Наш нынешний май, зачем-то, сошел с ума, решив, что он – сентябрь. На улице хилый плюс и ветер рвет крышу. Про сумрак и дожди само разумеется. Хожу второй день в плаще, застегнутом наглухо, сломала ветреными погодами свой зонт-дом, вымыла дождями очки-окна до мутного блеска, окружающий мир теперь глядит на меня, как и я на него, – с преогромным вопросом.

Но я хохочу! Хохочу задиристо, как вновь, впервые: «в глаза, в виски, в жасмин!» Зато вокруг нас всё красивенько и зелененько, молодцевато борзо, как у подростков, и цветом акации ложной, та, которая у ботаников зовется робинией, так пахнет, что можно потерять голову, осознанно ее впредь скружив.

По такому случаю промочила во время пробежек (которые, на самом деле, если копнуть, оказались побегами «Беги, Лола, беги!) за эти дни две пары кроссовок напрочь, квакают лягушками – суши не суши (газет что ли в них по старой привычке набить?), осталась еще одна пара – красивенькие красные. А к ним в пандан ветровка…

А вечером навертела для своих по-быстрому пирожков, помня, что мелкая моторика лечит: руки делают – голова дышит озоном.

О, простите! Это – пандан, "сложенные вдвоем" Дюрера.

Пирожки вот они.

Хотя, если присмотреться, то они, как и мы,  в тесной толпе каждый пару ищет.

О, боги, о чем я тут теперь вперед одной ночи перед полнолунием пишу! Раньше было о страстях, теперь об успокоительной ситуации, о кулинарии, о...

А дождь который день льет и льет. Короче, сегодня не будет трудновымученных слов моих, сегодня вместо меня споет про тот дождь, будоражащий струны души, своим голос Melody Gardot.

Вчера, не нарушая традицию, совершили большое переселение рассады с городских этажей на землю, Поли, Миши и их кота-аксакала Барсика (коту, на минуточку, двадцать лет!) на дачу, на целебный воздух. Мои, конечно, бодрятся, но возраст, увы, берет свое, силы уже не те, здоровья после каждой зимы все меньше и меньше, как-никак в этом году семьдесят девять лет. Но, ум пытлив, глаз жив, память отменная, интерес к жизни не иссякаем, задора хоть отбавляй, планы вменяемы, рациональны и цельны, взгляд на жизнь философский, но не ригидный, речи мудрые, но без надменного с высоты лет нравоучения, а с чудной толикой иронии и самоиронии. Мне кажется, что, если мне удастся перенять у них опыт перепроизводства внутри позитива, то счастливая старость будет гарантирована.

По приезду вялый, немощный кот к всеобщей нашей радости внезапно ожил. Выпрыгнул из машины, на правах хозяина обошел вокруг дома, все обнюхал, поел травы, после чего зашел в дом, поднялся с первого на второй – проверил, спустился, затребовал обеда, подкрепив силы, мяукая, мотнулся с первого на третий, мансардный этаж, – все, как и прежде, все на месте. Вернулся к нам успокоенный, запрыгнул в столовой на стул, принял позу старика- церемониймейстера, и на подслеповатый глаз, щурясь, пристально следил за мной – правильно ли эта девка накрывает обед, с той ли стороны кладет нож, не забыла ли подставную тарелку…

Я, честно говоря, пребываю на позиции: место котам под столом, но со своим уставом в дом к генералу не ходят. Опять же, зачем омрачать радость Мише с Полей в такой-то день! Кота, к слову, ветеринары еще полгода назад похоронили, сказали: Всё! Глянули на его асцит, заглянули в паспорт, равнодушно предложили выход – усыпление. Поля возмутилась, нет, не ветеринарами, а их негуманным отношением. Сказала: Всегда есть два выхода! Это я, как врач знаю. Взяла кота на руки и ушла величаво через дверь, где светилось табло «Выход», в окно ломиться не стала. Будучи по первой специальности педиатром, легко рассчитала дозировки лекарства на килограмм веса, исключительно симптоматическое лечение – мочегонные, гепатопротекторы, метаболическая терапия и успокоительная валериана. Кот на терапию откликнулся – асцит, насколько это возможно, уменьшился вместе с возрастной капризностью, живот спал, проступила худоба, старческий горб и вот – как теперь вчерашний день показал – прежний интерес к дачной жизни.

Теперь про дачную жизнь в картинках.

Стол показывать не буду, все было как у всех: два праздника переплелись в одно. Зато потом мы ходили гулять к Десне, дышали цветоносным воздухом и грелись солнцем.

Это на пути к реке, по соседству. Каждый раз, проходя мимо, любуюсь. Что-то есть милое, родное в этой красоте "я тебя слепила из того, что было" из далеких переходных восьмидесятых в девяностые.

.

Сирень сиреневая песню завела.

Белая подхватила.

Яблони за городом цветут по календарю - на 1 мая.

Цветут жадно, неистово, как белилами облитые.

Виноград выпустил лист.

Сосна зажглась весенними свечами.

А смородина уже не только отцвела, но и завязалась.

Цветы хвастаются один вперед другого красками.

И только "почти черный тюльпан" грустит один.

Потому, что ландыш сказал ему, что они - не пара.

А у реки "Идет-гудет Зеленый Шум, Зеленый Шум, весенний шум!"

А рядом  с новой зеленью лепечет песню новую полноводная зачарованная Десна.

Вернулись с прогулки, и каждый нашел себе своего дракона. Старшенький устроил операцию по спасению ужика из мини-водоема. Палочкой поддел, вытащил, уложил на тепленькое, обложил полотенчиками-листиками.

Нет, он не труп, оттого я его так и боюсь (змеи - мой адский первобытный страх), фотографирую на безопасном расстоянии с помощью зума.

Другое дело - папортниковые дракончики. Сплошная красота и никакой опасности.