужаснулась: как много известно Ярену, и что скрывается за этой провокацией?
- Все ты понимаешь, - отмахнулся Магистр, которому претило бабское лицемерие. – Только рано радуешься. Я-то знаю, кто все подстроил. Успел поговорить с той служанкой, что давала показания. - И с усмешкой добавил, - прежде, чем она куда-то исчезла.
Меган внутренне похолодела. Баргос рассказывал про ушлую горничную. С такой вполне бы сталось продать информацию Цевсу.
И если Земельщик знает, что девицу нанимал Баргос…
«Говорила же ему – общайся через третьих лиц. Нет. Решил сам убедиться, что все будет сделано как надо. Доубеждался».
И все-таки внутреннее чутье остановило Меган. Заставило промолчать. А потом, когда эмоции чуть поутихли, рыжая заметила подвох в словах Ярена.
Он не беседовал с горничной! Иначе уже сейчас Меган допрашивали бы в участке.
Это всего лишь проверка. Наблюдает, как Меган отреагирует. Гнусный манипулятор.
- Не знаю, чего тебе могла наплести служанка, но я к этому не имею ни малейшего отношения, - вновь заулыбалась жрица и облокотилась о деревянные поручни беседки, выставив вперед соблазнительную грудь. - Да, признаю, мы с Теей были заклятыми соперницами с самого детства. И мне действительно на руку ее арест. Если она не будет принимать участие в испытательной неделе, у меня будет гораздо больше шансов победить.
- Что, даже в Лабиринт рискнешь зайти?
- Рискну! Не одна ваша Тея помнит заклинания, - запальчиво ответила Меган, внутренне кипя от негодования. Она ненавидела, когда ей указывали, что она чего-то не знает.
- Охотно верю, - скептически фыркнул магистр. – Но рано радуешься. Вы думали, что убили горничную, но я специально установил за ней слежку. Догадался, что вы попытаетесь избавиться от девчонки. Так что она жива. И как только придет в себя – будет свидетельствовать против вас.
Ярен помолчал, наблюдая за произведенным эффектом, но жрица продолжала улыбаться, кокетливо наматывая на пальчик рыжий локон - считала, что мужчина блефует.
Так и не дождавшись реакции, Ярен произнес:
- Доброй ночи, Меган. Боюсь, это одна из последних ночей, которые ты проведешь на свободе.
После чего покинул сад.
Ему так и не удалось добиться от жрицы признания, но он надеялся, что после этой беседы ее нервы сдадут, и она выдаст себя. А еще Цевс изо всех сил молил Денею послать горничной исцеление. Полученные раны оказались слишком глубокими, она потеряла много крови, но сейчас о ней заботились лучшие врачи столицы. Горничная была обязана выжить и назвать имя настоящего убийцы.
Метро
2014-07-26 09:31:57 (читать в оригинале) Двойные стандарты метро: себя на фоне метро - хоть обснимайся. А вот сам интерьер, да еще и, не дай бог, со штативом - ни-ни. Гонят. Отовсюду гонят)) Но несколько удачных кадров сделать успела)
Станция метро Проспект Победы
Станция метро Аметьево
Собственно, после этого я плюнула на метро и ушла снимать закат)
Парк аттракционов Кырлай
Спектакль лжецов. Глава вторая. Мошенник
2014-07-26 09:26:26 (читать в оригинале)Усатый кавалер, имевший прозвище Капуста, не желал уходить.
- Моя? - жадно вопрошал он, придерживая дверь каюты.
- Твоя, твоя, - отвечала дама, с тревогой поглядывая, не идет ли кто из матросов.
- И всегда будешь только моей?
- Ну конечно, глупенький! Беги уже. Опоздаешь, - даме пришлось буквально вытолкнуть ухажера в коридор.
- До завтра, малышка, - страстно выпалил кавалер, напоследок обдав возлюбленную стойким запахом капусты.
Малышка проворно захлопнула дверь и торопливо сняла с себя только что подаренный кулон.
«Откуда капитан таких идиотов понабрал?» - чуть слышно проворчала она. Достала из сундука деревянную шкатулку и небрежно бросила подарок поверх трех точно таких же кулонов. «Как можно не отличить серебро от железа? Ума не приложу, что мне с этим барахлом делать. Разве что в Иривии поискать таких же губошлепов?»
Барышню нельзя было назвать красоткой. Тяжелый подбородок, грубоватый нос, узкие обветренные губы. Даже светлые кудри, придающие любой девице сходство с ангелом, были похожи на желтую паклю. Разве что карие глаза, обрамленные длинными пушистыми ресницами, украшали облик женщины. Впрочем, матросам пассажирка приглянулась по иной причине. Куда соблазнительнее смотрелась ее дородная грудь, плотно стиснутая под вызывающе-красным платьем. Когда барышня выходила на палубу подышать свежим воздухом, вся команда, затаив дыхание, следила, как два роскошных холма величаво вздымаются и опускаются.
Вздымаются и опускаются...
Дивное зрелище. Особенно если учесть, что обольстительница являлась единственной дамой на корабле.
Ночной воздух пробивался сквозь открытый иллюминатор, принося в каюту запах моря и шум волн. Соблазнительница сверилась с часами: в запасе оставалось минут десять. Решив не терять времени даром, женщина взяла со стола книгу «Сердца влюбленных». На обложке красовалась романтичная пара, милующаяся в лучах заката. Однако вместо описания любовных перипетий за пестрой картинкой скрывался свод законов Иривийской империи. Закладкой был отмечен раздел «Уголовные правонарушения». Не самое подобающее чтиво для молодой женщины. Равно как и путешествие через океан в компании контрабандистов.
