Женщина, огонь и опасные вещи Голосов: 1 Адрес блога: http://izubr.livejournal.com/ Добавлен: 2008-03-29 12:34:14 блограйдером Lurk

красно-белое

2012-12-08 05:10:16 (читать в оригинале)

Единственный свет, дающийся нелегко:
Клубника, переходящая в молоко,
Работа до красных прожилок в глазах, декабрь.
На белом снегу горячий стакан вина,
И ты уже не одна, еще не одна.
Запретный цвет светофора - такое как бы

Несочетание нужных тебе цветов,
Кто начал с белого - вроде бы не готов,
Кто начал с красного - пьян, говорлив и весел.
Откройте еще одну - почему одну?
Страницу допишу и переверну,
Но буду ждать других, но возможных версий.

Еще: когда устаешь, то горит лицо
Фонарный софит высвечивает с ленцой
Все то, от чего ты отрекся. И вечер замер.
И хочется не обниматься, но обнимать,
На календаре декабрь. Увы,не март,
Глядит на тебя истерзанными глазами.

Зачем-то в сочетании верных нот
Бывает то, что, боясь избежать длиннот,
Случается так, что больше не повторить. И
Вот так и белый, и красный решают нас
Для каждого музыканта есть страшный час,
Когда секунда решает исход событий.

Пиши Санта Клаусу: я завершил набор
Желаний своих и чаяний. Да, но Бог
Всё видит иначе: что лучше тебе, что хуже.
И в красном чулке появится поутру
Всё то, с чем я с тобой/без тебя умру
Но вовсе не ты. И где-то еще снаружи

Все те кровяные невыспавшиеся тельца
Находят цвет измученного лица
Бросаются в щеки, как тётки на папарацци,
Снимающего усталую зрелость черт,
Морщинки у глаз, и прочее то, зачем
Всё хочется лечь под утро. И не подняться.

Но все же нельзя не подняться, поскольку нас
Зовет то красно-белое, шелк, атлас,
Потом сочтемся в цветах, что нельзя на память
Переменить. Монакский и польский флаг
Клюют твою печень: мол, сделай сейчас вот так
Прыжок - он тем и дорог, что после падать,

Перечисляя любовников, жен, детей
Мужей, случайных попутчиков - то есть тех,
Кому ты был дорог, теперь перестал быть дорог.
В полете проходит такой невозможный фильм,
Что дай любой канал для меня эфир,
Всё будет не кстати. Вот почта твоя у дома,

В которой пусто. И хочется обнимать
Вот в красно-белом встречает тебя тюрьма,
Где можно писать, но точно получишь мало,
Сжимаешь бездарно то, что пришло во сне
И белый снег ложится на красный снег
И ты живешь в ожидании интервала.

И это не просто обнять, ни к чему обнять,
Хватать в ладони, чувствовать, верить, мять,
Любить, целовать, поверьте, не нужно дальше,
И это всё красно-белое да и нет,
Вода и кровь. Пока не случится смерть,
Случится радость. И я заплачу без сдачи.

Печальный ангел - правильный Дед Мороз
В который раз тебе задает вопрос
А хуле ты, девочка, снова живешь мечтами
В густой воде, где, как бы ты ни был крут,
Но красные рыбы снова тебя берут.
А белые смотрят большими пустыми ртами.

Предтеча революций, тот жар и зуд,
Которые со снарядами привезут
Всё это геройское главное многоборье.
Раз нет любви - то, значит, мы будем здесь
Из белого с красным делать сухую взвесь,
Которая будет счастьем.
Но не любовью.

---

Напоминаю

2012-10-31 09:10:39 (читать в оригинале)

... что сегодня мы ждем всех в 20:00 в Москве по адресу Театральный проезд, д.3 стр. 3 в "Мастерской".

... что 2 ноября в 17:30 мы аналогично будем рады всех видеть в Красноярске на КРЯККе http://www.prokhorovfund.ru/projects/own/169/885/ .

---

Александровский реквием

2012-10-25 02:19:35 (читать в оригинале)

Заставлять себя вспоминать каждый жест и слово
Это даже страшней, чем себя вспоминать былого
Потому что даже плачущий неглиже ты -
Это все равно сочетание слов и жестов.
Это шаг от себя к себе, но к тому, иному,
Не простившему, не свершившему, то есть снова
Проживающему, прожевывая, скривившись,
То, что все мы прошли, но - все - из чего не вышли.

