Публикую вторую    часть  заключительного параграфа десятого  из первой главы своей старой,двадцатилетней давности, научной монографии  - Волков-Пепоянц Э.Г. МЕТАМОРФОЗЫ И ПАРАДОКСЫ ДЕМОКРАТИИ. ПОЛИТИ­ЧЕСКАЯ ДОКТРИНА БОЛЬШЕВИЗМА: ИСТОКИ, СУЩНОСТЬ, ЭВОЛЮЦИЯ, АЛЬ­ТЕРНАТИВЫ. 19I7-I929 гг. В 2-х книгах. Кн.1. - Кишинев: “LEANA”.1993. - XXXII+ 464 с.

Глава первая. СОДЕРЖАНИЕ И ЭВОЛЮЦИЯ КОНЦЕПЦИИ ДЕМОКРАТИИ К.МАРКСА И Ф. ЭНГЕЛЬСА

1.10. Парадоксы и метаморфоза Марксовой (Энгельсовой) концепции демократии в контексте политической доктрины, социальной философии, экономических и других взглядов К.Маркса и Ф.Энгельса (Окончание)

Нам могут возразить, что не все социальные утопии исходили из необходимости и возможности воспитать "нового" человека, а основыва­лись на "реальном" человеке, и социальные проекты строились, опира­ясь на эту цель. Но и подобная установка не спасает проекты разум­ной организации. Имеется несколько контраргументов.

           1.Общество находится в изменении, а человек ситуативен, и ра­зумное устройство (предположим, что оно возможно), найденное или вы­численное (не суть важно) для момента "t¹раз.", к моменту осущест­вления проекта –“t¹осущ.”- уже не соответствует новому состоянию об­щества и человека, так как мгновенная реализация проекта вследствие природной и общественной инерции невозможна. И даже если теперь в проект ввести коррективы, то опять-таки разумный проект с корректи­вой для момента Т²раз." к моменту осуществления - "t²осущ." - зас­тает другую общественную и человеческую реальность.

Ситуация принципиально не меняется,если вносить коррективы в процессе реализации проекта, несоответствие все равно будет сохра­няться.

Однако на этот довод последует возражение, что достаточно и того, что будет создано более разумное, основывающееся на достижени­ях наук общество, чем то, которое было до проекта, а большего и не надо. Но этот аргумент "pro" не спасает положения.

         2.Критерий разумности (научности) в том виде, как он представ­лен, не является достаточным. Дело в том, что он с самого начала умозрителен, а жизнеспособность проекта, следовательно и его науч­ность, может быть проверена лишь осуществлением его в жизни. Таким образом, выясняется, что сам аргумент разумности (научности),являю­щийся решающим доводом для выбора проекта, поставлен под сомнение.И приходится принимать на веру то, что казалось научно обоснованным.

Но и это еще не все. Главные контраргументы впереди.

3.Критерий разумности (научности) принципиально не­достаточен совсем в другом отношении. Он должен быть дополнен кри­терием гуманности общественного устройства, учитывать нравственные оценки. А это означает, что экономический механизм общества должен функционировать, к примеру, не только исходя из критерия экономичес­кой эффективности, вычисленного по научным формулам, но и с учетом критерия социальной справедливости, солидарности, сострадательности (помощь людям, находящимся ниже официального прожиточного минимума, инвалидам, престарелым и т.д.).

    4.Наконец,даже если будет сконструирован и провозглашен проект разумногои гуманного общественного устройства,решающим кри­терием реализации общественного проекта являются свобода выбора и демократический путь его осуществления.Реализация проекта по де­мократическому пути требует согласия по крайней мере большинства граждан общества при обязательном условии, что меньшинство должно иметь гарантии, что оно существенно не пострадает от реализации про­екта большинства. Но согласие большинства при свободе выбора может быть достигнуто путем компромисса - ибо приходится учитывать пред­рассудки, страсти, интересы различных социальных групп, дифференциацию граждан по способности адекватно воспринимать предлагаемый про­ект и т.д.,- а это означает очередное отступление от научности (ра­зумности).

Таким образом, вполне доказано, что в принципе невозможна реализация демократическим путем разумного общественного проекта, разумной организации общества.

Однако обоснована и более фундаментальная концепция, опровер­гающая приведенное нами в разделе 1.6 утверждение Ф.Энгельса о "ра­зумной организации общества". По мнению патриарха либерализма XXв. Ф.Хайека, культурная эволюция человечества вообще не является про­дуктом разума, сознательно проектирующего общественные институты, а представляет собой результат процесса, в котором культура и разум развиваются в постоянном взаимодействии и переплетении.

"Структуры, сложившиеся в результате традиционной практики, - утверждает Ф.Хайек,- не могут считаться естественными, то есть генетически предоп­ределенными, равно как и искусственными, то есть продуктами интел­лектуального творчества. Они - результат своего рода отсева, в про­цессе которого остаются группы, получившие преимущества перед дру­гими в результате практики, выбранной ими по неизвестным, а иногда и совершенно случайным причинам"³⁷⁰.

В заключение этой части экскурса приведем ключевое положение Ф.Хайека, которое мы разделяем полностью: "Человек никогда не был и не будет хозяином своей судьбы: самый разум его постоянно совер­шенствуется за счет того, что ведет его к неизвестному и непредви­денному, где приходится учиться новому"³⁷¹.

Идее марксизма о необходимости и возможности разумной органи­зации общества было уделено столько внимания потому, что,во-первых, доктрина рационализма, дух картезианства лежат в основе социальной философии марксизма, во-вторых, рационализм непосредственно сопря­жен с марксистскими экономическими аксиомами: государственной (а затем общественной) собственностью и управлением из единого центра как экономикой, так и всем и вся в обществе, ибо без последнего не­возможно и первое.

Названные аксиомы марксизма неоднократно подвергались критике многими мыслителями как предпосылки современной деспотии - тотали­таризма: Ф.Хайеком в работе "Дорога к рабству", М.Фридманом в сочи­нении "Капитализм и свобода" и др.³⁷²Они предостерегали, что моно­полия государства на средства производства автоматически приведет к тотальному контролю с его стороны за всеми сферами жизнедеятельнос­ти человека. Демократические институты, право, индивидуальная сво­бода человека войдут в неизбежное противоречие с государственным централизованным планированием экономики и управлением ею и будут фактически упразднены, даже если формально этого не произойдет. В свою очередь, государственное централизованное управление экономи­кой и политическое насилие будут взаимно усиливать друг друга, ре­зультатом чего станет установление тоталитарной общественной систе­мы.

В то же время Ф.Хайек отмечал, что установление тоталитарного строя не являлось сознательной целью классиков марксизма.Тоталитаризм - это не предусмотренные ими следствия попытки управлять обще­ством по единому плану, стремления переустроить жизнь общества в соответствии с некоей единой, рациональной, наперед заданной целью, а также неизбежный результат переноса на современное общество принципов, по которым живут автономные организации типа фабрики или армии³⁷³.

Без преувеличения, повторим еще раз, интеллектуальной драмой К.Маркса и Ф.Энгельса является бросающееся в глаза противоречие меж­ду неприятием ими "казарменного коммунизма"³⁷⁵и системой их эко­номических, многих политических и т.д. идей, материализация которых приве­ла бы именно к казарменному общественному устройству.

М.Фридман, в свою очередь, утверждал, что является заблуждени­ем мнение, согласно которому на экономический базис "реального" со­циализма можно пересадить демократическое политическое устройство, так как "возможны лишь определенные комбинации политического и эко­номического устройства общества, и что, в частности, социалистичес­кое общество не может также быть демократическим (в том смысле, что оно не сможет гарантировать личных свобод)... С одной стороны, эко­номическая свобода есть самоцель. Во-вторых, экономическая свобо­да  это также необходимое средство к достижению свободы политичес­кой"³⁷⁶.

Завершив экскурс, вернемся к выяснению вопроса, почему и каким образом диктатура пролетариата превращается в тоталитарную власть. Обозначим пунктиром основные моменты.

Диктатура пролетариата как государственная власть переходного периода, даже установленная посредством демократической республики, не может не стать, согласно марксизму, тоталитарной властью, даже если марксистские вожди пролетариата искренне будут уверять в про­тивном.

С неизбежностью возникает противоречие между демократичес­кой формой власти,с одной стороны, и ее сущностью - с другой, дик­туемой методологией, социальной философией, экономическим учением марксизма, детерминиирующими ей (власти) определенный образ действия, определенные средства, методы и содержание политики, определенные преобразования, конечно, приспособленные к исторической конъюнктуре и специфике конкретного общественного контекста и вынуждающие отка­зываться от демократических институтов.

Диктатура пролетариата, образно выражаясь, - тоталитарная власть в квадрате, кубе, в четвертой и т.д. степени из-за оказываемых на нее воздействий одновременно нескольких факторов, каждый из кото­рых в этом отношении самодостаточен.

Во-первых, тоталитарной становится власть, изначально ставящая в центр своей практической политики подход с позиции тотальности в процессе насильственной ломки всех структур, коренного преобразова­ния всех сфер дореволюционного общества. Именно подход с позиции тотальности обязывает революционную власть не упускать из виду не затронутых революционной ломкой структур, сфер общества, подвергает революционное общество целостному, всеобъемлющему, тотальному контролю. А один раз вторгшись в  ту или иную сферуи преобразовав ее, диктатура пролетариата и дальше будет сохранять способность по мере субъективно понятой объективной необходимости вторгаться в любой момент в ту или иную область и преобразовывать ее вне зависимости от воли и интересов людей.

Во-вторых, усиливают тоталитарный характер власти две взаимо- переплетенные особенности диктатуры пролетариата: ее идеократичность (власть "во власти" марксизма) и идеологичность (классово-охрани­тельный характер) и как следствие этого - ее телеологичный и свет­ско-эсхатологический характер. Цели, задачи, средства,методы проле­тарской власти в марксистской интерпретации теоретически обусловле­ны содержанием коммунистического мировоззрения, марксистским обще­ствознанием. Следствием этого будет несколько моментов.

Первое.Конечно, тактика диктатуры пролетариата, как и любой другой власти, на практике будет определяться сложным взаимоперепле­тением объективных и субъективных, внутренних и внешних факторов.Но одним из постояннодействующих субъективных, определяющих принятие решений факторов становятся идеология, марксистское мировоззрение. Подход с позиции тотальности определен коммунистическим идеалом, отрицающим естественно-исторически сложившееся капиталистическое об­щество. В этом смысле пролетарская власть телеологична и светско-эсхатологична, ибо заранее "научно" вычисленная цель общественного развития и наперед известный счастливый "конец" прогресса человече­ства из будущего диктуют настоящему содержание преобразований воп­реки объективной логике вещей, законам экономики, природе счеловека, интересам реальных людей в той мере, в какой соответствующие поло­жения марксизма ненаучны, иллюзорны. В конечном счете государствен­ная власть пролетариата всецело поставлена на службу достижения идео­логической цели - построения коммунизма.

Возникает резонный вопрос: а если цель оказывается по большин­ству своих параметров утопичной? Ответ естественен: "утопия у влас­ти" не будет останавливаться ни перед какими жертвами, пока она у власти или не сменила парадигму для достижения цели, так как эта же власть одновременно и "насилие у власти". Масштаб насилия и объем жертв диктатуры пролетариата прямо пропорциональны степени утопич­ности пролетарской идеологии независимо от личных нравственных ка­честв, гуманности тех или иных вождей пролетариата.

Вместе с тем диктатура пролетариата есть и светско-провиденциональная власть, ибо исторический прогресс, согласно марксизму,неиз­бежно влечет человечество к коммунизму. Вследствие этого пролетар­ская власть, познав объективные законы истории, должна всячески споспешествовать их действию, преодолевая сопротивление,сметая тех, кто противится поступательному ходу истории.

*

В данный пункт следовало бы внести уточнение, необходимость ко­торого вызвана вульгаризацией понимания проявления идеократичности государственной власти пролетариата. 3.Бжезинский в своей книге "Большой провал..." пишет, что советскую систему на протяжении мно­гих лет называли тоталитарной не только потому, что общество прину­дительно было подчинено ей, но и потому, что "общество было насиль­ственно переделано в соответствии с идеологической схемой"³⁷⁷.

Думается, что З.Бжезинский впадает здесь в крайность: общест­венная материя не столь податлива, чтобы всецело быть переделанной согласно его схеме. Диалектика объективного и субъективного по дан­ной проблеме намного сложнее. Во второй части работы мы несколько подробнее исследуем этот вопрос.

Более сложный и объемный взгляд на проблему, чем 3.Бжезинский, демонстрирует А.А.Зиновьев. Коммунизм, по его мнению, сложился в Советском Союзе не по марксистскому проекту и не по воле марксист­ских идеологов, а в силу объективных законов организации больших масс населения в единый социальный организм.

"Люди, строившие его,- отмечает русский мыслитель, - либо вообще не имели никакого понятия о марксизме, либо знали его весьма смутно и интерпретировали его на свой лад. То, что получилось на деле, лишь по некоторым признакам похоже на марксистский проект. Утверждая это, я ни в коем случае не подвергаю сомнению роль марксистских идей в борьбе людей за ре­альный коммунизм. Я этим лишь хочу подчеркнуть то, что реальный ком­мунизм формируется и существует по своим объективным законам,ничего общего не имеющим с марксистскими идеалами и не подвластным воле от­дельных людей"³⁷⁸.

Лейтмотив текста А.А.Зиновьева иной, чем тот, который рассмат­риваем мы. Он подчеркивает прежде всего роль объективных факторов.Мы же - роль фактора субъективного - коммунистического мировоззре­ния, которое легитимирует революционную власть и которым руковод­ствуются вожди революции.

Дело вовсе не в том, что идея, материализуясь в практику и преломляясь через опосредствующие звенья, в том числе через цепочку голов действующих лиц, модифицируется и результат весьма отличен от первоначального идеала. А суть заключена в том, что власть насильст­венно подавляет сопротивление всех тех, кто не согласен с материали­зацией данного социального проекта, идеи.

Большинство людей было знакомо с лозунгами, популярно, на обыденном уровне излагающими идеи теории и затрагивающими первичные интересы субъектов революции и потому их устраивающими.

Но ведь были люди, которых не устраивал весь возможный диапа­зон модификаций идей - например, общественной собственности,или од­нопартийной системы, или системы Советов. Нас интересует именно этасторона. Имеются и другие аспекты, на некоторые из них указываетА.А.Зиновьев. Хотя все же деятельная роль идеи в данном тексте им принижена.

Однако вернемся к основной теме.

Второе. В силу того, что марксизм объявлен единственно научным и потому единственно допустимым обществознанием, идеократическая власть по логике вещей обязана заботиться о самом сокровенном - умо­настроении граждан, их духовном мире и создать систему пропагандистско-воспитательных учреждений, контролирующих духовное развитие и духовную культуру как общества в целом; так и каждого отдельного че­ловека, вследствие чего подлинные свободы совести, убеждений, слова и печати должны быть упразднены и установлен контроль над печатью и другими средствами.массовой информации.

Третье. Идеократическая власть в марксистском исполнении в принципе антилиберальнодемократична, так как она не нуждается в свободно получен­ном согласии со стороны управляемых в ситуации, когда,с точки зре­ния вождей пролетариата, жрецов "единственно"научной теории, объек­тивные условия созрели для преобразования. Сопротивление несоглас­ных в этом случае должно быть и будет насильственно подавлено.В си­лу этого легитимность идеократической власти отличается от трех чис­тых типов легитимации, описанных М.Вебером: традиционного, харизма­тического, легального. В противовес им диктатура пролетариата освящена сакральной истиной теории "научного социализма".Вследствие самого этого факта монопольно владеющая сакральной истиной партия теории "научного социализма" должна находиться у власти. Поэтому, по какому бы пути марксисты ни пришли к власти, в дальнейшем, согласно логике марксистской теории, они не нуждаются в легальной оппозициис претензией на власть, плюрализме, других свободно  и независимо функционирующих партиях, демократическом контроле, обсуждениях, так как только марксисты монопольно обладают сакральной истиной об­щественного развития, а все остальные политические и социалистичес­кие силы заблуждаются.