Спустя полчаса раздался стук.
- Мой цыпленочек еще не заснул? - кавалер номер «пять» приоткрыл дверь и просунул голову в каюту.
Завидев предмет обожания, сальное лицо матроса просияло, и он бочком, пряча за спиной подарок, протиснулся в маленькую комнатушку.
Дама отложила книгу и обиженно надула губы.
- Ты опоздал, - произнесла она тоном строгой учительницы.
«Твое счастье, что ты на сегодня последний! Идиоты. Вокруг одни идиоты! Даже придти вовремя не могут. Весь график мне сбивают».
- Не дуйся, - залебезил кавалер, стараясь выражаться как можно культурнее. - Ну не мог я раньше прийти. Сменщик задержался. На кого бы я оставил машинное отделение?
Дама презрительно фыркнула и отвернулась.
- Вот ты говоришь «ерунда», - с обидой вздохнул механик, притом что дама не проронила ни слова. - А ведь, думаешь, на ком весь корабль держится? На капитане? Да как бы ни так! Все на мне! Ежели я двигатель не запущу, да маховик управления в нужное положение не установлю... И ведь чуть зазеваешься - все! Кранты шхуне! Встанем. А то и рванет чего. У меня знаешь какая опасная работа?
Кавалер произносил речь с тем геройским надрывом, как если бы регулярно совершал подвиг во имя спасения мира.
- Да и ополоснуться надо было перед свиданием, - матрос перешел на игривый тон. - Не серчай, цыпа. Лучше посмотри, какой я купил для тебя подарочек, пока мы в Тарге разгружались.
На протянутой ладони лежал еще один дешевый кулон, сделанный в форме морского конька.
«Да сговорились они, что ли?» - мысленно негодовала дама, а сама растягивала губы в счастливой улыбке.
- Серебро! - с видом знатока протянул механик. - Ну-ка, примерь.
И не дожидаясь согласия, щедрый возлюбленный обвил шею девицы руками, силясь нащупать застежку. При этом он вплотную прижался к бюсту прелестницы, наслаждаясь моментом.
- Позволь, я сама, - не выдержала женщина, мягко отстраняя ловеласа.
«Лучше бы деньгами несли... И что у них у всех свет клином сошелся на этих морских коньках?»
- Мне кажется, я заслужил награду, - кавалер облизнулся, намекая, на какую именно благодарность он рассчитывает. Тем более что плыли они уже пятую неделю, а дальше обещаний дело не продвигалось.
- Ах, шалунишка! - жеманно хохотнула дама, разворачивая веер и прикрывая лицо. - Полноте смущать невинную барышню.
Матрос хотел было возмутиться. Дескать, где же была ваша невинность, когда вы сами буквально на третий день плавания заманили меня в каюту и всю поездку делали недвусмысленные намеки?
Но выражаться столь витиевато матрос не умел. Да и по опыту знал, что с женщиной лучше не спорить - себе дороже.
- Хотя бы один поцелуй, - не сдавался романтик, изо всех сил стараясь вести себя галантно и тем самым растопить сердце зазнобы. - Душечка. Пышечка. Цыпочка... Душечка.
Поняв, что небогатый словарный запас возлюбленного иссяк, дама решила закруглять свидание.
- Что-то я сегодня притомилась, - обольстительница зевнула, прикрыв рот кулаком. - Мой герой получит свою награду завтра. А сейчас нам пора прощаться.
Однако ж номер пять решил в этот раз идти до конца.
- Не могу я так, - с отчаянием произнес кавалер. - Ведь горю! Горю от любви к тебе! Сил моих больше нет терпеть.
Дело принимало скверный оборот.
- Зайчик, - сердито произнесла дама, глядя снизу вверх на двухметрового ушастого, - сегодня я не могу. У меня мигрень. Завтра. Все завтра. А сейчас иди. Я хочу спать.
- К Рамону твою мигрень! Я хочу тебя. Я ждал этого всю поездку, - напирал «зайчик», вынуждая даму отодвигаться к кровати. - Давай, цыпа, не ерепенься. Пококетничала, и будет.
- Я буду кричать! - женщина с неожиданной силой оттолкнула пылкого любовника.
Матрос отлетел к двери, но вместо того, чтобы понуро ретироваться, оскалился еще больше.
- Ах ты ж стерва! Люблю баб с огоньком. Иди ко мне, - матрос бросился на даму, завалив ее на диван. Одной рукой сжал грудь, а другой задрал юбку, направляясь к вожделенной цели. С силой раздвинул ее ноги...
И замер в остолбенении.
- Ну вот так вот, - басом произнесла дама, а затем лягнула кавалера.
Тот ударился головой о стол, и упал на пол без сознания.
Обманщица, а правильнее сказать - обманщик по имени Рурык, суетливо достал из-под кровати увесистый чемодан. Спохватился, что с такой ношей далеко не убежит. С досадой отпихнул багаж, и вместо него вытащил дамскую сумочку. Вытряхнул в нее украшения из шкатулки, бросил туда же поддельные документы, ассигнации и заряженный револьвер.
Рурык наклонился над поверженным любовником:
- Прости, дорогой, но мы не можем быть вместе, - с трагическим надрывом продекламировал «актер». - Мой папенька никогда не даст благословения на брак с механиком. Прощай. И будь счастлив.
