Женщина, огонь и опасные вещи Голосов: 1 Адрес блога: http://izubr.livejournal.com/ Добавлен: 2008-03-29 12:34:14 блограйдером Lurk

26, запоздалое

2013-11-11 17:08:57 (читать в оригинале)

Если будет ветерок,
Я надену свитерок.
А не будет свитерка -
Солнцу покажу бока.

Солнце смотрит на бока,
Говорит "пока-пока".
Время счет ведет морщин
На количество мужчин.

Чет и нечет, зло - не зло,
Солнце в тучу заползло,
Значит, завтра будет гром.
Всё закончится добром.

Каждый день, когда живу,
Умываю я траву.
Вот зелёный. Чистый цвет.
Вот ты умер. Вот ты нет.

Будет холодать - ну, что,
Буду надевать пальто,
Выходить, дышать слегка,
Ждать прихода ветерка.

Если буду стар и сед,
День пройдет как встал и сел,
За рубашкой в шкаф полез -
Тоже, в принципе, прогресс.

Но пока что двадцать шесть
И умеешь встать и сесть,
А другого не дано -
Это, в целом, всё равно.

Вот осколки на столе,
Вот поземка на стекле,
Вот попал как кур в ощип,
Не нашёл - еще ищи.

Если будет ветерок,
Значит, испеку пирог,
Будем пить глинтвейн и ром,
Все закончится добром.

А пока - не говори,
Просто в небо посмотри,
Солнце бьет тебе в глаза,
Солнце прячется в Изар.

Солнце светит на Тироль,
От причала шел паром.
Если будет ветерок,
Значит, будет ветерок.

Если будет ветерок,
Ты переступил порог,
А не будет ветерка -
Что и говорить пока.

Солнце скрылось за углом.
Все закончится добром.

Все закончится добром.
Всё закончится добром.

---

белая смородина

2013-11-03 07:05:55 (читать в оригинале)

Пахнет снегом, смородиной, льдом или зверобоем,
Было больно - от слова бой, или просто болью,
Или просто тем, что мы пока не добрались,
Ничего не будет нам. Или им. Добра им.

Как поймать еще такое, без слов и стона,
Нет, не глянцевой скорбью щек, не ошибкой тона,
А всего лишь самым белым бельем исподним,
Этим самым маленьким вздохом над преисподней.

_______

Этим самым нелепым факелом, самым белым,
Самым тем - что никак не тронешь - горячим, беглым,
Самым тем, что хоть раз коснешься - и будет, что уж,
Тем, что ты не вернешь, и тем, что сегодня стонешь.

Эта боль как учение, это твои пожитки,
Вот твой чай сегодня крепкий, и завтра жидкий,
Это все твои девочки нынче на биеннале,
Что сегодня обняли, а после - не поминали.

Эта боль как учение, это такое больно,
Что на номере пять, на самой горячей бойне
Оставляет тебе дышать - так звучит всего лишь
То, когда ты вдохнул, и от счастья не дышишь - воешь,

Эта боль как учение, будто игра в "наборщик",
Составляешь слова, ты - не более, ты - не больше.
Но когда из слова "яблонька" ты составишь
Слово "боль", это то, что хочется, это та вещь,

_________________________

Для чего невозможно быть, - этот самый якорь,
Это слово смородины, жеваный мякиш яблок,
Для чего мы собрались вместе, но раз собравшись,
Не составились, не добрелись, не согрелись, раз уж

Ты пойдешь опять на горячие мостовые:
Вот мы нынче живые, и вы - навсегда - живые.
Вот осталось вам жить сто двадцать, и нам - сто двадцать.
Нам осталось не поддаваться - вам поддаваться.

Этот пусть, кто вернется к нам, на газетке, в пепле,
Примеряет на шею самую злую петлю,
Мы-то знаем, что там было на биеннале,
Это то, что мы сами придумали, но в финале

Будет просто яблонька, дерево, ветка, ветошь,
Это просто такая дорога. Не веришь? Веришь?
И не то, что мы вместе собрали - листва, кора ли
И не то что не уронили - не подобрали.

Просто что-то цветет - куда девать аллергию,
Мы бы были иначе - но как же нам быть другими,
Где-то яблонька скорбью щек, а для нас - румянцем.
Говорит: сегодня - плакать, а завтра - мяться,

Мяться тонкой картой морщин и, вдаваясь в ритм,
Прогибаться газеткой, пеплом, десятым шрифтом.
Пахнуть тем, что ты смородина на сто двадцать,
И еще не сдаваться. Быть пеплом. Но не сдаваться.