Возвращаясь к тому, зачем, я пишу (зачем, ну?)
Мы встречались в метро горячей порой вечерней
Чтобы встречать новый год в компании в Подмосковье,
Чтоб потом поутру болезнью страдать морскою.
(Новый год - это тоже, кстати, - тогда случайный -
Получается жест безвыходный изначально,
Это то, что всегда годится для мемуара,
А для жизни - смотрю я из опыта - слишком мало).

Было сыро и сухо - представьте, одновременно,
Пах гвоздикой и имбирем тот стаканчик мерный,
Где мешали пропорции специй смешные те мы
Чтоб столкнуться потом рукавами над закоптелым
Трехлитровым чаном. Чтоб взглядом столкнуться, чтобы
Нам мешало расстаться это живое что-то,
Что потом - я, уже в конец залезая, знаю
Стало, расставаясь, теми слезами, нами,

То есть мной. А с тобой я пока не хочу считаться,
Что считаться с тем, кто сам захотел расстаться,
Нет, не то чтобы захотел, но, поверь, на сей день
Понимается так, и вот даже почти не сердит.
Что добавить еще? На стенке тень каравеллы,
На промокших страницах "Снежная королева"
И, наверно, вмешались вражеские агенты,
Но листки тогда загорелись на строчках Герды.

Будто всё карнавал, пожар, мистерия масок,
Этот дымный сладкий глинтвейн, бутерброды с маслом,
И - пожалуйста, Джонни, монтаж - на Бульварном осень,
Отцветают каштаны. В Лосинке плодятся лоси.
Ты меняешь квартиру, даешь мне ключи и чаю.
На брелок их цепляю вместе с теми ключами,
Где хранятся мои. И смеюсь высоко и сипло.
(И опять некрасиво для жизни, для нас - красиво).

Я не смею продолжить, в себе убивая гордо,
Славных три этих года, мои и твои три года,
Мы не слишком известны и почту нашу не вскроют
Археологи в жажде прежних найти героев,
Но, меня откопав когда-то перед вечерей,
Кто-то встретит в безумной ухмылке застывший череп.
И записку: "Купи с утра помидоры-черри
Апельсиновый сок. Я люблю тебя". И зачем мне

Вспоминать то, что было. И глупо и некрасиво
Если бы я Бога когда-то о чем просила,
То просила бы (он же, правда, хороший парень),
Переделать мне взгляд, а потом перестроить память,
Где никто не приезжал на пятьсот-веселом,
Не срывал струну, не читал по утрам Басё мне
Где ни разу рубля не просил предрассветный бомжик,
Где и мы ни разу не встретились, Боже, Боже,

Что и вспомнить кроме тех странных и ярких вспышек,
не похожих на то, что людям встречалось свыше,
Не похожих на то, что читано в недрах книжек,
Бог ведет меня выше по возрасту, в целом - ниже.
Говорю себе о другом, что, пожалуй, ране
Не казалось ни глупым счастьем, ни солью в ране
Просто чем-то таким, что помимо Адама с Евой
Нам читало в ночи эту Снежную Королеву,

Вот, смотри, три вокзала, Москва, пожилой карманник
Я дубровский, пожалуйста, холоднокровней, Маня,
Только я не Маня, а ты не Дубровский вовсе,
Джонни, сделай монтаж, на Бульварном случилась осень,
Я иду, я имен наших общих последний донор
За плевком кофейным опять захожу в Макдональдс
И глотаю за полтинник горячий привкус
Золотого времени, шеи, руки, загривка с

Парфюмерной нотой последнего расставанья.
Я верну ключи, растянусь на чужом диване,
Если я умру - а ведь это случится точно
Попрошу у Бога вспомнить нас всех до точки,
До последнего слова и жеста, чтоб было стыдно,
Было жарко и было сладко в большой пустыне
На Хароньем пароме, верблюжьей спине, остатке,
Где мы встретимся - невлюбленные перестарки.

Я не знаю, как рассказать о тебе, но спросят.
На Бульварном каштановой дымкой ложится осень.
На троллейбусных проводах синеву качает,
Пахнет дымным глинтвейном в большом трехлитровом чане.
Снип-снап-снурре в конце концов. Пурре и базелюрре.
Перед новым годом звезд первозданный люрекс,
Млечный путь серебристый на Чистых Прудах монеткой.
Это слишком красиво для жизни, но нам вполне так.