Рурык выскользнул в коридор.
Через минуту он стоял на палубе корабля, ежась под порывами холодного ночного ветра.
Из всей команды лишь юный матрос нес вахту у руля. Завидев его, Рурык с облегчением улыбнулся.
«С этим я легко справлюсь», - констатировал переодетый мужчина и направился к матросу, на ходу доставая из сумочки револьвер.
Требовалось оглушить воздыхателя и спустить на воду шлюпку, которая как раз находилась за спиной рулевого, в задней части шхуны.
- Вы не спите? - робко удивился юноша.
- Да вот... лежала, ворочалась с боку на бок, - кокетливо промурлыкал Рурык. - Все о тебе думала. Как ты тут без меня? Решила проведать.
Щеки юноши запылали багрянцем. Ему льстило, что такая дама не могла уснуть из-за него.
Рурык подошел вплотную к матросу, пряча в руке револьвер. Он собирался ударить парня рукояткой.
- Скажите, - нерешительно пробормотал юноша, - ваши чувства ко мне так же глубоки...
Закончить фразу помешал негодующий вопль:
- Держи его! Это переодетый мужик! - механик довольно скоро пришел в себя и теперь жаждал мести.
«Убью мерзавца! - кипел он от негодования. - Сколько ж я на него денег-то истратил?! Застрелю скотину!»
Поняв, что спокойно покинуть корабль не удастся, Рурык оттолкнул рулевого. Паренек от неожиданности ойкнул и мешком осел у борта. Он во все глаза смотрел на возлюбленную, не понимая, что происходит. А возлюбленная, держа под прицелом механика, спешно опускала шлюпку на воду.
- Не двигайся! - командовал Рурык. - Рамоновы тросы! Кто так шлюпки закрепляет?
С лязгом повернулись рычаги спусковых лебедок, лодка с жужжанием рухнула вниз.
Вода издала громкий всплеск, едва не проглотив добычу целиком.
- Стоять! - на палубу выбежал еще один матрос.
Темноту разрезала вспышка света, послышался выстрел. Рурык пальнул наугад в сторону, откуда стреляли.
- Стреляй! Стреляй в него! Уйдет же! - надрывался механик.
Рулевой, лишь теперь начиная понимать суть происходящего, вскочил на ноги и буквально набросился на Рурыка, вцепившись в сумочку. Пассажир отшвырнул юношу вместе с сумкой. Пальнул в сторону механика и бросился за борт.
Ледяная вода встретила его оглушающим всплеском. Мгновенно пропитала и без того тяжелое платье, обожгла кожу холодом.
Отплевываясь, беглец доплыл до шлюпки. Сверху, с кормы, несколько раз выстрелили и глумливо заулюлюкали.
Пули пронеслись в угрожающей близости от Рурыка.
Парень забрался в шлюпку. Налег на весла, чтобы оторваться от преследователей.
Раздалось еще с дюжину выстрелов. Но, судя по вялой перебранке, догонять удравшего ни у кого желания не возникало. Оно и понятно: почти вся команда каждый вечер заглядывала на огонек к девице-Рурыку. Никому не хотелось, чтобы этот пикантный факт всплыл наружу.
Разграбив сумочку беглянки и поделив меж собой деньги, контрабандисты сошлись на мнении: «А мне эта баба с первого дня казалась подозрительной», - и покинули палубу.
Лишь молоденький рулевой остался нести вахту.
«Вот так всегда в нашем мире, - печально думал юноша, прижимая к груди кулон с морским коньком, - только найдешь идеальную девушку, а она – мужик».
После он еще долго вглядывался в темноту, грустя о несбывшихся надеждах и разбитом сердце.
***
Рурык стоял на вершине бархана, с волнением разглядывая город. Дома-коробки цвета слоновой кости сиротливо жались меж песчаных дюн. Тонкая речушка делила город пополам, теряясь на окраине кварталов. Повсюду царили камень и песок. Лишь изредка тощие пальмы куцыми островками ютились возле городских зданий.
На главной площади вальяжно, точно раскормленный баран, восседал храм. Его окружали семь худощавых башен, напоминавших узловатые старушечьи пальцы. Солнце лениво освещало вершины башен, медленно убирая с города ночную вуаль.
Горожане просыпались. Беспокойными мушками стекались к порту, где моряки разгружали свежий улов. Начинал работу базар. Местные фермеры выкладывали на прилавки овощи, зелень, мясо.
При виде еды у Рурыка свело живот. Два дня океан играл с лодкой, точно кошка с мышкой. И лишь потеряв интерес, вышвырнул путешественника на берег.
Прошла ночь, прежде чем обессиленный странник набрел на рыбацкий городок.
Нет, не такой представлял Рурык Иривию. Не такой…
Где дивные сады и прекрасные здания? Где золотые статуи и мраморные дворцы? Где вся та роскошь, которой должна быть пропитана каждая крупица империи?
Путник быстрым шагом спускался с бархана, взирая на город с укором.
«Разве так должны жить люди, имея в своем распоряжении магию? Континент наполнен такой силищей, а живут среди пустынь, точно варвары! И ведь единственные, у кого есть магия! Монополисты рамоновы! Да с такими ресурсами не то что города отстроить, дороги можно из алмазов выкладывать!»