__________
Эта боль как учение - сдаться себе на милость.
То что нам привиделось, то есть не зря приснилось,
Этот самый законченный рай - оттого постылый,
Что мы знаем, как все, что было за ним, пустыня,

Самый праведный друг, самый нежный и непоймавший,
Самый нежный Орфей, обернувшийся, то есть знавший,
Что какая бы там ни была ему Эвридика,
Все равно не останется целой и невредимой.

Я иду, иду, почти насовсем растрогав
Эти толстые струны, чужие седые строки,
И кому ты скажешь сейчас "повернись", кто пел им,
Будет мятой газеткой, колючим горячим пеплом.

Я ли пела тебе, я ли пепел в тебя вдохнула,
С добрым утром тебя, с добрым снегом, с прощаньем снулым.
Или просто со смородиной, или, или
То, что вместе вдыхали - и то, что не сохранили.

Эта боль - это просто смородина, рубчик ягод,
Это то, для чего не составить ни слова яблонь,
Мяться тонкой газеткой, яблоком желтым, спелым.
Этим самым нелепым факелом, самым белым.

Это слово "боль", горбатое, как подушка,
Нетерпимое к спящим - терпимое к вновь идущим,
Горько плачущее на тех, кто остался нынче
Непохожим на невозможных, непограничных,

Просто тех, кто молва и слово, гроза и мякоть,
Этих самых сегодня жестких, а завтра мягких,
Тех, кто пепел сегодня, а завтра - смола и сажа,
Тех, кто нынче не скажет, а завтра под ветер скажет:

У турецкого бея шишка под носом, шишка,
Я не дудочка, я тростник, это не ошибка,
Это просто у бея под носом - ну, вы не знали,
Это будет грозой сегодня на биеннале,

Это будет такой для прессы горячей песней,
Это будет теперь умри, а потом воскресни,
И ступай босиком на горячие мостовые,
Вы ли этого не хотели, помилуй, вы ли

Не хотели поймать такое, не поражаясь,
Вот ступи теперь на брусчатку - и вмиг изжарясь,
Этот запах смородины пей, навсегда, до рвоты,
И какую-то яблоньку сбей, проходя в ворота.

Что там яблонька, ты цеховой, ты сегодня умный,
Твои руки черны от шрифта, бросаешь в урну
Голубое слово, весь твой золотой и желтый,
Нет, не вышел мимо, в общем-то этажом ты

Не ошибся, я тоже нижний, я твой скиталец,
Остаются лишь те со мной, что навек остались,
Остаются потомки - ни слова здесь в простоте им.
Спело пахнет смородиной, терпким горячим телом.

____

Эту горькую недосмородину, эту прорубь
Это желтое слово, тот город по центру прорван,
И совсем не бывает - кому сказать - не бывает -
Золотые поручни в мягком нутре трамвая.

Золотые, нет, холостые мои патроны,
Нет, серебряные, но дышишь, и, в целом, ровно,
И на яблоньку, и на брусчатку, и на ошибку,
И на золото проводов, на гнилую ширму,

Рассыпавшуюся под пальцами или вне их,
Этот город качал тебя на своих коленях,
Золотая русалка - потворник твоих капризов -
Это только смородина, сладкий и терпкий призвук.

А еще - в чем куст не успел - это только я лишь,
Это яблоньки ствол, и корни, и терпкий мякиш,
Что же - скажет бог смородины - вот тебя я
Сорок лет прождал, и в воде крутясь, и рябя, и

Перевертывая, солнце тебя хранило,
Где-то здесь под прикрытьем осени, сенью ила,
Склизкий окунь, ясный лещ, язи золотые,
И другие мудрые рыбы, что, впрочем, ты им.

______

И еще, что было на солнце, да кто припомнит,
Серебристой золы, земли бархатистой комья,
Что же это за математика, тронешь - щиплет,
И опять мы о боли, нельзя так, ну, сообщи им,

Лист смородины пахнет так, что припомнишь детство,
Это то, что колодезный ворот и ветер, здесь мы,
Остаемся такими, как были, и можем сами
Чье-то голое сердце ловить, земли не касаясь.

