Есть русская поговорка о том, что сор из избы не выносят. И в любой другой традиционной культуре также существовали правила о неразглашении семейных проблем. Мы уже привыкли к тому, что вокруг постоянно слышны эти разговоры несчастных женщин: «Мой муж такой сякой» , «А мой еще и разэтакий» и так далее. Большинству женщин привычно выслушивать рыдающих подруг по телефону и повторять: «Ну и скотина же он у тебя». И когда в семье происходят какие-то трудности, хочется набрать номер подруги и пожаловаться ей на то, как он отвратительно себя повел. А на женских форумах по отношению к мужьям, есть устоявшееся выражение «ГКА» – что означает «Гнать козла однозначно». Зачем мы критикуем мужа? Обычно мы хотим избавиться от негативных эмоций, изменить мужа в нужную нам сторону.

Очень многие воспринимают мужчину – как полуфабрикат. Этакий пакетик с нарезанными овощами. Из которого можно приготовить то, что хочется. Можно добавить кучу специй и изменить вкус. Можно пожарить, запечь, что-то добавить. А можно что-то убрать – например, выковырять лук. Просто потому, что ты его не любишь. И такой подход в корне неверен. Мужчина не полуфабрикат. Он всегда уже является готовым блюдом. Да, это блюдо можно украсить, красиво сервировать, немного подсолить. Но сделать из овощного салата суп – невозможно. Если мы выбираем по меню салат, то получаем салат. А если хотим суп – то и выбрать нужно суп. Самое важное в том, что мы не смотрим в меню. Мы просто берем первое, что дают, а потом решаем, что с этим делать.

Когда ты решила выйти за него замуж, он уже был таким, как сейчас? Был ли он безответственным, медлительным, нерешительным, без особых запросов?

Если твой ответ да, то зачем ты выходила за него замуж, если уже тогда тебя это не устраивало? Наверняка ты думала, что это изменится. Есть такая поговорка: «Выходя замуж, женщина надеется, что мужчина изменится. Но он не меняется. А мужчина надеется, что женщина не изменится. Но она меняется». Мужчина имеет очень устойчивую природу – как камень или железо. И именно это мы в них ценим и любим больше всего. Именно на твердое можно опираться. И именно за твердым можно спрягаться от непогоды. Мужчина не меняется. Поэтому идеально выходить замуж уже с полным принятием. Но если так получилось, что в тот момент принятия не было, никогда не поздно этому учиться.

Если же твой ответ нет, и когда-то он был другим – добрым, внимательным и так далее, то вопрос в другом. Что ты такого сделала за это время, что такой замечательный человек испортился? Ведь это ты рядом с ним больше всего времени. Именно ты больше всех влияешь на него.

Я знаю твое желание слышать слова любви от меня — каждый день, каждый час, каждую минуту. Но я уже сказал это один раз. Для меня каждое слово — это целый мир, я не говорю слова просто так. Я могу заставить содрогнуться целые страны одним словом, перевернуть мир. И когда я сказал тебе про любовь, я так и сделал. Больше я так не смогу. Каждый раз это будет все слабее.

Я хочу чувствовать тебя все время рядом. Мне не важно, что ты делаешь, когда меня нет дома - можешь говорить по телефону часами, ходить по магазинам, смотреть телевизор, заниматься своими делами. Но когда я дома, ты мне нужна, хотя и не так, как ты думаешь. Мне необходимо, чтобы ты была в нашем доме, что-то делала, говорила про прошедший день. Не требуй от меня рассказов, все свои слова я уже сказал днем. Что я хочу тебе рассказать, я и так расскажу - не торопи меня. Все, что я говорю тебе, идет из глубины и в этих словах всегда любовь и нежность, даже если их и не много.

Хоть я никогда и не скажу этого прямо, но я хочу открыться тебе, показать все свои слабые стороны. Если ты покажешь, что поддерживаешь меня, что не будешь использовать мои слова в момент моей слабости для нападков на меня, не расскажешь это подругам, я никогда не буду замкнут с тобой. Не обмани моего доверия и я всегда буду с тобой откровенен.

Относись ко мне как к отцу. Уважай меня, не спорь со мной. Я всегда хочу сделать так, чтобы тебе было лучше, хотя тебе это может сначала и не понравится. Но мне очень важно, чтобы ты была довольна. А ты всегда показываешь мне свое "фи". Зачем это демонстративное недовольство? Ты хочешь так мотивировать меня на угождение тебе? Оно сильно меня задевает, оно давит, выворачивает, от него плохо. Скрывая свое недовольство, ты дашь мне понять, что тебе хорошо со мной, у меня вырастут крылья, и я смогу то, чего не смог бы без тебя. И как я тогда смогу тебе в чем-то отказать?