Была, конечно, мысль, что Рурыка угораздило очутиться в самом захолустном городишке империи. Что другие места окажутся куда пригляднее. Но какой смысл тешиться иллюзиями? О процветании империи судят не по величию столицы, а по ее провинциям. И если уж прибрежный городок находится в катастрофическом запустении, значит, дела в стране идут хуже некуда.
Рурыку требовались одежда и деньги. В иной ситуации жертва сама вручила бы парню сбережения. Уж Рурык бы постарался. Но сейчас иностранец был настолько зол, что впервые опустился до банального разбоя. Высмотрел в толпе подходящего мужчину, заманил в безлюдный переулок и бездарно оглушил.
- До чего довели! – сердился грабитель, снимая с прохожего одежду. – Сам себе противен! Сегодня в подворотне обчистил, а завтра что? Надену на лицо маску и отправлюсь банки грабить?
Рурык спешно переоблачился в мужской просторный наряд, больше подходящий для пустынного пейзажа. Светлые брюки и легкая туника сидели на худощавом парне точно мешок на жерди для пугала. Лазурный шарф, призванный защищать от солнца и пыли, болтался на шее облезлым хомутом. Вытянутые туфли то и дело норовили соскользнуть с ног.
Рурык оглядел себя в зеркальной витрине магазина и остался недоволен: лицо от долгого пребывания на солнце обгорело, темная жесткая щетина скрыла подбородок, щеки впали. Глаза цвета темного янтаря, большие, сведшие с ума не одну савенийскую барышню, теперь смотрели затравленно, озлобленно. Будто на Рурыка из глубины тела глядел незнакомый человек.
Но что самое скверное – добытый кошелек оказался практически пуст. А ведь грабитель долго присматривался к прохожим, тщательно выбирал жертву. Надеялся, что денег хватит хотя бы на номер в гостинице и добротную трапезу. Куда там! Едва смог расплатиться за подгорелую котлету, завернутую в лепешку, и дешевый кофе в бумажном стаканчике. С этим нехитрым набором пришлось устраиваться прямо на улице, на скамейке (за столиком в кафе вышло бы еще дороже). Хотя был и плюс: с этого места открывался хороший вид на площадь, где развернулся базар.
«Что ж мне так не везет? – с горечью обратился Рурык к лепешке. – На ком здесь наживаться? Иривийцы выглядят так жалко, что впору самому подавать милостыню».
Разбойник внимательно наблюдал за местными. Дешевая одежда, тощие кошельки и тот измученный взгляд, какой бывает, когда с детства живешь в нищете. Пожалуй, лишь фермеры на общем фоне выглядели преуспевающими. По крайней мере, какие-никакие, а деньжата у этих ребят водились. Забавно было наблюдать, как землевладельцы старательно копировали повадки зажиточных купцов. Как, распродав товар, неспешно прогуливались по площади, сложив руки на выпяченное пузо. Как с превосходством поглядывали на горожан и довольно потряхивали мешочками с золотом. И покупки делали иначе: услышав высокую цену, бедняк виновато опускал голову и неловко уходил. Фермер не спешил ретироваться. Наоборот, он сердился, спорил, торговался.
Конечно, с таких много денег не возьмешь - за показным бахвальством скрывались тяжелый труд и жесткая экономия. «Хотя бы на билет до крупного города наскрести», - размышлял аферист, допивая безвкусный кофе.
Ярость и отчаяние, охватившие Рурыка в первый момент, отступали. Разум вновь обретал контроль над эмоциями. Сейчас мошеннику было стыдно за утреннюю выходку с прохожим. Примитивность хулиганства не только била по самооценке, но и серьезно угрожала неприятностями с полицией. Рурык всегда с особой щепетильностью относился к вопросу тюрьмы. Идеальная афера – когда о ней знают лишь обманщик и жертва.
С прохожим Рурык повел себя глупо, поддался гневу. Но больше он такого не допустит. С фермерами будет действовать аккуратно, обдуманно.
Осталось придумать саму идею.
Представиться государственным служащим? Выдать себя за родственника? Разыграть спектакль с проверкой скота на чуму?
Все не то.
Бездарно. Пошло. Глупо.
Меж тем, чем дольше Рурык сидел в городе, тем сильнее рисковал оказаться в каталажке. Не ровен час, ограбленный мужчина придет в себя и отправится на поиски интуриста. Рурыка в два счета опознают по одежде, и тогда единственным утешением станет бесплатный ночлег за решеткой.
Вот уже и прохожие косятся. В таких городках все друг друга знают, и новое лицо неминуемо вызывает интерес.
На последнюю монету Рурык приобрел свежую газету. Савениец по опыту знал, что бумажная пресса не только отлично укрывает от любопытных глаз, но и служит источником вдохновения.
Однако первые несколько полос оказались весьма бестолковыми. Обсуждалась война с Савенией, в частности недавний конфликт в водах Срединного океана, когда савенийцы значительно оттеснили с границы морской флот Иривийской империи.
Собственно, именно из-за войны Рурык был вынужден воспользоваться услугами контрабандистов. Пассажирские корабли несколько месяцев как перестали курсировать между Савенией и Иривией. Попасть на магический континент теперь можно было либо на военном корабле, либо в компании преступников. И еще неизвестно, чье общество было опаснее.