К недооценке проблем демократического контроля со стороны уп- . равляемых над властной и управленческой деятельностью ведет и идея К.Маркса и Ф.Энгельса о возможности формирования и воспитания в об­ществе будущего в "массовом порядке" нового человека идеального ти­па - всесторонне и гармонично развитого, высоконравственного.Дейст­вительно, совершенный человек, участвуя в управлении, не нуждается вконтроле за его деятельностью, так как он, по определению,не дол­жен злоупотреблять своим должностным положением, использовать его в корыстных целях, проявлять бездушие, формализм, чинопочитание,карье­ризм.

Четвертое.Усиливает насильственную и антидемократическую сущ­ность диктатуры пролетариата и одна из основных догм социальной философии марксизма - идея о всемирно-исторической миссии пролетариа­та. Тотальность и насильственность диктатуры пролетариата связана  с мессианской ролью пролетариата прежде всего потому, что если только пролетариат - мессия, освободитель всех других слоев трудящихся масс и создатель светлого будущего,- если прогресс истории и интере­сы пролетариата совпадают, то другие классы и социальные слои долж­ны согласиться с его господством, не сопротивляться его власти,под­чинить свои интересы его интересам - словом, вместо многообразия интересов и вариантов развития - однообразие, тотальное подчинение интересам одного класса. Сопротивление несогласных с подобным сце­нарием развития, естественно, должно быть подавлено.

Именно в таком смысле следует понимать совпадение интересов  пролетариата и человечества: "движение в своих собственных интере­сах и интересах человечества"³⁸⁰, а не в том смысле, что пролетари­ат одновременно вбирает в себя все многообразие интересов человече­ства. Нет, он низводит все многообразие интересов до своего,ибо,сог­ласно марксизму, классовые различия должны быть стерты.

Вместе с тем идея всемирно-исторической миссии пролетариата обосновала концепцию классовой демократии, революционной, радикаль­ной демократии пролетариата в переходный период, как класса, сос­тавлявшего большинство в составе населения. Политической формой адекватной классовой демократии, по мнению К.Маркса и Ф.Энгельса,и яви­лась Парижская коммуна.

Отношение же классиков марксизма к идеологичности собственной теории, как и вообще к проблеме идеологии, было непоследовательным.

В одних случаях, как, например, в "Манифесте...", они открыто заяв­ляли об идеократичности своей теории, об отстаивании ими интересов пролетариата ("коммунисты считают презренным делом скрывать свои взгляда и намерения..."³⁸¹). В других случаях, и здесь совершенно прав австрийский мыслитель Й.Шумпетер, К.Маркс "совершенно не заме­чал идеологических элементов своей собственной системы". Но ведь сомнительна позиция ученого, полагавшего, что все вокруг него - идео­логия, и лишь он сам стоит на острове абсолютной истины? "А между тем, - продолжал австрийский ученый, - идеология трудящихся не луч­ше и не хуже, чем какая-либо другая"³⁸².

А ведь, казалось бы, если марксизм - это теоретическое оружие пролетариата и, значит, идеология, а любая идеология уже, по опреде­лению К.Маркса, есть иллюзорное отражение действительного положения того или иного класса, то марксизм, являясь ею, по крайней мере по ряду позиций иллюзорен, ненаучен.

Но К.Маркс снимает это противоречие "легким росчерком пера”: по­стулируя, что интересы пролетариата, всего человечества и прогресс истории совпадают.

Пятое.Классовая демократия в контексте концепции отмирания го­сударства - отмирающая демократия, которая должна отмереть вместе с политической сферой в целом по мере стирания классовых различий и преобразоваться в неполитическую демократию свобода всех,коммуни­стическое общественное самоуправление.

Концепция отмирания государства, политической сферы общества, при кажущейся практической безобидности ее, будучи положенной в фун­дамент большевистской политической доктрины, нанесла значительный вред политическому развитию СССР.

Детальнее мы проанализируем этот вопрос во второй части работы. Здесь же ограничимся указанием на то логическое умозаключение, которое "лежит на поверхности”. Если пролетарское государство по мере стирания  классовых различий отомрет, и  это событие произойдет в недалеком будущем и само пролетарское государство в собственном смысле уже не государство, ибо не является орудием классового наси­лии меньшинства над большинством, то, во-первых,нет нужды теоре­тически разрабатывать весь комплекс вопросов совершенствования го­сударства как такового со специфическими, только ему присущими функ­циями,а скорее уж актуальны проблемы отмирания его; во-вторых,на практике это должно привести к тому (и привело), что марксистская партия - монополист на государственную власть, сохранив за государ­ством его внешние атрибуты, сама себя вмонтирует фактически в ядро государства (формально в политическую систему) и станет центром пуб­личной власти вместо государства, но без присущих политическому го­сударству (в основном демократическому и правовому, хотя отчасти ине только) норм, стандартов государственно-организованной жизни,пре­дохраняющих население от бесконтрольной, безответственной и безна­казанной власти. В результате пролетарская демократия перестанет быть таковой, лишенная механизмов, предохраняющих отзлоупотребле­ний властью аппарата и кадров управления?³⁸³.

Ситуация усугубляется при отсутствии внутрипартийной демокра­тии в партии-монополисте.

Резюме.Марксистская концепция демократии, рассматриваемая в контексте политической доктрины и социальной философии марксизма,не может восприниматься как неизменяемая целостность: амбивалентна са­ма концепция демократии,в политической доктрине, в свою очередь, можно выделить смысловое ядро, но содержатся в ней также идеи вто­рого плана, сквозь призму которых одно и то же положение концепции демократии воспринимается по-иному, чем в контексте смыслового адра,

К концептуальному стержню политической доктрины марксизма мож­но отнести следующие положения и подходы (перечислим лшь некоторые из них): а) политическая сфера, государство - общественные феномены, производные от экономики, надстройка над экономическим базисом; б)по­литическая сфера в целом и государство в частности являются атрибу­том классового общества, и возникновение их связано с появлением ча­стной собственности и раскола общества на антагонистические классы; в) государство - особый политический институт насилия,использующего прерогативы публичной власти; г) государство - прежде всего орудие подавления, насилия экономически господствующего класса. Выявление классовой сущности государства - важнейший момент его марксистского исследования; д) идея диктатуры пролетариата - ядро политической теории марксизма. Диктатура пролетариата - главное, опирающееся на насилие орудие социалистических преобразований, строительства социа­листического общества; е) негативное по преимуществу (за исключе­нием демократического пути революции) отношение к сложившимся, до пролетарской революции политическим институтам и правовым нормам, отмена ранее действовавших принципов организации и функционирова­ния государства (разделение властей, господство права, система пар­ламентаризма), замена их новыми принципами (на основе опыта Парижской коммунны); ж) пролетарское государство - монополист средств производ­ства; з) идея отмирания политической сферы и государства и т.д.³⁸⁴.

В свою очередь, к одной из "периферийных" политических идей вто­рого плана основоположников марксизма относится положение о том, что государство является не только институтом классового господства, но и носителем "общей функции" (публичной власти), "общих дел","ре­гулятивной роли", вытекающей из природы всякого обществе³⁸⁵.

Присоединяясь к сожалению, выраженному Г.Х.Шахназаровым: "Ос­новоположники марксизма до известной степени пренебрегли замечатель­ным творческим наследием великих политических мыслителей, в первую очередь Монтескье и Руссо, Локка и Джефферсона"³⁸⁶, - подчеркнем,что иного и не могло быть, пока К.Маркс и Ф.Энгельс в конкретно-истори­ческом контексте середины XIXв. оставались на радикальных позициях борцов за интересы пролетариата. Хотя причин и факторов, под влияни­ем которых К.Маркс и Ф.Энгельс создали именно ту политическую докт­рину (и концепцию демократии), а не какую-либо иную, конечно, нес­колько³⁸⁷.

Марксистская концепция демократии в ряде своих ключевых поло­жений, исследуемая а) обособлено от теоретического контекста и б) в неразрывной связи с политической доктриной, в единстве с экономиче­ским учением, социальной философией, гносеологией, философией, ант­ропологией марксизма, расщепляется на две разные концепции. И, ко­нечно, в строгом смысле слова марксистской концепцией можно считать лишь второй вариант.

В последнем случае концепция демократии может быть названа та­ковой лишь в связи с теми демократическими политическими института­ми (в частности, с демократической республикой), которые,согласно ей,пролетариат может использовать для установления диктатуры пролета­риата.

Но даже этот ингредиент "обрывается" на моменте завоевания про-  летариатом государственной власти, ибо после этого функциональные и институциональные стороны диктатуры пролетариата, т.е. характер вла­сти, ее функции, политическая система, политический режим, устанав­ливаемые в революционном обществе в соответствии с политической доктриной марксизма, дают основания полагать, что марксистская кон­цепция демократии в собственном смысле перестает соответствовать своему названию. "Демократия", долженствующая быть установленной, согласно марксистской концепции "демократии", в переходный период, таковой -  в буквальном смысле -  не может быть названа: устанавливается авторитарная,опираю­щаяся на насилие, тоталитарная, идеократическая власть.

К аналогичным выводам приходит Б.Гугенбергер, который,излагая содержание марксистской концепции демократии, взятой в полноте теоретического контекста и в развитии, отмечает ее принципиальное отличие от западных концепций демократии. В марксистской концепции,полагает он, дается точное описание целей и функций демократии.

"Со­вершенно по-иному выглядит это отношение (между целью и функциями), - поясняет политолог,-   в западной теории демократии. Демократия здесь вовсе не является соглашением на основе постепенно устанавливающейся мировоззренчес­кой и социальной гомогенности; она возникает скорее на базе нуждаю­щегося в постоянном обновлении политического соглашения именно в силу всевозрастающих мировоззренческих и социальных различий (в сов­ременном обществе). Западная демократия не признает обязательного ее предпочтения какой-либо раз навсегда заданной государственной це­ли, но стремится к демократическому единению воли, при котором цели общества в изменяющихся условиях постоянно как бы переопределяются. Обязательство придерживаться идеологически фиксированной цели исто­рии и общества здесь заменяет обязанность придерживаться метода плюрализма, соревнования различных ценностей, а также терпимости”³⁸⁸.

Таким образом, в соответствии с концепцией демократии марксиз­ма, сопряженной со смысловым ядром политической доктрины, "демокра­тия", долженствующая быть установленной в переходный период,не мо­жет быть таковой названа: не потому, что она, следуя руссоистской традиции, будет носить идентитарный характер, а потому, что устано­вится авторитарная, опирающаяся на насилие, тоталитарная,идеократическая и классово-охранительная власть, и тем самым и сама марк­систская концепция демократии в собственном смысле слова перестанет соответствовать своему названию.

И все же, если взять отдельные идеи Марксовой (Энгельсовой)кон­цепции демократии (прежде всего домарксистского периода, а также сквозную - на протяжении 50 лет - концепцию формально-демократичесого пути революции и мысли позднего Ф.Энгельса) вне теоретическо­го контекста марксизма, то они сохраняют свою демократическую и гу­манистическую сущность и эвристическую ценность вплоть до настояще­го времени.

ПРИМЕЧАНИЯ

³⁷⁰X а й е к Ф. А. Общество свободных.Указ.соч. С.229-230.

             ³⁷¹Там же. С.259.

                   ³⁷²См.: X а й е к Ф. А. Дорога к рабству// ВФ. 1990. № 10. С.113—151; № 11. С.123-165; № 12. С.103-148; Фридман и Хайек о свободе: Пер. с англ. под ред. А.Бабича. Минск: Полифакт-Референдум,1990. - 126 с.; X а й е к Ф. А. Пагубная самонадеянность: Ошибки социализма: Пер. с англ. М.: Новости, Catallaxy, 1992.- 304 с.

 ³⁷³См.:К а п е л ю ш н и к о в Р. И. "Дорога к рабству" и "дорога к свободе": полемика Ф.А.Хайека с тоталитаризмом//ВФ. 1990. № 10. С.107.

           ³⁷⁴Ха й ек Ф.А. Дорога к рабству.Указ.соч. С.143.

³⁷⁵См.: Маркс К., ЭнгельсФ. Соч. Т.8. С.338; Т.18. С.414.

           ³⁷⁶Фридман и Хайек о свободе.Указ.соч. С.7-8.

           ³⁷⁷Бжезинский 3. Большой провал...//Квинтэссенция: Философский альманах. М.: Политиздат, 1990. С.265.

            ³⁷⁸Зиновьев А. А. Конец коммунизма?.. //Квинтэссен­ция: Философский альманах. 1991. М.: Политиздат, 1992. C.70-7I.

           ³⁷⁹См.: Вебер М. Избранные произведения: Пер. с нем. М.: Прогресс, 1990. С.646-647.

³⁸⁰Маркс К., ЭнгельсФ. Соч. T.I7. С.554.

          ³⁸¹Там же. Т.4. С.459.

          ³⁸²Шумпетер Й. История экономического анализа//Истоки... Вып.1 / Редкол.: В.А.Жамин (глав. ред.) и др. М.: Экономика, 1989. С.275-276.

          ³⁸³См. подробнее: Мамут Л. С. Учение Маркса о государ­стве требует переосмысления. Указ.соч.С.104-105; Шахназаров Г. X. В поисках утраченной идеи: К новому пониманию социализма//К-ст.1991. №4. С.24.

          ³⁸⁴Подробнее об этом см.: Мамут Л. С. Карл Маркс как теоретик государства. М.: Наука, 1979. - 264 с.; О н ж е. Учение Маркса о государстве требует переосмысления.Указ.соч.C.I0I-I05; Маркс и современная политическая теория/ Редкол.: Г.X.Шахназаров и др. М.: Политиздат, 1986. С.7-65.

            ³⁸⁵См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.25. Ч.1. С.422; Т.37. С.416. Об этом  детальнее см.: Мамут Л. С. Сверим ориентиры: наука о государстве и праве нуждается в радикальном об­новлении// Пульс реформ... М.: Прогресс, 1989. С.91-98. См. также: Тихомиров Ю. А. Функционирование государства: диалектика классовых и общественных дел // Маркс и современная политическая теория.Указ.соч. С.37-39.

           ³⁸⁶Шахназаров Г. X. В поисках утраченной идеи.Указ.соч.С.25.

               ³⁸⁷См. подробнее: Мамут Л. С.. Учение Маркса о государ­стве требует переосмысления. С.107-108.

           ³⁸⁸Гуггенбергер Б. Теория демократии//Полис.1991. № 4. С.144.

Публикую первую   часть  параграфа девятого  из первой главы своей старой,двадцатилетней давности, научной монографии  - Волков-Пепоянц Э.Г. МЕТАМОРФОЗЫ И ПАРАДОКСЫ ДЕМОКРАТИИ. ПОЛИТИ­ЧЕСКАЯ ДОКТРИНА БОЛЬШЕВИЗМА: ИСТОКИ, СУЩНОСТЬ, ЭВОЛЮЦИЯ, АЛЬ­ТЕРНАТИВЫ. 19I7-I929 гг. В 2-х книгах. Кн.1. - Кишинев: “LEANA”.1993. - XXXII+ 464 с.

Глава первая. СОДЕРЖАНИЕ И ЭВОЛЮЦИЯ КОНЦЕПЦИИ ДЕМОКРАТИИ К.МАРКСА И Ф. ЭНГЕЛЬСА

1.9.Концепция демократии К.Маркса и Ф.Энгельса в связи с марксистской концепцией формально-демократического и относительно мирного пути пролетарской революции.Ее эволюция.Ленинские фальсификации марксистской концепции демократии

Решающим аргументом, опровергающим упоминавшиеся уже мифы: как первый (А), согласно которому основоположники марксизма однозначно противопоставляли пролетарскую демократию - по политическим инсти­тутам, принципам - политической демократии, установившейся в капи­талистических странах, так и вытекающий из него второй миф (Б) о том, что в понимании К.Маркса и Ф.Энгельса власть пролетариата ("дик­татура пролетариата") всегда противоположна - по методам, политичес­кому режиму - политической демократии, а также мифологемы В и Г, - являются неразрывная связь, сопряженность концепции демократии К.Маркса и Ф.Энгельса с разрабатываемой ими же концепцией относительно мирного и формально-демократического пути пролетарской революции.

