В выходные закончил "Тихий Дон". Это, наверно, самое значимое из того, что я прочитал за последние полтора-два года. Причем как буквально - по объему, так и по качеству. Теперь я знаю, за что тов. Шолохов получил Нобелевскую премию и совершенно солидарен с комитетом данной премии. Будь я на их месте, то вручил бы премию 4 раза подряд, за каждую из составляющих "Тихий Дон" книг отдельно. А потом отвел бы за какой-нибудь сарай и выпорол. Чесслово, ну нельзя так с читателем поступать, как в данном конкретном случае автор. Ну не может быть у саги открытого финала, не должно быть! У рассказа, повестюшки какой-нибудь - сколько угодно, но тут, блин, после трех месяцев увлекательного и захватывающего сожительства с героями произведения, после массы переживаний, когда читатель вжился в книгу и сросся с ней, оставлять его в неведении относительно дальнейшей судьбы главного героя - это перебор. Второй день хожу в растерянности и додумываю, чем все должно закончиться. Простору для додумок, увы, немного: скорее всего грохнули Григория Мелехова спустя крайне непродолжительное время после того, как мы расстались с ним во дворе его родного база, но лучше было бы, если бы это сделал сам Шолохов вместо того, чтобы оставлять читателям беспочвенные надежды.

ЗЫ. И не смотря на мое обывательское ворчание, книга превосходная, а финал с литературной точки зрения вообще восхитительный и гениальный.

В этой статье речь пойдёт об экранизации советской военной прозы в 70-80-х годах прошлого столетия. У кинематографа есть своя история воплощения военной темы, есть она и у литературы. На рубеже 50-60-х годов в литературе происходит второе рождение военной темы. Это заговорило в литературе поколение, которому в большинстве случаев в роковом сорок первом было семнадцать или [...]

Очередной год стремительно мелеет, утекает сквозь пальцы немым песком, глядишь на календарь -- не верится. Неистово, жадно ловлю душой  каждый миг, каждый час, день, вылавливаю в холодных водах мутного безвременья неподдельное яркое. Скудный, правда, улов, но тем и дороже; греюсь до ожогов, после них остаются стигмы простого бесхитростного счастья. 

С некоторых пор последняя пятница месяца стала ритуальной, очищающим огнем, выжигающим во мне все слабое нежизнеспособное и буйную поросль бурьянов. После остро чувствую свою связь с землей, что птицей Фениксом каждый раз восстает из пепла, прорастаю нежно-сочным зеленым в глазах, а в характере -- колокольчиковым нравом.

В конце ноября, в предзимье, всегда тревожно и зыбко, вступаешь в декабрь, как в войну, не ведая, что потеряешь. Вчера, с самого утра, шел и шел снег, была в смятении, но на вечерней карте перекрестков повороты выверила твердой рукой -- не дрогнула. На встречу любви вышла челюскинцем, "мороз пер и медведь щерился", но я шла, шла, шла, не ропща, пропитываясь невозможно красивым снежным Городом, вбирала в себя весь этот белый плен, серый лед, растопленный маслом, теплый по-домашнему, свет уличных фонарей и безжизненную искристую статику предпраздничных витрин. Шла мимо своих любимцев, приветствуя: здравствуй, старый фонтан Термена! Что тебе в предзимье мертвым сном снится? Здравствуй, костел Святого Николая, многих лет тебе, детище Лешека Дезидерия, живи, прошу тебя, живи, неистово хочу, чтобы мои правнуки своих внуков за руку привели к тебе органом насладиться! Salve, киевская четвертая гимназия, salve! Нашепчи мне сквозь белый про гимназиста Александра Вертинского, и не смотри своими окнами так строго, "разве можно от женщины требовать много?"

А моя любовь последней пятницы в этом ноябре была горячая, нежная, тонкая, звонкая, смешливая, а местами до горячих слез, что отогревают замерзшую душу. Откровением стал Бах Иоанн Себастьян в джазовой обработке. И да, аккордеон баян в джазе -- это маленькая смерть; взлететь, упасть, но не пропасть, а возродиться птицей Фениксом, восстать из пепла, прорасти нежно-сочным зеленым и звенеть в белом предзимнем плену колокольчиком мая.

В субботу еще был душевный простор, тихое солнце, чайки галдели на остывающую воду, и было небо -- тонкое и нежное, как китайский шелк, теперь тут муть, сырь, стыль, а вместо неба -- серая ряднина. В ночь на воскресенье в сонный Город, прихрамывая,  вошла старуха-зима, нынче здесь ее берложье царство -- размытая бесплотная графика.

Стелет белым, глядит черным, зовет заутробно: иди ко мне, иди ко мне. И ведь, куда не пойдешь, все равно в цепкие лапы к ней попадешь, не убежать и не скрыться. Поймает -- порадуется, как ребенок новогодней пустотелой игрушке, вытрясет все тепло, а потом еще и под елку засунет: пой, танцуй, радуйся, отрабатывай сомнительный подарок -- лишний годок, становись веселей старше. 

А я все по утрам стою на левом берегу, выглядываю рассвет (говорят, что он на самом деле где-то есть), думаю -- что же делать.

3 октября

 24 ноября

План 1. Взаимосвязь общественной и личной жизни. 2. Григорий Мелехов – трагическая фигура романа. 3. Литературные споры о судьбе главного героя. Революция обнаруживает и высоту человеческой природы, и истребление духовных ценностей… Бердяев Н.А. Не секрет, что несчастья и лишения заставляют человека как нельзя лучше обнажить свою суть, свою душу, а иногда и раскрыться с самой [...]