Конечно, говори, что тебе не нравится. Но в мягкой форме, я буду стараться исправиться. Вспомни, как ты накидываешься на меня с упреками, когда я тебе делаю замечание. Как ты вспоминаешь все мои прегрешения с пеленок. Если ты будешь проявлять свое неуважение ко мне, кричать на меня, как-то принижать меня - я поступлю как отец. Конечно я не закрою тебя в комнате, и не дам по месту ниже спины, хотя так и надо бы порой. Но я дам тебе почувствовать, что твои слова задели меня. Тебе покажется это жестким и грубым, но в самом деле - не по попе же! Да, иногда я могу покричать на тебя, хотя это и бесполезный поступок. Нет у меня столько слов, чтобы победить тебя в споре на повышенных тонах. Просто знай, что проявляя свое неуважение ко мне, принижая меня, ты отталкиваешь меня. И не удивляйся потом, что мне не хочется домой, что у меня появился кто-то еще, что я хочу уйти от тебя. Я опять буду искать того кто воодушевит меня, даст ощущение полета.

Лучше улыбайся мне. Заряди меня своей энергией, и у меня само собой возникнет желание сделать тебе маленький подарок, идя с работы - ведь я иду к тебе. Ты для меня самая красивая, всегда и во всем. Может я не говорю тебе этого так часто, как тебе хотелось бы. Но сама подумай: если я счастлив с тобой, как ты можешь быть непривлекательной для меня? Разве я был бы тогда с тобой? Ты самая лучшая для меня. Я с тобой.

Хочешь быть независимой, добиться чего-то сама - делай это так, но лучше так, чтобы я не знал. Я всегда тебя поддержу и помогу, но никогда не буду делать что-то за тебя. Я могу помочь советом или сторонним взглядом на ситуацию, но вмешиваться не буду, иначе это будет моя заслуга. Если ты хочешь быть независимой, то в первую очередь должна понимать, что ты хочешь быть независимой от меня - так какие тогда претензии?

Прошу тебя - не забывай про свою женскую силу и будь с нею чуточку осторожнее. Одним своим взглядом ты можешь привлечь или повергнуть в ужас, воодушевить на подвиги или растоптать сокровенное желание что-то начать. Ты иногда хочешь быть независимой от меня, но и я завишу от тебя. Ты даже не представляешь, какое оказываешь на меня действие. Я не могу без тебя. Вся моя жизнь состоит из поиска тебя. Кроме тебя мне ничего не надо.

..."Иосия! Иосия!" – повторял он, пытаясь разглядеть вдали его силуэт. Но на дороге, ведущей к возвышению, прозванному Голгофой, творилось что-то невообразимое, не поддающееся никакому описанию. Сотни, тысячи людей, настоящее людское море, запертое справа и слева приземистыми зданиями улицы, – кипело, как огненная лава, извергающаяся из жерла вулкана. Все хотели приблизиться и посмотреть на Иосию. Казалось, весь Иерусалим жаждал в эту минуту оказаться на Голгофе. Да что Иерусалим…вся Иудея! Каждый житель Иерусалим и каждый из тех, кто пришел в город в ожидании иудейского восстания против римлян, хотел стать свидетелем казни Иосии. Ведь еще никогда Иерусалим не видел ничего подобного! Преступников казнили часто. Но еще никогда человек не шел на лобное место по собственному желанию. И какой человек! Царь!

 – Люди, что же вы делаете?! – шептал Данила. – Разве об этом говорил вам Иосия?! Он идет на смерть, чтобы открыть вам глаза! Но почему вы не откроете их сами?! Почему для этого вам нужно, чтобы кто-то умер?! Тот, кто учит вас радости?!

Но никто не слышал этих его слов. И никто в целом мире не смог бы найти ответа на его вопросы. Никто. Даже небеса. Они молчали. Полная тишина на фоне неистовых криков и безумствующего ора из тысяч человеческих голосов.Данила нагнал Иосию, лишь когда тот уже поднялся на вершину смерти. У подножия Голгофы толпа в священном трепете остановилась. И лишь один Данила, прорвавшись сквозь ряды людей, спотыкаясь и падая, поднялся к Иосии, одиноко стоящему на горе, видом своим напоминающей череп.

– Ты пришел… – улыбнулся Иосия, увидев приближающегося к нему Данилу.