Кратко эту сопряженность можно обозначить категориальной форму­лой: "политическая демократия - демократический путь революции - демократическая форма диктатуры пролетариата".

Если подытожить воззрения К.Маркса и Ф.Энгельса на рассматрива­емую проблему, то эта взаимосвязь схематично состоит в следующем. Борьба за политическую демократию может быть осуществлена вооружен­ным способом, хотя, конечно, коммунисты желали бы мирного разреше­ния классового конфликта. Установление политической демократии поз­воляет пролетариату в тех странах, где он составляет большинство в составе населения, используя институты этой демократии, завоевать политическую власть. Завоевание власти пролетариатом и означает ус­тановление диктатуры пролетариата. Начавшиеся революционные преоб­разования в экономической, социальной сферах превращают политичес­кую демократию, носящую формальный характеру в фактическую, подлинную.

Перейдем к развернутой аргументации. Ф.Энгельс еще в 1847 г. во второй ста­тье "Коммунисты и Карл Гейнцен" сформулировал положение о принципиальной  возможности завоевания пролетариатом власти формально-демок­ратическим способом, т.е. посредством использования демократических политических институтов. "Необходимым следствием демократии во всех цивилизованных странах, - писал он- является политическое господст­во пролетариата, а политическое господство пролетариата есть первая предпосылка всех коммунистических мероприятий"²⁹¹..

Мысль Ф.Энгельса ясна, определенна и не может быть интерпретирована двояко: уста­новление политической демократии привело бы к политическому господ­ству пролетариата в странах, где он составляет большинство, а уста­новление политического господства пролетариата,  в свою очередь, явилось бы началом социалистических преобразований.

Как видно, Ф.Энгельс предполагает здесь только принципиальную, весьма абстрактную возможность формально-демократического способа завоевания власти. Вся же сложность реального процесса выносится им за скобки. Иллюзорность самой схемы очевидна. Но для нас сущест­венно важна сама постановка вопроса. Завоевание же политической демократии и свободы, согласно тогдашним взглядам К.Маркса и Ф.Эн­гельса, было возможно, как правило, лишь вооруженным способом²⁹².

          В то же время классики марксизма разрабатывали и концепцию от­носительно мирного пути революции. Впервые в их произведениях воп­рос о возможности в принципе относительно мирной формы (пути) был поставлен Ф. Энгельсом в работе "Положение рабочего класса в Англии", где автор указывал на то, что "революция может принять более мягкие формы”²⁹³.

Вместе с тем необходимо сделать уточнение, касающееся распро­страненной в недавнем прошлом в советской литературе точки зрения, согласно которой К.Маркс и Ф.Энгельс в сочинениях "Внутренние кри­зисы", "Эльберфельдские речи", "Положение рабочего класса в Англии", "Принципы коммунизма" и других будто бы говорили о желательности,но невозможности мирного пути революции²⁹⁴,

Дело в том, что частая ссылка на перечисленные работы как ар­гумент для доказательства мнения, что в 40-eгг. основоположники марксизма указывали на желательность, но невозможность мирного пути пролетарской революции, по нашему мнению, ошибочна,основана на недоразумении.

Нетрудно убедиться, что в работах 40-х гг. К.Маркс и Ф.Энгельс используют термины "мирный путь", "мирный переход", "мир­ный выход", "мирный исход", "мирное развитие" и другие²⁹⁵не в значении относительно мирного пути пролетарской революции как аль­тернативы относительно немирному. В это время термином "мирный путь" и другими родственными словами классики марксизма обозначали тот мирный переход, который предлагали социалисты-утописты и которыйпредставлял собой добровольный отказ буржуазии от политической власти и собственности в условиях классового мира.

Конечно, о таком мирном переходе можно было бы желать, но о нем К.Маркс и Ф.Энгельс писали как о принципиально невозможном яв­лении. Так, в "Манифесте коммунистической партии” основоположники "научного социализма” отмечали: "...они (т.е. социалисты-утописты.- Э.В.-П.)отвергают поэтому всякое политическое и в особенности всякое революционное действие; они хотят достигнуть своей цели мир­ным путем и пытаются посредством мелких и, конечно, не удающихся опытов, силой примера проложить дорогу новому общественному еванге­лию"²⁹⁶.

Когда же в "Принципах коммунизма" в ответе на 16-й вопрос Ф.Энгельс писал о желательности мирного пути ликвидации частной собст­венности, то он имел в виду желательность как можно более бескров­ного, гуманного перехода к социализму. Здесь упор делается на жела­тельность бескровного перехода к социализму, но это не есть жела­тельность собственно относительно мирного пути пролетарской револю­ции, представляющего из себя более мягкую форму классовой борьбы²⁹⁷.

Таким образом, в сочинения молодых К.Маркса и Ф.Энгельса сле­дует различать случаи, где они пишут о желательности, но принципи­альной невозможности мирного пути перехода к социализму, от случаев, где они начинают разрабатывать концепцию относительно мирного пути пролетарской революции.

Вернемся к основной теме исследования. Ту же мысль о принципи­альной возможности формально-демократического пути революции с конк­ретным указанием на страну, где  наиболее вероятна реализация этой возможности - Англию, Ф.Энгельс повторил несколько позже в работе "Принципы коммунизма". Характеризуя в общих чертах ход предстоящей революции, он отмечал: "Прежде всего, она создает демократический строй и тем самым, прямо или косвенно, политическое господство про­летариата. Прямо - в Англии, где  пролетарии уже теперь составляют большинство народа, косвенно - во Франции и Германии, где большинство  народа состоит не только из пролетариев, но также из мелких кре­стьян и городских мелких буржуа..."²⁹⁸.

Термины "демократия", "демократический" в обоих упомянутых со­чинениях Ф.Энгельса означают однозначно политическую демократию,по­литические демократические институты: прежде всего всеобщее избира­тельное право в высший полномочный представительный орган власти, а не сущность власти, не диктатуру пролетариата безотносительно к по­литической форме. И хотя в данном конкретном случае речь идет о дик­татуре пролетариата, но установленной посредством и в форме полити­ческой демократии в классическом смысле.

Дополнительным подтверждением нашей интерпретации приведенных мыслей Ф.Энгельса является совместная работа классиков "Требование коммунистической партии в Германии"²⁹⁹, а главное - прямое указание на этот счет самого Ф.Энгельса:<<Уже "Коммунистический Манифест", - писал он в 1895 г.,- провозгласил завоевание всеобщего избиратель­ного права, завоевание демократии - одной из первых и важнейших задач борющегося пролетариата >>³⁰⁰.

Таким образом, смысл всех анализируемых положений - из второй статьи "Коммунисты и Карл Гейнцен", "Принципов коммунизма" и "Мани­феста..." - один и тот же: устанавливается прямая взаимосвязь между установлением политической демократии и завоеванием власти пролетариатом, дикта­турой пролетариата там,где он составляет большинство.

Широко известное положение из "Манифеста...", на которое ссы­лается Ф.Энгельс; "...первым шагом в рабочей революции является пре­вращение пролетариата в господствующий класс, завоевание демокра­тии"³⁰¹, - сплошь и рядом интерпретировалось в советском обществознании ошибочно, потому что бралось вне контекста как формирующей­ся концепции демократии К.Маркса и Ф.Энгельса, так и сопряженной с ней концепции относительно мирного и формально-демократического пу­ти социалистической революции.

Примером неадекватной интерпретации процитированного положения из "Манифеста..." (бывшей 70 лет незыблемой традицией "марксизма-ле­нинизма", в том числе и в перестроечное время) может служить следую­щий вывод из анализа: "В самой общей форме в "Манифесте" ставится и вопрос о форме пролетарского государства. Здесь К.Маркс и Ф.Энгельс указывают, что политическая форма господства пролетариата должна воплотиться в демократии, принципиально отличной от буржуазнойдемократии” (Подчеркнуто нами. - Э.В.-П.).

С нашей точки зрения, подлинные воззрения К.Маркса и Ф.Энгель­са по своему содержанию противоположны только что приведенному мне­нию; согласно взглядам классиков времен написания "Манифеста...",по­литическая форма, политические институты "господства пролетариата" принципиально не отличаются от буржуазной демократии.Отличие про­летарской демократии от буржуазной заключается в содержании граж­данского общества, в тех преобразованиях, которые в нем будут осу­ществляться после завоевания власти, в полноте реализации одних и тех жепринципов политической демократии и в самой сущности власти после завоевания ее пролетариатом.

Столь же спорна и другая мысль о том, что "завоевание пролета­риатом политического господства авторы ’’Манифеста…”рассматривают как установление подлинной демократии"³⁰³.

Как мы уже указывали, для К.Маркса и Ф.Энгельса в этот период времени принципы политической демократии одни и те же, и в этомсмысле существует одна и та же подлинная политическая демократия как политическая форма и до, и после завоевания власти. Именно это обстоятельство, согласно концепции формально-демократического пути К.Маркса и Ф.Энгельса, в принципе позволяет пролетариату завоевать власть.

Если же под подлинной демократией имеется в виду распростране­ние демократических принципов на экономику и социальную сферу, то она в таком случае может быть установлена после осуществления цело­го ряда преобразований, а не сразу же после завоевания власти.

Принципы "просто" демократии и "подлинной" демократии для клас­сиков марксизма - одни и те же. Если же следовать логике автора пос­леднего процитированного фрагмента, то подлинная демократия предпо­лагает какие-то иные демократические принципы, институты, права и свободы, чем те, что были известны К.Марксу и Ф.Энгельсу, что не соответствует истине.

Приведем еще один фрагмент, на этот раз из "научной" биогра­фии К.Маркса, появившейся "всего лишь" в 1989 г., по которой можно изучать технику тонкой, завуалированной фальсификации: "Эта идея - идея установления диктатуры пролетариата, пролетарской власти, де­мократической по самой своей природе, выражающей интересы и опираю­щейся на поддержку огромного большинства народа, - составила стер­жень всего содержания "Манифеста Коммунистической партии"³⁰⁴.

Если сопоставить подлинный смысл приводившихся нами выше слов из "Манифеста...”³⁰⁵с тем концептом, который излагают авторы сочи­нения, откуда выписана цитата, то ясно, что фальсификация осущест­вляется посредством подмены понятия. Для К.Маркса и Ф.Энгельса за­воевание демократии означает установление политической демократии,  демократических политических институтов, а вот природа политической демократии становится пролетарской лишь тогда, когда пролетариат,со­ставляющий большинство, посредством политической демократии завоевы­вает власть. В этом случае, и только в этом, природа власти являет­ся одновременно и демократической, и пролетарской.

Авторы же процитированного фрагмента пытаются представить дело так, что власть пролетариата демократична уже лишь потому, что она в руках пролетариата, безотносительно к тому, демократичны или нет политические институты, установившиеся при этом. К такому же приему прибегала и коммунистическая пропаганда в течение 70 лет в СССР.

А последняя часть цитаты: "...выражающей интересы и опирающей­ся на поддержку огромного большинства народа" - лишена всякого смыс­ла, ибо только в условиях политической демократии можно выявить,ко­го в действительности поддерживают непролетарские слои трудящихся.

Процитированный фрагмент понятен для 1968 г.³⁰⁶, года появле­ния первого издания, но, выпуская третье издание в 1989 г, авторыпочему-то в приведенном фрагменте не изменили ни слова.

Хота разобраться, в чем здесь дело, не так уж и сложно. В этом и множестве других случаев мы сталкиваемая с одной и той же ситуа­цией: советские исследователи публично были вынуждены интерпретиро­вать фрагмент из "Манифеста..." так же, как истолковал его В.И.Ленин в "Государстве и революции", фактически сфальсифицировавший eго

В чем же выразилась эта фальсификация?

Во-первых, В.И.Ленин односторонне интерпретирует текст:« ...здесь мы видим формулировку одной из самых замечательных и важ­нейших идей марксизма в вопросе о государстве, именно идеи "дикта­туры пролетариата"»³⁰⁷.

Суть ленинской фальсификации состоит в том, что вождь большевизма термин "диктатура пролетариата" исполь­зует в значении классовой сущности неограниченной, насильственной власти, пренебрегающей демократическими институтами, в то время как для Маркса и Энгельса диктатура пролетариата означала в данном случае не просто классовую сущность власти, безразличной к полити­ческому режиму, но и политическое содержание, власть пролетариата, его политическое господство посредством использования политической демократии.

Во-вторых, еще более произвольную интерпретацию "Манифеста...", фактически фальсификацию осуществляет Ленин, когда пишет: "Если пролетариату нужно государство как особая организация насилия против буржуазии, то отсюда само собой напрашивается вывод,  мыслимо ли создание такой организации без предварительного уничтожения, без разрушения той государственной машины, которую создала себе буржуазия? К этому выводу вплотную подводит Коммунистический Манифест"³⁰⁸ .

Однако ни в "Манифесте", ни в предшествующих или последующих рабо­тах К.Маркс и Ф.Энгельс не высказывали идею огульного "разрушения" демократических политических институтов, созданных буржуазией.Обоб­щая опыт европейских революций середины прошлого века, они писали о необходимости слома только военно-бюрократических учреждений.Поэто­му вывод Ленина в своей абстрактной и категоричной постановке явля­ется фальсификацией. Его продолжением служит мнение (мифологема „Д” ³⁰⁹) впервые высказанное Лениным, как мы уже отмечали, в "Государстве и революции"³¹⁰и господствующее в советской специальной литературе, о том, что в 50-60-е гг. К.Марксом и Ф.Энгельсом якобы "не конкре­тизировалось еще ... понятие "слома": какие элементы государствен­ной машины должны быть разрушены, какие могут быть использовали"³¹¹.

Миф “Д” легко опровергается, если принять во внимание три момен­та.

      1.К.Маркс еще в работе "Восемнадцатое брюмера...“достаточно определенно указывал, что слому подвергается только "военно-бюрокра­тическая правительственная машина", а не буржуазное государство в целом, без учета особенностей его структурных элементов³¹². Тем бо­лее, что речь у него идет о "полудемократическом государстве",в ко­тором "объем слома" значителен.

         2.К.Маркс ясно, недвусмысленно отмечает, что формально-демократические институтыпролетариат не "ломает" в ходе революции, а сохраняет и используетих в революционных целях, в целях завоева­ния политической власти, установления диктатуры пролетариата.На это обстоятельство он прямо указывает в "Классовой борьбе во Франции": "Возмущение против диктатуры буржуазии, потребность в преобразовании общества, сохранение демократическо-республиканскихучреждений как орудий этого преобразования, сплочение вокруг про­летариата как решающей революционной силы - вот общие черты, харак­теризующие так называемую партию социальной демократии, партию крас­ной республики"³¹³(Подчеркнуто нами,- Э.В.-П.). Ленин же или не за­метил, или сознательно пренебрег этим прямым указанием.

      Ему вообще было свойственно оперировать лишь теми цитатами, которые могли обос­новать его позицию. Правда, адепты большевизма резонно возразят, что "Восемнадцатое брюмера..." появилось двумя годами позже, чем "Классовая борьба иК.Маркс за это время мог изменить свою точ­ку зрения. Теоретически, конечно, мог, но в реальности его позиция оставалась прежней. Ведь и в "Восемнадцатом брюмера" он пишет о необходимости слома именно "правительственной военно-бюрократи­ческой машины'', т.е. лишь одной ветви власти государства, но не ука­зывает на то, что следует "сломать" законодательную власть, парла­мент, другие представительные институты, органы местного самоуправ­ления, другие демократические институты.

         3.Как прямо следует из работ Маркса и Энгельса, написанных в 50-60-е гг. и посвященных принципиальной возможности формально-де­мократического пути революции в Англии, парламентский демократичес­кий строй и диктатура пролетариата не противоречат друг другу, а, наоборот, в конкретно-исторических условиях Англии, по мнению клас­сиков марксизма, именно парламентаризм являлся той политической фор­мой, посредством которой сильное революционное рабочее движение в принципе могло установить диктатуру пролетариата относительно мир­ным и формально-демократическим путем. В подтверждение сказанного можно сослаться на статьи К.Маркса "Чартисты", Ф.Энгельса "Англий­ский билль о десятичасовом рабочем дне", написанные в 50-е гг., а также на брошюру последнего "Военный вопрос в Пруссии и немецкая рабочая партия”³¹⁴.

