Публикую вторую,заключительную     часть  первого  параграфа   из второй  главы  научной монографии  - Волков-Пепоянц Э.Г. МЕТАМОРФОЗЫ И ПАРАДОКСЫ ДЕМОКРАТИИ. ПОЛИТИ­ЧЕСКАЯ ДОКТРИНА БОЛЬШЕВИЗМА: ИСТОКИ, СУЩНОСТЬ, ЭВОЛЮЦИЯ, АЛЬ­ТЕРНАТИВЫ. 19I7-I929 гг. В 2-х книгах. Кн.1. - Кишинев: “LEANA”.1993. - XXXII+ 464 с.

Глава вторая. СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ БОЛЬШЕВИСТСКОЙ (ЛЕНИНСКОЙ) КОНЦЕПЦИИ ДЕМОКРАТИИ В ПЕРИОД ДО 1917 г.: РОДОСЛОВНАЯ, СУЩНОСТЬ, ОСОБЕННОСТИ, КОНТЕКСТ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДОКТРИНЫ

2.1.Политическая теория и политическая практика большевизма: проблема аутентичной интерпретации и объективации.

"Марксизм” - "большевизм" - "ленинизм": субординация и координация понятий(2)

И еще два обстоятельства, сугубо относящихся к текстам В.И. Ленина.

        6.Тексты В.И.Ленина, написанные в годы НЭПа, особенно в пос­ледние месяцы активной деятельности вождя большевизма, вплоть до 6 марта 1923 г., нуждаются в меньшей степени в корректировке, чем написанные в предыдущие пять лет, хотя это и не линейная зависи­мость.

     По свидетельству Н.В.Валентинова, в свою очередь, ссылающе­гося на рассказ заместителя председателя ВСНХ М.К.Владимирова, В.И. Ленин призывал отрешиться от "революционной поэзии", говоря о со­циализме. <<"Если к самым важным вопросам мы после пяти лет револю­ции не научимся подходить трезво, по-деловому, по-настоящему, зна­чит, мы или идиоты, или безнадежные болтуны... Давая волю языку, я тоже могу ляпнуть, - приводил смысл слов В.И.Ленина М.К.Владимиров в изложении Н.В.Валентинова, - что в самом непродолжительном вре­мени, даже меньше десяти лет, мы войдем в царство коммунизма ..." ... Владимиров раза три, если не больше, - продолжал Н.Валентинов,- со всякими вариациями и дополнениями рассказывал мне о полученном им "напутствии" Ленин>>²⁹ .

Дело здесь, по нашему мнению, не сводится лишь к изменению социально-политических и экономических взглядов В.И.Ленина, как может заметить читатель. Правдоподобно предположить, что велика ве­роятность того, что "революционного поэта", в которого порой прев­ращался В.И.Ленин, под влиянием сиюминутного настроения, самоэкзальтации "заносило" чаще в речах и статьях, чем того же В.И.Лени­на - "революционного реалиста", а это как раз и означало, что не все, произнесенное или написанное вождем большевизма, соответствует его убеждениям. И наоборот, в последние года и месяцы В.И.Ленин выступал в роли "революционного поэта" все реже и реже, а значит, все реже и реже проявлялся "разрыв" по этой причине между убеждени­ем и словом-текстом.

        7.Существование седьмого фактора гипотетично. Он связан с тем размягчением ряда участков коры головного мозга В.И.Ленина, которое обнаружилось при вскрытии³⁰. Конечно, только специалисты могут от­ветить на вопрос, какова вероятность того, что указанные поражения не только ослабили его интеллект или отразились на убеждениях, но и сказались на способности адекватно выражать убеждение в слове.

        8.Частный случай проблемы аутентичной интерпретации полити­ческой доктрины большевизма касается слов-текстов оппозиционеров из рядов РСДРП(б) - РКП(б) - ВКП(б).

Думается, во многом (хотя и не на 100%) можно согласиться с воззрениями на этот счет Н.В.Валентинова. "История идей оппозиции обычно составляется на основании данных, имеющихся в советской пе­чати, - отмечал он, - и, сверх того, по мемуарам Троцкого, так как никаких других мемуаров больше нет. Этого совершенно недостаточно. К тому же Троцкий, защищая и прославляя себя, в своих мемуарах да­ет многому совершенно искаженное представление. Для понимания са­мой сути идей оппозиции необходимо знать то, что не публично и не в печати, а в интимных беседах мне довелось слышать от такого вид­нейшего ледера оппозиции, как Пятаков"³¹.

В подтверждение правильности взгляда Н.В.Валентинова сошлемся прежде всего на хрестоматийный эпизод из истории оппозиций и их идей в большевистской партии.

Л.Д.Троцкий в 1925 г. в 16 номере журнала "Большевик" печатно отверг существование политического завещания В.И.Ленина (как известно, включающего в себя 8документов³² ): "Никакого "завещания" Владимир Ильич не оставлял, и самый характер его отношения к пар­тии, как и характер самой партии, исключает возможность тако­го "завещания". Под видом "завещания" в эмигрантской и инос­транной буржуазной и меньшевистской печати упоминается обычно (в искаженном до неузнаваемости виде) одно из писем Владими­ра Ильича, заключавшее в себе советы организационного поряд­ка. XIII съезд партии внимательнейшим образом отнесся к это­му письму, как и ко всем другим, и сделал из него выводы при­менительно к обстоятельствам момента. Всякие разговоры о сокрытом или нарушенном "завещании" представляют собой злостный вымысел и цели­ком направлены против фактической воли Владимира Ильича и интере­са созданной им партии"³³.

В том же номере было опубликовано Письмо в редакцию газеты “SundayWorker” H.К.Крупской, также отвергавшей существование предсмертных политически важных неопубликованных документов В.И,Ленина³⁴. Обе публикации появились в связи с изданием на Западе книги аме­риканца М.Истмена "После смерти Ленина", в которой автор на основе личных наблюдений во время двухлетнего пребывания в России и бесед с видными большевиками, в том числе с Л.Д.Троцким, достаточно точ­но изображает политическую борьбу вождей большевизма после отхода В.И.Ленина от непосредственного руководства, а затем и его смерти.

Какими бы мотивами ни руководствовались оба большевистских де­ятеля, печатно распространяя ложь, дезинформируя партийную массу, ясно, что судить по подобным публикациям в советской печати о по­литических взглядах и оппозиционеров, и самого В.И.Ленина нельзя.

Теоретическое обоснование такой позиции прозвучало еще на XIII партсъезде, где Л.Д.Троцкий фактически попытался обосновать тезис о том, что критерием истины в полемике оппозиции с большин­ством руководства партии для большевика является не практика, как это принято считать в марксизме, а партия, что означало в конкрет­ных условиях партийного режима середины 1924 г. вечную правоту выс­ших партийных бонз - большинства политбюро ЦК ВКП(б). "Никто из нас не хочет и не может быть правым против своей партии. Партия в последнем счете всегда права, - продекламировал Л.Д.Троцкий,- по­тому что партия есть единственный исторический инструмент, данный пролетариату для разрешения его основных задач... Я знаю, что быть правым против партии нельзя. Правым можно быть только с партией и через партию, ибо других путей для реализации правоты история не создала"³⁵.

Любопытно отметить, что И.В.Сталин, хотя объективно ему, как генсеку,тезис о вечной правоте партии был выгоден, в той конкрет­ной ситуации, исходя из логики борьбы с главным политическим про­тивником, вполне убедительно опроверг его: "Неверно, что партия ни­когда не ошибалась. Партия нередко ошибается. Неумной хитростью и дипломатничанием, - обращался Сталин к Троцкому,- вам не провести съезд"³⁶.

Если троцкистов речь их главы на съезде привела в неприятное смущение, то один из лидеров группы "демократического централизма" Т.Сапронов назвал ее "интеллигентски-лакейскими брызгами”³⁷ .

Вскоре Л.Д.Троцкий сам пришел к выводу, что его примиренчес­кая позиция ему ничего ие принесла и явилась ошибкой. В своей ста­тье "Об уроках Октября", написанной в конце 1924 г. в Кисловодске,он дезавуировал тезис “о вечной правоте партии", фактически доказы­вая, что, "только идя против партии, борясь с ее консерватизмом , отсутствием политического чутья, можно было в 1917 г. взять под­линно революционную линию и осуществить великую Октябрьскую революцию³⁸ .

