Финансовые трудности бывают у всех. И порой, оказавшись в затруднительной ситуации, человек попросту не знает, у кого просить помощи. А между тем, существуют государственные программы материальной помощи, которые на самом деле могут помочь в трудную минуту. Вот только не всегда понятно, а кто именно имеет право на такую помощь. Помощь малоимущим Если человек оказался в […]

В кредитной линейке Банка Открытие представлено около десятка жилищных займов, включая ипотеку на ремонт. С помощью ипотечных кредитов финучреждения можно приобрести дом, комнату, квартиру или долю в ней.Читать дальше... Copyright © 2016, Live-Credit.ru - ипотечное кредитование: условия ипотеки и ипотечные кредиты банков/. Все права защищены. | Постоянная ссылка | Комментарии пока нет

Члены Государственного комитета обороны СССР

С началом Великой Отечественной войны Московский Кремль стал военно-политическим и экономическим центром управления страной. Здесь находились высшие органы власти в военное время – Государственный комитет обороны и Ставка Верховного Главнокомандования, которыми руководил И. В. Сталин. Пожалуй, ни одной из основных воюющих держав не удалось добиться того, чтобы ветви гражданской и военной власти сплелись в одном месте так прочно и органично.

В СССР специальные центры управления на случай войны заранее созданы не были. В сложившейся обстановке наиболее удобным и подготовленным местом оставался Московский Кремль. Несмотря на невиданную по новизне и сложности военную ситуацию, он, как и в былые столетия, блестяще справился со своей исторической ролью – центра принятия судьбоносных решений, в том числе в сфере войны и экономики.


Прежде всего в Кремле находился Государственный комитет обороны – чрезвычайный высший государственный орган, сосредоточивший всю полноту власти в годы Великой Отечественной войны. Историю его создания приводит А. И. Микоян, бывший тогда заместителем Председателя СНК СССР: «30 июня 1941 года меня и Вознесенского попросили зайти к В. М. Молотову. Когда мы вошли в кабинет, там были Л. П. Берия, Г. М. Маленков и К. Е. Ворошилов. По всему было видно, что они о чём-то уже договорились и теперь хотят поставить нас перед фактом. Берия сказал, что они тут посоветовались и решили внести предложение о создании Государственного Комитета Обороны во главе со Сталиным, которому передать всю полноту власти в стране. Я сказал, что согласен: это отвечает обстановке. Вознесенский тоже согласился. Решили ехать к Сталину, он находился на ближней даче. Приехали. Берия высказал наше предложение создать ГКО. Сталин согласился и сказал: “Нужно обсудить кандидатуры”.

Берия тут же заявил: “Кандидатуры есть”, и назвал пять фамилий: Сталин (председатель), Молотов (зам. председателя), Ворошилов, Маленков и Берия. Сталин спокойно выслушал и сказал: “Надо бы включить Микояна и Вознесенского”. Однако после небольшой дискуссии было решено не оголять Совнарком (СНК) и Госплан. Микоян и Вознесенский остались работать в СНК».

В тот же день совместным постановлением Президиума Верховного Совета, Совнаркома и ЦК ВКП(б) был образован Государственный комитет обороны (ГКО или ГОКО) в составе, согласованном на ближней даче. В дальнейшем он вырос до восьми человек. Членами ГКО также стали А. И. Микоян и Н. А. Вознесенский (3 февраля 1942 года), Л. М. Каганович (20 февраля 1942 года), Н. А. Булганин (22 ноября 1944 года заменивший К. Е. Ворошилова).

Сталин вернулся в Кремль в качестве председателя ГКО 1 июля 1941 года и возглавил оборону страны. В тот же день выходит первое Постановление ГКО «Об организации производства средних танков Т-34 на заводе “Красное Сормово”». Последнее, за № 9971, вышло 4 сентября 1945 года. Поскольку нумерация документов была сквозная, можно констатировать, что всего ГКО принял почти 10 тысяч постановлений (в среднем по 6 документов в день). Свыше двух третей из них относились к войне и экономике. Они имели силу законов военного времени.

