Традиционное рождественское интервью патриарха Московского и всея Руси Кирилла вызвало в этом году широкий резонанс, не в последнюю очередь из-за затронутых в нем политических и общественных проблем. Вопрос о роли Церкви в происходящих сегодня политических событиях становится все более актуальным. Высказать свое мнение о нем портал "Интерфакс-Религия" попросил доктора политических наук, заведующую кафедрой сравнительной политологии МГИМО, президента Российской ассоциации политической науки Оксану Гаман-Голутвину.

- Оксана Викторовна, как бы Вы оценили рождественское интервью патриарха Кирилла и прозвучавшие в нем оценки политических и общественных проблем современной России?

-Это интервью было чрезвычайно значимым и символичным, поскольку ответило на целый ряд вопросов, и главный из них - о том, почему сегодня не складывается диалог власти и общества. Патриархом была диагностирована ключевая проблема, состоящая в отсутствии "слышимости". Не секрет, что у нас сложился своего рода негативный консенсус: общество имеет право все - даже предельно нелицеприятное для власти - говорить вслух, а у власти есть право общество не слышать. Патриарх обратился и к обществу, и к власти, призвав обе стороны слушать и слышать друг друга, превратить гласность в слышимость. Собственно, ключевая опасность для власти сегодня - перестать воспринимать сигналы общества. А главная опасность для общества - в который раз наступить на известные грабли, когда гражданские потрясения (лимит на которые очевидно исчерпан) не приводят к значимым позитивным переменам. 


- Многие, тем не менее, восприняли это интервью как попытку занять одну из сторон...

- Это не так. Церковь занимает позицию Церкви. Церковь отделена от государства, она не может и не должна становиться на его позицию.

Думаю, что своим интервью предстоятель Русской церкви дал вполне внятный и объемный ответ на сегодняшние проблемы, причем ответ именно с позиций Церкви. Те, кто хотел слушать, услышали это послание, те же, кто ожидал от патриарха вовлечения в конфликт и выражения его позиции языком митинговых страстей, "шершавым языком плаката", остались не удовлетворены. Но им следовало бы обратиться в политический клуб, а не в Церковь, ведь Церковь - не политический, а социальный институт. И общество обращается в Церковь в том числе в поисках морального авторитета, не вовлеченного в политический конфликт, но способного служить посредником, способствуя примирению сторон.

Политические конфликты - важный, но далеко не единственный аспект социальных отношений, и сводить всю их обширную гамму исключительно к одному этому аспекту значило бы выхолащивать их многообразие. Хотя Аристотель и называл человека политическим животным, он ни в коем случае не подразумевал, что человек сводится исключительно к политической функции. Не стоит политизировать общество сверх меры, и уж тем более не стоит политизировать Церковь. В данном случае есть смысл следования исторической традиции, согласно которой Церковь выступала именно в качестве примирителя враждующих сторон. Я не думаю, что сегодня есть основания радикально эту позицию пересматривать.

Позиция патриарха вполне определенна: Церковь не должна стремиться быть вовлеченной в политические коллизии, это противоречит ее основному предназначению. Она призвана быть институтом, созидающим социальную ткань. Идея начала ХХ века по превращению церковного прихода в важный центр общественной жизни не удалась, но, может быть, ее удастся реализовать сегодня?

- Какова, на Ваш взгляд, роль Церкви в современной России?

- Согласно результатам социологических исследований, институт Церкви является одним из наиболее авторитетных - если не самым авторитетным - в современном российском обществе, поскольку, к большому сожалению, целый ряд иных, прежде всего политических институтов, вызывает общественное разочарование. И не случайно, что люди обращаются к Церкви в поисках ответов в том числе и на политические и злободневные социальные вопросы. Эти ответы они пытаются найти и в выступлениях патриарха.

Такая ситуация парадоксальна: несмотря на несколько десятилетий государственного атеизма и вопреки тому, что современные условия жизни мало способствуют возрождению религиозной веры, тем не менее, уровень религиозности в стране достаточно высок, хотя подчас эта религиозность носит формальный характер.

Не думаю, что можно говорить сегодня о клерикализации общества как о насаждении религии сверху. Общество само тянется к вере, и Церковь отвечает на этот запрос. Думаю, эта общественная потребность вызвана в том числе тем, что именно Церковь призвана предотвращать нарастание конфликтности в обществе, укреплять нравственные и, собственно, человеческие начала в человеке.

- Люди сегодня действительно пытаются обрести веру, но не секрет, что многие лишь именуют себя православными и в церковной жизни реально не участвуют.