Однако теперь тезис о "вечной правоте партии" был подхвачен и конкретизирован на ХIVпартсъезде сторонниками И.В.Сталина. На немА.И.Рыков, Г.К.Орджоникидзе и другие аргументировали, что истиной для большевика является то, что примет съезд. Можно целиком согла­ситься с автором вступления к воспоминаниям Н.Валентинова С.С. Волк, что, принятый "руководством партий за один из основных миро­воззренческих канонов, этот тезис сыграл впоследствии роковую роль, превращая коммунистов в слепых исполнителей решений вышестоящего руководства”³⁹. К этому добавим, что тем самым был легализован ре­жим двоемыслия, точнее разрыва между убеждением и словом вначале в партии, а затем в стране, и именно поэтому судить о подлинных взглядах оппозиционеров по их публичным словам-текстам во второй половине 20-х гг. уже нельзя.

Своеобразным апогеем, закономерным итогом следования тезису о вечной правоте партии, фактически означающим раболепие ее члена, является эволюция по этому поводу взглядов Пятакова, к середине 30-х гг. полагавшего, что "во имя партии можно... заставить себя считать черное белым"⁴⁰.

Проблему выявления подлинных политических убеждений, воззре­ний вождей большевизма следует отличать от герменевтической (в уз­ком смысле слова) проблемы аутентичного прочтения, понимания те­кстов деятелей большевизма⁴¹.

Мы в данном разделе вели речь (за исключением вопроса о менталитете) о первом случае - трудностях, сложностях аутентичной ин­терпретации политической доктрины большевизма вследствие того, что слова-тексты лидеров большевизма не отражали адекватно их по­литических воззрений, так как большевистские вожди сознательно стремились скрыть, завуалировать или исказить свои убеждения в си­лу действия ряда факторов, но всегда исходя из политической целе­сообразности.          

Во втором же варианте, герменевтическом, речь идет о случае, когда политическая мысль оформляется, материализуется в слово, со­образуясь сама собой, автоматически с менталитетом субъекта поли­тики, культурно-историческим контекстом, мировоззренческим фоном. Данный аспект выходит за рамки нашего исследования.

Вместе с тем оба варианта интерпретации не следует смешивать с третьим, с проблемой объективации в жизнь, в практику, в делотеоретической системы и сопутствующих этому возможных искажениях доктрины, идеи. Анализ политической доктрины осуществляется здесь не через политический текст, а через политическую практику, идя в обратном направлении: дело, практика - слово, текст - мысль, идея, убеждение..

Указанный ракурс также создает трудности аутентичного выявле­ния политической доктрины большевизма. На него обратил внимание, в частности, Р.Такер в своей книге "Политическая культура и лидер­ство в Советской России": "Большевизм Ленина представлял собой со­вокупность идеальных и реальных моделей культуры, иначе говоря, ут­верждений относительно того, какому политическому курсу должна следовать марксистская революционная партия (идеальные модели), и реальных политических действий, которые она осуществляла.

Попросту говоря, большевизм включал в себя, с одной стороны, набор теоретических идей и доктрин (идеология), связанных с поли­тикой, стратегией и тактикой, которыми руководствовалась марксист­ская партия в борьбе за власть и после ее захвата в 1917 г., с другой - программу действий, или направлений, которым партия сле­довала"⁴².

Данный аспект, хотя мы специально подробно на нем не останав­ливались (за исключением четвертого пункта), конечно же, крайне важен как для историографа, сопоставляющего практику партии с ее идеологией, так и для политолога, анализирующего процесс претворе­ния в жизнь политических идей.

Для нас третий аспект проблемы существенен потому, что предо­стерегает от отождествления теоретических постулатов с программными положениями, а тем более с политической, практикой.

Во вводной главе мы, анализируя отношение тандема историков Г.А.Бордюгов - В.А.Козлов к "доктринальному" алгоритму, уже отме­чали, что следует отделять субъективную логику и мотивы принятия решения субъектов политики от объективной "логики" исторического процесса, от объективного результата действия многих факторов по­литической практики, среди которых политическая идея является хотя и важной, но лишь одной из многих. В цепи субъектно-объектных от­ношений политического процесса следует различать отдельные ступе­ни, звенья, этапы: политическая теория большевизма - восприятие той или иной большевистской идеи тем или иным субъектом политики, преломление (и аберрация) этой идеи сквозь культурно-психическую  специфику и состояние внутреннего мира субъекта⁴³ и следование в процессе принятия решения соответственно воспринятой и понятой "реципиентом" идее, то ли действительно высказанной или заключен­ной в тексте большевизма, то ли другой идее, не содержащейся в высказывании или тексте, но воспринимаемой или пропагандируемой как идея текста - процесс объективации и адаптации идеи к конкретному культурно-историческому контексту времени и места (в том случае, когда объективируется именно данная идея, а не другая, искаженная в процессе понимания или принятия решения) - объективный результат политической практики, являющийся следствием воздействии множества факторов, среди которых есть и политическая идея, опосредствованная в процессе воплощения в политическую практику через (повторяем): а) процесс корректировки (модификации, трансформации, метаморфозы) уже сформулированной и адекватно интерпретируемой политической идеи в ходе воплощения ее в политическую практик б) процесс восприятия и понимания политической идеи; в) процесс принятия решения; г) процесс адекватного действия (согласно именно данному решению субъекта политической деятельности; д) политическую практику (результирующее следствие взаимодействия множеству объективных и субъективных, сознательных и стихийных, внутренние и внешних факторов).

Поэтому, к примеру, ленинская концепция авангардной партии "нового типа" до своего воплощения в жизнь должна была бы пройти и прошла целую цепочку опосредствований, влияний, воздействий, и конечный результат ее объективации в силу указанных причин не мог не отличаться от первоначального замысла основателя большевизма.Но в этом ни заслуги, ни вины "отца" идеи нет.

Резюмируем сказанное.В силу целого ряда факторов, которые мы тезисно обозначили, некоторые - гипотетически, крайне сложно ау­тентично интерпретировать, реконструировать подлинные политические идеи большевистской политической доктрины. Вместе с тем столь же трудно по делам, политической практике большевизме судить о тех идеях, которыми руководствовались в своих действиях большевики как вследствие объективной многомерности, противоречивости, многосту­пенчатости самого процесса воплощения в политическую жизнь полити­ческой идеи, так и в силу, с одной стороны, политического прагма­тизма вождя большевизма, зачастую руководствовавшегося только по­литической целесообразностью, а не теоретической максимой, с дру­гой стороны, того, что некоторые из этих дел совершались спонтанно, стихийно охлосом, хотя пусковой механизм порой и находился в руках большевиков, с третьей стороны, того, что в ряде ситуаций определяющую роль сыграл иррациональный, а не рациональный момент.

Поэтому выявление подлинных политических,взглядов большеви­ков - результат сложного, длительного, кропотливого» исследования как их текстов, высказываний, так и процесса воплощения их идей в жизнь, а также самой политической практики, идя от нее в обратном порядке к политической теории, памятуя при этом о всех опосредсвованиях и преломлениях.

Мы в основном ограничимся текстуальным анализом, а два других аспекта - анализ процесса воплощения идеи и самой практики - осуще­ствим спорадически. Хотя, несомненно, мы осознаем, что без уясне­ния, по справедливому замечанию Е.Плимака, таких проблем, как "ис­токи тех или иных идей; сфера и пути их распространения"⁴⁴, наша работа будет неполно? и незаконченной.

В завершение данной темы прежде, чем мы приступим к исследо­ванию основного вопроса главы, необходимо, если и не сформулиро­вать несколько рабочих определений, то хотя бы обозначить предва­рительную авторскую позицию (частично выявленную еще во вводной главе) к соотношению содержаний пар понятий: марксизм-большевизм; марксизм-ленинизм; большевизм-ленинизм.

Если в западной литературе указанные соотношения давно и многократно свободно исследовались, то в советском официальном обществознании, естественно, была представлена единственная и не­изменная точка зрения, согласно которой: а) ленинизм как теория есть такое творческое и органичное развитие марксизма, что можно и даже необходимо говорить об едином двучленном термине "марксизм- ленинизм", о ленинизме как марксизме XX в.; б) политическая теория большевизма и политическая теория ленинизма - практически тождественные системы, несовпадения касаются лишь тех редких случаев, ко­гда кратковременно позиция В.И.Ленина не была господствующей во фракции большевизма; в) соответственно пункту "б" большевизм также относится к марксизму, как и ленинизм.

