кому не знакомо это удивительное ощущенье необоснованной никаким ратио спонтанной приязни к тому или иному объекту, субъекту, с которым случайно свела судьба, с которым когда-то судьба уже сводила, но тогда это не вызывало таких эмоций! Так, в каком-нибудь невообразимом Антананариву, вы тычете пальцами в изображение программы время на случайном телевизоре, какую дома и глядеть-то не стали б, а тут - хватаете за лацканы халатов местных негров и уговариваете их:
- Это у нас! Это у нас в стране такая передача! Как же она оказалась здесь, в Мадагаскаре? Смотрите, как они читают текст! Апплаус, апплаус!
Или, бродя бесконечной Москвой, вдруг замираете, угадывая в испуганных глазах встречного, в не по-московски провинциальном плаще, в угловатых шаркающих шажках скороходовских калош земляка, и бросаетесь к нему в обоюдном плаче и взаимоутешеньи. А ведь, случись вам столкнуться с ним же, с этим же незнакомцем на углу Кронверкского и Технологического проспектов, сроду б не улыбнулись бы, а то и того больше - выругали б!
Оказавшись этой ночью в конце городской прогулки в знаменитом своими аутентично финскими товарами магазине Prisma, увидел на транспортёрной прикассовой ленте ту самую влажную туалетную бумагу, какой торговал когда-то. С удивлением вспомнил былое: неужели это было со мною?

вот уже долгие годы я всё чаще и чаще вижу подтверждения самодиагнозу, поставленному мне себе когда-то: прогрессирующая ἀλωπεκία , как любили говорить древние греки или лысость , как любят говорить современные россияне. Беда этой неизлечимой болезни в том, что сам страдающий в гораздо меньшей степени видит её признаки: дело в том, что глаза его видят плешь снизу вверх и у него создаётся оптическая иллюзия более плотной концертации волос и, как следствие, не просто заблуждаются, но и вырабатывают ненужные и нелепые традиции: давно и бесповоротно по-ленински плешивый такой господин может, скажем, часами выбирать себе расчёску помодней, да поинкрустированней, советуясь о фасоне с продавцом, бледным от боли от щипка, которым он сдерживает свой рот от открытия покупателю страшной правды о того волосах, вслух фантазируя о минутах расчёсочной релаксации перед трюмо...
Я и сам такой, признаюсь:
- Хм, - бывало, подбадривал своё отраженье, - хм...Не срок ещё раздаривать свои расчёски, фены, плойки, бигуди... Погожу пока - когда ещё плешь моя станет обычной причиной стыдливых девичьих румянцев, смущённых хихиков юнцов, вызывая известные ассоциации с сами знаете чем....
Так бы всё и шло, но помог случай: дело в том, что вопреки чаяньям и ожиданиям парикмахеров, стригусь я дома. Собственноручно взрощенный детёнышь уж года два стрижёт главу семейства триммером Phillips, получая за это скромную похлаву. И вот, вчера, в очередной раз исполняя повинность, рука детёныша дрогнула ( хм-хм... честности ради, стоит признать, что прервав стрижку на телефонный звонок и оставив триммер в моей руке, сынок совершил одну из типичных парикмахерских ошибок: ждя конца его переговоров, я задумчиво сдвинул насадку, непроизвольно уменьшив длину острига...
В общем, недрогнувшая рука дитя пропахала мои и без того несчастные локоны почти до макушки. Обсужденья не было: даже сам Семён Зверев, считаемый многими одним из искусных парикмахеров, боюсь, не смог бы сохранить мне длину волос без того, чтоб вид мой вызывал смятенье обычных соотечественников и горькую зависть панков и хиппи. И вот, острижась до пяти-семи миллиметров волос, я и увидел воочию галопирующую алопецию, почти победившую мне голову.
Какой же, однако, двойной стандарт! Мне нравятся лысые мужчины, у некоторых так ослепительно блестит на солнце кожа головы, что невольно позаидуешь, но сам я, отчего-то, не готов сиять во все стороны. И куда девать многочисленные расчёски, накупленные за долгие годы намерений содержать строгую арийскую причёску?

давным-давно, совсем случайно, подписался я на извещения о скидках, да не на одно, а то-ли на два, то-ли на три и ни разу ещё не пожалел об этом: ведь, порой, с такими извещениями можно открыть совершенно необычные возможности жизни и досуга. До сегодня я и не мог подумать даже о таких увлекательных фотовозможностях: Скидка 93% на фотосессию с перьями или мыльными пузырями на батуте для троих человек в экстрим клубе . Хм-хм...в зимнем северном детстве, помнится, я прыгал в сугроб с двухэтажной крыши - без перьев или мыльных пузырей. Но втроём и на батуте мне не везло.

далёкий от алкоголизма, о преимуществах этого увлекательного увлечения знающий лишь по-насолышке, лишь в такие дни, как сегодня, я могу понять тех, для кого потребление алкоголя - обыда. Со мной так обычно: однажды, обычно весной, я вдруг осознаю, что случись так, подойди ко мне некто, попрси меня описать пиво - сделать этого не смогу. Так, очень приблизительно, без нюансов, на уровне какого-нибудь гастарбайтера про Эрмитаж или Русский музей, например:
- Оно такое... в общем, язык пощипывает... такое... не то, чтобы жажду утоляет - скорей, усыпляет жажду. Словом, ты пьёшь - как ешь. Но не ешь, а пьёшь. И это... самомнение растёт. Думаешь про всё: хорошо. А пот ом про себя: хороший.
В общем, чуть не дойдя до дома, зашёл в магазин за черешней и вишней, но увидел вывеску про живое пиво.
Поллитра купил немецкого, название - гадское какое-то. Непроизноисоме. Вицпункер? Ваицкрупен? Немецкое совсем. Чешское поприличней - Zubr.
И надо же такому, что в тв по каналу Иллюзион - Брат-2. Что тут скажешь...

хм-хм... неторопливо идя от Фонтанки к мосту Александра Невского, размышлял о, фигурально говоря, хлебе насущном: дело в том, что путь мой пролегал мимо магазина Prisma, а в нём я то и дело покупаю булку, начинённую чесноком. Конечно, булку хлебом можно назвать лишь условно, но именно так я её называл, решая, зайти ли мне в магазин по пути. Но как же был остановлен ход моих мыслей, когда я увидел на мимоходном балконе гостиницы макет английской королевы!
- Если б я стал вдруг английской королевой, а лучше - гораздо лучше! - английским королём, - мечтательно подумал, - непременно б обиделся!