То, что сейчас происходит, называют восстановлением Советского Союза или, если угодно, проектом СССР 2,0. По причине суперконсервативного идеологического оформления этого державного ренессанса, его стоило бы, пожалуй, назвать созданием Третьего Рима 2,0.
Из-за недостаточно качественного школьно-вузовского образования, у нас слабовато знают историю Второго Рима. Между тем, Восточноримская держава (она же - Византия со столицей в Константинополе) однажды тоже предприняла грандиозную попытку перезагрузить империю и восстановить Римское государство в его исторических границах. Между потерей западной половины этого государства (в 70-х годах V века) и началом имперской реконкисты (в 30-е годы VI века) прошло не 23 года, а полстолетия. Тогда история текла вдвое медленнее.
Но сходство ситуаций налицо. После потери западных земель народное хозяйство Восточноримской империи чувствовало себя отлично. Нищета и разброд лихого V века начинали забываться как кошмарный сон. Армия, хотя и уступала староримской, но отчасти восстановила прежнюю мощь. Рим №2, Константинополь, рос и хорошел. Рейтинг константинопольского императора Юстиниана (правил с 527 по 565 год) был вне всякой конкуренции.
А тем временем, на бывших римско-имперских западных землях хозяйничали германцы - и делали это из рук вон плохо. Если бы у тогдашних политологов была в ходу современная терминология, то режимы, созданные остготами в Италии, вестготами в Испании и вандалами в Северной Африке (нынешнем Тунисе), наверняка были бы названы "несостоявшимися государствами". Упадок экономики, культуры и государственного менеджмента буквально бил в глаза.
Но с какой стати Юстиниан решил вернуть эти земли обратно в римскую державу, далеко не так очевидно. Добычи они не обещали. Налоговых поступлений тоже. Военной угрозы тамошние слабые режимы не представляли никакой. Подлинная опасность для Восточноримской империи была вовсе не на Западе, а на Востоке. Персидское царство, одна из сверхдержав того времени, было полно амбиций и перманентно горело желанием что-нибудь себе отхватить. Юстиниан неоднократно воевал с персами - и каждый раз в лучшем случае вничью.
Поход на Запад ослаблял персидский фронт и обещал одни потери и расходы. Главным мотивом явно была не корысть и не трезвый геополитический расчет, а великая имперская мечта.
Кстати, та же мечта о ничем не ограниченном величии господствовала и на внутреннем фронте. Юстиниан запретил в своей державе гомосексуализм, разгромил остатки языческой системы образования, разогнал Платоновскую академию в Афинах как заповедник старой философии и объявил вне закона все христианские и нехристианские религиозные течения, за исключением того, которое он лично утвердил в качестве государственного. Духовные скрепы почувствовал на себе каждый. Римско-имперский культурный код был приведен в полную боевую готовность. Все выглядело так, будто духовная монолитность тыла надежно обеспечена.
Правда, на заре этого царствования константинопольский мидл-класс учинил массовые беспорядки, собравшись на городском ипподроме и протестуя против коррупции в целом и злоупотреблений императорских приближенных в частности. Но простой народ в провинциях не любил и не поддерживал "столичных хипстеров", у которых к тому же не оказалось никакой позитивной программы. Поэтому их сурово наказали, для отвода глаз пообещав сначала кое-какие послабления.
Хотя возрождение Второго Рима оказалось не таким уж простым делом и заняло несколько десятков лет, но к концу правления Юстиниана Римская империя снова, как в старину, простиралась от Гибралтара на Западе до Евфрата на Востоке. Все, что было потеряно в V веке, вернуть, конечно, не удалось, но примерно половину отвоевали. К империи присоединили Италию, Северную Африку и кусок Испании. "Несостоявшиеся государства" оказали незапланированно упорное сопротивление, но в конце концов все-таки рухнули.
Непосредственный итог державного ренессанса оказался, что называется, неоднозначным. Новые провинции были абсолютно разорены, с трудом терпели восточноримских освободителей и едва подчинялись имперскому центру. А экономика старых и прежде надежных регионов была подорвана мобилизациями и поборами. В сочетании с навязыванием им из центра "скреп" и "культурных кодов", это быстро усиливало там сепаратизм, который несколько десятилетий спустя разнес Восточноримскую империю на куски.
"Мы нашли казну разоренной долгами и доведенной до крайней нищеты, - объявил юстинианов преемник Юстин II, - и армию до такой степени расстроенной, что государство было предоставлено беспрерывным набегам варваров". Контраст с прочной и процветающей Восточноримской империей сорокалетней давности был огромен.
Державная реставрация Второго Рима стала победой утопических мечтаний над реальной политикой и авантюризма над ответственностью. Подлинными угрозами пренебрегали ради мнимых.
Несколько десятков лет спустя Византия капитулировала перед новыми волнами германских племен и отдала им почти все, что Юстиниан отвоевал было в Европе. Одновременно она потеряла еще и две трети своих исконных восточных владений, которые легко и почти добровольно отошли от нее сначала к персам, а сразу же вслед за этим - к арабам-мусульманам. Византийское государство в усеченном виде сохранилось, но никогда уже больше не стало мировой державой. Таким был финал эксперимента с перезагрузкой Второго Рима.
Чтобы не возникало избыточных параллелей с сегодняшним днем, напомню, что юстинианова эра оставила драгоценное и непреходящее наследие, о котором нынешняя не может даже и мечтать.
Во-первых, это храм Св. Софии, одно из величайших сооружений на планете. Во-вторых, так называемый "Кодекс Юстиниана", который лег в основу западных законодательных систем. И, наконец, третья по счету, но не по значению ценность - "Тайная история", захватывающий памфлет, который был подпольно изготовлен военным пиарщиком Прокопием Кесарийским, официальным воспевателем юстиниановых походов, и стал ориентиром и образцом для несметного множества обличительных сочинений всей доинтернетной эпохи.