Рождение ГКО стало оперативным ответом членов Политбюро ЦК ВКП(б) на складывающуюся обстановку. Микоян не пишет, кому пришла в голову подобная идея. Но из того, что данное решение озвучивал Берия, можно предположить, что он мог быть и инициатором создания комитета.

Государственный комитет обороны размещался в кремлёвском корпусе № 1 (здание Рабоче-крестьянского правительства СССР). Здесь же находился и Совет народных комиссаров СССР. На первом этаже был кабинет Ворошилова. На втором этаже работали члены ГКО: Берия, Вознесенский, Каганович, Микоян и Маленков. На том же этаже, в Особом секторе ЦК ВКП(б), находился кабинет Сталина. Часть третьего этажа занимали Молотов с его секретариатом и Оперативное бюро ГКО.

Большинство членов ГКО не только работали в Кремле, но и проживали на его территории. Вот их адреса:

Корпус № 1 (здание Рабоче-крестьянского правительства) – И. В. Сталин, квартира № 1;

Корпус № 5 (Кавалерский корпус) – Н. А. Вознесенский, квартира № 28; А. И. Микоян, квартира № 33; В. М. Молотов, квартира № 36;

Корпус № 9 (Апартаменты БКД) – К. Е. Ворошилов, квартира № 12;

Корпус № 20 (Детская половина БКД)– Л. М. Каганович, квартира № 1.

Кремль представлял собой особую территорию со своим порядком работы, проживания, посещения и обслуживания, где функционировал уникальный единый механизм государственного и военного управления. Здесь царил деловой дух оперативной и интенсивной работы. Как вспоминал начальник Главного управления тыла Красной Армии генерал А. В. Хрулёв, «в кабинет Председателя ГКО всегда свободно входили члены ГКО, которые докладывали подготовленные проекты постановлений – каждый по своему кругу деятельности. Сюда беспрерывно являлись военные руководители, наркомы и другие ответственные лица не только по вызову, но и по своей инициативе, если у них возникал крупный и неотложный вопрос. Заседаний ГКО в обычном понимании, т.е. с определённой повесткой дня, секретарями и протоколами не было».

Сталинский стиль работы не подразумевал видимой грани между рабочим кабинетом и квартирой, которые находились рядом. По крайней мере, для ближайшего круга членов ГКО её не существовало. Они нередко обсуждали проблемы у своего председателя в неофициальной, домашней обстановке. Например, во время ужина, где за беседой подводили итоги дня, рассматривали возникшие вопросы. Такая атмосфера делового общения создавала доверительные отношения и сплочённость.

Бывали в сталинской кремлёвской квартире и другие деятели, не относящиеся к «ближнему кругу» Хозяина. Из воспоминаний авиаконструктора А. С. Яковлева: «Обстановка скромная и строгая. Обилие книг. В столовой налево, во всю стену, старинный громоздкий буфет тёмного дерева с бокалами и, по кавказскому обычаю, рогами для вина. Посредине покрытый белоснежной скатертью стол человек на десять. В простенке, между окнами, тахта-диван. Направо у стены шкаф с книгами…»

После обсуждения проблемы в узком кругу члены ГКО подключали к решению вопроса руководителей и специалистов. В кабинете Сталина собирался уже более широкий круг лиц: члены ГКО, Ставки, Политбюро, наркомы, военачальники. Всё решалось оперативно, без бумажной волокиты. Распоряжения часто отдавались по телефону, телеграфу, при личном общении и лишь затем оформлялись в виде постановлений. По свидетельствам участников, процедура принятия решений была упрощена до предела, поощрялась инициатива ответственных лиц.

«Стиль работы, как правило, был деловым, без нервозности, своё мнение могли высказать все. Верховный ко всем обращался одинаково – строго и официально. Он умел внимательно слушать, когда ему докладывали со знанием дела. Сам он был немногословен и многословия других не любил, часто останавливал разговорившегося репликами – “короче!”, “яснее!”. Совещания открывал без вводных, вступительных слов. Говорил тихо, свободно, только по существу вопроса. Был лаконичен, формулировал мысли ясно», – вспоминал об этих заседаниях маршал Г. К. Жуков.

