То, что было в воскресенье щедрым жестом единоутробной сестры Кощея Мары - сброшенной порывисто и страстно пушистой белее белого шубы под ноги смертным, нынче выглядит серой, скомканной, нестиранной ряднинкой, в некоторых местах еще и молью, дворниками с лопатами, побитой до подклада - черных асфальтовых дыр. То тут, то там ходим утопая в каше, под кашей буграми лёд, зазеваешься - хлоп! здравствуй, травмпункт! Я-то по погодам обулась в сапоги-скороходы, все-таки сорок лет было не вчера в обед, может, ума и нет, но опыт на фасон не разменяешь, а вот некоторые дамочки, что огнем страсти полны, передвигаются на высоченных острейших каблуках. Удивительное зрелище. Туда, в цирк, не ходи, сюда ходи!

Бегу сегодня вечером, такую же цирковую догоняю. Шубка под леопард, модель "курдупель", из шубки головка в кудельках торчит на тонкой шейке и ножки-две шейки в ботильоны с анималистическим принтом обутые, каблучками вострыми в темноте лёд колотят. Рядом прыгает наследный принц, сорванец лет семи, по рюкзаку угадывается школьник. 

-Ма, ма-аа! - кричит ей громко, так громко, что голуби, примостившиеся на ночлег, от такого крика врассыпную пугаются. - Правда, что  это - дорога смерти?

А в метро тепло и хорошо и льда совсем нет, и зима только по одежде пассажиров угадывается. Едут рядом две чудесные, видать, студенточки-первокурсницы. Разговоры ведут ладные, стройные про грядущие зачеты и экзамены страшные. 

*Сумка маленькая, уютная, типа клатча - помаду, телефон, билет в театр положить и все! Ну, может, еще очечник. Ни тебе увесистых конспектов, ни учебников к экзаменам, не сумка, а свобода! И вся усеяна стразиками. И ручка у нее из цепи лукоморьевской. Вах!

- Это мамина сумка. Она себе ее купила, но потом, почему-то, ей она не пригодилась, долго лежала без дела, а я взяла и поменялась с ней  на рюкзак и свои две толстовки. 

А Поля моя вчера поменяла больничные стены на дом. По такому случаю подарила ей ведерце красных гербер, ведь красный не только значит красивый, но и цвет победы, а себе - вечером пробежку "Трех мостов", я реально ее за эти две недели заслужила. Дышала Городом, любовалась Городом, оставляла свои следы, которые тут же таяли. 

Сегодня уже ближе к полночи оказалась в лифте с почти новым соседом. Он разнеженный, довольный, импозантный в добротном пальто шерстяном и усах седых от любовницы вышел, а я - мусор вынести. Так и ехали мы двое молча. Не грустите! - напоследок сказал он мне. - Все будет хорошо! - Обязательно будет! И хорошо тоже будет. 

Нет, мы, конечно, были предупреждены, но до последнего её не ждали, а она таки сегодня прилетела со своих ледовитых островов.

С утреца ввалилась в сонный Город Бабища Зима - огроменная и неповоротливая, как слон из Страны Великании, но нрава нордического - холодная и колючая. Устроила нервическую драму: секла ледяной крупкой, крутила хвостом-ветром и разъяренно иерихонской трубой выла: "У-ууу! Я вам, теплолюбцам, разнеженным цветастым, сочным климатом, покажу Кузькину мать, устрою снежный Армагеддон, накрою это ваше псевдоюжное логово покрывалом белым!"

Но там, где у северных драма, у нас, южан, комедия. Комедия положений: вышел в тёплый октябрь - попал в студёный декабрь. Легким движением руки шейный платок превращается в чурбан, пару мазков красного - и губы лишают лицо анемичной бледности, мотнуться по-быстрому в больницу к Поле, впрыснуть друг другу в вены коктейль из радости общения, туда-сюда и две чашки горячего чёрного-пречёрного кофе, одну себе, вторую - Зиме, слово за слово, а борщик уже в кастрюле булькает, курИчка с овощами и зеленью в духовке томится, салат из цветной капусты, брокколи и трёх цветов перца с семенами тыквы и кунжутом под лёгким дрессингом млеет. 

Долго сказка сказывается, да быстро дело делается. Разомлелась и Зима, упарилась в нашем климате борща, цвета и света, шубу сбросила. Поглядела - а не такая уж и бабища она, девка она, только сильно от климата ледникового страдающая. Подхватили мы со старшеньким её под руки, да и пошли гуляти. В театр сводили, плюшками накормили, но вот сколько не пытались на неё шубу обратно одеть, не вышло. "Не надену!" - говорит. - "Даже не просите, это вам от царицы ледовитых островов и снежных горизонтов подарок!" - А взгляд при этом такой хитрый-хитрый, ну, совсем не хочется верить, что не врёт. 

Господские Липки.

Пуховые перины.

Ночь, сад, фонарь, клён зелён, бессмысленный и тусклый цвет.

Живи ещё хоть четверть века -
 Всё будет так. Исхода нет.

Молодые ходят ночи,
 Сёстры - пряхи снежных зим, 

И глядят, открывши очи,

Завивают белый дым.

В снежной маске, рыцарь милый,
В снежной маске ты гори!
Я ль не пела, не любила,
Поцелуев не дарила
От зари и до зари?