Журналист WorldNetDaily.com Фара Джозеф, христианин арабского происхождения дал прекрасный ответ на мои попытки осмылить палестинско-израильский конфликт :

" Я, араб, не перестаю удивляться: как это вдруг все эти палестинцы обнаружили свою национальную принадлежность - после того, как Израиль выиграл войну? Истина в том, что Палестина реальна не более, чем тридевятое царство. Палестина никогда не существовала как самостоятельное образование - ни до, ни после того. Попеременно ею правили Рим, мусульмане, крестоносцы, Оттоманская империя и, в течение очень короткого времени, Великобритания - после Первой мировой войны. Именно Великобритания согласилась вернуть по крайней мере часть этой земли еврейскому народу в качестве его родины. Не существует языка, известного как палестинский. Не существует самобытной палестинской культуры. Никогда не существовала страна, известная как Палестина и управляемая палестинцами. Палестинцы - это арабы, ничем не отличающиеся от иорданцев, сирийцев, ливанцев, иракцев и т.п. Помните, что арабы контролируют 99,9 процента земли на Ближнем Востоке. Израиль представляет собой лишь десятую долю процента всей этой территории. Но для арабов это слишком много. Они хотят все. И это именно то, из-за чего сегодня идет война в Израиле. Жадность. Гордыня. Зависть. Алчность.

Не важно, сколько территориальных уступок сделали израильтяне, их (уступок) никогда арабам не будет достаточно. А что со святыми местами мусульман? Их нет в Иерусалиме. Вы шокированы? Я и не ждал, что вы когда-то слышали эту тяжелую истину от кого-либо в международных средствах массовой информации. Я знаю, что вы собираетесь мне сказать: "Фара, мечеть "Аль-Акса" и мечеть Омара представляют собой третьи по святости места ислама". Неправда. На самом деле Коран ничего не говорит о Иерусалиме. В нем упоминается Мекка сотни раз. В нем бесчисленное количество раз упоминается Медина. В нем нигде не упоминается Иерусалим.

Так как же Иерусалим стал третьим по святости местом ислама? Мусульмане сегодня цитируют неясный фрагмент Корана, семнадцатую суру, называющуюся "Перенес ночью". Она повествует о том, что во сне или в видении Мохаммед был перенесен ночью "из мечети неприкосновенной в мечеть отдаленнейшую". В VII веке некоторые мусульмане идентифицировали две мечети, упомянутые в этом фрагменте, как Мекку и Иерусалим. И это - самая близкая связь ислама с Иерусалимом - миф, фантазия, желаемое. Евреи могут проследить свои корни в Иерусалиме вплоть до дней Авраама. У этого народа одна родина — Израиль. Эта земля в течение тысяч лет была заселена евреями. Она никогда не принадлежала другому народу, и ни одно государство в течение этих тысячелетий не было на ней создано.

Так как же излечить увечье, нанесенное Ближнему Востоку? Если честно, я не знаю. Я не думаю, что человек в состоянии найти решение, которое сможет остановить насилие. Но если такое решение существует, оно должно основываться на правде. Претензии приведут лишь к еще большему хаосу. Рассмотрение 5000-летнего права первородства, подтверждающегося ошеломляющими историческими и археологическими свидетельствами, наравне с незаконными претензиями, пожеланиями и требованиями не делает чести дипломатии и миротворчеству. Давайте возвратимся в микрокосмос - на Ближний Восток. Нет никаких легитимных претензий. Израиль не крал ничьей земли. Израиль не создавал кризиса с беженцами. Израиль не угнетал "палестинский народ". Все это чушь, которую я опровергал тысячи раз голыми фактами и реальной историей.

Конфликт между исламскими радикалами и евреями на Ближнем Востоке в действительности очень прост. Исламские радикалы хотят, чтобы все евреи умерли. Евреи, тем временем, хотят жить. И, как показывает конфликт, два этих аспекта несовместимы. Ибо зверя не удовлетворят никакие земельные уступки. Его жажду крови и власти утолит только смерть и уничтожение неверных.

Любовь — абсолютная загадка. Ей привыкли льстить: любовь — это свет, любовь — это счастье, любовь — это благо, любовь — это... Бесконечный перечень восторгов. Как будто любовь — живое существо. Но ведь это не так, любовь — только чувство. Есть влюбленные — те, кто любит. И есть возлюбленные — те, кого любят. В этом истина. А любви, которая бы сама бравой походкой или вразвалочку ходила по улицам и заглядывала в окна, нет. Любовь — это только слово. Слово, подобное заклинанию. Оно способно заслонить человека. И самое сложное — будучи влюбленным, не потерять за своим чувством возлюбленного, любимого человека. Самое сложное — не убить его. Не нужно, не глядя, обожествлять любовь.