Вторым по значимости событием стала смерть Верховной жрицы и грядущие выборы новой. Рурык пожалел, что, готовясь к путешествию, с пренебрежением отнесся к вопросу религии. Все, что он знал о культе – иривийцы верили в богиню Денею – мать земли. Верховная жрица являлась своего рода посредником между богиней и простыми смертными. Она представляла собой этакий сосуд, умевший пробуждать невиданные силы магии. Однако в последние века должность носила скорее декоративный характер. Реальную власть давно прибрал к рукам Орден Магистров, служивший при Верховной жрице. Пробиться в Орден считалось немыслимо трудным делом, а на всех лакомых постах были выставлены свои люди. Оттого-то Рурык не придал особого значения культу богини Денеи. А меж тем, когда в столь влиятельной структуре меняется власть, у каждого появляется возможность отхватить свой кусочек от золотого пирога.
Рурык мысленно сделал заметку подробнее изучить аспекты иривийского жречества. Но все это были долгосрочные планы, а сейчас требовалось что-то быстрое, молниеносное.
Аферист спешно пробегал взглядом заголовки статей: повышение цен на продукты, прекращение экспорта савенийских тканей, очередной призыв на военную службу...
Вот оно!
Вот та заметка, в которой нуждался Рурык!
В связи с военной кампанией, правительство Иривии второй раз за год подняло налог. Особенно это ударило по землевладельцам. Дошло до того, что в Гердене – крупнейшем городе здешней провинции, прошла забастовка фермеров. Профсоюз пригрозил отменить поставки продовольствия, если военный налог не будет снижен.
«Так, значит, фермеры озлоблены на правительство, - хмыкнул плут. - На этом можно сыграть».
***
Удивительной природы оказалась иривийская магия. Вроде и пустыня кругом, а меж тем фермерские земли выглядели сочными оазисами: зеленые поля, пышные сады, возле каждого дома цветочные оранжереи. Хозяйки соревновались меж собой, стремясь переплюнуть друг дружку в пестроте клумб. Казалось, будто огромный ковш вырезал пласты земли из живописных долин и по нелепой причуде разместил их в серых барханах.
- Как же так, - недоумевал Рурык, общаясь с фермером через забор. – Откуда могла взяться зелень среди песков?
Фермер – коренастый мужчина лет пятидесяти, загорелый, с мозолистыми волосатыми руками, с лысой головой, в пыльных линялых штанах и клетчатой рубахе – стоял, опираясь на дощатый забор. В правой руке хозяин держал старые вилы с налипшими комьями земли. Рурык опасливо поглядывал на эти вилы, чем вызывал добродушную усмешку фермера.
- Вот вас, иностранцев, сразу видать, - отвечал землевладелец. – Помню, лет пять назад в наши края привозили этих, лупоглазых, тех, что с крыльями-то. Вот же выродились уроды, спаси и сохрани пресвятая Денея, - на этих словах мужчина осенил себя кружью. – Так летунов этих ко мне, значится, привезли. У меня ж самое большое хозяйство во всей Гердене. Да-а-а... Еще от деда досталось. Так эти крылатые тоже все ходили, глаза пучили, курлыкали меж собой. Ихний переводчик и спрашивает, мол, как это вы так на песке да сады такие вырастили? А на чем же мне еще, спрашивается, выращивать? Земля-то у нас какая?
- Магическая?
Фермер лишь раздраженно махнул.
- Да при чем тут это? Магическая она по всей Иривии. Я тебе не о том толкую. В наших краях только и можно что овощи растить да скотину пасти. Почва ни на что другое не годится. И то, вишь, как себя ведет? Сушится, окаянная. Никакого с ней сладу нет.
- Почему ж она сушится? Климат жаркий? – предположил Рурык и тут же смолк, поняв по одному только взгляду хозяина, что глупость сказал.
- Нормальный у нас климат, - буркнул фермер. – Ты вот как себе представляешь добычу магии?
- Ну…
- Гну! – резко оборвал мужчина и недобро стукнул вилами оземь. – Туристы… Понаедут, ниче не знают. Думаешь, магия она так просто в земле лежит? Бери и пользуйся? Да как бы не так! Ее ж сперва пробудить надо, на поверхность вывести, собрать. Это тебе не в Савении хозяйство вести. У вас-то поди как? Химикатами вашими землю напичкал, техникой урожай собрал и сиди довольный.
Рурык торопливо поддакнул, и фермер зарядил лекцию с удвоенным энтузиазмом:
- У нас иначе все. Тут особый подход нужен. Я, между прочим, магии с детства учился! Да-а-а… Отец объяснял. А тому дед показывал, а тому прадед. И так до восьмого колена. Чего до того было – не знаю, врать не буду. А только говорят, что предок мой еще при самой Денеи-матушке служил, в саду еешнем цветы выращивал. И не криви морду. Цветы – это тебе не халам-балам, тут знаешь какое мастерство нужно? А предок, считай, первым во всей империи был. Во-о-от, - протянул фермер и умолк, забыв, к чему он это рассказывал.
Рурык был поражен той вопиющей безответственностью, с которой фермеры относились к почве. Иссушать землю, на которой живешь, забирая из нее остатки магии, ради сиюминутной выгоды... Ведь сколько еще протянет континент? Сто лет, двести? А дальше что?
- Так, выходит, пески появляются оттого, что вы забираете из земли магию? – деликатно резюмировал мошенник.