____
Ниже дня и дыханья останешься в целом голым
Не таким, чтоб жечь сердца - невзначай - глаголом,
Просто голым и маленьким, нежным и беззащитным,
Просто голым, щекастым, защипанным, отыщи тут,

И не то, что тебя нельзя, ты смешной и мятный,
Но тебя неинтересно - такой невнятный,
Слишком пахнешь хвощом и щавелем, медом, тиной,
Нет, тебя пытались поймать, тебя защитили.

Даже проще, тебя с утра принесли в подоле -
И - красиво - не скрыли тебя от земной юдоли,
Ну, куда ты пойдешь - навзрыд, насквозь не обучен,
От корней и смолы, от яблонных, ивьих, бучьих.

________
Вот сегодня чай - извините, не буду чай я,
И не будет того, что было, что не случайно,
Что сегодня ты вспомнишь, смородину, привкус, мякоть,
Нет, ведь корни не плачут, тебе не пристало плакать,

Если руки твои поникнут - они поникнут -
И застынет смола на ветках - ты загляни к ним,
Бог смородины или яблонное подворье
Встанут ангелами у плеч - чередой конвойных,

Ты спроси у них: что мне делать в недельной ломке,
В ожидании слов, редакторской ли колонки,
В ожидании шрифта десятого, прописного,
В ожидании строк березовых, слов сосновых.

В этом самом последнем слове над Эвридикой,
В том, что пахнет смолой и сажей, пустой придиркой,
В том, что как ты ни издавайся, ни бей до точки,
Все равно не будет смородины, свежей, точной.

Ты рожден смородиной, ты - золотое семя,
Но смородина не за тем, чтобы быть над всеми,
Если ты решишь умирать - непочетным, дряхлым
Будет жимолость. Но смородина - это вряд ли.

Но, поверь, из яблоньки боль и еще похлеще,
В теплом иле тебя хранит золоченый лещик,
А чего не случилось - а многое не случалось -
Сохранит тот куст осенний, соловый, чалый,

Никому не бывает смородины - так, чтоб вдосталь,
Под дождем намокли слепые от солнца доски,
Что сказать тебе, чтобы больше тебя не мучать,
Был смородины куст горячим, а стал дремучим.

Ну, куда тебя деть, любимый, ведь не оставить,
Если снег залепил прозрачные ноздри ставен,
Если то, что было смородиной, стало белым
Окончанием фразы, ее - до весны - пределом.
_______________________

Дед копал-копал, и вот докопал до репки,
Чай сегодня кажется жидким, а завтра - крепким.
Это боль как учение, будто игра в "наборщик"
Ничего ты не составишь из боли больше.

Как поймать белизну такую, без слов и стона,
Нет, уже не больную осень, ведь боль с тоской мы
Переделали в выдох смородины, в снулый, полный
Недоверчивый ягодный выдох над преисподней.

Этим самым нелепым факелом - белым цветом,
Как цветет смородина - знаешь? Я не об этом,
Просто лист ее, треугольным сукном изломлен,
Опускается там, где воистину тяжело мне.

Этот город по центру прорван - с кем не бывает,
Темно-красной ниткой трамвай его зашивает,
Напевают дудочки, дождики моросят им.
Если ты десятый шрифт, то и будь десятым.

Как ответить тебе на боль - никак не ответить,
Отряхнуть под ворот росу с предрассветных веток,
И услышать отзвуком слов, колокольным боем,
Было больно, там было больно, нам было больно.

_______________________________
Но какая-то флейта - смородинный блеклый отпрыск
На трамвайные рельсы роняет белесый отблеск,
И свистит, свиристит, поет, не заткнуть, не шикнуть,
У турецкого бея шишка под носом, шишка.

---

curriculum

2013-10-23 00:57:12 (читать в оригинале)

Как описать себя скоро уже, перед богом
Шрам на лодыжке, четыре - на сгибе ладони,
Первый получен, не помню уже, на качелях.
Третий - вот тут как сегодня - среди незнакомых.
Как описать в четверть слов - здесь не больно, здесь больно,
Здесь все поймут, молоко, мелкотня, молодое,
Здесь проползаем границу, здесь шествуем через
Слов анфиладу, на месяц сдающихся комнат.

Вот тебя резали, да, ненароком, но точно
Лезвием или стеклом - но всегда беспощадно,
То, что тебе не мешает, то не удается.
Летнее время, и ты собираешь цветочки
Вот ты взрезаешь колено на детской площадке.
Вот ты смеешься, и кровь на качелях - смеется.

Как это раньше бывало - не числился, не был,
Не говорил, не смешил, не объят, не целован,
Так и теперь - не смотрел на прищур, то есть недо-
Недозамечен ни господом, ни птицеловом.