Чтобы доказать, что мы же выдаем желаемое за действительность и дело обстоит именно таким образом, процитируем фрагмент из статьи К.Маркса "Чартисты", написанной, кстати, позже, чем "Восемнадцатое брюмера”: "Шестьпунктов хартии... не содержат в себе ничего,кро­ме требований всеобщего избирательного права и тех условий,без ко­торых всеобщее избирательное право было бы иллюзорным для рабочего класса, а именно: тайного голосования, вознаграждения для членов парламента, ежегодных общих выборов. Но всеобщее избирательное пра­во равносильно господству рабочего класса Англии, где пролетариат составляет огромное большинство населения, где в ходе длительной, хотя и скрытой, гражданской войны он выработал ясное сознание свое­го положения как класса.  Поэтому введение всеобщего избирательногоправа в Англии было бы в гораздо большей степени социалистическиммероприятием, нежели любое другое мероприятие, которому  на континен­те присваивается это почетное имя. Здесь его неизбежным результатом является политическое господство рабочего класса”³¹⁵. (Подчеркнуто  на­ми. -Э.В.-П.).

Постулированная Марксом и Энгельсом в указанных работах прямая связь между введением всеобщего избирательного права, другими поли­тическими свободами, функционированием парламента и установлением политического господства пролетариата, т.е.диктатуры пролетариата, при определенных, конечно, условиях не вызывает никакого сомнения, не может быть истолкована иным образом и опровергает ленинскую тра­дицию в интерпретации политических мыслей классиков марксизма, ко­торую правильнее назвать ленинской мифологией.

Ф.Энгельс в своей брошюре "Военный вопрос в Пруссии и немецкая рабочая партия" развивает аналогичную Марксовой мысль: "...буржуа­зия не может завоевать своего политического господства, не может выразить это политическое господство в Конституции и в законах без того, чтобы не дать в то же время оружия в руки пролетариата. Он (пролетариат) не может требовать, чтобы буржуазия перестала быть буржуазией, но он, несомненно, может требовать, чтобы она последова­тельно проводила свои собственные принципы. А вместе с этим проле­тариат получает в свои руки и то оружие, которое ему необходимо дляокончательной победы.С помощью свободы печати, права собраний и союзов он завоевывает себе всеобщее избирательное право, с помощьюже всеобщего и прямого избирательного права в сочетании с указанны­ми агитационными средствами - все прочее"³¹⁶.                                                     (Подчеркнуто нами. – Э.В.-П.)

Думается, доказательств ошибочности позиции В.И.Ленина более чем достаточно.

Таким образом, в отличие от мифа “Д”, созданного В.И.Лениным, К.Маркс и Ф.Энгельс уже в 50-60-е гг. ясно намечают две линии в раз­работке проблемы "государство-революция": а) формулируют идею о не­обходимости слома пролетариатом правительственной военно-бюрократи­ческой машины. Эта линия берет начало от рукописи Маркса "К крити­ке гегелевской философии права”; б)высказывают положение о прин­ципиальной возможности и необходимости сохранить и использовать пролетариалом в целях завоевания государственной власти институтов по­литической демократии: всеобщего избирательного права, парламента, гражданских и политических прав и т.д.

Вместе с тем очевидно, что рассуждениям К.Маркса и Ф.Энгельса 50-60-х гг. свойственна значительная доля условности и абстрактнос­ти: возможный ход избирательной кампании в Англии в случае введения всеобщего избирательного права упрощен, диалектика классовой борьбы и социально-психологические моменты в расчет практически не прини­мается. Предполагается, и этот взгляд, конечно, далек от реальности, что рабочий класс в большинства своем уже обладает ясным классовым сознанием, организован и поэтому на выборах проголосует за свою пролетарскую партию, в результате чего, завоевав в палате общин боль­шинство, эта партия сможет сформировать пролетарское правительство. К.Маркс и Ф.Энгельс не рассматривают вопрос о том, какими средства­ми в конкретных условиях того или иного общества пролетарская пар­тия может подвести большинство пролетариата к осознаниюнеобходимо­сти социалистической революции, каким образом сможет добиться орга­низованного перевеса в соотношении классовых, политических и воен­ных сил, так как полагали, что формирование классового сознания про­изойдет стихийно, и, кроме того, практика рабочего движения середи­ны XIХ в. не давала еще оснований для решения этих проблем.Конечно, перед нами иллюзорная схема, имеющая мало точек соприкосновения с реальностью середины XIX в. Но она вполне убедительно доказывает,что политические воззрения Маркса и Энгельса по отмеченным проблемам бы­ли иными, чем у родоначальника большевизма.

В 70-е - начале 80-х гг. на основе обобщения революционного опыта Парижской коммуны и развития рабочего движения в ряде европейсгах стран в условиях демократизации буржуазных государств К.Маркс и Ф.Энгельс продолжают всестороннюю и более конкретную, чем в преды­дущие годы, разработку концепции формально-демократического (и от­носительно мирного) пути социалистической революции.

А демократизация политической жизни капиталистических стран осуществляемая под нажимом рабочего и демократического движения, была достаточно ощутимой.

Действительно, в Англии в 1867 г. проводится вторая избирательная реформа - избирательное право предоставляется новым категориям трудящихся, в том числе верхушке рабочего класса. Число избирателей увеличилось с I млн. до 2 млн. человек. В 1872 г. вводятся тайные выборы,а в 1884-1885 гг. проводится третья избира­тельная реформа, число избирателей возросло более чем вдвое, прежде всего за счет рабочего класса.

В США в 1870 г. устанавливается все­общее мужское избирательное право, а в 1872 г. вводятся тайные вы­боры. Согласно биллю о правах в США еще с 1791 г. существовали сво­боды слова, печати, собраний, религий, петиций.

Во Франции в годыТретьей республики, в 1875 г., в третий раз восстанавливается все­общее избирательное право в нижнюю палату. (В первый раз введение всеобщего мужского избирательного права, кроме прислуги, было провозглашено еще в 1792 г., во второй раз оно было введено в 1848 г.) В1881 г. провозглашается свобода печати, а в 1884 г. Был отменен запрет на создание ассоциаций.

Конституция Пруссии в 1850 г. декла­рировала равенство граждан перед законом, свободы слова, собраний, союзов, неприкосновенности личности. По Конституции Германии 1871г. Рейхстаг - нижняя палата германского парламента - избирался всеоб­щим равным и прямым мужским избирательным правом при тайном голосо­вании.

Под нажимом трудящихся было расширено также избирательное право в Италии (1882 г.) и Голландии (1896 г.),введено мужское всеобщее избирательное право в Испании (1890 г.) и Бельгии (1895 г.).

В то же время наклонно растет число рабочих партий. Если к началу 70-х гг. рабочая партия имелась только в одной стране - Гер­мании, то в конце 90-х гг. подобные партии действовали в 21 стране.К началу XX в. они насчитывали в своих рядах около 300 тыс.человек.В буржуазных государствах, где проводились выборы в парламент,число избирателей, голосующих за кандидатов рабочих партий, в течение последней четверти XIX в.увеличилось почти в 40 раз и достигло при­мерно 4 млн. В парламенты Германии, Франции, Дании и ряда других стран избираются социалисты³¹⁸.

В этих условиях концепция демократии К.Маркса и Ф.Энгельса,со­пряженная с концепцией формально-демократического и относительно мирного пути революции, уже не столь абстрактна, ее корни в общест­венно-политической почве Европы и Северной Америки крепнут.

Классики марксизма формулируют положение о многообразии форм и путей революции, выделяют систему объективных и субъективных факто­ров, которые открывают возможность мирного завоевания власти фор­мально-демократическим способом: а) наличие в политической сфере демократических политических институтов; б) отсутствие разветвлен­ного военно-бюрократического аппарата управления; в) способность высшего представительного органа власти контролировать исполнитель­ную власть; г) местное и провинциальное самоуправление; д) демок­ратические традиции в политической истории и общественной психологии,- указывают на возможный механизм развития революции по формаль­но-демократическому и относительно мирному пути³¹⁹.

В общей сложности К.Маркс и Ф.Энгельс называют 6стран, в ко­торых возможен, по их мнению, формально-демократический способ за­воевания власти: Англия, США, Голландия (70-е гг.) Швейцария (80-е гг), Франция и Германия (90-е гг.)³²⁰.

Наиболее "выпукло" взгляды К.Маркса по рассматриваемой пробле­ме выражены в рукописи "Прения в рейхстаге...": "Если бы, например, в Англии и в Соединенных Штатах большинство в парламенте или в конг­рессе получил рабочий класс, тоон мог бы законнымпутем устранитьстоящие на его пути развития законы иучреждения, да и то лишь втой мере, вкакой это вызывается общественным развитием. И все-таки"мирное" движение превратилось бы в "насильственное" столкнувшисьссопротивлением заинтересованных в старом порядке,а если эти пос­ледние оказываются побежденными силой (как в американском движениии французской революции), то они восстают прошв законной силы"³²¹ (Подчеркнуто нами.- Э.В.-П.).

Вместе с тем во избежание недоразумений сразу же сделаем уточ­нение. К.Маркс и Ф.Энгельс на основе изучения диалектики классовой борьбы пролетариата с буржуазией в эпоху раннего капитализма отме­чали, как и в только что процитированном тексте, что, хотя формаль­но-демократические институты буржуазного государства представляют принципиальную возможность пролетариату завоевать власть мирным, "законным”, "конституционным" способом, тем не менее завоеванием власти еще не заканчивается решение основного вопроса революции -  власть необходимо защитить и упрочить, а на этапе защиты и дальней­шего развития революции неминуемо вооруженное столкновение с бур­жуазией, поэтому для победы по любому пути революции пролетариату следует добиться перевеса в соотношении классовых, политических,во­енных сил, чтобы подавить вооруженное сопротивление буржуазии.

В анализируемый период отношение основоположников марксизма к политической демократии более конкретизировано и избирательно.Они прогнозируют три функциональные судьбы политической демократии. В одной ситуации ее институты в условиях высокоразвитого,организован­ного и сознательного рабочего движения могут служить непосредствен­ным орудием освобождения пролетариата³²³; в другой ситуации, в ус­ловиях неразвитого рабочего движения, незрелости субъективного фак­тора, - в лучшем случае средством пропаганды, просвещения, политического образования рабочего класса, и дать больше они не могут и никогда не дадут³²⁴; а в худшем случае - средством обмана,демагоги­ческого оболванивания, манипулирования пролетариатом, трудящимися массами в интересах буржуазий³²⁵ .

Анализируя институты политической демократии под углом зрения их благоприятствования формально-демократическому пути революции,К.Маркс и Ф.Энгельс ставили в центр исследования вопросы координации и субординации законодательной и исполнительной властей,прежде все­го способность высшего представительного органа власти контролиро­вать исполнительную власть. Лишь в условиях, когда парламент станет полновластным политическим институтом, демократическая республика сможет служить средством освобождения пролетариата.В противном слу­чае и "парламентарная республика с Луи Бонапартом в качестве ее пре­зидента" может стать, писал К.Маркс, режимом «неприкрытого клас­сового террора и умышленного оскорбления "подлой черни"»³²⁶.

(Окончание последует)

ПРИМЕЧАНИЯ

²⁹¹Маркс К., ЭнгельсФ. Соч. Т.4. С.276.

        ²⁹²См.: Там же.С.332.

        ²⁹³См.: Там же. Т.2. С.515-517.

         ²⁹⁴См., например: Фридрих Энгельс. Биография/ Авт. кол, Г.Гемков (рук.) и др.: Пер. с.нем. М.: Политиздат, 1972. С.119.

      ²⁹⁵См.: Маркс К., ЭнгельсФ. Соч. T.I. С.498- 503; Т.2. С.515-517, 532-546; Т.4. С.331, 453; Т.7. С.253-267.

      ²⁹⁶Там же. Т.4. С.455.

      ²⁹⁷См.: Там же. С.331.

²⁹⁸Там же.

      ²⁹⁹См.: Там же. Т.5. C.I.

      ³⁰⁰Там же. Т.22. С.538.

      ³⁰¹Там же. Т.4. С.447.

      ³⁰²История политических и правовых учений: Учебник/ Под ред. В.С.Нерсесянца.2-е изд., перераб. и доп. С.497-498. См., также: История политических учений. Ч.2: Учебник/ Под ред. К.А.Мокичева. С.51-52;Карл Маркс: Биография. 3-е изд. С.163-164;Мухина Г.З. Социалистическая революция и государство: (Разработка В.И.Лениным вопроса о государстве диктатуры пролетариата в период борьбы за Ок­тябрь и упрочение его завоеваний. Март 1917 - март 1918).М.: Мысль, 1975. С.25-47. Особенно см.: С.190-192, являющиеся своего рода эталоном фальсификации, и прежде всего положение С.Л.Фукса, разде­ляемое автором, о том, что "ни Маркс, ни Энгельс никогда не отож­дествляли демократическую республику как политическую форму дикта­туры рабочего класса с той демократической республикой, в которой осуществлялось господство буржуазии" (С. 191).См. также: Сте­панова Е. А. Карл Маркс: Краткий биографический очерк. 2-е изд. М.: Политиздат, 1983. С.55; Лобер В. Л. Указ.соч.С.121-22.

       ³⁰³История политических и правовых учений: Учебник/ Под ред. В.С.Нерсесянца.Указ.соч. С.496.

       ³⁰⁴Карл Маркс: Биография/ П.Н.Федосеев и др. 3-е изд. С.163-164.

       ³⁰⁵См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.4. С.447.

       ³⁰⁶См.: Карл Маркс: Биография/ Авт. кол.: П.Н.Федосеев и др. М.: Политиздат, 1968. С.169.

        ³⁰⁷Л е н и н В. И. ПСС. Т.ЗЗ. С.24.

        ³⁰⁸Там же. С.26-27.

        ³⁰⁹Развенчание этой мифологемы мы осуществили в 1983 г. без указания, конечно, что ее автором является В.И.Ленин.См.:Вол­ковЭ. Г.К.Маркс и Ф.Энгельс об относительно мирном пути раз­вития социалистической революции. Л.: ЛГУ, 1983. С.12; Он же. Становление марксистской концепции относительно мирного пути социа­листической революции. Кишинев, 1987. - 24 с. Рукопись депонирована . в ИНИОН АН СССР. 17.05.1988 г., № 33928.

         ³¹⁰См.: Ленин В. И. ПСС. Т.ЗЗ. С.29-31, 36-42 и т.д.

         ³¹¹Международное рабочее движение: (Вопросы истории и теории). В семи томах / Главн. ред. ко

Публикую заключительную   часть  параграфа восьмого из первой главы своей старой,двадцатилетней давности, научной монографии  - Волков-Пепоянц Э.Г. МЕТАМОРФОЗЫ И ПАРАДОКСЫ ДЕМОКРАТИИ. ПОЛИТИ­ЧЕСКАЯ ДОКТРИНА БОЛЬШЕВИЗМА: ИСТОКИ, СУЩНОСТЬ, ЭВОЛЮЦИЯ, АЛЬ­ТЕРНАТИВЫ. 19I7-I929 гг. В 2-х книгах. Кн.1. - Кишинев: “LEANA”.1993. - XXXII+ 464 с.

Глава первая. СОДЕРЖАНИЕ И ЭВОЛЮЦИЯ КОНЦЕПЦИИ ДЕМОКРАТИИ К.МАРКСА И Ф. ЭНГЕЛЬСА

1.8.Анализ К.Марксом и Ф.Энгельсом проблемы "правящие-управляющие/управляемые" в контексте концепции демократии.