- Забираем! – сердито возмутился фермер, а затем сознался. – Ну, забираем! Так, а что ж нам теперь? С голоду ноги протягивать? Я, между прочим, самому императору письмо писал! Ну как я? Вместе уж. В Гердену ездили, там все дружно этим, как его, колехтивом, обращение думали. Да-а-а… Просили Его Выличество почвы с юга завезти. У них-то там, почитай, земли получше наших будут. Не сушатся. Мужики, кто бывал на юге, рассказывали: зерно там вот такое, - фермер сжал кулак и для убедительности потряс им перед носом Рурыка. – Оно и понятное дело, что им магии совсем чутка требуется. А нашу ж пока пробудишь, да пока по кувшинам соберешь. Она ж еще и сыпучая такая. Чуть ветерок подул и все – разлетелась. Пока магию переработаешь, пока ею землю пропитаешь… Иной раз думаешь: да гори оно все синим пламенем! Пойти, что ли, в город, гончарню открыть. Про меня все говорят, что руки золотые. Я в детстве такие миски лепил, матушка всей округе хвасталась этими мисками.
- Да вы что, - из вежливости охал Рурык, а сам прикидывал, сколько можно наварить на фермере.
- Да только какие уж теперь миски? На кого я хозяйство брошу? Сын старший как уехал с женой в город, так и носа не кажет. Младший и вовсе в учебу подался. Вот опять же с ним одни растраты. Каждый месяц письма мне строчит: отец, вышли тысячу алынов. Чеканю я, что ли, эти алыны?
Рурык поддакивал, а сам запоминал, какие суммы тратит фермер.
- Сам-то и не знает, каким трудом я деньги зарабатываю. Это все мать его разбаловала. Не трожь, говорит, сына, пусть грамоте учится, в люди выбьется. Тьфу! Бабу послушаешь – беды не оберешься. Думал: два сына – помощники мне будут. А на деле остался я, да баба моя. И силы-то ведь уже не те. Помощников бы, чтоб сподручнее было, так опять же, чужой рот кормить надобно.
Фермер охотно жаловался на проблемы в хозяйстве, и на глупость жены, и на соседей-завистников. Рурык не перебивал. Терпеливо слушал. Понимал, что мужчине надо выговориться, иначе дальше с ним общаться смысла не будет. Лишь изредка задавал уточняющие вопросы да сочувственно кивал.
Бесполезная на первый взгляд трата времени давала больше результатов, чем чтение прессы. В простоватую речь фермер вплетал те подробности и сплетни, какие многое могут поведать опытному слушателю. Так Рурык выяснил, что иривийцы в последние годы помешаны на технике. Притом, что мифов, связанных с технической мощью Савении, здесь ничуть не меньше, чем у него на родине сказок об иривийской магии. Даже землепашец, привыкший к традиционному укладу жизни, и тот пусть и с недовольством, но признавал, что за прогрессом будущее. К этому факту Рурык отнесся с особым вниманием. У него даже появилась пара идей, как можно использовать неосведомленность иривийцев в технической сфере.
Кроме того, мошенник наметил для себя дальнейший путь странствования. В полудне езды находился весьма крупный город Канза. В общем и целом он едва ли отличался от большинства провинциальных городов: те же фабрики и мануфактуры, те же ремесленники и купцы, та же небольшая прослойка богачей и огромные кварталы бедноты. Но вот что любопытно: с год назад в Канзе построили завод по изготовлению летательных кораблей. Дело новое, масштабное. Тем более что сам император дал наказ: к будущему лету обеспечить всю империю полетными судами. Сказано – сделано. Строительство развернули небывалое. Со всей Иривии стеклись рабочие, население города за несколько месяцев увеличилось в разы. А где приток иногородних, там и строительство домов, там и увеличение торговли. Одним словом, Канза разрослась до грандиозных размеров и вскоре стала одним из самых дорогих городов империи. В конечном счете дошло до того, что каждый уважающий себя богач считал хорошим тоном приобрести солидный особняк именно в Канзе.
«Вот туда-то мы и направимся», - решил аферист и начал плавно переводить беседу в нужное русло.
- А налоги-то как подняли, - вставил Рурык, точно зная, где у фермера больная мозоль.
- И не напоминай! – мужик с досадой махнул рукой и отставил вилы. – Думал к зиме скота прикупить, да куда теперь? Самому бы с голоду не подохнуть.
- Так я по поводу земли и пришел, - желая вызвать больше доверия, Рурык перенял у фермера стиль речи. - Я ж чего в Иривию приехал? Хозяин мой – барон Эльденмер фон Трен Аберхаус – задумал у себя во дворце зимний сад организовать. Да такой, чтобы всех соседей за пояс заткнуть. Уже и семена из Иривии заказал, и саженцы посадил, а растения не приживаются! Барон с ними полгода бился. Видных ученых вызывал. Те только бороды почесали. Говорят: почва неподходящая. Мол, коли растения иривийские, то и землю надобно такую же достать.
- Ну так ясно дело, - не без гордости ухмыльнулся фермер. – Разве ж на вашей-то, савенийской, что путное вырастет?
- Вот и хозяин мой о том же горюет. Он с соседями пари заключил. «Я, - говорит, - такой зимний сад устрою, что сам король мне позавидует». Целое состояние заложил! И ведь всего-то надо пару-тройку мешков иривийской земли. Казалось бы – такой пустяк. А тут война эта разразилась и все. Кто ж теперь землю продаст?
Фермер, поняв, куда клонит иностранец, нахмурился. Продажа земли савенийскому подданному – подсудное дело. Еще, чего доброго, обвинят в шпионаже. И никто не станет разбирать, для каких целей земля продавалась.