В противовес сказанному мы предварительно, в качестве гипотезы сформулируем два тезиса.

Первый.Марксизм как политическая теория является лишь одним из источников политической доктрины ленинизма и большевизма, наря­ду с политическими идеями радикального народничества, якобинства, бабувизма, бланкизма и т.д. Понятно, что данное гипотетическое предположение касается лишь конкретной составной части - полити­ческой теории. Другие составные части, концепции марксизма - гно­сеология, социальная философия, экономическая теория и т.д. - и соответственно эти же части ленинизма и большевизма могут нахо­диться и находятся друг с другом в иной преемственной связи, что должно быть в каждом отдельном случае специально и конкретно ис­следовано.

Более того, В.И.Ленин в своей интерпретации политической док­трины марксизма исказил, а проще и точнее говоря, сфальсифицировал ряд идей некоторых текстов основоположников марксизма, что мы тек­стуально уже аргументировали в первой, главе.

Таким образом, мнение, согласно которому политическая теория ленинизма или большевизма является творческим развитием политичес­кой доктрины марксизма, весьма далеко от действительного соотноше­ния их содержаний и не соответствует истине.Последнее наше утвер­ждение, естественно, касается не соотношения политической теории больвевизма-ленинизма в целом и марксизма, а соотношения опреде­ленных текстов вождей большевизма, определенных моментов эволюции их политических воззрений и политической доктрины марксизма.

Второй.Парадоксально, но официальная позиция идеологизиро­ванной историографии большевизма/ленинизма, упоминаемая нами под пунктом "б", в определенном отношении близка и истине.

В нормальной парламентской партии нельзя редуцировать полити­ческую теорию и идеологию партии к взглядам ее лидера, сколь бы авторитетен он ни был. Обычно в партии существует, несколько фрак­ций, и  политическая платформа является компромиссом их воззрений. Обратное - крайне редко и кратковременно.

В большевистской же фракции, а затем в авангардной партии "нового типа" воззрения В.И.Ленина на протяжении длительных пери­одов их (фракции, партии) деятельности были господствующими, прио­бретали статус официальных, а политические убеждения других лиде­ров в случае их несогласованности с мнением родоначальника больше­визма имели мало шансов по сравнению с его политическими взглядами стать официальными. Тем не менее все известные случаи разногласий, полемики, дискуссий должны быть изучены.

Строго говоря, политические взгляды И.В.Сталина или Г.Е.Зино­вьева, Н.И.Бухарина или Н.Осинского, в случае их несовпадений с по­зицией В.И.Ленина, имеют в неменьшей степени основания, право назы­ваться большевистскими, чем идеи, высказанные родоначальникам. Ко­нечно, за исключением тех моментов, когда соратники вождя явно порывают с большевистской политической традицией. Но последнее - тоже недостаточно ясный критерий.

Детальнее этот вопрос уточнится в ходе конкретного исследова­ния. Однако очевидно, что, исходя из концепции периодически возни­кающего, но каждый раз кратковременно существующего -  из-за неприми­римости Ленина -  политического плюрализма большевизма, все основные точки зрения большевистских лидеров составляют его содержание.

В данном же пункте следует провести четкое различие между те­орией и практикой большевизма/ленинизма.

В первой части раздела мы уже указывали, что в силу комплекса причин существует своеобразный "разрыв", несоответствие между политическими убеждениями и воззре­ниями вождей большевизма и их высказываниями, текстами, что созда­ет проблему аутентичной интерпретации политической доктрины боль­шевизма.

Так же мы отмечали, что имеется и вторая проблема, прямо не касающаяся целей нашего исследования: проблема объективации политической теории в политическую практику и сопутствующая этому процессу проблема возможных искажений политической доктрины. Эти искажения могут быть обусловлены рядом объективных и субъективных факторов, например, аберрацией идей, проходящих через множество "голов" субъектов политики. В нашу задачу не входит исследование всей системы факторов.

Но от проблемы объективации идей следует отличать случаи сознательного игнорирования тех или иных политических идей или ма­нипулирования ими большевистскими вождями.

И хотя природа этих двух случаев различна, для нас важна сама по себе констатация, что судить по политической практике больше­визма об его политической доктрине трудно или же вообще невозмож­но.

Вместе с тем доктрина, допускающая столь большой "люфт" между своими принципами и положениями, с одной стороны, и политическими действиями — с другой, свидетельствует (эа исключением объективных моментов проблемы объективации) или о беспринципности политиков, руководствующихся этой теорией, или о внутренних противоречиях са­мой теории.

           В западных публикациях (работы А.Майера, А.Улама и др.) не раз рассматривался вопрос об особом характере взаимосвязи теории и практики в подходе В.ИЛенина к политической сфере⁴⁵.

В частнос­ти, по мнению канадского ученого П.Маранца, В.И.Ленин был прежде всего прагматиком, человеком действия.Его основной заботой был выбор правильного образа действия в данное время, в данном месте. Использование вождем большевизма теории носило ярко выраженный та­ктический и полемический характер. "Он выворачивал наизнанку рабо­ты Маркса и Энгельса, - отмечал П.Маранц,- чтобы оправдать неор­тодоксальную, немарксистскую политику, и в каждый конкретный мо­мент был способен дать мастерское теоретическое обоснование поли­тической линии,с неменьшим рвением отвергавшейся им накануне"⁴⁶.

Далее, продолжает свои выводы П.Маранц, В.И.Ленин был не просто прагматиком, слабо опиравшимся на теорию в политике, он был антитеоретиком: "Сущностью политики он считал упрямые факты и опа­сался, что излишняя забота о теоретической последовательности мо­жет скорее привести к непрактичной политике и восприятию желаемого как действительного, нежели способствовать всесторонней оценке по­литического взаимодействия.Для истинного теоретика теория объясняет реальность ... Для Ленина  истина заключалась в обратном. Он видел в теории прокрустово ложе узких формул, искажавших реальность”⁴⁷ .

Если с первым пунктом выводов П.Маранца можно всецело согла­ситься, то второй - весьма спорен. Ведь относясь к марксистской политической доктрине столь избирательно и беспринципно, В.И.Ленин при этом все равно придерживался определенной методологии познания и деятельности и определенных политических принципов. Беспринцип­ность и имморализм - тоже принципы. Культ власти и насилия на практике - тоже теоретический постулат, имманентно присутствующий в сознании политиков.

Какие же заключительные выводы можно сделать из сказанного?

Первый состоит в том, что в принципе крайне сложно аутентично ин­терпретировать большевистскую политическую доктрину как вследствие того, что имеется "разрыв" между политическими убеждениями лидеров большевизма и их высказываниями (текстами), так и в силу несоот­ветствия содержания политических высказываний (текстов) политичес­кой практике.

Но этот вывод недостаточен. Проблема осложняется тем, что, с одной стороны, для политической практики большевизма в большинстве случаев политическая теория как таковая не играла определяющей роли. Вместе с тем, с другой стороны, в политической доктрине боль­шевизма имелось смысловое ядро, которому В.И.Ленин и большевики следовали практически всегда.

Поэтому главная задача и состоит в выявлении "несущих кон­струкций" большевистской политической доктрины, ее сущности в разные этапы эволюции.

Возникает естественный вопрос: каким же образом можно рекон­струировать смысловое ядро политической доктрины большевизма? Ду­мается, что есть по крайней мере два способа:

а)рассматривать политическую доктрину большевизма, как это ни парадоксально, как целостность, несмотря на зигзаги конкретной политической практики и смену внешне фиксируемых политических тео­ретических парадигм. Только таким образом, исследуя большевистскую политическую доктрину как целостность на протяжении всего периода деятельности большевизма, можно выявить инвариант ее содержания;

б)восстанавливать по политической практике ядро политической доктрины, скрываемой за пропагандистской и демагогической скорлу­пой высказываний-текстов вождей большевизма.

Значит, чтобы аутентично воспроизвести политическую доктрину большевизма, необходимо рассматривать вектор связки "текст — прак­тика", "слово—дело" в обратном направлении: "практика — текст", "дело—слово".

Подведем итоги наших рассуждений вокруг второго тезиса.

Во-первых, политическая доктрина большевизма в широком смыс­ле слова включает в себя политические воззрения всех более или ме­нее известных лидеров, деятелей, авторов большевистской фракции, а затем и партии.