Нам - вполне, но ведь я, в конец залезая, знаю,
Ничего не случится прекрасного после с нами,
То есть Бог (он же правда, послушай, хороший парень),
Потерял нас, когда мы вместе с тобою спали,
Я на койке, ты на полу, ладонь на ладони,
Вот залаял пес, проснувшийся в том же доме,
Вот соседи вернулись заполночь. Вот сказала
Голубая ночь молитву о Трех Вокзалах,

О рассветном бомже, монтаже, неглиже, о числах.
И о том, что будет уже, еще не случившись.

---

Обещанное

2012-10-15 14:00:16 (читать в оригинале)



Приходите, будем очень ждать. Постараюсь гармонично совместить старенькое и новенькое.

---

Маленькая баллада

2012-10-09 23:18:01 (читать в оригинале)

1.
Жуткое время, тяжкое время,
Ветер на площадях.
Вечно приходится жить не с теми,
Эти не пощадят.

Выслуга буден - старость в награду,
А не случится - пусть.
Пусту, ох, пусту быть Петрограду,
Если еще не пуст.

Выпить, не чокаясь, взять, не глядя,
Не поднеся ко рту.
Жалко полощется на ограде
Битва за Порт-Артур.

Узкие платья, девичьи челки,
Гавань, приют, притон.
Жалок и грязен, на третьей полке
В город
въезжает
Он.

Витебский, выдох, звонок, Варшавский
Сумка на поводу.
Сколько таких приезжают шастать
В этом чумном аду.

Он же приехал не ждать оваций,
Не волноваться зря,
Невский, но не за горами Двадцать
Пятое октября.

Столько эпох - волна за волною
Не наблюдай часы.
Кто он такой - петухово дурное
Семя, курицын сын.

Вот он выходит, встопорщив перья
Болью скрепив висок,
В розовый свет, в колыбель империй,
В площадь наискосок.

2.
Он не читал ничего длиннее
Школьного букваря,
Он погружается в храп коней и
В марево сентября.

Маленький, маленький, злой, голодный,
Гордый, больной, смешной.
Жгучим железом - иногородний
Иноживой, иной.

Ближе к сюжету. Светло и тяжко.
Брызги взвихрить ногой.
Грязь на колене. Клеймо на пряжке.
Руки. Наган. Погон.

Деньги - давайте. Пальто - снимайте,
То есть снимай, пошел.
И побыстрей, в бога душу матерь.
Паспорт? Нехорошо.

Я не отсюда - он глупо мямлит
В грубое волокно.
Время крутило меня и мяло,
Жарило, волокло.

Я не отсюда, я только вышел,
Это разбой, грабеж.
Так, отвечают ему, потише,
Или же огребешь.

Вышел - зайдешь, говоришь - ответишь
И - подводя черту.
Этого к стенке, а эту ветошь
В сумку. И к черту - ту.

3.
Без обьявленья войны, не ссорясь,
Без примиренья ссор.

Кто я? Я птица, я божья совесть,
Лакмус его и соль.

Я не свиваю гнезда, я рано
Встал, я не враг, не жид,
Дайте мне это смешное право
Просто возможность жить.

Свет, постоялый двор придорожный,
Тумбочку, стол, кровать,
Яблочко. Яблочко, осторожно
Или не сдобровать.

Яблочко, яблочко, здесь опасно.
Слышишь, насторожись.
Ладно, берите пальто и паспорт,
Только оставьте жизнь

Брали, копили, играли, пили
После на посошок.
Тихо слетел с золотого шпиля,
Масляный гребешок.

И над окраиной голубою,
Выпел кровавым ртом:
Что ты, цыпленок, не это больно,
Больно оно - потом.

4.
Иней трехдневной висит щетиной
Видимо, оттепель.
Не подождали, не пощадили,
Кто им судья теперь.

Разве что верить, что горький быт им
Скажет: "Вот твой редут -
Эта возможность побыть убитым
Раньше, чем предадут."

Эта возможность - не так уж мало,
Кстати, подумай, друг,
Вовремя выйти с утра с вокзала
И посмотреть вокруг.

Маленький, маленький, небо дрогнет
Молнией ножевой.
Жгучим железом - иногородний,
Иноживой. Живой.

Паспорт на стол, широко и страстно
Выругаться. ХитрО
На голубом расписаться красным.

И опустить перо.