Ранняя дворовая шелковица – крупная, нежная, сладкая – уже почти вся осыпалась, что не осыпалось, съели люди и птицы, правда, есть еще поздняя, но уже не то – кислит и мелчит, клюем с птицами нехотя, по привычке. Буйные травы, не смотря на обильные дожди и прохладные погоды, все выгорели, полегли сухостоем, лежат у земли, шушукаются, на ветру переговариваются о неотвратимости хода часиков: mutuum debitum est nativati cum mortalitate – умирает лишь то, что рождается. И это – бесспорно, изначально у рождения долг перед смертью, они друг перед другом взаимные кредиторы.
Зато, абрикосы в зените, пришел их черед. Падают сочным оранжевым на умирающую зелень, расплываются крупными каплями по выгоревшему желтому. Фиксирую! Глазами, сердцем, душой разомлевшей, растопленной, как кусочек сливочного масла на сковородке, наконец-то в подоспевшей так поздно жаре, к макушке лета. Тихонечко шкварчу. Брызгаюсь необузданной и неукрощенной странным летом силой. Но, немного осталось, совсем чуть-чуть, и бросят в топку времени "в багрянец и в золото одетые леса", остудят мою кровь, и мглой волнистой покроют землю предсмертные небеса.
Середина лета. Зенит. Из зеркала уже на меня глядят не изумрудным отливом глаза, а с оттенком охры. Сняла все кольца и серьги, надела браслеты, каблуки сменила на сандали, жажду утоляю домашним лимонадом, а слова сушу на горячем солнце. Высохнут – измельчу в песок и развею по ветру.
Серое утро, водянистое небо, мелкий сонный дождь стучит по молодым, налитым жизненными соками, листьям. Безлюдно и тихо. Остро пахнет скошенной травой, прибитой пылью, речной сыростью и чем-то еще неуловимо знакомым, давно позабытым. Сирень отцвела, на смену ей пришла спирея Аргута – в каждом дворе, на склонах, в парках и на городских бульварах белоснежные шары «Невесты», вот-вот зацветут жасмин и акация, а дальше – лето. И внезапно на миг становится так легко, так прозрачно и чисто в душе, как бывает только в детстве, когда мы открыты для самых простых впечатлений.
Ходила на рыночек, принесла мешок зелени – щавель и шпинат. Первый запас в долгую монохромную зиму.
Гуляла сегодня после дождичка по парку "Липки". Пройти мимо деревца не удалось, ощутила себя птичкой и сохранила кадр в памяти... Неплохо летаю, как мне кажется....
Любимый месяц – май, пышнотравие и буйноцветие. Изумрудное атласное море разлилось по древним холмам, на свежем ветру волнуется. В парках и скверах густая узорчатая тень, одуванчики желтым ковром и торжественные свечи каштанов. Над Городом плывет густой и плотный аромат сирени. Теплое, нежное солнце спозаранку ломится в окна – забавничает.
Люблю такие неспешные субботние дни, люблю встречать, не торопясь, без глупой суеты, свой новый день. Пить лениво кофе в тишине сонного дома, ходить на рынок за традиционным домашним творогом и весенней зеленью, готовить завтрак своей семье, подтанцовывая под Пегги Ли.
***
Не секрет, что творог – полезный продукт питания для растущего организма, но младшенький в свежем виде не ест, приходится подстраиваться под его вкусы, запекать или лениво варенить.
... и опять в эти ясные, просторные дни, не успела надышаться-налюбоваться клейкими почками, тонко-прозрачными, как крылышки бабочки, первыми листиками, вуалевыми рассветами и тугими, словно подкрахмаленные, подсиненными закатами. Буквально вчера была прозрачная весна, а сегодня, после проливных дождей, – пышное лето, как будто чья-то невидимая кисть за одну ночь перекрасила сиреневатые склоны Днепра в сочно-зеленый. Молодая трава стелется и буйствует росами, то тут, то там выстреливают фейерверками цветоносы – белые, розовые, топлено-молочные, в райских кущах гоготанье и стоны – простые, незамутненные смыслом жизни, победами, свершениями, достижениями, тремя замшелыми основами «vita»: дом, дерево, сын, подготовкой (к якобы достойной) встрече старости – радости восходящей молодости. Неистово хочется упасть в эту ошалелую страсть, лихую масть, занырнуть с головой, и плыть, плыть по течению жизни. Просто и не витиевато (не зная, не думая, не помня) плыть навстречу солидной, грузной, пыльной, не знающей пощады к коленным суставам, охряной осени-смерти, плыть вечной девочкой, дурной щепочкой, которую буйные весенние ветра подхватили, да и бросили в пучину жизни.
И, если в зимние пятницы я привычно декаденствую, то нынче танцую. Есть повод – купила сегодня изумрудную юбку. Знающие дамы ведь не зря говорят: перед тем, как юбку надеть в общество, ее нужно растанцевать. Юбка – это те же туфли, только при плохой посадке натирает не пятки, а центр координации полетов.