В связи с этим для полного и всестороннего исследования док­трины необходимо изучение большого количества источников, до нас­тоящего времени еще не введенных в научный оборот, в особенности текстов дооктябрьского периода. Официальная советская историогра­фия по данной проблеме "препарировала" в основном труды одного В.И.Ленина, а сочинения А.А.Богданова, Г.Е.Зиновьева, Л.Б. Камене­ва, Н.И.Бухарина и других, а также Г.В.Плеханова, Ю.О.Мартова, Ф. Дана, П.Б.Аксельрода, Л.Д.Троцкого и других, а в последние40 лет - и И.В.Сталина оставались втуне. Мы уже не говорим о ненаучном ха­рактере самой интерпретации.

Во-вторых, политическая доктрина большевизма в узком смысле, если судить о ней по официальным фракционным и партийным докумен­там, в особенности в дооктябрьский период времени, в преобладающей степени обусловлена все же политическими воззрениями В.И.Ленина.Поэтому в изучении большевистской доктрины столь велико значение адекватно­го прочтения именно ленинских политических текстов.

Все сказанное относится и к большевистской концепции демокра­тии. В процессе ее изучения, как и в ходе исследования марксист­ской концепции, будет в отношении дооктябрьского периода элимини­рован теоретический контекст, и лишь впоследствии концепция демо­кратии большевизма этого периода будет рассмотрена в контексте по­литической доктрины, а также социальной философии, экономических взглядов и т.д.

В отношении же послеоктябрьского периода в тех случаях, где это необходимо, концепция демократии будет исследоваться как в те­оретическом, так и в практическом контексте.

ПРИМЕЧАНИЯ

²⁹ВалентиновН. Новая экономическая политика и кри­зис партии после смерти Ленина: Годы работы в ВСНХ во время НЭПа. Воспоминания / Сост. и авт. вступ. ст. С.С.Волк. М.: Современник, 1991. С.275.

          ³⁰См.:ПетровскийБ. Ранение и болезнь В.И.Лени­на// 0 Ленине - правду: Дайджест прессы / Сост.Г.И.Баринова. Л.: Лениздат, 1991. С.41-62. Существуют различные версии болезни и смер­ти Ленина. Обстоятельный обзор источников см. в работе: Равдин Б. История одной болезни //ЗC.1990. № 4. С.20-26; № 6. С.60-69; № 7. С.34-42. Одна из задач (хотя в целом и не решенная), которую поставил перед собой Б.Равдин, собирая и осмысливая мате­риал о болезни В.И.Ленина, как раз и состояла в том, чтобы хотя бы фрагментарно проследить развитие "политического мировоззрения Лени­на перед лицом смерти, в пограничной ситуации". (Там же. № 4. С.21).

               Приведем вначале фрагменты протокола вскрытия тела Ленина, опубликованного академиком Б.Петровским в указанной выше статье, а затем его собственный, весьма знаменательный для нашего исследова­ния вывод: "Передняя часть левого полушария по сравнению с правой несколько запавшая... В левом полушарии, в области процентральных извилин, теменной и затылочной долях, парацентральной щели и ви­сочных извилин - участки сильного западения поверхности мозга. Мяг­кая мозговая оболочка в этих местах мутная, белесоватая, с желтым оттенком... В местах западений - размягчение ткани мозга с множе­ством кистозных полостей..." (ПетровскийБ. Указ. соч.С.51-52).

                И хотя вывод академика несколько противоречив, что, впро­чем, и понятно, но главная мысль прочитывается легко: <<такими со­судами мозга жить нельзя (сильное сужение просвета артерий, питаю­щих головной мозг, что превратило их в шнурки из-за обызвествления.- Э.В.-П.). И все клиницисты во время вскрытия удивлялись лишь силе интеллекта Владимира Ильича, который мог с такими поражениями мозга, с западающим левым полушарием читать газеты, интересоваться событи­ями, организовывать охоту и так далее. "Другие пациенты, - говорили врачи, - с такими поражениями мозга бывают совершенно неспособны ни к какой умственной работе...>>(Там же. С.57).

         Здесь все правда, кроме указания на мифическую силу интеллекта больного Ленина, что сделано, чтобы смягчить картину катастрофического состояния левого полушария вождя, ибо, во-первых, сила интеллекта не может выражать­ся лишь в чтении газет, организации охоты и т.д., скорее надо говорить о живучести Ленина; во-вторых, плачевное, все более дегради­рующее состояние психики Ленина, в том числе интеллекта, отчетливо видно и из статьи Равдина, а еще лучше - из дневника дежурного вра­ча В.И.Ленина (Дневник дежурного врача В.И.Ленина (1922-1923) // ВИ КПСС. 1991. №9. С.40-56; Кентавр. 1991. № 10-12. C.I00-114; 1992. № 3-4. C.I06-I21). В-третьих, и это главное, лейтмотив статьи Пет­ровского состоит в том, что больные с такими поражениями совершенно неспособны ни к какой умственной работе. А исходя из того, что, по признанию академика, "не пять и не десять лет, очевидно, этим (ате­росклерозом левой сонной артерии. - Э.В.-П.) болел Владимир Ильич", понятно, что ослабление интеллекта вождя  началось раньше, чем обна­ружились явные симптомы его болезни в мае 1922 г., и происходило постепенно. В таком случае не столь уж важна полемика вокруг диаг­ноза болезни и причин смерти: болел ли Ленин атеросклерозом из-за чрезмерной мозговой деятельности, тяжелых условий жизни или вследст­вие наследственной предрасположенности к нему, или его смерть - ре­зультат огнестрельной раны или прогрессивного паралича, являющегося одним из проявлений сифилитического поражения центральной нервной системы.

             Б.Равдин пытается подвести читателя к мысли, что именно И.Сталину было выгодно перед ХIIIсъездом партии распространение вер­сии о прогрессивном параличе как причине смерти Ленина, ибо мало-мальски образованные тогда люди знали, что эта болезнь характеризу­ется признаками нарастающего слабоумия, и, следовательно, становятся понятными и "нелогичность завещательных статей Ленина", и "маниа­кально-болезненный характер серии последних писем Ленина к Троцкому”, и истинные причины (психическая неполноценность) как письма Ленина Сталину от 5 марта 1923 г. с угрозой разрыва личных отношений, так и пред­ложения Ленина освободить Сталина от обязанностей генсека, высказан­ного в "Письме к съезду". Кампания шла под девизом: "Это не вождь говорит, это болезнь вождя говорит" (Равдин Б. Указ. соч. № С.39-40). Но, как показывают протоколы вскрытия и дневник вра­ча, Сталин был объективно прав: Ленин все более превращался в "ум­ственного инвалида", и "прогрессивно-паралитическая кампания", даже если и была затеяна Сталиным в политических целях, за исключением самого диагноза, верно отражала необратимые психические изменения Ленина и соответственно правомерно ставила под сомнение суть его предложений.

Само собой разумеется, что предположение Л.Троцкого об отрав­лении Ленина Сталиным и его помощником (Ягодой) (См.: Троц­кийЛ. Иосиф Сталин: Опыт характеристики// Осмыслить культ Сталина. Указ.соч.С.642-647) является чистейшей воды домыслом, ибо, как отмеча­ет Б.Петровский, "сама история болезни В.И.Ленина, подлинные прото­колы вскрытия его тела и микроскопических исследований абсолют­но точно определяет диагноз заболевания - атеросклероз левой сонной артерии, размягчение мозга и как кульминационный момент - кровоиз­лияние в зоне жизненно важных центров мозга. Все клинические симп­томы этой трагедии, наблюдаемые советскими и зарубежными учеными- медиками у постели больного, это подтверждают. Ни о каком отравле­нии не может быть и речи" (ПетровскийБ. Указ.соч. С.57).

           ³¹ВалентиновН. Наследники Ленина / Ред.-сост. Ю.Г.Фельштинский. М.: Терра, 1991. C.2I0.

          ³²См.: ЛенинВ. И. ПСС. Т.45. С.343-406 , 593-600(При­мечания) .

          ³³ТроцкийЛ. По поводу книги Истмена "После смерти Ленина"// Б-к. 1925. № 16. С.68.

          ³⁴См.: КрупскаяН. В редакцию газеты Sendaywor­ker// Б-к. 1925. № 16. С.71-73.

         ³⁵Тринадцатый съезд РКП(б).Стенографический отчет. М.: Гос. изд-во полит. лит-ры, 1963. С.158.