Переоценка полемики К.Маркса с Г.Гегелем и М.Бакуниным(4)

Своего апогея одна из двух линий исследования,начатая К.Марксом в рукописи "К критике гегелевской философии права" и связанная с упразднением бюрократии и поголовным участием пролетариата в уп­равлении, достигла в его сочинении "Гражданская война во Франции" и в других работах, опубликованных после Парижской коммуны.

На осно­ве обобщения кратковременного (72 дня), локального (один город) и чрезвычайного (ситуация "осажденной крепости" со своей специфичес­кой логикой и психологией политического поведения) революционного политического опыта Парижской коммуны, К.Маркс и Ф.Энгельс предложи­ли особый, выходящий за рамки традиционной парламентской и правовой демократии способ радикальной борьбы с бюрократизмом и бюрократией путем ее упразднения как профессионального, штатного и невыборного аппарата и как специального социального слоя управляющих.

В марксистском анализе опыта коммунаров есть две взаимосвязан­ные грани, которые тем не менее необходимо отделить одну от другой и исследовать порознь: первая - положения, касающиеся проб­лемы правящие-управляющие/управляемые", и вторая - идеи, относящие­ся к сущности и организации государственной власти.

Отправные пункты первой грани мы проанализируем и оценим здесь, а второй - в следующем параграфе.

Парижская коммуна на первый взгляд как будто бы подтвердила мысль К.Маркса, высказанную им еще в середине 40-х гг. и конкретизи­рованную после революции середины века на континенте, о необходимо­сти слома буржуазной государственной машины. Именно таким образом долгие десятилетия, вплоть до сегодняшних дней²⁴⁹,с подачи В.И.Ленина, который в "Государстве и революции" ,по справедливому и метко­му замечанию В.Буртина, "чуть ли не каждую фразу отсюда (из работы К.Маркса "Гражданская война во Франции". - Э.В.-П.)возвел в ранг отдельного, самостоятельного принципа социалистической государствен­ности”²⁵⁰, и оценивались все радикальные идеи,высказанные К.Марксомпосле Парижской коммуны.

Если до Парижской коммуны К.Маркс и Ф.Энгельс лишь продолжили достаточно длинный ряд мыслителей прошлого, относящихся в основ­ном к утопической мысли ХVIIIв., демократическо-социалистической ли­тературе первой половины XIX в. (Морелли, бабувисты, Э.Кабе, Ж.Пийо и др.²⁵¹ ), высказывавших идентичные идеи, то после упомянутого со­бытия они попытались первыми превратить гипотезу с многовековой ис­торией в непререкаемую истину, опираясь в своей аргументации на про­летарскую политическую практику коммунаров.

Обобщая опыт Парижской коммуны, К.Маркс в лапидарной и емкой форме сформулировал "новый" тип общественного управления (являющий­ся в действительности хорошо известным специалистам еще со времен античности), открытый, по его мнению, Коммуной: "управление народа посредством самого народа"²⁵². Через несколько лет (1875 г.) К.Маркс конкретизирует свою мысль: "то положение, когда народом управляют, должно быть заменено самоуправлением народа"²⁵³.

Для К.Маркса профессиональный, штатный и назначаемый сверху аппарат и работники управления - бюрократия - являются социальными врагами пролетарской демократии. С целью возвращения обществу всех тех функций, которые государство отобрало у него и присвоило, устранения отчуждения и дуализма гражданского общества и политического государства, К.Маркс предлагает систему антибюрократических мер,ап­робированных коммунарами.

Благодаря этим мерам происходит слом су­ществующего аппарата управления, многих других государственных инс­титутов, что одновременно и обусловливает расширение и углубление демократии. В отличие от другой линии, связанной с формально-демократическим и относительно мирным путем революции, К.Маркс теперь и здесь отказывается от всякой преемственности в организации буржуаз­ной и пролетарской демократии. Будущее последней видится ему, по адекватной интерпретации В.Б.Пастухова, ”не как продолжение процес­сов, которые зарождаются в рамках буржуазного строя, а как альтер­натива им"²⁵⁴.

С одной стороны, пролетарской демократии наследо­вать у буржуазной было нечего, так как реальная управляющая система, по мнению К.Маркса, была реакционной и заслуживала только слома. С другой стороны, и наследовать было незачем, ибо в буржуазной демок­ратии управляющая, бюрократическая система контролировалась предста­вительными органами власти, парламентом и общественным мнением. А поскольку теперь предполагалось, что бюрократическая система будет сломлена и заменена всеобщим вооружением народа, поголовно участ­вующим в управлении, то встроенные в существующую буржуазную  де­мократию механизмы контроля становятся ненужными.

Приведем ключевой обширный фрагмент из сочинения К.Маркса “Граж­данская война во Франции”, где основоположник марксизма с одобрени­ем перечисляет антигосударственные и антибюрократические и вместе с тем демократические мероприятия Коммуны.

"...Первым декретом Коммуны было уничтожение постоянного войс­ка и замена его вооруженным народом". - указывает К.Маркс и продол­жает: "Коммуна образовалась из выбранных всеобщим избирательным пра­вом по различным округам Парижа городских гласных. Они были ответ­ственны и в любое время сменяемы. Большинство их состояло,само со­бой разумеется, из рабочих или признанных представителей рабочего класса. Коммуна должна была быть не парламентарной, а работающей кор­порацией, в одно и то ж время и законодательствующей, и исполняю­щей законы. Полиция, до сих пор бывшая орудием центрального пра­вительства, была немедленно лишена всех своих политических функций и превращена в ответственный орган Коммуны, сменяемый в любое время. То же самое - чиновники всех остальных отраслей управления.Начиная с членов Коммуны, сверху донизу, общественная служба должна была исполняться за заработную плату рабочего. Всякие привилегии и выда­чи денег на представительства высшим государственным чинам исчезли вместе с этими чинами. Общественные должности перестали быть част­ной собственностью ставленников центрального правительства.Не толь­ко городское управление, но и вся инициатива, принадлежавшая дсселе государству, перешла к Коммуне.        

По устранении постоянного войска и полиции, этих орудий мате­риальной власти старого правительства, - развивает свой анализ К.Маркс, -  Коммуна немедленно взялась за то, чтобы сломать орудие духовного угнетения, "силу попов", путем отделения церкви от государства... Все учебные заведения стали бес­платными для народа и были поставлены вне влияния церкви и государ­ства... с науки были сняты оковы, наложенные на нее классовыми пред­рассудками и правительственной властью.

Судейские чины потеряли свою кажущуюся независимость... Как и прочие должностные лица общества, они должны были впредь избираться открыто, быть ответственными и сменяемыми.

Парижская коммуна, разумеется, должна была служить образцом всем большим промышленным центрам Франции. Если бы коммунальный строй установился в Париже и второстепенных центрах, старое центра­лизованное правительство уступило бы место самоуправлению произво­дителей и в провинции... Коммуна должна была стать политической фор­мой даже самой, маленькой деревни... Собрание делегатов, заседающих в главном городе округа, должно было заведовать общими делами всех сельских коммун каждого округа, а эти окружные собрания в свою оче­редь должны были послать депутатов в национальную делегацию, засе­дающую в Париже; делегаты должны были строго придерживаться mandatimperativ(точной инструкции) своих избирателей и могли быть сменены во всякое время. Немногие, но очень важные функции, которые ос­тались бы тогда еще за центральным правительством, не должны были быть отменены... а должны были быть переданы коммунальным, то есть строго ответственным, чиновникам"²⁵⁵.

Таков генеральный и революционный проект классика марксизма по упразднению бюрократической управляющей системы. Причем К.Маркс спе­циально оговаривает, что новая Коммуна вовсе не идентична средневе­ковой коммуне, не воскрешает ее. Если прежняя коммуна являлась ор­ганом местного самоуправления в качестве противовеса государствен­ной власти, формой борьбы против ее чрезмерной централизации, то коммунальная система в новой форме в национальном масштабе превраща­ла бы саму государственную и административную власть на всех уровнях в самоуправение производителей, сочетала бы в себе федерализм и централизм²⁵⁶.

           I) что крат­ковременный опыт одного города, находящегося в осадном положении,во­все не достаточен для того, чтобы сделать универсальные выводы о необходимости упразднения бюрократии и непосредственном участии всех в управлении, о выборности и сменяемости в любое время всех должно­стных лиц?

           2)что идея самоуправления, воспринимаемая многими угнетенными на протяжении веков как панацея от всех бед и эксплуатаций, будучи многогранной и многомерной, в процессе практической реализации стал­кивается со многими трудностями, известными из опыта истории?

          3)что может быть политическая практика коммунаров по строитель­ству органов власти и администрации была всецело или отчасти вынуж­денной и ее надо было рассматривать как кратковременную, переходную форму от автократического режима к демократическому?

         4)что, может быть (в дополнение к сказанному),Парижская ком­муна как орган самоуправления во многом обусловливалась чрезвычайны­ми условиями - логикой и психологией политического поведения в си­туации "осажденной крепости" и прифронтового города?

И если Парижская коммуна, по словам К.Маркса, "была открытой, наконец, политической формой, при которой могло совершиться эконо­мическое освобождение труда”²⁵⁷,то опыт Парижской коммуны,как это принято в науке при любом открытии, следовало подвергнуть всесторон­нему, беспристрастному теоретическому анализу - изучить все его положительные и отрицательные стороны, осуществить проверку в поли­тической практике не раз и не два и на протяжении длительного вре­мени. Лишь после этого говорить и писать об открытии.

Ведь такому пути следует сам К.Маркс в своих экономических шту­диях. Но здесь в отличие от "Капитала" мы имеем дело с политическим документом, на котором оставила печать политическая целесообразность, а главное - отразились чувство сострадания, возникшее в связи с трагической судьбой коммунаров, гнев к палачам и солидарность с освободительной борьбой парижского пролетариата.

Тем не менее неужели К.Маркс надеялся, что выборность, сменяе­мость, ответственность, отсутствие привилегий установятся в масшта­бе страны стихийно и, предположим, однажды установившись,будут ста­бильно функционировать и дальше? Задумывался ли он о том, кто или что явится гарантом самоуправления с вышеперечисленными принципами? Неужели вооруженный народ по всей стране? А где гарантия, что, од­нажды захотев подобную управляющую систему, вооруженный народ или часть его потом не передумают? Или где гарантия от узурпации власти вождями, демагогически склонившими на свою сторону часть вооружен­ного народа? И разве с самого начала вооруженный народ в масштабах всей страны будет однороден и между различными регионами или слоями не могут возникнуть противоречия? Не приведет ли это к борьбе за власть, не отразится на системе власти и управляющей системе?

Вопросов возникает очень много. И все они свидетельствуют, что предлагаемая управляющая система нестабильна; нет мехнизмов по ее поддержке, разве что голое насилие и демагогия.

Ю.Буртин, хотя и не со всеми его выводами мы согласны, в дан­ном случае совершенно правомерно вопрошает: "Что же реально может помешать людям, находящимся у власти и вынужденным отчаянно бороть­ся за ее удержание и укрепление, сначала заменить - в интересах революции, разумеется, - выборность назначением, а сменяемость сни­зу - сменяемостью сверху, создать взамен прежней политической поли­ции новую, собственную, в дальнейшем же - ну, скажем, с целью эакрепления проверенных кадров - пожертвовать до наступления более благоприятных времен и какими-то другими, столь же неоспоримыми,но, к сожалению, пока несвоевременными принципами (отказом от привиле­гий и пр.)? Институты старой буржуазной демократии, пусть урезанной и несовершенной: парламентаризм, независимость суда, свобода печатй? Их нет, они сломаны вместе со всей "старой государственной машиной". "Всеобщее вооружение народа?" Но в мирное время и в масштабах боль­шой страны это вообще фантастика, столь же мрачная,сколь и малоэф­фективная в качестве средства против бюрократизации и инструмента демократического контроля"²⁵⁸.

Характерно и примечательно, что А.Бутенко, полемизирующий с Ю.Буртиным в связи с критикой последним исторической теории К.Марк­са, как бы и не замечает его критики политической доктрины марксиз­ма²⁵⁹. Или нечего было возразить по существу? Думается причина за­ключается в том, что в своей книге "Власть народа посредством само­го народа” А.Бутенко полностью солидаризируется с приведенными на­ми взглядами К.Маркса о бюрократии, самоуправлении²⁶⁰. Хотя спра­ведливости ради надо заметить, что судить по книге (да еще по дан­ной тематике), изданной в 1988 г. в СССР, о подлинных взглядах А.Бутенко трудно. Но ведь всегда имеется выход - не печатать то, с чем не согласен. Может, потому и умолчал ученый?

Однако вернемся к основной теме нашего исследования. Неужели К.Маркс в действительности верил также в то, что административное и политическое управление не требует специального образования и опыта, как он это утверждает?

Или не замечал явного противоречия между двумя принципами рас­пределения: с одной стороны, принципом "сведения платы всем должно­стным лицам в государстве до уровня заработной платы рабочего", а с другой стороны, принципом распределения по труду,характерным для постреволюционного общества, "первой фазы коммунизма”.

Все поставленные нами вопросы с неизбежностью подводят к еще одному: почему К.Маркс в своих сочинениях, разрабатывая идею ликвидации бюрократии и соответственно идею непосредственного участия всех в управлении, выборности и сменяемости должностных лиц, само­управления, почти не полемизирует (одним из немногих случаев исклю­чения является конспект книги М.Бакунина "Государственность и анар­хия") с теми политическими мыслителями, которые ставят под сомнение осуществимость на практике с пользой для управляемых (а значит, и общества в целом) указанных идей?

Сделаем здесь небольшое отступление. Оно необходимо в связи с тем, что в советской литературе высказывалась мысль (при выяснении домарксистских корней идеи отмирания государства), согласно которой Аристотель является чуть ли не основоположником идеи,принципа "не­посредственного участия всех в управлении". Однако наличие преемст­венной связи между Аристотелем и К.Марксом верно лишь с формальной стороны - Аристотель действительно рассматривает в "Политике" ука­занный принцип, - а по существу между ними такой преемственной свя­зи нет.

Аристотель, - как первый великий системный аналитик в истории человечества, - перечисляет все умозрительно возможные способы за­мещения должностей в управляющей системе по трем основаниям: кто назначает на должности, из кого они замещаются, каким образом это происходит²⁶¹ (по таблице Зуземиля - у Аристотеля 27 способов). В свою очередь, тот или иной способ замещения должностей, согласно Аристотелю, соответствует тому или иному виду государственного уст­ройства. В частности, демократии соответствуют два основных способа замещения должностей: "когда все граждане назначают на должности из числа всех граждан"²⁶²и когда все граждане участвуют в замещении должностей из числа некоторых граждан²⁶³или отчасти из всех, от­части из некоторых "путем выбора или по жребию или посредством сое­динения того и другого, так что одни из должностей замещаются путем выбора, другие - по жребию"²⁶⁴(всего, таким образом, демократии соответствует 9 способов).

Казалось бы, можно провести определенную аналогию между "Поли­тикой" и "Гражданской войной во Франции" по данному вопросу. Однако суть дела состоит в том, что, согласно убеждению Аристотеля,демокра­тический принцип замещения должностей: все должности управления,кон­троля, распоряжения замещаются по очереди (или по выбору, или по жре­бию) из всего состава граждан - сам по себе, безотносительно к ка­чественному и количественному составу населения,не является наилуч­шим. (У К.Маркса же он, наоборот, наилучший и единственно возможный).

Во-первых, потому, что демократия для Аристотеля не является правильной, а тем более наилучшей формой правления, каковой из ре­ально существующих является полития (узкий смысл термина),или сред­нее, смешанное правление. Политии же в отличие от демократии соот­ветствует другой способ замещения должностей: "не все граждане уча­ствуют в назначении на должности - из числа всех ли или некоторых, по жребию ли или путем выбора... или... одни должности замещаются из всех граждан, другие - из некоторых, путем выбора ли или по жре­бию, или посредством соединения того и другого, т.е. так, что одни должности замещаются путем выбора, другие - по жребию..."²⁶⁵

Во-вторых, демократий в зависимости от состава народонаселения Аристотель выделяет несколько видов, но даже в наилучшей из них (а точнее, наименее худшей) - земледельческой, хотя весь народ (свобод­норожденные) и участвует в выборе должностных лиц, в принятии отче­та от них, отправляет обязанности судей²⁶⁶, тем не менее управленческие высшие должности могут занимать не все (необходим имуществен­ный ценз или (и) наличие способностей)²⁶⁷.