Стоит отметить, что уникальность ГКО во многом определялась и его составом. В него входили люди, имевшие за плечами разнообразный опыт политической, административной, общественной, военной и хозяйственной работы. Это были не аппаратчики в классическом понимании этого слова, а универсальные специалисты-организаторы. Важно и то, что их связывали единое мировоззрение и годы совместной деятельности.

ГКО представлял живой организм, в котором жесткая централизация органично сочеталась с гибкостью, оперативностью и творческим началом. Его структура менялась и совершенствовалась под влиянием необходимости. Так, при нём функционировали специальные бюро, комитеты, комиссии и группы, создавались и вспомогательные чрезвычайные органы, например Совет по эвакуации. Государственному комитету обороны подчинялись и наркоматы оборонных отраслей промышленности. Его члены отвечали за конкретные сферы деятельности. Так, Молотов ведал танковой сферой, Микоян – снабжением, ленд-лизом. Маленков занимался авиацией, Вознесенский – боеприпасами и чёрной металлургией, Берия – производством вооружений. Для координации действий подразделений ГКО 8 декабря 1942 года создаётся Оперативное бюро во главе с Берией.

Важнейшим направлением была координация работы экономики в интересах вооружённых сил. ГКО не только выстроил чёткую вертикаль управления, но и наладил оперативное межведомственное взаимодействие по горизонтали, которое в обычных условиях потребовало бы долгих согласований. К примеру, только на Наркомате авиапрома замыкалось с учётом смежников около 150 заводов, между которыми надо было обеспечить чёткую и быструю взаимосвязь.

В реализации постановлений ГКО большую роль играли группы его постоянных уполномоченных, которые контролировали на местах их выполнение. Для решения той или иной проблемы уполномоченный ГКО из любого района страны всегда мог связаться по телефону с Кремлём.

В Великую Отечественную войну, в отличие от Первой мировой, государственный центр и Ставка Верховного Главнокомандования сосредоточились в одном месте – в столице. Если император Николай II, став Верховным главнокомандующим (1915), перебрался из Петрограда в Могилёв, то Сталин оставался в Кремле, сохранив в руках рычаги политического, хозяйственного и военного управления страной.

Члены Ставки Верховного Главнокомандования собирались в кремлёвском кабинете руководителя. Правда, с началом бомбёжек её временно перевели из Кремля в дом № 37 по улице Кирова. Осенью 1941 года во время налётов люфтваффе Ставка перемещалась на станцию метро «Кировская», где был оперативно создан подземный центр стратегического управления вооружёнными силами.

Когда Москва стояла практически на линии фронта, Верховный главнокомандующий, ГКО и Ставка не покинули столицу, и это сыграло огромную роль в укреплении духа народа и армии. Оценивая этот шаг в беседе с писателем И. Стаднюком, Молотов утверждал, что в случае отъезда Сталина из столицы она бы пала.

О том, что в дни битвы за Москву глава государства был твёрдо уверен в победе, свидетельствовал переводчик В. Бережков, который вспоминал такой эпизод. В декабре 1941 года на переговорах в Кремле между Иденом и Сталиным британский министр иностранных дел отметил, что советско-германское противоборство будет трудным и длительным.

– Ведь сейчас, – добавил он, – Гитлер всё ещё стоит под Москвой и до Берлина далеко…
– Ничего, – спокойно возразил Сталин, – русские уже были два раза в Берлине, будут и в третий раз.