- Действительно, СМИ обоснованно обращают внимание на то, что значительная часть верующих может быть названа таковыми скорее формально. Патриарх сожалеет, что в Церковь порой приходят, как в магазин. Однако я обратила бы внимание на феномен "оживших декораций", суть которого может быть передана с помощью метафоры Сомерсета Моэма, блестящего писателя и тонкого психолога: один из его героев, всеми силами стремившийся войти в высшее общество, буквально в каждом своем действии старался поступать "как джентльмен". В результате герой погибает, спасая кошку из горящего дома... Иначе говоря, усилия по обретению формального сходства изменили и внутренний мир. Нравственные усилия в любом случае меняют внутренний мир человека. Даже поверхностная и формальная вера - порой без знания церковных канонов - лучше, нежели безверие. Я бы предпочла иметь дело пусть даже с формально верующим человеком, нежели с неверующим по одной простой причине: верующий человек обладает определенными представлениями о границах добра и зла, которые не должно пересекать.

Слишком много стало людей, которым не ведомы границы дозволенного. Еще Достоевский обратил внимание на нерасторжимую связи веры и запрета: если все позволено, то нет Бога... В конце концов, в широком смысле культура есть не что иное, как система запретов. Поэтому человек, лишенный представления о запретах, - вне культуры.

Не стану утверждать, что система этического формирования человека связана исключительно со сферой религиозной веры. Вне всякого сомнения, существует и светская этика, но светскую этику сегодня выстраивать сложнее, поскольку наша жизнь, к сожалению, к тому мало располагает. Религиозный мир в большей степени открыт для тех, кто ищет систему нравственных ориентиров. Поэтому Церковь отвечает как на религиозную, так и на светскую потребность в этических ориентирах, и в этом мне видится еще одна грань миссии Церкви в нашем обществе.

- Каковой в системе отношений Церковь-общество Вам видится роль непосредственно патриарха?

- Патриарх Кирилл входит в тот крайне немногочисленный ряд людей, обладающих моральным авторитетом в обществе. Миссию духовного пастыря патриарх несет с большим достоинством. Думаю, что есть очень большой запрос в обществе на такого рода моральные авторитеты.

- Сегодня определенные изменения происходят и внутри Церкви: создаются новые епархии, организовано Межсоборное присутствие. Как Вы считаете, это действительно востребовано и необходимо?

- Мне представляется, что происходящие в Русской православной церкви процессы являются процессами тщательно выверенного и осмысленного развития - я бы сказала модернизации, если бы этот термин, к сожалению, не был бы захватан и избыточно перегружен смыслами.

Если Церковь видит свою миссию в том числе в изменении общества в соответствии с этическими идеалами, то и самой Церкви необходима внутренняя перенастройка - именно для того, чтобы эту миссию она могла осуществлять более эффективно. В этом я вижу смысл внутренней перенастройки Церкви.

Интерфакс-религия

Постоянно приходится спорить с крайностями. На прошлой неделе я спорил с подходом,заменяющим объединение граждан и развитие кампании протеста малоосмысленным политиканством.

А сегодня на ЕЖ оппонирую бессмыленному отрицанию политики, характерному для части неофитов протеста,особенно, в VIP сегменте.
Хотя некоторые представители несистемной оппозиции и исповедуют своеобразный бланкизм, предполагающий, что именно они своими усилиями способны оказать решающее влияние на общественную ситуацию, оснований всерьез рассматривать такой подход я не вижу. Конечно, меньшинство, чуть-чуть опередившее процессы в массе общества, неизбежно воспринимается (да и является) маргинальным. Но все это не отменяет огромной роли этого меньшинства в поддержании того маленького огонька, который при изменении ситуации разгорается в пожар. Годы активности нацболов, «Солидарности», Левого фронта, ОГФ не были потеряны. Именно из этой искры возгорелось пламя, даже если кому-то теперь кажется, что оно возникло из ничего.

Последние три раза, когда я высказывался по поводу творчества Юлии Латыниной, я, в целом, вынужден был с ней полемизировать.

  Но с ее последней статьей на ЕЖе я, скорее, согласен. Не с выводом (да вывода там толком и нет), а с постановкой проблем. Они очевидны, и я практически полностью разделяю видение этих проблем Латыниной.
  Предвижу критику, но не могу не отметить в этой связи, что я не являюсь левым либералом.

  Здравствуйте, друзья! В эти длинные зимние каникулы, которые позволили нам отключиться от многих повседневных забот и стрессов, от нашей «беготни», самое время «остановиться» и задуматься о тех любимых и дорогих, которые рядом с нами, о смысле жизни, о себе. И поможет нам в этом это чудное наследие, которому уже без малого 900 лет, оставленное [...]