– Я пришел, да… – едва переводя дыхание, ответил он. – Мы должны… Ты должен… Надо спасти… Прекратить это… Это неправильно…

– Поможешь мне, – улыбнулся Иосия, опираясь на крест.

– Да, да! – громким шепотом прокричал Данила. – Да, я помогу! Да!

– Вот… – Иосия показал на гвозди и молотки, лежавшие на склоне. Данила удивленно уставился на Иосию:

– Что?

– Помоги мне… – улыбнулся Иосия, показывая на инструменты казни. – Мне будет тяжело без тебя. Помоги.

– Нет, нет… – прошептал Данила, инстинктивно отступая назад и качая головой из стороны в сторону. – Нет, нет… Это невозможно. Нельзя… Нет.

– В жизни каждого человека есть вещи, которые он должен сделать, – рассмеялся Иосия. – Это то, что мне надо сделать. Вот и все.

– Но ты же знаешь, не можешь не знать… – Данила сделал еще один шаг назад. – Люди будут слагать о твоей смерти легенды, но никто не скажет им правды. А даже если и сказал бы… они ее не поймут. Зачем тогда, Иосия? Почему тебе не прекратить все это?

– Люди уже сейчас говорят обо мне разные вещи, – улыбнулся Иосия и как-то смущенно пожал плечами, оглядывая людское море, застывшее у подножия холма. – Но пока они еще не понимают этого. Каждый уверен, что он знает правду. Но ведь это только его правда – каждого отдельного человека, его зеркало, его отражение. Это не Истина. Но придет время, и обо мне будет сказано столько, что всякое произнесенное слово потеряет какой-либо смысл. И только тогда люди узнают то, что должно. А пока же все делают то, что должны. Возьми, – Иосия протянул Даниле молоток и гвозди. – Помоги мне.

– Я не могу… – прошептал Данила, задыхаясь слезами, пятясь назад.

– Но мне больше некого просить, – сказал улыбающийся Иосия. – Видишь, со мной нет никого. Ни одного ученика. Ни одного. Я один. Одни спят сном забвения, другие – бодрствуют в страхе. А эта толпа под ногами хочет видеть, но не хочет делать. Никто не придет, чтобы помочь мне. Неужели и ты откажешь Иосии?

– Я… Я… – шептал Данила, не в силах произнести ни слова.

– Ты смотришь в мои глаза, – тихо, но уверенно продолжал Иосия. – Видишь ли ты в них грусть, печаль или страдание?

– Нет, Иосия, – прошептал Данила и заговорил вдруг быстро и уверенно: – Я никогда в жизни не видел более чистых и счастливых глаз, Иосия. Никогда! В них нет ничего, кроме силы великой радости! Ничего, кроме радости!

– Значит, я не обманываю тебя и не лукавлю? – рассмеялся Иосия. – И если прошу, значит, так нужно… Правда?

– Правда… – прошептал Данила, слезы градом катились из его глаз.

– Тогда просто помоги мне, – Иосия улыбнулся, взял Данилу двумя руками за голову и коснулся своим лбом его лба. – Просто помоги Иосии… Поможешь?

– И нет другого пути?.. – сказал Данила, протягивая вперед дрожащие руки.

– Ты искал Скрижали, чтобы узнать истину, способную освободить людей от страха смерти, – улыбаясь все ярче, все светлее, сказал Иосия. – Сейчас ты открываешь тайну Печатей, чтобы обретенная тобой истина о победе жизни над смертью наполнилась силой. Все так? Я не ошибаюсь?..

– Нет, не ошибаешься… – замотал головой Данила, потрясенный услышанным. – Все так.

– Ты хочешь победить страх смерти, чтобы освободить людей для счастливой жизни. И теперь я спрашиваю тебя… – Иосия чуть склонил голову набок. – Задумайся, Данила, моей ли смерти ты сейчас боишься? Неужели ты боишься смерти того, о ком всю свою жизнь ты думал как о мертвом? Или, может быть, ты боишься толпы, что будет осуждать тебя? Или… Ответь себе на вопрос – не твой ли это страх смерти связывает тебе руки, не собственной ли смерти ты сейчас боишься?