Меж тем Рурык продолжал сокрушаться о бароне:
- Столько денег на кон поставил, ведь только что дом не заложил. Земля ему край нужна. Уж хозяин не поскупится. Человек он не бедный. Я при нем десять лет служу – всегда по совести расплачивался.
- Пойдем-ка я тебя чайком угощу, - твердо произнес фермер, взглядом указывая на дом. И чуть слышно добавил: Зачем о таких вещах кричать на всю улицу? Соседи еще услышат. Пойдем, пойдем. У меня чаек знатный. На травах настоенный. Да с вареньицем вприкуску - самое то. Ты проходи, сердешный. Штиблеты свои прямо тут разувай.
Усадив гостя за дощатый стол, фермер несколько раз недоверчиво выглянул в окно: не идет ли кто из соседей, не видел ли, как иностранец в дом заходил?
Но улица оставалась безлюдна.
- Ну, так и чего ты там про своего барона-то? – фермер плотно задернул желтые занавески и, взяв табурет, подсел поближе к гостю.
- Так вот я и объясняю: земля – край нужна. Барон щедро отплатит, не поскупится. Можете смело цену раз в десять завышать. Сами понимаете, какое у него нынче душевное состояние. Хандрить изволит. В таком настроении барон не торгуется, на все согласится. Почем у вас мешок земли стоит?
Фермер задумчиво поднял глаза к потолку, почесал шею. Оттопырил нижнюю губу, прикидывая, как бы не продешевить. Не каждый день приходится родину продавать.
- Ну, тысяч пятнадцать, - брякнул он и замер.
Сумма была грабительской. На эти деньги фермер мог месяца три кутить, ни в чем себе не отказывая.
- Пятнадцать! – с возмущением произнес Рурык.
Землевладелец испугался: пожадничал! Надо было хотя бы «пять» сказать.
- Просите сразу пятьдесят! Для барона это даже не деньги! Так – разок в ресторане отобедать.
Землевладельца взяла оторопь.
- Это ж… за сколько земли-то надо за такие деньжищи? – от таких масштабных сумм фермер перестал соображать.
- Так за мешок. Вы мешков десять сможете накопать? Барону этого вполне хватит.
- Десять?
Фермер скосил глаза, боясь поверить в нагрянувшее счастье. Он все пытался посчитать, сколько ж это будет: десять мешков, да по пятьдесят тысяч алынов за каждый.
И всякий раз сбивался, и сумма получалась разной.
- Я сейчас, - на выдохе произнес хозяин, после чего направился к навесному шкафчику, достал из-за разделочной доски шкалик с наливкой, стакан, налил до краев и выпил залпом.
Сел обратно за стол, как ни в чем не бывало.
- Так это сколько в итоге-то получится за десять мешков?
В таких вопросах фермер боялся доверять собственному разуму. Лучше переспросить.
- Пятьсот тысяч алынов за землю и еще столько же сверху за ваши личные хлопоты, - улыбнулся Рурык.
У землевладельца задергался левый глаз. Он вновь отправился к шкафчику, осушил еще один стакан. Подумал, что глушить настойку в одиночестве, не слишком вежливо, предложил гостю.
- Нет-нет, мне нельзя. На работе, - пояснил Рурык. – А вы, пожалуйста, не стесняйтесь. Я все понимаю, дело серьезное, тут поразмыслить требуется.
В душе фермера роились противоречивые чувства. С одной стороны страх: а ну как кто из соседей прознает и донесет полиции?
Это ж посадят! Как пить дать – посадят.
А с другой – миллион алынов. Целое состояние! Да на эти деньги можно будет столько земли накупить! Скотины, почву с юга завезти. И батраков нанять! Точно! Человек десять. Нет! Двадцать! И чтобы самому больше не вкалывать. А только сидеть на веранде, чаи гонять да на работников покрикивать. И на базаре больше не торговать. Да что там базар! Это ж магазин можно открыть! Свой, собственный! Как в молодости мечтал. И винодельню построить… Да-а-а…
- А не обманешь? – проявил бдительность фермер. – Почем я знаю? А ну как ты землю возьмешь, а денег не заплатишь?
Аферист расплылся в улыбке:
- Что вы. Передадите землю только после того, как вся сумма окажется у вас на руках.
- Поди, помогать надо будет? В порт везти, на корабль сажать? – опыт подсказывал землевладельцу, что такие щедрые сделки обязательно должны содержать подвох.
- Нет-нет, что вы. Я уже договорился, приобрел отличную повозку. Сам доберусь. А в порту меня ждет корабль, готовый к отплытию.
Не мог поверить фермер, что все так гладко. Неспокойно было на душе.
- И когда ж твой барон пришлет мне деньги? – спросил, а сам подумал: ну вот сейчас выяснится, что деньги будут не раньше зимы, а до того времени барон на триста рядов успеет передумать…
- Мне только телеграмму отправить, а после барон перешлет деньги в иривийский банк. По моим расчетам сегодня-завтра я смогу расплатиться с вами за землю.
У землевладельца не осталось возражений. Вроде и боязно, а миллион так и манит.
«В конце концов, император сам виноват: неча налоги задирать, - рассуждал фермер. – Денег с нас трясет, а нам что? Ложись и помирай? А тут всего-то надобно земли накопать. И ведь не ради злого умысла. Барон, ажерея. Тоже вот хоть и богач, а растениями интересуется. Стало быть, хороший человек. Как такому не помочь?»