Был малозначащим, был проходящим,теперь я
То же, что было и раньше. Но главный у смерти
Не птицелов, чтоб смотреть на побитые перья
И не слепой, чтобы их навсегда не заметить.

Не говори - навсегда, кто-то будет в печали
Не говори - несмешно, ты уже не в начале,
Не говори - потому что не ждут на причале

Недолюбил - это самое нежное недо-,
Где-то над ним есть горячее солнце и небо,

Только считается вечно, где не защитили.
Шрам на лодыжке, и после - четыре, четыре.

---

цветёт (телеграмма)

2013-07-10 01:02:24 (читать в оригинале)

Если что-то цветет, и пятнадцать минут до пирса
Размягчают время, то падающих - толкни же.

Я увидела рифму в своем магазинном списке
Остается услышать ритм в телефонной книжке.

Если что-то цветет, и закат, и какой-то вечер,
И закрыли двери, и чай для тебя согрели.

И еще вот, кстати, мобильный автоответчик -
Это ж просто царство размашистой акварели.

Если что-то цветет так резко, что ты собрался
Переделать себя, и вот оно рядом, вот же ж.

Или тень твоя говорит по-табасарански,
Но со словарем ты всё-таки переводишь.

---

+34

2013-06-20 04:27:51 (читать в оригинале)

Ходишь едва, почти до краев налитый
Потом и солнцем, устало ползешь к норе.
В узкой тени цветет золотая липа,
Шрамы загара горят на сухой коре,

Если сиеста не жанр, то предтеча жанра,
Липкое недеяние, статус кво,
Город накрыли волны сухого жара,
Будто бы жар - существо или вещество,

Нужно считаться с тем, что вокруг и возле,
Вот, мы считаемся: камень, бумага, но...
Это не воздух, так только назвали "воздух",
Это - вдохнешь снаружи, внутри темно,

Свет проникает в поры волос и кожи,
Каждый идущий - невымытое стекло,
Если идешь - нарушаешь. Хотя закон же
Ясно тебе говорит - поворот, наклон,

Полуприсед, филиал затяжного ада,
Если тебя сейчас протянуть сквозь свет,
То, что останется, в общем-то то, что надо
А остальное вода. Поворот, присед,

Вот из тебя вытапливает работу,
Дальше сложнее - вытапливает любовь,
Мглится, течёт, как течёт с президента ботокс,
Из негритянской музыки кровь рабов,

То, что осталось, шагает хмельно и липко,
Десятилетне, если уж округлить.
В узкой тени цветет золотая липа,
Падают лепестки, и штормит, и мглит,

Воздух и воду пьешь, как огонь и сажу,
Те, кто прошел сквозь это, пройдет опять.
Это, пожалуй, победа, а скажут, скажут,
Их было четверо. Тот, кому двадцать пять,

Тот, кому десять, и двое, которым меньше.
Семечки лузгая, действуют напролом.
Я не готов быть собой. Ведь я перемешан
С липой, асфальтом, движением и теплом.

Город стоит. Звонишь - через час приеду,
Более точно, прости, не могу сказать.
Даже обычный штопор - любимый недруг,
В пробке застрял - ни вперёд его, ни назад

Шаг промеряется точно, почти балетно.
То, что снаружи шепот, отсюда - гром
То, что шагает, хмельно и десятилетне,
Это ли не июньский оксюморон.

Теплую воду на мельницу слова "возраст"
Льешь, чтобы хоть немного себя долить.
Это безумие, ад, полиграф, не воздух,
Я не силён, растаял, не монолит,

Ясной луны вылезает калёный серпик.
Мы вчетвером врастаем в тугой асфальт.
Червень - июнь по-вашему. Скоро серпень,
Мы не помолвимся нынче, поскольку сват

Вплавлен в асфальт, прошло девятнадцать вёсен,
Он не готов на подвиги, стар и сед,
Месяц плывет наверх в девятнадцать вёсел,
Что же, рабы, наклон и полуприсед.

Вёсла врезаются в воду. Зари зачаток
Лезвием раскаленным припал к окну.
Камень и ножницы - вырезать, припечатать,
Или бумага - чтоб пот на лбу промокнуть.

Липа цветет, к безымянному листик лепит,
Тяжко вздохнув от прилипших к стволу ворон,
Липа венчает седых и десятилетних
Это ли не июньский оксюморон?