Слушая эти слова Иосии, Данила пережил шок. Настоящий шок! Чего он боится? Смерти Иосии?.. Страх чужой смерти – это иллюзия, заблуждение, самообман. Достаточно сравнить его со страхом перед собственной смертью, и сомнений не останется никаких. Это разные, разные чувства! Мы переживаем за себя, когда умирает тот, кто нам дорог. В этом правда. О нем мы скорбим, да. Но мы уже не можем ему сочувствовать – он умер. Мы сочувствуем себе… Или, может быть, Данила боится осуждения? Что он-де убил Христа?.. Как вечно гонимый по земле Каин, проклятый Богом за убийство Авеля. Но разве Даниле есть до этого дело? Разве его интересует, что скажут другие? Что они знают о том, что он переживает сейчас, чтобы говорить и высказывать свое мнение? Они видели глаза Иосии, когда он просил Данилу о помощи? Нет. Они видели его глаза, когда он говорил: «Вокруг меня ни одного ученика. Одни спят сном забвения, другие – бодрствуют в страхе»? Нет, они не видели. И поэтому пусть говорят что угодно! Плевать! Так чего же он боится?! Чего боится Данила?! Данила посмотрел на тяжелый молоток и большой грубый гвоздь, вложенные Иосией в его руки. Да! Он – Данила – боится собственной смерти! Да!!! В этом правда.

– Ответил?.. – рассмеялся Иосия. – И теперь скажи мне, что не позволяет тебе сделать то, о чем просит Иосия?

– Мой собственный страх смерти… – прошептал Данила. – Это мой враг останавливает меня?..

– Не враг. Твои путы… – поправил его Иосия и улыбнулся. – Страх смерти.

– Мой страх… Мои путы, – повторил Данила, и тут в его голове мелькнула шальная мысль. – Иосия, а можно, я?.. Я… за тебя.

Данила показал глазами на крест. Иосия рассмеялся:

– Данила, а если бы я любил, ты бы сказал мне: «А можно, я буду любить вместо тебя?»

– Нет, – ответил Данила. – Я бы не стал просить тебя об этом.

– Но почему же ты думаешь, что можешь просить сейчас? – улыбнулся Иосия. – Ты боишься, Данила, и хочешь ринуться навстречу своему страху. Но разве отчаяние этого поступка говорит о том, что ты победил свой страх? Нет. Броситься навстречу страху – легче простого. Раз, и все. Конец. Но конец тебе, а не твоему страху. А твои путы не ты сам, но твой страх.

– Но ты же Бог, ты не можешь умереть… – с едва различимой надеждой в голосе спросил Данила, понимая, что это его последний шаг к отступлению, последний шаг в угоду своему страху. – Так?

Иосия ничего на это не ответил. Он подошел к кресту, лег на него, вытянул вдоль поперечной перекладины левую руку, занес над ней огромный гвоздь и… Данила в ужасе зажмурился. Удар! Ни крика, ни звука больше. Абсолютная тишина. Данила открыл глаза.

– Видишь, мне будет тяжело без тебя… – Иосия смотрел на Данилу и по-прежнему улыбался, только чуть грустно, совсем чуть-чуть, едва заметно. Данила сделал шаг и встал на колени рядом с крестом. Он смотрел в улыбающееся глаза Иосии, утирая набегающие слезы со своих глаз…,– Будь мужественным. Улыбайся! - повторил Иосия, и он сам улыбался.

– И только не уходи теперь, – попросил Иосия, глядя на Данилу с креста. – Не уходи, ладно? Просто побудь со мной. Просто побудь…

– Я никуда не уйду, Иосия, – ответил Данила. – Не волнуйся. Я никуда не уйду. Я буду здесь, с тобой. Что бы ни случилось… Я буду здесь.

– Ты спрашивал меня – Бог ли Иосия? – сказал он. Данила вздрогнул. – Бог, Данила, это тот, кто исполняет наши желания. Вот кто такой Бог. Что человек хочет, то и исполнится. Но нет в человеке правды о себе и о своих желаниях. Не ведает он, что творит, но действует. И получит все, о чем спрашивает, ибо таков Бог – он исполняет наши желания.

(c) Анхель де Куатьэ "Пятая печать. Смеющийся Христос"

"Я постоянно восхищаюсь своей женой. Если у твоего соседа трава зеленее – это значит, что ты не поливаешь свою траву. Я непрерывно говорю Лизе: «Ты великолепна. Ты желание сердца моего. Ты превосходна». Для чего я это делаю? Во-первых, это помогает ей расцветать, потому что женщина отображает любовь своего мужа. Во-вторых, это помогает моему сердцу быть всегда влюбленным в нее. Сила и жизнь во власти языка. Лизе сейчас 51 год. Недавно она была в Киеве и один врач ей сказал: «Я думал, что Вам еще и сорока нет». Она ответила: «Это потому, что мой муж меня очень любит». Запомните, женщина является отражением любви своего мужа".

Джон Бивер, евангелист, христианский проповедник.