         ³⁶Там же. С.233.

         ³⁷См.: ВалентиновН. Наследники Л

Публикую первую    часть  первого  параграфа   из второй  главы  научной монографии  - Волков-Пепоянц Э.Г. МЕТАМОРФОЗЫ И ПАРАДОКСЫ ДЕМОКРАТИИ. ПОЛИТИ­ЧЕСКАЯ ДОКТРИНА БОЛЬШЕВИЗМА: ИСТОКИ, СУЩНОСТЬ, ЭВОЛЮЦИЯ, АЛЬ­ТЕРНАТИВЫ. 19I7-I929 гг. В 2-х книгах. Кн.1. - Кишинев: “LEANA”.1993. - XXXII+ 464 с.

Глава вторая. СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ БОЛЬШЕВИСТСКОЙ (ЛЕНИНСКОЙ) КОНЦЕПЦИИ ДЕМОКРАТИИ В ПЕРИОД ДО 1917 г.: РОДОСЛОВНАЯ, СУЩНОСТЬ, ОСОБЕННОСТИ, КОНТЕКСТ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДОКТРИНЫ

2.1.Политическая теория и политическая практика большевизма: проблема аутентичной интерпретации и объективации.

"Марксизм” - "большевизм" - "ленинизм": субординация и координация понятий(1)

По нашему мнению, точно так же, как существует специальная дисциплина - источниковедение, занимающаяся критическим осмыслени­ем источников, на основе которых реконструируется история, необхо­дима и историко-теоретическая критика политических "слов" и текстов деятелей ВКП(б) для аутентичной интерпретации их политических взгля­дов. Причин к этому несколько.

     1.Первая, исходная, общечеловеческая состоит в том, что лю­бая позиция человека, а тем более политическая позиция (включаю­щая в себя три элемента: а) эмоциональные состояния, касающиеся политических явлений; б) политические убеждения; в) предрасположе­ние к политической деятельности¹), не поддается непосредственному наблюдению, и как следствие в связи с этим возникают теорети­ческие (и практические) трудности в исследовании и интерпретации политической позиции любого человека, в том числе "рядового" большевика.

     1.1.Во-первых, мы можем судить о наличии определенной пози­ции, ее характере лишь на основании того, что люди говорят (пи­шут), или того, как они действуют. Поэтому, как правильно пре­достерегает Е.Вятр, мы должны отдавать себе отчет в том,"что вы­сказывания людей об их отношении к различным политическим явлениям могут быть искажены сознательным желанием представить свою позицию не такой, какой она является на самом деле, или же неосознанной тенденцией к высказыванию оценок, принятых в обществе, хотя и не совпадающих с подлинными взглядами индивида"².

    1.2.Во-вторых, дополнительная трудность в интерпретации по­зиции заключается в том, что в ситуациях практического выбора, оп­ределяющих поведение людей, часто дело доходит до конфликта мезду позициями, которые различными, внешне противоречивыми способами влияют на поведение.

По всем этим причинам определение соотношения между внутрен­ними позициями человека, их внешними проявлениями и поведением от­носится "к числу самых сложных проблем социологии и социальной психологии, а в сфере политических отношений эти сложности возрас­тают из-за многообразия политических явлений и многочисленных свя­зей политических позиций с другими позициями и с особенностями со­циальной обстановки"³.

     2.Вторая причина носит также универсальный характер с той только разницей, что распространяется в той или иной мере на выс­казывания и тексты практически всех активно действующих политиков, стремящихся в силу специфики самой политической деятельности рас­положить к себе максимальное количество граждан, убедить их в пре­имуществе именно своей программы, одним словом, добиться согласия управляемых или скрыть "до поры, до времени" свои подлинные наме­рения.

Данное политическое явление известно давно и описано много­кратно, вытекает из "разрыва" между политикой и моралью и состоит в том, что существует иерархия уровней соответствия, тождества убеждения, мысли (обозначим "У-М") и слова, текста (обозначим "С-Т") субъектов политики.

По крайней мере можно говорить о трех уровнях тождества, а точнее соответствия ”У-М"/"С-Т".

      2.1.В первом уровне, в который входят мысли и слова-тексты партийно-политической элиты, существует максимальная тождественность между тем, что мыслится, и тем, что произносится, печатается в уз­ком кругу элиты⁴.

      2.2.Слова-тексты второго уровня ("С-Т²"), то, что говорит эли­та своим рядовым сторонникам, прежде всего рядовым членам партии, отличаются, как правило, порой незначительно, редко -  существенно (а иногда и нет никакого различия) от слов-текстов первого уровня ("С-Т¹")⁵.

      2.3. И, наконец, высказывания-тексты третьего уровня ("С-Т³"), то, что публично обращено элитой к широким слоям народных масс, от­личается как от того, что произносится в партийном кругу ("С-Т²"), так  тем более от того, что произносится в узком кругу элиты ("С-Т¹”)⁶.

Сразу же сделаем оговорку: все вышеизложенное не относится ктекстам "чистых" ученых - нулевой уровень; речь в данном случае идет о возможной мере соответствия (несоответствия) содержания мыслей, убеждений с содержанием слов, текстов политиков.

      Мы не утверждаем категорически, что отмеченное политическое явление носит закономерный характер, но нетрудно убедиться на опыте политической истории "цивилизованного" человечества, что это весьма часто, вплоть до настоящего времени, встречающийся феномен, различающийся лишь масштабом распространения, степенью лицемерия и возможностью умолчания (ибо о нем становится известно в подав­ляющем большинстве случаев "задним числом") в зависимости от ха­рактера политического режима по шкалам: демократический - авто­кратический; б) либеральный – тоталитарный⁷.

      3.Применительно к большевикам универсальная причина, затруд­няющая аутентичное прочтение текстов политиков, дополняется воз­действием трех факторов, усугубляющих действие основной причины и еще в большей степени осложняющих выявление подлинных политических воззрений вождей  большевизма, его политических деятелей.

      3.1.Большевики, особенно В.И.Ленин, непомерно преувеличива­ли, в определенном смысле абсолютизировали роль государственной власти в проведении социалистических преобразований во всех основ­ных сферах общества. Государственная власть для большевиков, как мы убедимся в дальнейшем, - своеобразный демиург новой социалисти­ческой реальности⁸.

Если для любого политика власть - сверхценность, что, естест­венно, часто оборачивается политическим лицемерием и неискренно­стью, то для В.И.Ленина, Л.Д.Троцкого, Н.И.Бухарина, И.В.Сталина и других большевиков власть - абсолют, идея-фикс собственной жизни, и ради нее лидеры большевизма, по сравнению со многими другими поли­тиками, были готовы жертвовать много больше, и не только истиной, но и человеческими жизнями.

Эту особенность большевизма точно и образно охарактеризовала в своем этюде о Н.И.Бухарине Дора Штурман: "На потребу власти, ее достижению и укреплению они манипулируют любой словесностью, в том числе и риторикой исходной доктрины"⁹ .

Однако с категоричностью вывода Д.Штурман, ставящей под сомне­ние право всех лидеров большевистской партии называться теоретиками: "Среди лидеров большевистской партии... теоретиков нет и неможет быть, ибо идеология этой партии несовместима с честным научным мыш­лением"¹⁰ , - думается согласиться нельзя.

Можно привести много примеров, когда лидеры оппозиции в 20-е гг. проявляли своеобразную интеллектуальную честность (и личное мужество) в отстаивании своих политических убеждений: будь топредставители группы "демократического централизма" - Н.Осинский в 1919 и 1920 гг. на VIIIи IX съездах РКП(б) и Т.Сапронов в1920г. на том же IX съезде ¹¹, Л.Каменев в 1925г. на ХIVпартсъезде¹², Л.Д.Троцкий в многочисленных выступлениях в 1927г.¹³ или Х.Раковский в 1928г¹⁴. Они могли заблуждаться, но не лукавить.

Однако, несомненно, в общем и целом ко многим и многим деяте­лям большевизма вывод Д.Штурман вполне справедлив.

      3.2.Непосредственно с вопросом об идеологической мотивации "разрыва" между убеждением и словом/текстом (и поведением, но это другая проблема) лидеров большевизма связан малоисследованный и спорный вопрос о наличии (а точнее формировании) особого больше­вистского менталитета и его роли в детерминации вышеупомянутого "разрыва"¹⁵.