С 1942 года и до конца войны Ставка уже постоянно располагалась в Кремле. О её работе вспоминал начальник Оперативного управления Генштаба С. М. Штеменко: «Доклады Верховному главнокомандующему делались, как правило, три раза в сутки. Первый из них имел место в 10–11 часов дня, обычно по телефону. Это выпадало на мою долю. Вечером, в 16–17 часов, докладывал обычно А. И. Антонов. Таким образом, ездить в Ставку Антонову приходилось ежедневно, а иногда и по два раза в сутки. Перед тем подготавливалась обстановка на картах масштаба 1 : 200 000 отдельно по каждому фронту с показом положения наших войск до дивизии, а в иных случаях и до полка. А. И. Антонов досконально знал, где что произошло в течение суток. Тем не менее, он всё равно перед каждой поездкой в Ставку в течение 2–3 часов тщательно разбирался в обстановке. Он связывался с командующими фронтами и начальниками их штабов, уточнял с ними отдельные детали проходивших или только ещё планировавшихся операций, советовался с ними и проверял через них правильность своих предположений…

В Кремль въезжали всегда через Боровицкие ворота и, обогнув здание Верховного Совета СССР по Ивановской площади, сворачивали в так называемый уголок, где находились квартира и рабочий кабинет И. В. Сталина. Через кабинет Поскрёбышева входили в небольшое помещение начальника личной охраны Верховного Главнокомандующего и, наконец, попадали к нему самому».

В кремлёвском кабинете Сталина одновременно собирались члены Политбюро, ГКО и Ставки ВГК. Ведущие полководцы, хозяйственники, партийные работники совместно обсуждали комплекс насущных вопросов по военной экономике и вооружённым силам, действиям Красной Армии. В целом, под руководством ГКО Ставка спланировала 9 кампаний, 51 стратегическую и 250 фронтовых операций.

«Трудно было разобрать, где кончается Государственный Комитет Обороны и где начинается Ставка, и наоборот, – отмечал Г.К.Жуков. – На практике получалось так: Сталин – это Ставка и Государственный Комитет Обороны – тоже Сталин. Он командовал всем, он дирижировал, его слово было окончательным и обжалованию не подлежало». Ведь единство руководства обеспечивалось не только созданием нового органа управления – ГКО, но и тем, что его Председатель совмещал посты лидера правящей партии, главы правительства, наркома обороны и Верховного главнокомандующего. Каждой из этих должностей Сталин уделял должное внимание, сумев обеспечить их гармонию.

Только в своём кремлёвском кабинете Иосиф Виссарионович за время войны принял более 7000 посетителей: военачальников, партийных работников, конструкторов, директоров заводов, деятелей культуры и др. Здесь решалось множество текущих и кардинальных вопросов: военной стратегии и создания новой техники, народного хозяйства и культуры, внутренних дел и внешней политики.

Кстати, германской бюрократической машине так и не удалось создать орган, подобный Государственному комитету обороны. В условиях тотальной войны организованность и мобильность верховной власти СССР оказались на высоте. Попытка немцев централизовать управление за счёт создания совета министров государственной обороны во главе с рейхсминистром авиации Г. Герингом успехом не увенчалась. Отчасти это удалось затем сделать рейхсминистру вооружений и боеприпасов А. Шпееру, который потребовал от Гитлера самых широких полномочий и получил их. Однако и он не смог добиться тесного и эффективного взаимодействия всех отраслей экономики, которое обеспечил Советский Союз. А главное – не дало желаемого результата объединение Гитлером в одном лице высшей политической и военной власти. Этот факт признаёт и немецкая сторона. Как отмечал генерал Г. Фриснер, «многие немцы видели в объединении политического и военного руководства в руках Гитлера гарантию и залог конечной победы. Однако обе эти функции “не ужились” в Гитлере и не превратились в творческий синтез».

Такой творческий синтез обрёл жизнь в Кремле. В тотальном противостоянии СССР и Германии решалось будущее двух держав и целого мира. Исход этой борьбы в немалой степени зависел от эффективности системы управления. Та, что строилась под сводами корпуса № 1 Московского Кремля, одержала верх и привела наш народ к исторической Победе.