Любовь бывает разной. Вы можете любить тело человека, вы можете любить его личность, а можете любить душу. Это три разных типа любви. Три совсем разных любви, но нелегко отличить одну от другой. Любовь, обращенная к телу, основанная на сексуальном влечении, — жгучая, опаляющая. Она как смерть. Истинная страсть так сильна, что сознание сдается перед ее напором. Вам кажется, что вы любите именно человека, его качества, его душу. А в основе только физическое влечение, сексуальная доминанта. И возлюбленный у такой любви не настоящий — он нарисованный. Мозг как в горячке, ему нужно освободиться от возбуждения. Вот он и рисует идеальную, манящую картинку. И дела нет ему до объективности! «Ты любишь! Объект достойный! Давай!» — вот его слова. Обман вскрывается позже. Если вы ткнете в лягушку тросточкой, она немедленно ретируется. Это нормальная защитная реакция. Но все меняется, когда вы проводите тот же опыт с лягушкой, застигнутой в момент спаривания. Сейчас в ее мозгу господствует обнимательный рефлекс. Он — доминанта. Он настолько завладел ее мозгом, что любое внешнее раздражение его только усилит. Так что тыкайте в нее тросточкой — пожалуйста! Сколько вам заблагорассудится! В отряде будущих головастиков от этого не убудет. Лягушка не станет спасаться от вас бегством, она лишь с большей силой приобнимет свою возлюбленную. Страсть лишена объективности, она лишена правды. Поэтому помните: если мозг охвачен возбуждением, вы в опасности.

Это ведь только кажется, что чувства — что-то такое, что следует выставлять напоказ. Нет. Они обижают, досаждают, создают напряжение, стесняют, заставляют других людей к вам приноравливаться. В чувствах, даже хороших, не говоря уже о плохих, нет ничего, что позволило бы ими восхищаться. Чувства — это животная реакция. Вот событие, вот впечатление, а вот реакция — то есть чувство. Глупо. Как рефлекс у лягушки. Если бы мозг лягушки весил, как и мозг человека, она бы реагировала так же. А человек, истинный человек, — это не трепетание чувств, это сознание, стремящееся к свету истины. Таков план создания. Прекрасные «душевные порывы», которыми некоторые так гордятся, только порывы. В них нет внутренней силы, в них нет осмысленности, личного решения. Это лишь бессмысленный всплеск. Красивый, но бессмысленный. Истина нуждается в силе — не в импульсе, а в поступательном движении вопреки сопротивлению обстоятельств.

(с) Анхель де Куатьэ "Исповедь Люцифера (шестая скрижаль завета)"

Войдя в устроенную амфитеатром аудиторию, лектор поздоровался с собравшимися. Пошутил, что, мол, с такими серьезными лицами серьезного дела не решишь.

«Я сейчас зачту вам одну цитату, а вы послушайте, — сказал он. — „Сознание отображает себя в слове, как солнце в малой капле вод. Слово относится к сознанию, как малый мир к большому, как живая клетка к организму, как атом к космосу. Осмысленное слово есть микрокосм человеческого сознания". Так Лев Выгодский закончил свою блистательную книгу „Мышление и речь". А мы с вами как раз с этого пункта и начнем. Ведь „слово", как кажется, открывает нам перспективу разглядеть тайну человеческого сознания, увидеть в нем самого человека. Заманчивое предложение! Но возможно ли это путешествие в смысл слов?.. Сразу скажу, что задача эта невероятно трудная! И вы ведь знаете это по собственному опыту. Как рассказать о себе и о своих чувствах? Рассказать так, чтобы тебя не только поняли, но еще и поняли правильно. Уверен, вы предпринимали подобные попытки неоднократно. И, судя по выражению ваших лиц, успех не был ошеломляющим. Помните? Вы признаетесь человеку в любви, в чем-то сокровенном, а ваше признание звучит как банальность, как глупость, даже пошло. Вы чувствуете другого человека, он вам дорог. Но стоит вам начать говорить... и все пропадает. Слова и смысл разъезжаются на глазах, как полы плохо сшитого пиджака!