(Строго говоря, проблема аутентичной интерпретации политичес­кой доктрины большевизма в связи с наличием особого большевистского менталитета, предполагая, что он все же имел место, не относится к нашему аспекту исследования вопроса, а касается герменевтики. Не­сколько подробнее об этом - в конце параграфа).

Другими словами, в качестве гипотезы выдвигается предположение о том, что "специфика большевизма в политике" стала проявляться со временем в высказываниях и поведении лидеров большевизма уже помимо их намерений и воли, превратилась в автоматизм и привычки сознания, а не только обнаруживалась ,в результате сознательного  следования максимам политической доктрины, что автоматически отражалось в "разрыве" мысли и слова, слова и дела.

Мы выносим за скобки важный, но прямо не относящийся к данному случаю вопрос о том, что первично, а что вторично: большевистская политическая идеология способствовала формированию особой менталь­ности лидеров большевизма, или же особая ментальность, "разлитая в культуре и обыденном сознании" народов России, благоприятствовала распространению политической идеологии большевизма?

Реальный процесс, тем более учитывая плюралистичность истоков политической доктрины большевизма и относительный политический плю­рализм самого большевизма в первое десятилетие после захвата влас­ти, был, конечно, много сложнее, что требует особого исследования.

Думается, что большевистский менталитет формировался (а у "старых" партийцев-подпольщиков и сформировался) по крайней мере на основе взаимодействия нескольких моментов: особого психическо­го типа личности, присущего лидерам большевизма (тоже малоиссле­дованный вопрос), большевистской политической идеологии в культур­но-историческом контексте России начала XX в. и на фоне менталите­та части ее народных масс - пролетариата, люмпен-пролетариата, мар­гинализированных слоев города.

         3.3.Кроме проявления "фактора власти" в исследуемом ракурсе в двух указанных смыслах (уровни политического убеждения и полити­ческой ментальности) он действовал также как психологический (фактор, когда само "пользование", обладание властью и укрепление ее безотносительно к целям, ради которых она завоевывалась, для ряда вождей в силу особых черт характера (думается, можно говорить об особом психическом типе личности) являлось первейшей жизненной по­требностью, самоцелью деятельности, важнейшей "внутренней пружи­ной" их поведения и обусловило дополнительный импульс к "разрыву" между политической доктриной и ее выражением, то ли вербальным, то  ли невербальным.

Современный историк в постперестроечной коллективной публика­ции "Наше отечество. Опыт политической истории" пишет: "Ленин всю свою сознательную жизнь вел борьбу и, начиная примерно с 1903года,- борьбу за власть. Сначала власть большевиков-ленинцев в РСДРП, затем за монопольную власть в РСДРП(б) - РКП(б), а (соот­ветственно) последней - в стране и в международном коммунистичес­ком и рабочем движении. Труднее ответить на вопрос, нужна ли была ему власть для победы революции или же революция виделась средст­вом для достижения власти”¹⁶ .

Думается, последнее предположение (из двух) применимо и к многим другим вождям большевизма (Л.Д.Троцкому, Г.Е.Зиновьеву, И.В. Сталину и др.).

Наиболее полно, в силу понятных причин, этот вопрос исследо­ван по отношению к И.В.Сталину. А.Авторханов в своей "Технологии власти" (как и многие другие западные ученые, а в последние 3-4 года и в бывшем Союзе, а ныне СНГ),в частности, доказывал, что для И.В.Сталина власть являлась единственной целью и святыней. В центре его интересов находилась всегда только власть, а жизнь - это борьба за нее и владение ею¹⁷.

К "фактору власти" (в тройном проявлении) добавляются еще два фактора: "почва" России и готтентотская (классовая)мораль больше­визма , усиливающие действие "фактора власти", а все три фактора, в свою очередь, кумулятивно усиливающие действие универсальной при­чины, еще в большей мере затрудняющей аутентичное прочтение поли­тических текстов лидеров  большевизма.

4.Во-первых, большевистской партии приходилось бороться за государственную власть, а затем ее защищать, апеллируя к широким трудящимся массам, являющимся в условиях России: 4.1. в большин­стве своем малограмотными или вовсе не грамотными; 4.2. более двух третей (состоящих из крестьян) с мелкобуржуазной психологией и значительной долей в городе маргинализированных слоев со специфи­кой психики и сознания; 4.3. со значительной долей нерусского населения, с особой национальной психологией; 4.4. со своеобразной по­литической ментальностью русского сельского и отчасти городского населения: с сильными патриархальной и автократической политичес­кими традициями, "разбавленными" чуть-чуть демократическим и либе­ральным опытом; наконец, 4.5. с динамичными, "все дозволено" и ожесточившимися, агрессивными настроениями военного, революцион­ного и двухвластного времени¹⁸.

В этом социально-культурном контексте весьма динамичной, кон­кретно-исторической ситуации большевистским лидерам приходилось для достижения политического успеха потворствовать и эмоциям, и страстям масс, следить и следовать за их сиюминутными, "летучими" настроениями, "оседлывать" стихийные выступления и соответствен­но примитивизироватъ политическую пропаганду и агитацию, приспо­сабливать слова/тексты - в разрыве с убеждениями (речь не идет о случаях, когда теория развивалась или, более того, сменялась пара­дигма под воздействием нового опыта. Достаточно сравнивать эконо­мические и политические идеи В.И.Ленина времен "военного коммуниз­ма" и НЭПа) - к возможностям понимания,менталитета,ожидания и настроения широких трудящихся масс.

Приведем два наглядных и характерных примера того, как нельзя в ряде случаев по текстам, документам, составленным лидерами боль­шевизма, судить об их подлинных взглядах, так как эти документы по сути своей отражают не доктрину большевизма, а настроения крес­тьянской стихии, "страсти-мордасти" маргиналов, чаяния дезертиров.

4.А. Пример первый. Все документы I и IIсъездов Советов, напи­санные большевиками, в том числе знаменитые Декреты о мире и земле, были объявлены II съездом действующими "впредь до созыва Учредитель­ного собрания". Правительство - Совет Народных Комиссаров - наиме­новано съездом "временным", "впредь до созыва Учредительного со­брания". В "Воззвании к рабочим, солдатам и крестьянам", принятом съездом, декларировалось, что будет обеспечен "своевременный созыв Учредительного собрания". Немедленно вслед за II съездом Советов издается декрет "Временного Советского правительства" о созыве Уч­редительного собрания в срок¹⁹.

В.И.Ленин, сочиняя декреты или А.В.Луначарский, предлагая "Воззвание…” знали (как и их соратники), ибо это соответствовало их политическим убевдениям, что ни у Учредительного собрания, ни тем более у демократической республики, которую могло конституиро­вать Учредительное собрание, нет никакого будущего, так как эти политические институты не являются государственными формами дикта­туры пролетариата (республика Советов - искомая государственная форма диктатуры пролетариата, и она учреждалась именно П съездом Советов), Только политические ожидания и настроения широких тру­дящихся масс и соответственно политическая целесообразность - ре­альная возможность захвата власти - "продиктовали" большевикам включение в документы II съезда Советов слов "впредь до созыва Уч­редительного собрания" вопреки своей политической доктрине.

Спустя одинадцать лет после IIсъезда Советов, в 1928 г. , ответственному за выпуск протоколов съезда Г.Котельникову пришлось как-то объяснить читающей публике "разрыв" между политическими убеждениями вождей большевизма и содержанием выступлений на съе­зде Советов Ленина, Луначарского и др. Но так как политическое лицемерие и преднамеренный обман с целью захвата власти, "чистей­шей воды” макиавеллизм, называть собственным именем было непозво­лительно, то составитель представил свою правдоподобную версию хо­да мыслей, логики большевистских вождей, оправдывающую их иммора­лизм и, в свою очередь, "прогнозирующую" поведение трудящихся масс в ближайшие 2-3 месяца после Октябрьского переворота: "...Пусть Уч­редительное собрание собирается... после 2-3 месяцев опыта проле­тарской власти, после того, как земля будет взята крестьянством во исполнение декрета съезда Советов, после того, как мир и по мень­шей мере перемирие из области предположений перейдут в область дей­ствительности, любой отсталый рабочий, огромное большинство колеб­лющихся крестьян скажет: к черту Учредительное собрание, пусть жи­вет советская власть"²⁰.