В-третьих, именно в худшем из видов демократии ("крайней") все граждане принимают участия в государственном управлении²⁶⁸. Но даже в ней, по мнению Аристотеля, есть должности, для занятия которых необходимы особый опыт и знания²⁶⁹. А кроме того, сама “край­няя" демократия не является долговечной.

Таким образом, аналогии не получается.

Однако на это возравят, что кроме реально существующих госу­дарственных устройств Аристотель конструировал и идеальное государ­ство, и  как раз в нем все граждане участвуют в государственном уп­равлении²⁷⁰.

Но идеальное государство Аристотеля уж тем более не может служить аналогом для Парижской коммуны, прежде всего в силу того, что принцип "участия всех граждан в государственном управлении" в идеальном государстве функционирует лишь потому, что все граждане в нем являются добродетельными²⁷¹. А главное - ни ремесленники, ни землепашцы, ни торговцы гражданами идеального государства Аристоте­ля не являются, так как лишены добродетели вследствие своего рода занятий²⁷².

Кратко, емко и точно определил идеальное государство Аристоте­ля В.А.Гуторов: "Идеал Аристотеля - небольшая аристократическая "об­щина равных", все члены которой участвуют в государственном управ­лении, посвящая (как в силу природной склонности, так и благодаря мудрой предусмотрительности законодателя) вою свею жизнь развитию собственной добродетели"²⁷³.

Итак, как убедился читатель, принцип непосредственного участия всех граждан в управлении в том виде, как его трактует Аристотель в "Политике", совсем не то же самое и даже совсем не то, чем является этот же принцип в интерпретации К.Маркса в "Гражданской войне во Франции".

После всего сказанного, конечно, не может не напрашиваться со­поставление, с одной стороны, всесторонних, систематических полити­ческих размышлений Аристотеля, "основывающихся на изучении множества разнообразных политических опытов прошлого и настоящего и личных наблюдений, который тем не менее не облекает, как правило,свои вы­воды в категорическую форму, и, с другой стороны, рассуждений К.Марк­са и Ф.Энгельса в связи с локальным,кратковременным и специфическим (хотя и трагическим) опытом Парижской коммуны, фактически сводящих­ся к констатации политических дел коммунаров, и тем не менее клас­сики марксизма облекают свои выводы в универсальную и категоричес­кую форму без достаточной теоретической аргументации.

В русле обсуждаемой проблемы находятся и некоторые моменты по­лемики М.Бакунина в книге "Государственность и анархия" с политическими идеями К.Маркса и Ф.Энгельса и, в свою очередь, критика К.Марксом бакунинской критики марксистской политической доктрины в своем конспекте сочинения отца русского анархизма. Лишь совсем недавно открылась возможность для беспристрастного анализа и оценки этой полемики. В конце 80-х гг. в советской печати появились первые публикации которых отмечались неоднозначность полемики К.Маркса и М.Бакунина, правота по многим позициям вождя анархизма и соответст­венно слабость теоретической позиции основоположника марксизма²⁷⁴. Поэтому, естественно, многие аспекты полемики двух мыслителей не нашли  еще исчерпываюшего и беспристрастного освещения.

Примечательно, что К.Маркс в своем конспекте главным образом подвергает детальной критике бакунинскую критику марксистской поли­тической доктрины. Об этом свидетельствует хотя бы такой бросающий­ся в глаза факт: если на все 38-39 страниц (с убористым шрифтом) текста М.Бакунина, выписанного К.Марксом в своем конспекте, приходится примерно 6-7 страниц его собственного текста, то на две стра­ницы текста М.Бакунина, содержащего критику политических воззрений марксизма, он отвечает почти четырьмя страницами собственных критических замечаний. Причем эти две страницы текста М.Бакунина КМаркс разбивает на 18 фрагментов и фрагментиков и по очереди пытается опровергнуть критику вождем анархизма своих политических взглядов²⁷⁵, впрочем, такое предпочтение вполне и понятно.

Однако К.Маркс своей цели не достигает. Почти все вопросы, поставленные М.Бакуниным, остаются открытыми.

Проследим за полемикой двух мыслителей и "весомостью" их аргу­ментов сквозь призму интересующей нас проблемы. При этом обращаем внимание на то, что М.Бакунин критикует марксистскую политическую доктрину не только с теоретической позиции анархизма (в соответствии с которой любой государственный аппарат - как и "самое демократическое” государство в целом - является "аппаратом насилия сверху",”управлением массами сверху вниз... посредством меньшинства"²⁷⁶),но и с позиции здравого смысла, выявляя уязвимые места в подходе KМapксаи Ф.Энгельса к решению проблемы "управляющие/управляемые". Вот как раз на вопросы "здравого смысла" у К.Маркса и нет удовлетворительных ответов.

М.Бакунин по интересующей нас проблеме рассматривает два блока вопросов. Первый (назовем его организационно-технологическим) может быть сформулирован так: в каком реальном политическом механизме, институте, в какой организации и технологии управления будет реализованaидея участия всего пролетариата в управлении? "Неужели весь пролетариат будет стоять во главе управления?", "немцев... около сорока миллионов. Неужели же все сорок миллионов будут членами правительст­ва?" - спрашивает М.Бакунин²⁷⁷.

Но этот вопрос ("здравого смысла", в котором не заключено ни грана анархизма М.Бакунина) составляет одну сторону, грань дилеммы.А вторая грань состоит в том, что если признать, что весь народ бу­дет управляющим, а управляемых не будет, то тогда не будет прави­тельства, а значит, не  будет и государства. В противном случае "ес­ли будет государство, то будут и управляемые, будут рабы"²⁷⁸. Пос­леднее утверждение М.Бакунина о рабах государства, конечно, исходит из анархической по­сылки.

И вот, чтобы решить обозначенную дилемму, марксисты, по мнению М.Бакунина, поступают просто: "Под управлением народным они разуме­ют управление народа посредством небольшого числа представителей избранных народом. Всеобщее и поголовное право избирания целым на­родом так называемых народных представителей и правителей госу­дарства - вот последнее слово марксистов, так же как и демократической школы, - ложь, за которою кроется деспотизм управлявшего мень­шинства, тем более опасная, что она является как выражение мнимой народной воли"²⁷⁹.

Какие же аргументы противопоставляет К.Маркс суждениям М.Баку­нина? В каких случаях они достигают цели, а в какихнет? Последуем за мыслью К.Маркса.

На первый вопрос: как же весь пролетариат будет непосредствен­но управлять, а тем более находиться во главе управления?- К.Маркс дает последовательно два разных ответа и в дополнение к ним, в свою очередь, указывает на уязвимость теоретической конструкции М.Баку­нина.

Во-первых, К.Маркс уподобляет будущую государственную управляющую систему системе управления в профессиональном союзе, в котором имеется ис­полком и куда вовсе не входят все члены профсоюза. И одновременно, во-вторых, чтобы усилить свою аргументацию, он апеллирует к разде­лению труда на фабриках, которое, безусловно, сохранится и в буду­щем (надо полагать, что К.Маркс подразумевает, что на фабрике будет установлена коллективная собственность),и соответственно сохранятся и различные функции, в том числе функция управления.

Второй аргумент К.Маркса повторяет развернутый довод Ф.Энгель­са из его работы "Об авторитете"²⁸⁰.

Однако подобное рядоположение  двух доводов с позиции последова­тельной демократии неправомерно и не достигает цели. Хотя приведен­ные К.Марксом аргументы и освещают разные грани проблемы: первый – что даже в самой демократической общественной организации, какой яв­ляется профсоюз, имеется постоянно действующий орган, выполняющий функции управления в период между собраниями всех его членов, и вто­рой - что в производственной ассоциации, созданной на фабрике, сохра­нится общественное разделение труда, обусловленное потребностями про­изводства, его объективной логикой.

Но ведь М.Бакунин в непосредственно цитированном К.Марксом тек­сте задается только вопросом о том, какими будут организация и тех­нология управления в условиях, когда продекларировано, что власть принадлежит всем пролетариям.

К.Маркс же вторым аргументом доказывает, что функция управление объективно обособлена и поэтому ею и будут заниматься не все проле­тарии одновременно. Сама по себе подобная постановка вопроса пра­вомерна. Однако если рассматривать вопрос под углом зрения того, ка­кова управляющая система в условиях пролетарской демократии, то ар­гумент К.Маркса неудачен, ибо производственное управление функциони­рует на основе специальных знаний, профессионализма,жесточайшей дис­циплины и т.д. и, перенесенное на общество в целом,оно менее всего предполагает широкое участие масс в управлении, а, наоборот,ограни­чивает круг лиц, способных эффективно в нем участвовать.

Своим ответом К.Маркс как бы подтверждает опасение М.Бакунина по поводу того, что к управлению будет допускаться узкий круг людей и тезис о пролетарской демократии окажется фикцией.

Первый же аргумент, напротив,относится к существу вопроса М.Ба­кунина и предлагает одну из возможных моделей управляющей системы, сочетающей представительную и прямую пролетарскую демократию. Хотя, конечно, и в данном случае механизмы внутри профсоюзной демократии, предохраняющие от олигархизации систему управления в профсоюзе, не предусмотрены. К.Маркс не придает этому значения или полагает, что данные вопросы несущественны. Не считает нужным он также задаться вопросом о правомерности фактического отождествления государственно­го и административного управления с управлением в общественной ор­ганизации.

Вместе с тем К.Маркс справедливо указывает М.Бакунину на проб­лему, которая возникает и в его теоретических конструкциях, - если даже строить управляющую систему "снизу вверх”, то все равно все пролетарии не будут "вверху". Кроме того, акцентирует внимание он, не­обходимо разграничить объем компетенций органов управления общины и региональной системы общин - области²⁸¹.

И все же в отличие от Марксова примера с фабрикой системе са­моуправляющихся общин имманентно присущ демократизм. Видимо,это по­нимает и К.Маркс. Поэтому в качестве еще одного дополнительного ар­гумента он указывает на будущее участие всех сорока миллионов нем­цев в общинном самоуправлении, то есть "внизу", казуистически при этом объясняя, что если человек сам собой управляет, "то - по этому принципу - он не управляет собой", а значит, если распространить этот принцип на народ, то весь народ будет управляющим, а управляе­мых не будет²⁸². Так "ловко" уходит К.Маркс от проблемы, поставлен­ной М.Бакуниным, проблемы “правящие-управляющие/управляемые",а конк­ретнее - "деспотизм управляющего меньшинства".

К.Маркс, осознавая, очевидно, что М.Бакунин нащупал уязвимое место, а точнее выявил "белое пятно" - малоразработанную область концепции демократии марксизма, вначале обзывает его "ослом",а за­тем старается по пунктам опровергнуть аргументацию "осла".

"Выборы - политическая форма, - замечает К.Маркс, - даже  в мельчайшей русской общине и артели. Характер выборов зависит ... от экономических основ, от экономических связей избирателей между со­бой, и с того момента, как функции эти перестали быть политическими, 1) не существует больше правительственных функций; 2) распределение общих функций приобретает деловой характер и не влечет за собой никакого господства; 3) выборы совершенно утратят свой нынешний по­литический характер"²⁸³.

Конечно, М.Бакунин, отвергая вовсе прямые и всеобщие выборы как таковые в высшие органы власти в данном контексте попросту ошибается. Хотя даже здесь в его критике содержится рациональное зерно: он пре­достерегает от использования всеобщего избирательного права и пред­ставительной системы в целом в ущерб интересам народа, для его одурачивания. Но, повторяем, не только этот момент в критике М.Ба­кунина является главным. Для него существенно важен и сам факт господства избранного управляющего и правящего меньшинства над боль­шинством.

К.Маркс же по существу ничего нового к своим аргументам не добавляет. Он уносится в далекое постреволюциояное будущее,в кото­ром, по его мнению, отомрет политическая сфера, не будет существо­вать правительственных функций, выборы утратят политический харак­тер и управление приобретет деловой характер, без господства кого-либо над кем-либо. А вот что будет в ближайшем будущем, в эпоху пролетарской демократии и диктатуры пролетариата, К.Маркс в ответ на вопросы М.Бакунина не проясняет, кроме того, что надо будет на­сильственно подавлять сопротивление свергнутых классов и насильст­венно же ускорять преобразования.

В ряде моментов полемики возникает впечатление, что основопо­ложник марксизма как бы и же воспринимает смысл текста вождя анар­хизма или не понимает, чем все же тот озабочен. Думается, это про­истекает еще из того, что К.Маркс "разбивает" текст Бакунина на смысловые единицы и в результате теряет из поля зрения критики глав­ную мысль автора, атакуя все новые его мысли по частным вопросам.

Второй блок вопросов, поставленных М.Бакуниным, сопряжен с пер­вым и является его продолжением: если первоначально М.Бакунина ин­тересовали организация и технология управления в условиях пролетар­ской демократии, то теперь он обращает внимание как на опасность олигархизации, перерождения рабочих, занятых в управляющей системе,так и на то, что марксистская доктрина в контексте социальной философии предполагает аристократическую форму правления знатоков научного социализма.

"Итак, с какой точки зрения ни смотри на этот вопрос, - пи­шет М.Бакунин, - все приходишь к тому же самому печальному результа­ту: к управлению огромного большинства народных масс привилегиро­ванным меньшинством. Но это меньшинство, говорят марксисты, будет состоять из работников. Да, пожалуй, из бывших работников, но ко­торые, лишь только сделаются правителями или представителями народа, перестанут быть работниками и станут смотреть на весь чернорабочий мир с высоты государственной, будут представлять уже не народ,а се­бя и свои притязания на управление народом. Кто может усомниться в этом, тот совсем не знаком с природой человека.

Но эти избранные будут горячо убежденные и к тому же ученые со­циалисты... мнимое народное государство будет не что иное,как весь­ма деспотическое управление народных масс новою и весьма немного­численною аристократиею действительных или мнимых ученых. Народ не учен, значит, он целиком будет освобожден от забот управления,целиком будет включен в управляемое стадо. Хорошо освобождение!"²⁸⁴

Самое занятное, даже парадоксальное в процитированном тексте М.Бакунина, законспектированном с небольшими купюрами К.Марксом,за­ключается вовсе не в проницательности мыслителя, предвидевшего ре­жим нашего недавнего прошлого, а в том, что он затрагивает здесь ту же проблему, о которой когда-то писал молодой К.Маркс,- о бюрокра­тизме и бюрократии (в "вульгарном" смысле), с той только разницей, что последний исследовал феодальную бюрократию, отчасти буржуазную, а М.Бакунин провидчески говорит о псевдо

Публикую первую часть  параграфа восьмого из первой главы своей старой,двадцатилетней давности, научной монографии  - Волков-Пепоянц Э.Г. МЕТАМОРФОЗЫ И ПАРАДОКСЫ ДЕМОКРАТИИ. ПОЛИТИ­ЧЕСКАЯ ДОКТРИНА БОЛЬШЕВИЗМА: ИСТОКИ, СУЩНОСТЬ, ЭВОЛЮЦИЯ, АЛЬ­ТЕРНАТИВЫ. 19I7-I929 гг. В 2-х книгах. Кн.1. - Кишинев: “LEANA”.1993. - XXXII+ 464 с.

Глава первая. СОДЕРЖАНИЕ И ЭВОЛЮЦИЯ КОНЦЕПЦИИ ДЕМОКРАТИИ К.МАРКСА И Ф. ЭНГЕЛЬСА

1.8.Анализ К.Марксом и Ф.Энгельсом проблемы "правящие-управляющие/управляемые" в контексте концепции демократии.

Переоценка полемики К.Маркса с Г.Гегелем и М.Бакуниным

Составной частью концепции демократии К.Маркса и Ф..Энгельса яв­лялись их взгляды на проблему "правящие-управляющие/управляемые". Здесь необходимо отступление с дополнительным разъяснением. Точнее с двумя.