Литература и источники

1. Бережков В. M. Как я стал переводчиком Сталина. М., 1993.
2. Горьков Ю. А. Государственный комитет обороны постановляет. 1941–1945. Цифры. Документы. М., 2002.
3. Жиляев В. И. Московский Кремль в годы войны Великой Отечественной войны // Вестник МГИМО Университета. 2010. № 2.
4. Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М., 1992.
5. Левандовский А. А., Щетинов Ю. А. Россия в ХХ веке. М., 2002.
6. Полководцы и военачальники Великой Отечественной. М., 1970.
7. Фриснер Г. Проигранные сражения. М., 1966.
8. Шефов Н. А. 1000 боёв и сражений русского оружия. М., 2007.
9. Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны. М., 1973.
10. Яковлев А. С. Цель жизни. М., 1973.

Н. А. Шефов, кандидат экономических наук. Журнал «Русская история»

ertata

В Алмазном фонде Московского Кремля хранится шапка Мономаха, которую в качестве короны носили московские цари. Конусообразный головной убор с собольей опушкой понизу сделан из золотой зерни и кажется сотканным из золотых нитей. Верхняя часть выполнена в виде навершия с крестом.

Считается, что шапка Мономаха принадлежала византийскому императору Константину IX Мономаху, подарившему её своему внуку по дочери Владимиру Всеволодовичу Мономаху. Отсюда и название.


Монах Савва около 1511 года записал для Василия III легенду о возведении Владимира Мономаха на царство: якобы изволением Константина Мономаха его венчали специально переданным для этого царским венцом. Владимир выглядел первым в ряду русских правителей вольным самодержцем и царём. Двенадцатым после него царём стал Василий III, венчанный шапкой Мономаха.

Савва отстаивал мысль о многовековой укоренённости на Руси императорского достоинства верховной власти и принадлежности её правителей к роду византийских императоров. Зримым подтверждением этому служила как раз шапка Мономаха.

Константин наследников не оставил, так что, по логике легенды, с его внука Владимира началась русская ветвь рода Мономахов. С императорской короной Рюриковичи фактически получили императорский титул. Шапка Мономаха играла важную роль в обосновании преемственности власти московских правителей от византийских императоров, а легенды, с нею связанные, – одного из краеугольных камней русской имперской идеологии.

Однако обращают на себя внимание определённые нестыковки. Константин IX Мономах правил в 1042–1055 годы, Владимир Всеволодович был великим князем с 1114 по 1125-й, через полвека после смерти императора. Передача регалий от одного к другому выглядит весьма сомнительной. Сохранились изображения Константина Мономаха в императорском одеянии. На фреске из константинопольского Софийского собора его корона имеет форму широкого, во весь лоб, обода с плоским верхом – классического венца. Ничего общего с конусообразной шапкой Мономаха...

К тому же, изучив шапку Мономаха, учёные, к удивлению своему, обнаружили, что перед ними изделие мастеров Золотой Орды начала XIV века. Так что же – вся история с дарами Константина Мономаха – средневековая мистификация, и имперские претензии московских князей основаны на ложных основаниях?

Не будем торопиться с выводами. Под слоем легенд таятся удивительные подлинные события. Корона Мономаха существовала, только история её гораздо более запутана, чем гласит легенда.

Первым русским князем, претендовавшим на царское достоинство, был Владимир Святой. Брак с византийской принцессой Анной, крещение и коронация по православному чину открывали для него возможность уравняться в положении с правителями европейских государств – королями. Византийцы изредка присваивали дружественным правителям титул василевса варваров. И хотя он считался по достоинству ниже императорского, твёрдой границы между ними не было: василевсами нередко называли и византийских императоров.

Пользуясь близостью двух титулов, Владимир Святой претендовал на императорское достоинство в границах Руси. Об этом говорит вид его короны на фреске, сходной с коронами византийских императоров. Ещё большее подобие им несут короны на изображениях Владимира, Святополка и Ярослава с чеканенных ими монет. В Византии сведения о возведении Владимира Святого в василевсы-короли были истреблены, но на фреске киевского Софийского собора и на монетах он показан в короне. Имперские амбиции русских князей видны в наименовании главных ворот киевского града «Золотыми» по примеру Золотых ворот Константинополя. Они были возведены в эпоху Владимира или даже ранее. Ярослав, расширив Киев, перенёс их на новую стену.