Видя, что фермер сомневается, Рурык протянул с напускным безразличием:
- Впрочем, если вы не хотите, я могу обратиться к вашим соседям. Барону, в общем-то, все равно, у кого покупать землю.
- Да нет. Зачем к соседям? – встревожился хозяин. - Я согласен. Если уж обещаете, что никто про сделку не прознает…
- Конечно-конечно, - поспешил заверить мошенник. – Это останется между нами. Вам не о чем беспокоиться. Как только я получу землю – в тот же день уеду из Иривии. И если что – вы меня никогда не видели и ничего обо мне не слышали.
Фермер сдался.
Попрощавшись с радушным хозяином, Рурык отправился якобы по делам. Вернулся спустя часа два. Сообщил землевладельцу, что барон получил телеграмму, и к вечеру можно ожидать денежный перевод.
К обозначенному часу фермер был доведен до кондиции, и ждал Рурыка точно родного сына.
Еще издали завидев помощника барона, сам выбежал к воротам встречать дорогого гостя. Земля лежала уже готовая, в мешках. Фермер лично пробудил в ней магию, стараясь на совесть. Жене мудрый фермер ничего рассказывать не стал. Еще и к куму спровадил, якобы за рецептом пирога. «Неча бабе под ногами путаться, - рассудил фермер. – Бабы, они не умеют рот на замке держать. Ежели прознает – завтра вся округа обсуждать будет. Да, поди, еще причитать начнет: во что ввязываешься, поостерегся бы, не гневи Денею… Тьфу! Бабы и есть бабы. Лучше потом скажу, что нашел эти деньги. Или в казине выиграл. Да. Так и скажу. Мол, ездил в Гердену и не удержался, заглянул в казино ихнее. Всего одну ставку сделал, и сразу так свезло».
- Ну, как оно? А впрочем, погоди, - мужик буквально силком потащил Рурыка в дом.
- Тут…
- Потом, потом, - фермера переполняли эмоции. Он чувствовал, что деньги уже у него в кармане. Что завтра он утрет нос всем соседям. Покажет, чего на самом деле стоит.
«Все лопнут от зависти!.. Эх, заживу! Хоромы отстрою, конюшню расширю, сургских жеребцов прикуплю. А может, и женюсь заново. А что? К чему мне эта баба сварливая? Только и знает, что пилит и пилит. А я теперь жених видный, при деньгах. Мне помоложе супруга полагается. Вот только дурак я. Надо было земли раза в два больше предложить. Приврал бы, что для садов ихних десяти мешков мало будет. Так бы, может, парочку миллионов выторговал».
Завел гостя в дом, на землю показывает. Вот, мол, все как договаривались. Ровно сколько заказывали.
А Рурык мнется. Глаза в пол опустил.
Фермер только сейчас заметил, что гость смурной. Сердечко у фермера сразу недобро екнуло.
- Неужто барон отказался деньги высылать?
А про себя думает: ну точно в народе говорят, скоро порадовался, да потом долго слезы проливал.
- Нет-нет, что вы, - замахал руками аферист. - Все прислал.
- А что тогда? – растерялся мужик.
- Так вишь какая оказия, - Рурык присел на лавку. – Поиздержался я в дороге. В банк пришел деньги снимать, а там комиссию требуют. Я уже кассиру предлагал: давайте снимем и я с полученных денег сразу же при вас комиссию эту вашу оплачу. Так кассир уперся. Говорит: по инструкции не положено. Инструкция, инструкция… Зла на них не хватает! И вот что делать – не знаю.
Гость удрученно повесил голову.
- Так за чем дело стало? – вновь повеселел мужик. - Давай я вместе с тобой в банк схожу и сам заплачу.
- Признаться, я думал над этим вариантом, - осторожно произнес Рурык. - Но если мы с вами вдвоем в банк пойдем – вы же понимаете, какой опасностью это грозит? Я-то человек новый, сегодня здесь, завтра уеду. А вас в банке знают. Сразу заинтересуются - почему это вы пришли получать такую огромную сумму от савенийского подданного? За что это он вам такие деньжищи платит? Нет. Простите. Совесть не позволяет подвергать вас такой опасности.
Фермер почесал затылок. Помощник барона был прав. «Вот ведь головастый мужик. Я-то бы не догадался, а он ишь… все учел».
- Че ж делать-то? – не выдержал фермер.
- Я могу послать барону еще одну телеграмму, попросить выслать деньги с кем-то из знакомых, по морю. Месяца через полтора, если, конечно, военные корабль не остановят и восвояси не развернут, деньги прибудут. Тогда и расплачусь с вами.
В голове землевладельца крутились цифры: полтора м
Категория «Ню»
Взлеты Топ 5
 | ||
|
+143 |
146 |
IllAIR |
|
+123 |
143 |
GetProfit |
|
+116 |
124 |
antonesku |
|
+111 |
126 |
Melipomena |
|
+108 |
125 |
Agnoia |
Падения Топ 5
 | ||
|
-2 |
48 |
В трусиках |
|
-2 |
22 |
СюНя_СоЛныШкА |
|
-3 |
14 |
Sebastian_Valmont |
|
-3 |
17 |
xpyctal |
|
-3 |
24 |
I have been here before |
Популярные за сутки
Загрузка...
BlogRider.ru не имеет отношения к публикуемым в записях блогов материалам. Все записи
взяты из открытых общедоступных источников и являются собственностью их авторов.
взяты из открытых общедоступных источников и являются собственностью их авторов.