Советское обществознание до середины 80-х гг. фактически игно­рировало существование самостоятельной проблемы "правящие-управляющие/управляемые" в политической жизни "социалистических" стран.Ука­занная проблема или расщеплялась и представлялась в виде проблемы руководящих кадров, шире - кадров управления (“центральное место в рождавшейся советской науке управления, - писал, к примеру Г.Х.Шахназаров, - по праву занимал вопрос о подготовке, отборе и  расста­новке кадров, в первую очередь руководящего персонала...”¹⁸¹), или модифицировалась в проблему "бюрократия/управляемые", с особым смыс­лом термина “бюрократия",

А между тем проблема "бюрократия/управ­ляемые" вовсе не тождественна проблеме "управляющие/управляемые"  или "правящие/управляемые". Но прежде чем выяснить различие между двумя перечисленными проблемами, необходимо уточнить содержание понятия "бюрократия".

В современной социологии и политологии имеются две полярные традиции в понимании бюрократии: гегелевско-веберовская и марксистско-ленинско-"советская"¹⁸².

Согласно М.Веберу, основоположнику развернутой, систематической теории бюрократии, последняя является наиболее рациональной формой осуществления власти, идеальным,чистым типом организации, управления и власти. В дополнение к идеальному типу рациональной бюрократической организации, аппарата власти М.Ве­бер создал идеальный тип бюрократического функционера, бюрократа. Вместе с тем он предостерегал от естественной для бюрократии тен­денции к выходу за рамки присущей ей функции и экспансии во все но­вые сферы общества .

Приведем одно из многочисленных определений бюрократии, ос­новывающееся на гегелевско-веберовской традиции: "Бюрократия - это определенная рационализированная и деперсонализированная система уп­равления и руководства, обеспечивающая максимальную четкость и эф­фективность деятельности институтов, администрации, предприятий и других целевых групп. Говоря упрощенно,  бюрократия - это метод четкого решения вопросов"¹⁸⁴ .

У советской читающей публики (за исключением специалистов, да и то не всех) подобное определение, конечно же, вызывало внутреннее сопротивление. В соответствии с господствовавшей еще совсем недавнов СССР, а ныне в СНГ идеологией люди привыкли к тому, что все их беды проистекают из козней "бюрократов", а не обусловлены реалиями системы власти, политического режима, экономического строя, идеологии. Правда, и на Западе наряду с пониманием, бюрократии, идущим от М.Ве­бера, распространены в массовом сознании и другие понятия.

В частности, в американской литературе принято различать кроме веберовского понятия еще два значения термина "бюрократия": I)"тра­диционный" смысл (от фр.bureu- бюро, канцелярия и греч. kratos- власть, сила, господство, буквально: господство, власть канцеля­рии) - концепция управления через "систему бюро" без участия управ­ляемых; 2) "вульгарный" смысл - концепция, отражающая неэффектив­ность организационных функций, волокиту, формализм, бездушие  и т.п.¹⁸⁵.

Как мы видим, именно "вульгарный" смысл бюрократии господству­ет до настоящего времени и в массовом обыденном сознании обществ СНГ.

Надо сразу же внести ясность. Гегелевско-веберовская традиция вовсе не отрицает "вульгарного" смысла понятия "бюрократия" .Она лишь различает идеально функционирующую бюрократию от многообразных ви- дов реальной бюрократии с различным балансом положительных и отри­цательных сторон деятельности в зависимости от конкретно-историчес­ких условий. Генерализация только негативных моментов в деятельнос­ти бюрократии и образует "вульгарный" смысл рассматриваемого терми­на.

В то время, как советское обществознание и публицистика лишь описывали (по известной причине) феномены бюрократизма и гневно (и столь же бесполезно) его бичевали, западные исследователи, пока­зывая внутреннюю противоречивость этого явления и уделяя особое внимание механизму дисфункции и перерождения бюрократии, пытались найти средство, нейтрализующее этот процесс. Яркими образцами по­добной литературы являются сочинения английского политолога и сати­рика С. Н. Паркинсона и канадского педагога и писателя Л. Дж. Питера¹⁸⁶.

"Вульгарный" смысл перекликается с марксистской традицией. Ее мы в дальнейшем рассмотрим детальнее. Пока лишь отметим, что в ней бюрократия связана с возникновением превращенных форм деятельности организации, искажением ее функций и провозглашаемых целей,отчужде­нием государственного аппарата власти и управления от трудящихся масс.

Исходя как раз из такого понимания бюрократии, В.И.Ленин называл ее самым худшим внутренним врагом¹⁸⁷.

Для иллюстрации двух полярных подходов к проблеме бюрократии следует сопоставить вышеприведенное определение, основывающееся на гегелевско-веберовской традиции,с определением бюрократии,зиждящимся на марксистско-ленинской традиции, данным в последнем (199Iг.) изданном в СССР "Философском словаре": "Бюрократия...1) иерархичес­ки организованная, оторванная от народа и чуждая ему управляющая система, делающая основным правилом своего функционирования собст­венное сохранение и воспроизводство; 2) носитель этой системы слой привилегированного чиновничества"¹⁸⁸.

Лишь в последние несколько лет отечественные обществоведы,сох­раняя все лучшее из марксистской традиции, стали без идеологических шор изучать проблему бюрократии¹⁸⁹. В процессе исследования мы еще вернемся к этой проблеме. Теперь же сделаем второе разъяснение.

Среди ряда взаимодополняющих парадигм, выделяемых при социоло­гическом анализе политической власти: 1) кто декларирован субъек­том (носителем) власти? 2) в интересах каких классов, социальных групп осуществляется власть? 3) кто реально управляет, какие соци­альные группы осуществляют власть? - нас интересует последняя пара­дигма, сопряженная с вопросом: каков процесс принятия и проведения в жизнь решений?

По мнению Е.Вятра, парадигма "кто управляет?" точнее - "кто правит-управляет?") включает в себя несколько аспектов:

а)какова конституционная система власти (какие органы и в ка­кой сфере являются центрами политической власти)?

б)из кого складывается группа политических руководителей и высших государственных,партийных и т.п. должностных лиц?

в)каковы психологические черты и особенности поведения этого руководящего состава?¹⁹⁰

Если в западной немарксистской политической науке давно (с на­чала XX в. - со времен В.Парето, Г.Моска, Р.Михельса) разрабатыва­лись разнообразные концепции правящих (политических) элит, предла­гающие свое решение проблемы "правящие-управляющие/управляемые", то советское обществознание, как правило (за редким исключением¹⁹¹),ог­раничивалось критикой этих теорий, полагая, что они направлены "про­тив марксистского учения о классах и классовой борьбе, против тре­бования социального равенства всех членов общества”¹⁹².

Официальный советский марксизм-ленинизм подменял парадигму "кто правит/управляет?" парадигмой "в чьих интересах осуществляет­ся власть?” или столь же спекулятивно ограничивался рассмотрением ее частной модификации - проблемы "бюрократия/управляемые"¹⁹³ - с тем, чтобы скрыть действительное правление бесконтрольной партократической элиты в СССР.

А между тем среди зарубежных марксистов ее анализировал в "Тю­ремных тетрадях" А.Грамши. "Необходимо...отдавать себе ясный отчет в том, - отмечал он, - что деление на правителей и управляемых,если даже оно в конечном счете восходит к разделении на социальные груп­пы, постоянно существует... даже в рамках одной и той же группы,хо­тя бы она была однородной в социальном отношении; в известном смыс­ле можно сказать, что это разделение является результатом раздель­ная труда, техническим явлением”¹⁹⁴.

Таким образом, из лапидарных, отрывочных разъяснений констати­руем, что проблема "правящие-управляющие/управляемые" существует в различных конкретно-исторических модификациях в человеческом общест­ве на протяжении тысячелетий и будет еще длительное время существо­вать в обозримом будущем. Специфика ее проявления и решения,конечно, зависит от характера общественного строя, политического режима,фор­мы государства, национальных особенностей, традиций, уровня культу­ры и образования, психического склада, менталитета и т.д. но тем не менее как всеобщее (хотя всеобщее и проявляется через особенное) она существует.

Даже если гипотетически допустить, что в далекой перспективе реализовалась бы утопическая идея всеобщего общественного самоуп­равления, когда все взрослое население периодически участвует на том или ином уровне и в той иди иной мере в управлении, то и тогда в каждый данный момент времени все равно лишь меньшая часть народа участвует в управлении (если не произойдет в развитии человечества эпохального изменения в природе человека, а следовательно,и в сфере управления), и поэтому в каждый данный момент времени общество раз­делено на управляемых и управляющих, и тем самым проблема в специ­фической форме остается. Конечно, эту специфику надо будет в каж­дом случае уяснить, но необходимо выявить и инвариант проблемы "уп­равляющие/управляемые". Всеобщий вопрос можно сформулировать так: какими должны быть правящий (управляющий) аппарат, управляющая сис­тема в целом и политическая элита, управляющие, чтобы все они икаждый в отдельности эффективно, рационально и гуманно управляли всогласии с управляемыми, и какими должны быть предохранительные ме­ханизмы от и против всех вадов злоупотреблений и отчуждений системы, аппарата управления и управляющих против и от управляемых.

Теперь, после двух разъяснений, становится ясным и различие между проблемой "правящие-управляющие/управляемые" и "бюрократия/уп­равляемые".

Во-первых, в первой "формуле" мы объединили общую проблему "уп­равляющие/управляемые" с частной - "правящие (политическая,экономи­ческая, военная, идеологическая элита)/управляемые". Понятно, что первая шире, чем вторая. Вторая касается высшего слоя "управленцев" в основных сферах, тех, кто принимает решения на высшем государст­венном, партийном, территориальном уровнях¹⁹⁵. Некоторые политологи числят руководящих деятелей бюрократического аппарата составной ча­стью политической элиты. Думается, с определенной долей условности это можно сделать, учитывая, что подготовка и реализация принятых решений во многом зависят от них.

Во-вторых, формула "управляющие/управляемые" включает в себя все вида и все сферы управленческой деятельности - и профессионалов, штатный аппарат, и непрофессионалов. Последние в число бюрократии не входят. Кроме того, смысл термина "управляющие" включает в себя все типы и виды бюрократии.

Завершив необходимый комментарий, приступим к основной теме ис­следования. Рассматриваемая нами проблема ставилась и решалась классиками марксизма в нескольких аспектах:

Во-первых, и прежде всего а) как проблема государственного бюро­кратизма т.е. как негативные проявления специфической управляющейсистемыв виде иерархии исполнительной  власти и чиновничьей систе­мы управления в различных областях общества (просвещение, армия, цер­ковь) и на различных уровнях и б) как особый социальный слойуправленцев-чиновников.

Причем главным объектом анализа являлись бюрократия и бюрократизм абсолютистских и полуабсолютистских режи­мов, в основном бюрократическая система прусского абсолютизма и ре­жима Второй империи в Германии, а также военно-бюрократическая ма­шина бонапартских режимов Первой и Второй империи во Франции. Кроме того, исследовались проблемы бюрократии в связи с опытом революции 1848-1850 гг. и Парижской коммуны.

Вместе с тем анализировались и опасность новой бюрократии, воз­никновение бюрократизма и бюрократии в стране "чистого” капитализ­ма - США, где отсутствовали имеющиеся на континенте феодаль­ные пережитки: монархические династии, дворянство, постоянная армия.

Во-вторых, бюрократическая система и бюрократия рассматривались классиками марксизма в основном как неизбежное временное зло, кото­рое будет устранено в постреволюционнам обществе с ликвидацией частной собственности. По точному замечанию П.Л.Гайденко и Ю.Н.Давыдова, "марксистский взгляд на бюрократию было бы справедливо назвать скорее дисфункционалистским, деструктивистским"¹⁹⁶. На основе опыта Парижской коммуны предлагались способы упразднения бюрократии как особого социального слоя,бюрократизма как специфической управляю­щей системы вкупе с ее негативными проявлениями.

В-третьих, исследовались причины возникновения и генезис бюро­кратии, ее сущность, характерные черты, функции,закономерности раз­вития, меры, блокирующие негативные воздействия бюрократической уп­равляющей системы в условиях политической демократии. К.Маркс иФ.Энгельс в связи с этим были прежде всего озабочены защитой управ­ляемых, а также самого государства от злоупотреблений властью, в первую очередь, со стороны ведомств, бюрократической системы, а во вторую, со стороны чиновников, бюрократов как особой касты¹⁹⁷.

Противоположность двух подходов отчетливо проявилась в заочной критике молодым К.Марксом концепции бюрократии Г.Гегеля, изложенной последним в целостном виде в "Философии права", прежде всего пред­ставлений великого немецкого философа о системе факторов, предохра­няющих государство и управляемых от возможного злоупотребления вла­стью управляющей системой и бюрократией.

Если Г.Гегель исходил из необходимости функционирования в ра­зумном государстве профессионального слоя управленцев, считал, что государственная чиновничья бюрократия представляет "собой средото­чие государственного сознания и выдающейся образованности" и явля­ется "главной опорой государства в отношении законности и интелли­гентности"¹⁹⁸, и поэтому был озабочен в основном проблемой предохра­нения от злоупотреблений, то молодой К.Маркс отправлялся от проти­воположной посылки и считал, что бюрократия связана с возникновени­ем превращенных форм деятельности, организации и управления,является результатом отчуждения государственного аппарата власти и управле­ния от трудящихся масс и вследствие этого как особый социальный слой должна быть упразднена и заменена системой выборности и сменяемости должностных лиц управляющей системы, в пределе своем - системой "по­головного участия всех в управлении".

Противоположность исходных предпосылок предопределила и раз­личное отношение великого философа и молодого, но самоуверенного оппонента его взглядов к системе факторов, предохраняющих общество, управляемых от злоупотреблений бюрократии.

(Продолжение последет)

ПРИМЕЧАНИЯ

¹⁸¹ШахназаровГ. Х.Социалистическая демократия. Не­которые вопросы теории. 2-е изд., доп. М.: Политиздат, 1974.С.200.

¹⁸²Более подробно о принципиальных различиях двух традиций см.: Гайденко П. П., ДавыдовЮ. Н. Проблема бюро­кратии у Макса Вебера// ВФ. 1991. № 3. С.174-182; ДавыдовЮ. Вебер и Ленин: кто прав?// Диалог. 1991. № 15. С.53-60. Наглядно раз­ность этих подходов выражена уже в названиях публикаций: ''Бюрокра­тизм - антипод демократии", с одной стороны (МарковБ. Бюро­кратизм - антипод демократии// К-ст. 1987. №11. C.110-119), и "Бю­рократия как зеркало демократии", с другой стороны (С к и б а В. Бюрократия как зеркало демократии// ПВ. 1992. № 1.С.60-66; № 2. С.27-32).

¹⁸³Е.Вятр выделяет у М.Вебера 6 особенностей бюрократии как рациовальной организации и 5 особенностей бюрократа как идеального функционера в рамках этой организации (См.: В я т р Е. Социоло­гия политических отношений: Пер. с польск. М.: Прогресс,I979.C.102- 10З. А.Ф.Зверев перечисляет 10 черт, характеризующих бюрократию и как организацию, госаппарат, и как функционера (См.: ЗверевА.Ф. Теория бюрократии: от М.Вебера к Л.фон Мизесу// СГП, 1992. № I.C.88). Оба исследователя ссылаются на одну и ту же работу М.Вебера - анг­лийский перевод незаконченного фундаментального труда "Хозяйство и общество", в котором системно разрабатывалась проблема бюрократии(См.: W е Ь е г М. The theory of social and economic Orgsniastion Transe. by A.H.Hendsrson and T.Parsons.New York: Oxford University Prеss, 1946. P.333-334).См.также: МакаренкоВ.П. Концеп­ция власти в политической социологии М.Вебера// СГП. 1985.№ 5.С.111-116; ШпаковаР. П. Легитимность политической власти: Вебер и современность// СГП. 1990.№ 3. С.134-142; обе упомянутые работы П.П.Гайденко и Ю.Н.Даввдова. Еще можно порекомендовать: Американ ская социология: Перспективы. Проблемы. Методы. М.: Прогресс,1972. С.96-105; ФедосеевА. А. Современная американская буржуазная политология: истоки, традиции, новации. Л.: Изд-во Ленинградского университета, 1989. С.98-100;. и др.

