После сотворения мира жил-был на земле великан. Был он так громаден, что не мог найти себе ни крова, ни приюта. И вот задумал он взойти на беспредельное небо. Идет — моря ему по колено, горы переступает и взобрался, наконец, на высочайшую из земных скал. Радуга — этот мост, соединяющий небо с землею, — принял его и вознес к небесным обитателям.

Однако боги не пожелали пустить его в заоблачные выси, — ведь они сотворили великанов для жизни на земле, как и людей, — и он навеки остался между небом и землей. Тучи — ему постель и одежда, крылатые ветры и птицы носят ему пищу, а радуга, наливаясь водой, утоляет его жажду. Но тяжко, скучно ему одному: горько рыдает великан, и слезы его дождем льются на поля и нивы, а от его стонов рождаются рокочущие громы.

Древнейшие, незапамятные времена на беломорских островах Калгуеве, Жогжи-не и Кончаковском наволоке жили три брата-богатыря по имени Калга, Жогжа и Кончак. Они славились своими волшебными чарами и собирали с промышленников большую дань. Первые два брата имели один общий топор и в случае надобности перебрасывали его через море, разделявшее их жилища на полные восемьдесят верст. То же делали и с котлом, в котором они варили себе уху или кашу. За свою жадность и грабительство Калга и Жогжа были наказаны Перуном, который явился неведомо откуда, испепелил их ударом батога-молнии и затем исчез.

Вот прилетела к нам птица, и села на дерево, и стала петь, и всякое перо ее иное, и сияет цветами разными. И стало в ночи, как днем, и поет она песни о битвах и междоусобицах. Вспомним о том, как сражались с врагами отцы наши, которые ныне с неба синего смотрят на нас и хорошо улыбаются. И так мы не одни, а с отцами нашими. И мыслим мы о помощи Перуновой, и видим, как скачет по небу всадник на белом коне. И поднимает Он меч до небес, и рассекает облака, и гром гремит, и течет вода живая на нас. И мы пьем ее, ибо все то, что от Сварога, к нам жизнию течет. И это мы будем пить, ибо это — источник жизни божьей на земле...

...И было так — потомок, чувствуя славу свою, держал в сердце своем Русь, которая есть и пребудет землей нашей. И ее мы обороняли от врагов и умирали за нее, как день умирает без солнца и как солнце гаснет. И тогда становилось темно, и приходил вечер, и ветер умирал, и наступала ночь...

...Белее учил праотцев наших землю пахать и злаки сеять, и жать солому на полях страдных, и ставить сноп в жилище, и чтить Его как Отца божьего.

Отцам нашим и матерям слава! Так как они учили нас чтить богов наших и водили за руку стезей правой. Так мы шли, и не были нахлебниками, а были русскими славянами, которые богам славу поют и потому суть славяне.

Однажды вечером сидели у костра братья-сироты, у которых Урал-камень и родителей отнял, и самим счастья не дал: ну нипочем не было им удачи в рудном деле. Наловили братья рыбки, сварили уху. Только начали хлебать, вышел на огонек странный человек. В золотую парчу с ног до головы облачен, и пояс у него с узорами, и шапка богатая желтая, и сапоги красные, — а сам от голода шатается, еле ноги переставляет. Не пожалели братья для нечаянного гостя ухи, не пожалели краюшки хлеба. Потом и про жизнь свою несчастливую рассказали. Встал человек, ударился оземь — и тут же превратился в превеликого змея.

— Идите за мной! — просвистел змей человеческим голосом и пополз вперед. Остановился у старой березы, повернул желтую голову:
— Заприметили место? Тут и копайте. Хватит вам в сиротах бедствовать. А за ушицу — спасибо.

Еще в незапамятные времена, до того как сделаться «скотьим ботом» на земле, Велес пастушествовал в небесах. Он гонял по синему своду стада облаков, играл на свирели, которую некогда изладили для него сыновья бога ветра Стрибога, и распевал песни о великих деяниях, кои дано свершить богам и людям.

А у громовержца Перуна, небесного владыки, была красавица-жена — богиня добра и красоты Лада. Вместе с Перуном она родила детей: Леля, Дида и Ладо, — но оставалась вечно юной красавицей. Ее золотоцветные волосы были убраны жемчугами, одежда изукрашена богатым шитьем и драгоценностями. По всей земле стояли святилища Лады с ее статуями.

Белес давно зарился на красавицу Ладу, но боялся Перуна. Однако чуть, бывало, повеет теплом, чуть вылетят из райского сада Ирия жаворонки, неся на землю весну, начинает хмель любви бродить в теле небесного пастуха! Не в радость ему мирная жизнь, не в радость небесные красоты. Хочется потешить буйную плоть!

Знич — священный неугасимый огонь. Древние славяне почитали его как вечный источник жизни, подателя тепла и света. Во многих городах стояли храмы, где жрецы неусыпно следили за огнем и приносили ему в дар военные трофеи, ибо Знич почитался также покровителем жаркой воинской отваги и храбрости. К нему приходили за помощью и тяжело больные, надеясь получить облегчение, согревшись возле животворного огня. Жрецы по игре Зни-ча предсказывали судьбы людям — и никогда не ошибались. Да и в каждом доме был свой храм Знича: домашний очаг, а попросту — печка.

Изображения он никакого не имел — это просто пламень, но не обычный, а только живой, то есть зажженный от молнии или добытый трением. Если жрец, охраняющий святилище, допускал, что Знич угасал, то нерадивого ожидала смерть. Кстати, слово «знич» до сих пор сохранилось в балтийских языках и означает знаток, знахарь.