Византийцы болезненно реагировали на попытки «варварских» правителей уравняться с императорами. Под их давлением у русских правителей сохранился старый титул великий князь. На беду, царская корона Владимира была утрачена во время захвата и разграбления Киева поляками в 1018 году.

Это не охладило русских князей. При Ярославе Владимировиче имперскую сущность православной Руси обосновал Иларион. Ему, как главе Русской Церкви, было трудно идти против константинопольской патриархии, и он нашёл остроумный выход. Иларион назвал Владимира и Ярослава каганами. Этот титул носили правители могущественной Хазарии, унаследовавшие его от кочевых империй Великой степи, таких как Тюркский каганат. Переводится он как «хан ханов» и соответствует титулу император. Фактически митрополит объявил правителей императорами, используя для этого нейтральное слово.

И вновь на Руси появляются византийские регалии. В 1048 году Всеволод, сын Ярослава Мудрого, женился на византийской царевне Марии. Брак скрепил восстановление мирных отношений между странами, но столь примечательное событие не попало на страницы византийских хроник. Мария была племянницей Константина IX Мономаха, русов же уверили, что она дочь императора. Молодожёны уехали на Русь.

После смерти в 1055 году Константина самодержавной правительницей стала престарелая Феодора, которая традиционно опиралась на наёмную русскую гвардию. Она призвала в империю Всеволода, удостоила его саном кесаря, полагавшимся наследникам престола, и пугала властолюбцев возведением на трон варвара в случае их неповиновения. Всеволоду было предписано при возникновении мятежа возложить на себя императорскую корону и с помощью русской гвардии уничтожить узурпатора. Наряду с кесарской короной и бармами ему была передана корона его свойственника, покойного Константина Мономаха. В бурную эпоху, когда империю то и дело сотрясали мятежи, мало способная к правлению Феодора мирно дожила свой век. Русская угроза оказалась действенной.

После кончины императрицы в 1056 году Всеволода выпроводили из Византии, избрав на трон престарелого вельможу Михаила Стратиотика. С собой русский князь увёз короны и бармы. В русские летописи и византийские хроники эти эпизоды из его жизни не попали. Однако при Всеволоде был собственный писатель – епископ Евстафий, более известный под монашеским именем Ефрем. Он брал пример с Илариона, прославившего Ярослава Мудрого. Будучи киевским митрополитом, Ефрем написал сочинение, прославляющее правившего в то время Всеволода. Естественно, был там и рассказ о столь примечательном событии, как венчание князя в кесари и получение им императорской короны.

Это сочинение и послужило основой для легенды о дарах Константина Мономаха и венчании на царство Владимира Мономаха. Причиной замены Всеволода на его сына стало то, что в сочинении был также описан обряд венчания Владимира Святого в василевсы русов. Владимира Святого и Владимира Мономаха поздние книжники часто путали. И здесь они решили, что в обоих случаях речь идёт о венчании Владимира Мономаха, а имя его менее известного отца исключили. Так появилось мнение о получении императорских регалий Владимиром Мономахом.

Здесь история реликвий прерывается, чтобы продолжиться уже на новом месте и в новую историческую эпоху – татаро-монгольского ига.

Династия московских князей началась с Даниила Александровича, сына великого князя Александра Невского. Следующим князем стал его сын Юрий Данилович. Юрий в 1317 году женился на Кончаке, правнучке Чингисхана и сестре одного из самых выдающихся золотоордынских ханов – Узбека, правившего в 1313–1342 годах. Подобного высокого родства не удалось добиться больше никому из русских князей. Из Орды Юрий привёз ярлык на великое княжение и невесту, которую перед свадьбой крестили, дав имя Агафия. В качестве ханского зятя ему разрешили пользоваться золотой шапкой. Это был свадебный подарок хана, созданный его придворными ювелирами по форме русской княжеской шапки, но из золота. Отсюда её конусообразная форма.