Да, истинный смысл — всегда между слов. Он испаряется, улетучивается, когда вы пытаетесь облечь его в слова. То, чему мы привыкли доверять, то, чему мы привыкли верить — наша собственная речь, обманывает нас. Не заблуждаемся ли мы, в таком случае, и в самих себе?.. Вот вопрос, который ставит перед нами „слово"! Слово, — говорил другой наш великий соотечественник, — это „гробик для мысли". Несмотря на шутовской характер этого определения, оно предельно точное! Но что получится, если мы продолжим эту аналогию? Получается, что наше с вами сознание, скроенное из слов, не что иное, как кладбище!» Включился диапроектор, на экране замелькали графики, диаграммы, таблицы, схемы. В ход пошла специальная терминология — дискурсы, семантические поля, компиляции означающих, симулякры, системы коннотаций и так далее. Лектор представлял материалы своих собственных исследовании, различных тестовых замеров и научных экспериментов. Анализировал данные, полученные другими учеными, и философские теории.

Да, сознание способно познать истину, более того — у нас есть шанс увидеть ее со всех сторон. Но каждая из этих «сторон» воспринимается сознанием отдельно, собрать же их воедино, в единое целое, оно не может. «А целое есть нечто большее, нежели простая совокупность его частей», — лектор повторял эти слова Платона раз за разом, раз за разом. Сознание, в принципе, может узнать все части истины, но именно части. Оно не способно объединить их в единство истины. И поэтому истина, преломленная сознанием, всегда разрезанная, мертвая. Сознание приближается к истине, но не в силах удержать ее. Оно уплощает истину и, что самое ужасное, даже не отдает себе в этом отчета! Когда мы смотрим фильм, мы видим людей, предметы, перспективу. Изображение кажется нам трехмерным, объемным. Но на самом деле экран плоский и изображение на нем двухмерное. У нас возникает иллюзия трехмерности. Очень достоверная, но иллюзия. И мы ведь даже не задумываемся об этом! Обманываемся и рады. Но когда то же самое происходит с истиной, это уже не забава, это трагедия! Нам кажется, что мы постигаем истину, но это не она. Мы думаем о ней, а на самом деле лишь играем с ее фантомом. Мы, в лучшем случае, реконструируем ее контуры, а нам кажется, что мы открыли для себя ее смысл.

«Мысль умирает на кончике пера» , — горько шутил Гете. «Слово — это не что иное, как отдаленное и ослабленное эхо мысли» , — говорил Гюстав Флобер. Ну и, наконец, все мы знаем, что „Мысль изреченная есть ложь". Так как же быть?! Если слова не позволяют мне сообщать другому себя, если другой не может мне рассказать о себе при помощи слов, и если истина, сформулированная в словах, не жилец, не лучший ли, в таком случае, способ — общаться молчанием?..» Тут лектор улыбнулся и окинул взглядом безмолвную аудиторию. «Но ведь, несмотря на все это, вы пришли сюда, чтобы слушать, — сказал он через мгновение. — Следовательно, „слово“ не безнадежно. У нас есть шанс быть услышанными... Хотя бы самую малость, хотя бы в самом главном. Но даже для этого мы должны будем научить свое сознание, цепляющееся за слова, смотреть поверх слов. Так что не торопитесь с выводами, постарайтесь увидеть то, что прячется за словами. Забудьте все, что вы слышали сегодня, и пусть интуитивно схваченная вами мысль родится в вас заново, станет вашей мыслью. Объясняя ее себе, вы воспользуетесь другими словами, но ее суть останется прежней. Истина — как раз в этой сути, а не в словах. А вот путь от вашей истины, от личной истины к истине общей до сих пор не ясен. Совершенно! И мы должны признаться себе в этом. Да, наше духовное общение — пока лишь фикция. Наши души не общаются и не знают друг друга. У них нет общего языка, языка, на котором они могли бы говорить друг с другом в свете истины. Мы в самом начале пути. Нам нужна истина, которая смогла бы объединить нас. Истина, высказанная на языке, понятном сердцу. Истина, которая могла бы переходить из уст в уста, от души к душе без искажений и кривотолков. Пока же все это только мечта. Сделаем ли мы эту мечту явью? Зависит от того, сможем ли мы изменить свое сознание.

Мне пришла записка со стихотворением Чжуан Цзы. Спасибо ее автору, я прочту всем: „Назначение рыбной блесны — поймать рыбу, А когда рыба поймана, блесна забыта. Назначение слов — сообщить идеи. Когда идеи восприняты, слова забываются. Где мне найти человека, позабывшего слова? Он — тот, с кем я хотел бы поговорить"». Гробовая тишина. Кто-то громко выдохнул, словно держал в себе воздух все это время.

 — И не делайте вид, что вы меня поняли! — пошутил лектор.

(с) Анхель де Куатьэ "Золотое сечение (седьмая скрижаль завета)"