Однако предпринятая попытка "обелить" большевистских лидеров для любого непредубежденного и честного исследователя не выдержи­вает критики. Попытка идентификации автором цитаты себя с вождями большевизма и прогноз поведения через 2-3 месяца "отсталого рабо­чего" и "колеблющегося крестьянства" оказались явно несостоятель­ными.

Во-первых, большевики обосновали необходимость перехода влас­ти к Советам тем, что Советы, не откладывая, проведут выборы в Уч­редительное собрание и созовут его. Советская власть имела право на существование, легитимировала себя тем, что декларировала свой условный (скорейший созыв У.С.) и временный (до созыва У.С.) ха­рактеры. Отказ от этой условности и временности означал потерю ле­гитимности и узурпацию власти. Кроме того, перед пролетарием, сол­датом или крестьянином не стояла дилемма: советская власть или Уч­редительное собрание, так как советская власть была средством, а Учредительное собрание - целью.

Во-вторых, Учредительное собрание было такой же самодостаточ­ной целью, как мир и земля. Его созыв не ставился в зависимость от меры успешности реализации принятых декретов, а должен был осущест­вляться безусловно.

В-третьих, выборы в Учредительное собрание, проведенные уже

после установления советской власти, показали, что только четвер­тая часть избирателей, проголосовавших за списки большевиков в принципе, готовы послать "к черту Учредительное собрание" и прод­лить жизнь иллегальной, самопорожденной власти меньшинства.

      4.Б. Пример второй. Декрет о земле и "Наказ земельным комите­там", предложенные на II съезде, были списаны В.И.Лениным, причем "слово в слово", с эсеровского "Примерного наказа", разработанного на основании 242 наказов, данных крестьянами делегатам I Все­российского съезда Советов крестьянских депутатов, и напечатанного в "Известиях Всероссийского Совета крестьянских депутатов" 19 ав­густа 1917 r.²¹

Большевики, конечно, не разделяли основных положений Декрета и Наказа и знали, что, реализованные в жизни, они рано или поздно будут отменены, но предложили их для принятия, ибо те соответство­вали опять-таки ожиданиям и интересам большинства населения Рос­сии - крестьянства (причем находившегося в состоянии возбуждения, стихийных выступлений, поджигавшего и грабившего помещичьи усадь­бы, пускавшего дворян по миру). Это позволяло большевикам привлечь крестьян на свою сторону и завоевать власть по всей стране.

Сложилась парадоксальная ситуация. Декрет о земле отражал аг­рарную программу эсеров. Они, таким образом, вполне могли взять власть, но не хотели этого делать самостоятельно, ибо боялись раз­вязать гражданскую войну (как и меньшевики).

Большевики же, выдав чужие идеи за свои (но не разделяя их), получили возможность благодаря этому взять власть по всей стране в свои руки и воспользовались этой возможностью, так как власть для них была демиургом и абсолютной ценностью. Они в отличие от эсеров и меньшевиков разжечь гражданскую войну не боялись, а наоборот, не­смотря на все призывы, осуждения и увещевания Мартова, Хинчук, Гандельмана, Абрамовича, Гуревича и других на II съезде Советов , "твердо" встали на путь неизбежной гражданской войны лишь бы (любой ценой) взять власть.

Впечатляющим примером макиавеллизма, политического лицемерия большевизма, несоответствия между тем, что думает,или тем, что го­ворит политик,и тем, что он собирается делать, является речь В.И. Ленина на II съезде Советов в связи с Декретом о земле (уровень"С-Т^3”).          

"Здесь раздаются голоса, что сам декрет и наказ составлен с.- -р. Пусть так. Не все ли равно, кем он составлен, - ничтоже сумняшеся, произнес В.И.Ленин, - но, как демократическое правительство, мы не можем обойти постановление народных низов, хотя бы мы с ними были несогласны... И если даже сами крестьяне пойдут и дальше зас.-р. и если они даже этой партии дадут на Учредительном собрании большинство, то и тут мы скажем: пусть так(невероятно, но именно так, смиренно и скромно, в роли послушного слуги народных масс, выступал вождь большевизма. - Э.В.-П.). Жизнь - лучший учитель, а она укажет, кто прав, и пусть крестьяне с одного конца, а мы с другого конца будем разрешать этот вопрос. Жизнь заставит нас сблизиться в общем потоке революционного творчества, в выработке новых государственных форм... мы должны предоставить полную свобо­ду творчества народным массам"²³.

Примечательное и достойное высказывание "первого среди рав­ных" вождя большевизма, служащее отличным учебным материалом для анализа макиавеллизма большевизма.

В процитированном фрагменте содержатся сразу несколько лице­мерных утверждений (и одно умолчание).

Во-первых отметим, что В.И.Ленин сам подтверждает факт "раз­рыва", нетождественности убеждения и слова - хотя большевики с На­казом "были несогласны", тем не менее они его, фактически украв у эсеров, предложили съезду Советов.

При этом В.И.Ленин, "не удержавшись", прибегает к умолчанию в виде подмены понятия: ведь дело не просто в том, что Наказ - это "постановление народных низов", а в том, что данное "постановление народных низов" отражало взгляды, убеждения эсеров, так как именно последние выражали интересы народных масс - крестьянства, аккуму­лировали их чаяния, настроения.

Большевики же не могут похвалиться тем, что их воззрения соот­ветствуют интересам большинства "народных низов", и, сделав хоро­шую мину при плохой игре, как ни в чем ни бывало, переворачивая си­туацию, ставят себе это в заслугу.

Насквозь лицемерным является утверждение, что большевики не могут "обойти постановление народных низов, хотя бы... с ним были несогласны”. В действительности В.И.Ленин и другие лидеры больше­визма могли поддержать "постановление народных низов", с которым были несогласны, лишь в том единственном случае и постольку, пос­кольку оно способствовало их приходу к власти (Декреты о земле и о мире) или же позволяло удержаться у власти (НЭП), и то только крат­ковременно, пока власть не окрепнет. _;

Еще одно лицемерие в процитированном отрывке состоит в провоз­глашенной готовности подчиниться воле Учредительного собрания даже в том случае, если на нем большинство будет у эсеров. Известно, что в то самое время или почти в то самое время В.И.Ленин, больше­вики вынашивали планы отсрочить выборы в Учредительное собрание, а если большинство в нем получит эсеро-меньшевистский блок,то ивовсе разогнать его .

Целиком лицемерным является и утверждение о том, что больше­вики "должны, предоставить полную свободу творчества народным мас­сам". В действительности никакой свободы, тем более полной свободы для творчества, народным массам большевики предоставлять не собира­лись. Опять-таки за исключением того единственного случая, когда свобода творчества народных масс - попросту говоря стихия народных масс - способствовала завоеванию и укреплению власти большевиков: как это было летом, и осенью 1917 г. в Петрограде и на фронтах войны или красный террор осенью 1918 г.

          5.Объяснение вышеприведенных фактов кроется как раз в клас­совой, или,как ее еще называют, готтентотской, морали большевиков.

Вообще-то подавляющее большинство политиков всех времен и на­родов (но все же не все),вплоть до настоящего времени, действовали и действуют, руководствуясь прежде всего политической целесообразно­стью (другой вопрос - степень адекватности понимания ими полити­ческой целесообразности). В этом нет ничего удивительного. Однако при этом им, вынужденным публично (в новое, особенно в новейшее время) объявлять о своей приверженности общечеловеческой, "хрис­тианской" и т.д. морали, приходилось в выборе средств достижения цели останавливаться (хоть и не всегда) на более гуманных, учиты­вать общественное мнение, основанное на моральных ценностях.

Большевистские же лидеры, открыто провозгласив разрыв своей политики с общечеловеческой моралью и намерение действовать лишь в интересах пролетариата и беднейшего крестьянства, строительства коммунизма, понимаемого по-большевистски, что и является, с их то­чки зрения, критерием моральности²⁵, не были сдерживаемы моральны­ми нормами и как следствие могли использовать, а зачастую и ис­пользовали самые безнравственные средства для достижения цели: кровепад лавинообразного террора по классу в целом, а не по выявлен­ным цивилизованным судом преступникам, разжигание низменных инс­тинктов масс и гражданской войны, опора на стихию малокультурных, а порой и одичавших масс под названием свободного творчества наро­да, захват заложников, эскалация страха, - перед которыми демаго­гия,лицемерие или умолчание выглядели шалостями политических ма­лолеток .

Именно поэтому, из-за нравственного релятивизма и ригоризм еще в большей степени, чем у обычных политиков новейшего времени, затруднено аутентичное прочтение текстов, выявление политической доктрины вождей большевизма.