Родственные связи с Ордой Юрий использовал в борьбе с тверским князем Михаилом Ярославичем. После того как во время междоусобицы Агафия попала в тверской плен и умерла там, Юрий добился у хана осуждения Михаила и его казни. В 1325 году сам Юрий был убит в Орде тверским князем Дмитрием Михайловичем, мстившим за отца.

Детей у Юрия и Агафии не было, власть перешла к младшему брату Юрия Ивану Даниловичу Калите, знаменитому князю – собирателю русских земель. Он стал следующим владельцем шапки Узбека, названной в его завещании шапкой золотой. Она и сделалась официальным головным убором московских князей, а в отношениях с татарами была знаком родственных связей с их ханами.

На Руси было два источника верховной власти. Главным считался ханский ярлык на великое владимирское княжение. В дополнение к установленному Золотой Ордой порядку сохранилось поставление в великие князья в стольном городе Владимире по стародавнему местному обычаю. Однако в распоряжение московских князей, скорее всего благодаря Митрополиту всея Руси Петру, попали два головных венца-короны византийской работы и бармы – оплечье, состоявшее из пластин с выполненными эмалью новозаветными сценами.

Правители Москвы венчались императорскими регалиями, причём воспользоваться ими не могли никакие другие князья, добившиеся благосклонности хана и сумевшие овладеть Владимиром. Оба венца надевались на шапку Узбека, символически соединяя византийскую и золотоордынскую традиции с местной. Второй венец был меньше императорского, и на конусообразной шапке они располагались друг над другом в два яруса.

Первым венчанным на великое владимирское княжение после переноса митрополии в Москву был Дмитрий Донской. Его же первого, хоть и неофициально, начали называть царём.

Со временем родство с Узбеком потеряло своё значение, чего не случилось с византийскими регалиями. Венцы и шапка слились в русскую корону, за которой закрепилось имя Мономаха. Имея независимый от ханской власти источник легитимности, московские князья, даже лишаясь ярлыка на великое княжение, не утрачивали своего политического первенства внутри страны. Ярким примером этому служит правление Василия I, сына Ивана Калиты. Он не имел такого ярлыка и не владел стольным Владимиром, что не мешало ему быть на деле общерусским государем и ставить себя выше назначенных великих князей.

На изображениях московских правителей шапка Мономаха увенчана то одной, то двумя коронами. Верхняя малая корона была у тех правителей, которые получали ярлык на великое княжение. Вторая появлялась, если владелец ярлыка обладал Владимиром как престольным городом. По московским представлениям обладание Владимиром имело большее значение, нежели ярлык. На Василии I шапка Мономаха без корон. Он удовлетворился поставлением во власть по одному московскому обряду.

У съёмных венцов составной короны было то преимущество, что во времена ига к приезду золотоордынских послов и в поездках к хану они снимались, чтобы не возбуждать подозрения в непокорстве. Оставалась одна шапка Узбека, символ лояльности. По этой же причине царский титул вначале применялся в сношениях только с Западом. Иго было окончательно сброшено в 1480 году, и до этого именоваться царями, ставя себя вровень с ханами Золотой Орды, было опасно.

В эпоху Смуты византийские реликвии были утрачены. Уцелела только шапка Узбека–Мономаха. С неё делались копии, такие как сохранившаяся казанская шапка Ивана Грозного. На одном из изображений царь показан в ней, при этом на шапку надеты две короны: малая – повыше, вторая, большая, – пониже. Так некогда носили малый кесарский и большой императорский венцы на шапке Мономаха. Для царя Алексея Михайловича, отца Петра I, по сохранившимся описаниям были изготовлены бармы.

Византийские знаки власти, а затем их копии, вошли в состав регалий русских государей, а рассказ об их обретении стал одной из отправных точек для обоснования правопреемства Руси от мировых империй. Шапка Мономаха по праву стала символом величия и древности русской государственности.

Виктор Тороп. Журнал «Русская история»

ertata

+ развернуть текст   сохранённая копия

Тэги: беларусь, государственный, заповедник, полесский, природа, радиационно-экологический, чернобыль