Исходя из изложенного, исследователю политических убеждений вождей большевизма следует различать агитационную речь на митинге большевистского активиста перед широкими массами рабочих и солдат (3-й уровень) от речи на открытом заседании партсъезда (2-й уро­вень); пропагандистскую статью на злобу дня в популярном массовом издании - "Правде" или "Бедноте" (3-й- уровень, порой 2-й) от дове­рительного письма одного вождя к другому (1-й уровень); теорети­ческую статью, книгу (1-й уровень или 0-й, чисто научный, вообще выходящий из рамок данной иерархии, как, например, монография А.А. Богданова "Тектология", что, конечно, крайне редко для действую­щего политика-практика, а для большевика - уникальное, просто фан­тастическое исключение. Здесь, безусловно, надо руководствоваться двумя дополнительными обстоятельствами: а) отошел ли большевик от активной политики, что имело место в случае с А.А.Богдановым; б) в какой период написана работа: дореволюционный или в революционный, после февраля 1917 г. - и где: в эмиграции, в подполье, - легаль­ным или эзоповским языком) от выступления в одной из дискуссий первого десятилетия завоевания власти.

Если судить о политической доктрине большевизма только по публичным речам, пропагандистским статьям,выступлениям на съездах Советов или партсъездах, не сопоставляя содержание вышеупомянутых "слов-текстов" с суждениями, изложенными большевистскими вождями в доверительных письмах друг к другу, редких теоретических статьях, то получится явно деформированная картина.

Поэтому необходимо коррелировать содержание слов-текстов 3-го и 2-го уровней со словами-текстами I-го или 0-го уровня того же пространственно-временного континуума в том случае, когда они име­ются.

Необходимость такой корреляции и корректировки при реконс­трукции доктрин большевизма проиллюстрируем на тексте В.И.Ленина .В "Письме к рабочим и крестьянам Украины по поводу побед над Дени­киным" он, излагая суть своих взглядов на национальную политику, отмечал: "Мы хотим добровольногосоюза наций ... который был бы основан на полнейшем доверии, на ясном сознании братского единст­ва, на вполне добровольном согласии. Такой союз нельзя осуществить сразу, до него надо доработаться с величайшей терпеливостью и ос­торожностью ...”²⁶.

А спустя несколько-дней, 28 декабря 1919 г., В.И.Ленин пишет записку Л.Б.Каменеву, в которой были слова, до середины 199Iг. не публиковавшиеся и раскрывающие истинное намерение вождя: "Давайте мы, великороссы, проявим осторожность, терпение и т.п. и понемно­гу заберем опять в руки всех этих украинцев, латышей …”²⁷.

Вполне очевидно без каких-либо комментариев, что " братское единство" и "добровольное согласие” не создаются на основе стрем­ления одного из братьев "забрать в руки" другого брата. Поэтому по­длинные воззрения В.И.Ленина по национальному вопросу, реконструи­рованные с учетом "выпадавших" до последнего времени слов из за­писки к Каменеву, сильно отличаются от тех, которые могут быть вы­явлены на основе его "Письма к рабочим и крестьянам Украины...".

Насколько трудна задача аутентичной интерпретации доктрины большевизма, и прежде всего политической, можно судить хотя бы по тому, что в архиве КПСС, как выяснилось совсем недавно для широкой общественности, вплоть до путча 1991 г. хранились неопубликован­ными от 6до 7 тысяч документов, связанных с В.И.Лениным и Октя­брьской революцией, и около 4 тысяч, вышедших из-под пера вождя революции²⁸ .

Вместе с тем думается, что если, в частности, касательно от­дельных документов или периодов деятельности большевизма требует­ся дальнейшая работа по корректировке, то сущность политической доктрины в целом, даже сущность входящих в нее концепций, в том числе концепции демократии, могут быть в общем и целом реконструи­рованы на базе всей совокупности слов-текстов, без особых искаже­ний, конечно, с учетом плюрализма и дискуссий.

(Окончание последует)

ПРИМЕЧАНИЯ

¹См. подробнее: В я т р Е. Социология политических отноше­ний. М.: Прогресс, 1979. С.387-388.

          ²Там же. С.388.

³Там же. С.390.

           ⁴Алгебраически и условно (и схематично) проблему для наглядно­сти можно представить следующим образом (цифры взяты произвольно). Предположим, что 98% тезауруса политического убеждения политической элиты адекватно выражено в 99%произнесенных и напечатанных ею слов (98% "У-М¹" - убеждения, мысли, отражающие убеждения - = 99% "С-Т¹"- слова, тексты). Тогда из нашего предположения следует, что,с одной стороны, 2% ∑ убеждений не произнесены и не напечатаны вообще (2% "У-М¹ " = 0% "С-Т¹"), а с другой стороны, I% слов элиты, произ­несенных в своем кругу, не соответствуют ее собственному убеждению (I% "C-T¹_л " - слова лицемерия - ≠ "У-М¹").

Таким образом, все слова, тексты, высказанные и напечатанные политической элитой в своем кругу, в целом алгебраически можно пред­ставить уравнением: "С-Т¹" = 99% "C-Т_у¹" (слова, тексты, отражающие убеждения) + I% "С-Т_л¹" (слова,не отражающие убеждения, слова лице­мерия) = 98% "У-М¹"+ 1%"C-T_л^l” . В свою очередь, все убеждения поли­тической элиты, высказанные (невысказанные) в своем кругу, можно представить уравнением: 2) "У-М¹" = 98% "У-М¹_99%C“(98% ∑ убеждений, выраженных в 99% слов) + 2% "У-М¹_0%с" (2% убеждений, не выраженных в словах).

⁵Условно и произвольно предположим, что 95% тезауруса полити­ческого убеждения элиты в ходе обращения ее к рядовым  сторонникам вы­ражено в 90% произнесенных и напечатанных на этом уровне слов (95% "У-М²” = 90% "С-Т²"). Тогда из этого следует, что 5% ∑ "У-М²" не произнесены и не напечатаны вообще (5% "У-М²” = 0%"С-Т²"), а, в свою очередь, 10% слов, текстов большевистской элиты,обращенных к своим рядовым сторонникам, не выражают ее собственного убеждения (10% "С-Т²" ≠ "У-М²"). По содержанию У¹ = У².

Таким образом, аналогично первому случаю ситуацию на втором уровне алгебраически можно представить в виде системы двух уравне­ний: I) "С-Т²" = 90% "С-Т_у²" + 10% ”С-Т_л²"= 95% "У-М²" + 10% "С-Т_л²" = 95% "У-М" + 10% "С-Т_л²". 2) "У-М²" = 95% "У-М_90%С²" + 5% "У-М_0%С²".

 ⁶Примем, что 90% "У-М³" = 85% "С-Т_у³. Из этого предположения  следует, что 10% "У-М³" = 0%"С-Т³"_, а 15% "С-Т_л³" ≠"У-М³". По со­держанию У¹ = У² = У³. Таким образом, как и в первых двух слу­чаях, слова, тексты, публично обращенные элитой, партийными функ­ционерами к широким народным массам, алгебраически можно представить системой уравнений: I) "С-Т³” = 85% "С-Т_у³" + 15% "С-Т_л³" = 90% "У-М" +15% "С-T_л³"; 2) "У-М³" = 90% "У-М³_85%С" +10% “У-М³_0%C".

         ⁷Конечно, зависимость существует и от других факторов, к при­меру, от моральных свойств правителей или президента, премьера и т.д.

            ⁸В.И.Ленину как теоретику общественного развития и практику- реализатору определенной идеологии, декларирующей, что она базирует­ся на материалистическом понимании истории, хотя это и может пока­заться парадоксальным, так как он, безусловно, один из талантливей­ших политиков-тактиков в истории человечества, а масштаб политика, как известно, определяется умением своевременно и адекватно учиты­вать социальную реальность и вносить коррективы в политику, свойстве­нен волюнтаризм и идеализм.

         Вряд ли кто из объективных исследовате­лей возьмется оспаривать, что по-иному никак и нельзя интерпретиро­вать его утверждение о возможности произвольного (подчеркиваем это специально - именно произвольного) видоизменения обычного историче­ского порядка. ("Для создания социализма, говорите вы, требуется цивилизованность, - вопрошает Ленин и отвечает: ну, а почему мы но могли сначала создать такие предпосылки цивилизованности