        ¹⁸⁴ЩепанскийЯ. Элементарные понятия социологии .М.: Прогресс, 1969. С.158.

      ¹⁸⁵См.: ГвишианиД. М. Организация и управление.2-е доп. изд. М.: Наука, 1972. С.277.

      ¹⁸⁶См.:Паркинсон С.Н.Законы Паркинсона: Сборник: Пер. с англ./ Сост. и авт. предисл. В.С.Муравьев. М.: Прогресс, 1989. - 488 с.; ПитерЛ. Д. Принцип Питера, или Почему дела идут вкривь и вкось: Пер. с англ./ Сост. предисл. и пер.Л.В. Панова. М.: Прогресс, 1990. - 320 с. Самостоятельное значение имеет  послесловие к советскому изданию сборника С.Н.Паркинсона – диалог между Л.Иониным и О.Шкаратаном. Хотелось бы выделить две мысли, сказанные в нем: I) О.Шкаратана о необходимости глобального, исторического подхода к рассмотрению бюрократии и 2) Л.Ионина о важности проведения различий между а) советской бюрократией как социальным слоем, владевшим людьми и средствами производства, действовавшим в особых условиях, когда общество в целом было превращено в формальную бюрократическую организацию, и руководствовавшимся в своей деятельности соображениями "целесообразности", и б) "нормальной" бюрократией как профессиональным слоем управленцев, руководствующих основными принципами деятельности бюрократии: иерархичностью, разграничением уровнем компетенции, рутинным характером принимаемых решений (См.: ПаркинсонС. Н. Указ. соч. С.426-447).

         ¹⁸⁷См.: Л е н и н В. И. ПСС. Т.45. C.I5.

         ¹⁸⁸Философский словарь / Под ред. И.Т.Флорова. 6-е изд., пераб. и доп. М.: Политиздат,1991. С.56.

            ¹⁸⁹Со второй половины 80-х гг. резко возросло количество, а постепенно и качество публикаций, целиком или частично посвященных бюрократизму и бюрократии. (Вполне понятно, почему в годы "развитого социализма" их было совсем мало. Любопытно привести такие цифры: с 1972 по 1981 г. вышло всего 9 работ по интересующей нас теме. В то же время для сравнения укажем, что, как это ни парадоксально, -  об этом во второй части работы - даже с 1926 по 1935 г. было опубликовано 188 "научных" опусов.См.: Косяков В. М., Митpoшенков0. А. Бюрократические проявления и методы борьбы с ними// СГП. 1985. № 6. С.21).Назовем важнейшие из них в хроноло­гической последовательности: КурашвилиБ. П. Очерк теории государственного управления. М.: Наука, 1987. - 296 с.; Анд­реевЭ. М., МешковБ. Я. Ленинские идеи борьбы с бюро­кратизмом и перестройка // НК. 1988. № 4. С.17-25; А ф а н а с ь е вМ.Н. Бюрократизм и интересы управляющих и управляемых// ВМУ. Сер.12.1988. №3. С.9-15; А л ь г и н А. П., М а с л о в В. А. Инициатива и риск против бюрократизма. М.: Знание, 1988. - 64 с.; БлюмкинВ. Дитя двух родителей: социально-нравственные аспекта бюрократизма // ПО. 1988. № 9. С.24-31; Б у з г а л и н А. В., К о л г а н о в А.И. Анатомия бюрократизма. М.: Знание, 1988.  64 с.; Г у д к о в Л,, Левада Ю., ЛевинсонА., СедовЛ. Бюрократизм и бюрократия: необходимость уточнений// К-ст.1988. №12. С.73-84; ЛазаревБ. М. Государственное управление на этапе перестрой­ки. М. : Юридическая литература. 1988. - 320 с.; О к у с о в А. П. Бюрократизм. Пути преодоления// ФН. 1988. №6. С.69-75; Писко­тинМ. И. Социализм и  государственное управление (Уроки исто­рии и перестройка). 2-е изд. М.: Наука, 1988. - 336 с.;ПоповГ.Х. Об       эволюции бюрократизма и путях его преодоления// НЖ. 1988. № 10.С.22-31;ХудокормовА. Г. Экономические корни бюрократиз­ма. М.: 'Экономика, 1988. - 191 с.; Социальная природа и функции бюрократии (Материалы "круглого стола")// МЭМО. 1989. № 2.С.73-86; КузьминВ. Г. Вопрос целой зпохи: О ленинском понимании борь­бы с бюрократизмом// ВИ КПСС. 1989. № 2. С.75-87;К омаровЕ.И. Бюрократизм - на суд гласности! М.: Политиздат, 1989. - 334 с.;Ма­каренкоВ. П. Бюрократия и сталинизм. Ростов-на-Дону:Изд-во Ростовского университета, 1989. - 368 с.;Пинскер Б. Бюро­кратическая .химера // Знамя. 1989. № II. С.183-202; Xасбула­тов Р. И. "Бюрократия тоже наш враг...": Социализм и бюрократия. М.: Политиздат, 1989. - 334 с.;СелюнинВ. Плановая химера или баланс интересов // Знамя. 1989. № 11. С.203-220;Подщеколдин А. М. К вопросу о социальной структуре советского об­щества// ФН. 1989. № 4. С.27-36;ПлесскийБ.В.,Уемов А.И. Бюрократизм: теоретико-системные аспекты//ФН. 1989. № 5. С.3-10;БорисовВ. К. Демократизация общества и преодоление бюрокра­тизма (социально-политический аспект). М.: Изд-во МГУ,1990.-118 с.;ГобозовИ. А. Бюрократия и бюрократизм: социально-философ­ский анализ // ВМУ. Сер.7. 1990. № I. С.31-40; Иголкин М.В. Бюрократизм: пути преодоления// НК. 1990. № 2. С.29-36; Кочерга Б. Советская бюрократия: путь к власти // ВВШ. 1990. № 12.С.56-65;Ги ПетерсБ. Политика и бюрократы в процесса принятая политических решений// РЖ. ОНР. ГП.1990. № 2. С.88-90;Природа и функции бюрократии в современном обществе// РЖ. ОН СССР. ГП. 1990. № 4. С.29-48;Управление и бюрократизм// РЖ. ОН СССР.ГП. 1990. № 5. C.94-I00;РоузР. Направление деятельности государ­ственных служащих: Воздействие электората, рынка и специальных знаний // РЖ. ОНР. ГП. 1990. № 2. С.91-94;ШапталовБ. Н. Бю­рократия и проблема ее устойчивости// ФН. 1990. № 6. С.3-7;Брудер В. Бюрократия // Полис. 1991. № 5. С.142-145;Бюрократия и общество: Сб. статей / А.С.Панарин, М.К.Рыклин, В.А.Подорога и др. М.: Философское общество СССР, 1991. - 248 с. ;Хасбулатов Р. И. Бюрократическое государство. М.: Мегаполис, 1991. - 256 с.;Мешков П. Я. Бюрократизм и бюрократия в системе социально-полити­ческих отношений// СПН. 1992. № 1. С.34-41; ЗверевА. Ф. Бю­рократия в зеркале социологии (к 40-летию публикации первой социо­логической хрестоматии по бюрократии)// ГП. 1992. № 8. C.115-I22; АндреевС. С. Политическое управление и политическое руко­водство// СПН. 1992. №4-5. С.12-23. Из более ранних работ упомянем статьи Г.Попова, В.Шубкина, А.Никитина, Л.Пономарева и В.Шинкаренко, собранные в книге: Уроки горькие, но необходимые// Сост.: В.С.Мол­даван, А.Г.Гридчина. М.: Мысль, 1988. С.76-164.

          ¹⁹⁰См.: В я т р Е. Указ.соч. C.I8I-I94.

           ¹⁹¹См.: Бурлацкий Ф. М., ГалкинА. А. Социо­логия, политика; международные отношения. М.: Международные отноше­ния, 1974. C.I24-I7I.

              ¹⁹²Философский энциклопедический словарь/ Гл. ред.: Л.Ф.Ильи­чев и др. М.: Советская энциклопедия, 1983. С.794.

           ¹⁹³Объемы понятий "политическая элита" и "государственно-ад­министративная бюрократия" соотносятся друг с другом как два час­тично пересекающихся круга. В частности, с одной стороны, в полити­ческую элиту входят лидеры партий, не занимающие государственных должностей, с другой стороны, большую часть государственно-админист­ративной бюрократии составляют государственные служащие, занятые уп­равленческим трудом, но не входящие в политическую элиту.

          ¹⁹⁴ГрамшиА. Избранные произведения в трех томах. Т.З. Тюремные тетради: Пер. с итал. М.: Иностранная литература, 1959. С.131. См. также: ГрамшиА. Партия, государство,общество// НВ. 1990. № 12. С.40-43; ГригорьеваИ. В. Исторические взгляды Антонио Грамши. М.: Изд-во МГУ. 1978. С.181-184.

         ¹⁹⁵Перечень статусов, должностей, обладание которыми свидетель­ствует о пребывании в политической элите, варьирует в зависимости от национально-государственной специфики. В Республике Молдова статус­ный список политической элиты включает президента,председателя пар­ламента, премьер-министра, членов президиума парламента, руководи­телей его депутатских клубов и парламентских комиссий, членов пра­вительства, лидеров и руководителей партий и движений,примаров го­родов, председателей райисполкомов, лидеров национальных меньшинств и территорий Молдовы.

        ¹⁹⁶Гайденко П. П., ДавыдовЮ. Н. Проблема бю­рократии у Макса Вебера. C.I76. См. также: ДавыдовЮ. Н. Ве­бер и Ленин: кто прав? Указ.соч.С.55.

        ¹⁹⁷Обобщенную оценку взглядов классиков марксизма на бюрокра­тию и бюрократизм см.: Колпинский Н. Ю. Маркс и Энгельс о бюрократии// ВИ КПСС. 1991.№5.С.58-72;МакаренкоВ.П. Анализ бюрократии классово-антагонистического общества в ранних работах Карла Маркса (Очерк проблематики и методологии исследования). Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского университета, 1985. - 160 с.

             ¹⁹⁸См.: ГегельГ. Философия права... М.: Мысль,1990.- 336 с.

Публикую первую часть  параграфа седьмого из первой главы своей старой,двадцатилетней давности, научной монографии  - Волков-Пепоянц Э.Г. МЕТАМОРФОЗЫ И ПАРАДОКСЫ ДЕМОКРАТИИ. ПОЛИТИ­ЧЕСКАЯ ДОКТРИНА БОЛЬШЕВИЗМА: ИСТОКИ, СУЩНОСТЬ, ЭВОЛЮЦИЯ, АЛЬ­ТЕРНАТИВЫ. 19I7-I929 гг. В 2-х книгах. Кн.1. - Кишинев: “LEANA”.1993. - XXXII+ 464 с.

Глава первая. СОДЕРЖАНИЕ И ЭВОЛЮЦИЯ КОНЦЕПЦИИ ДЕМОКРАТИИ К.МАРКСА И Ф. ЭНГЕЛЬСА

1.7.К.Маркс и Ф.Энгельс о свободе как атрибуте демократии и демократии свободы. Проблема прав человека.

Противоречивость и парадоксальность концепции

Проблема "демократия-свобода" сама по себе "многослойна".имеет сложную внутреннюю структуру; кроме того, взгляды К.Маркса и Ф.Эн­гельса на проблему прав человека, его гражданских и политических свобод неоднозначны. Вое это предопределяет необходимость строгого, скрупулезного анализа данной проблемы.

Неотъемлемым, атрибутивным свойством демократии, согласно взгля­дам классиков марксизма, как мы убедились, рассматривая некоторые их сочинения 1842-1844 гг.,является свобода. Предварительный логи­ческий анализ проблемы "демократия-свобода" устанавливает, что сво­бода как атрибут демократии проявляется по крайней мере в следующих аспектах.

Во-первых, сама демократия, как общественный и политиче­ский строй, должна быть свободном продуктом свободного человека, сво­бодного народа, а не навязанным извне политическим режимом, вопреки потребностям, интересам, желаниям народа.

Во-вторых, для уже установившейся демократии характерно прежде всего свободное волеизъявление народа, свобода его выбора - прямо или через представителей - во всех аспектах жизнедеятельности общества.

В-третьих, политическая демократия наделяет своих граждан системой гражданских  и политических прав и свобод, в том числе индивидуальной свободой по отношению к публичной власти.Правда, мы тут «спотыкаемся» об известную дилемму: означает ли это, что если субъект власти - свободный народ - свободно, по своей воле установит у себя демократический строй, то он  вправе, если на то будет его воля, использовать демократическую процедуру для замены демократии деспотизмом, автократией. И другая, связанная с первой дилемма: мо­жет ли свободно, по демократической процедуре избранный парламент свободно принять любой закон, каким бы то ни было его содержание, к примеру, закон, ущемляющий права национальных или социальных мень­шинств или права человека.

Возникает, казалось бы, ситуация "заколдованного" круга: если парламент, как верховный представительный орган власти, не может упразднить сам себя или демократический режим в целом, а также ог­раничить или отменить те или иные конституционные права меньшинства или человека, то он формально ограничен в своей свободе принятия решений. То же самое относится и к самому суверену власти - народу: если он в принципе не вправе сам себя лишить власти или ограничить себя в свободах, то он ограничен в свободе принятия решений. (Хотя можно было бы и перевернуть вопрос: в своей суверенности - независи­мости - народ вправе, если на то есть его воля, свободно сам себя и ограничить.)

Вместе с тем если парламент или же сам народ волен принять та­кого рода закон, то ограничивается свобода у части тех, кому при­надлежит власть или же ущемляются права всех.

Однако описанный круг в ряде моментов размыкается¹⁴⁴.

Указанная дилемма анализировалась многими политологами. Боль­шое внимание совокупности проблем, связанных с ней и с другими сопряженными вопросами, уделял один из крупнейших мыслителей совре­менности, последовательный и многолетний адепт либерализма Ф.Хайек в своем трехтомном труде "Закон, законодательство и свобода". Лейт­мотив его размышлений заключается в том, что демократия не может означать неограниченную волю большинства, неограниченную свободу принятия ими решений. В третьем томе трилогии "Общество свобод­ных" (дословно: "Политический строй свободного мира") Ф.Хайек наме­чает конституционную реформу, благодаря которой можно было бы обес­печить правление справедливого закона и "предотвратить перерождение общества свободных в общество рабов".

Широко распространенное в массовом сознании многих стран, в том числе и в СНГ, мнение, согласно которому парламент, раз уж он избран народом и опирается на его авторитет, может принимать любое решение, которое сочтет нужным, может привести к печальным пос­ледствиям - ничем же ограниченный парламент неизбежно превращается в орудие подавления прав и свобод человека, этнических меньшинств и т.д.

Именно поэтому Ф.Хайек предлагает конституционную систему - два представительных собрания, - лишающую парламент возможности служить ин­тересам отдельных групп и подавлять меньшинство¹⁴⁵.

Хотя молодые К.Маркс и Ф.Энгельс прямо не исследовали перечис­ленные дилеммы, однако они рассматривали родственную проблему огра­ничения произвола государственной власти, осуществляемой системой прав и свобод человека, и поэтому их подход созвучен отмеченным ди­леммам, корреспондирует с ними, что убедительно подтверждает эврис­тическую ценность и практическую значимость для современности демо­кратических идей молодых классиков в домарксистский период.

В конце предыдущего параграфа мы могли убедиться в том, как молодой Ф.Энгельс в публицистических статьях отстаивал полноту де­мократических прав и свобод человека.

Первые шаги К.Маркса в роли публициста также связаны с его выс­туплениями в защиту ряда политических прав и свобод. Будучи редакто­ром "Рейнской газеты", он последовательно отстаивал свободу печати. В первой статье, посвященной дебатам шестого рейнского ландтага "Дебаты о свободе печати и об опубликовании протоколов сословного соб­рания", К.Маркс, анализируя полемику в ландтаге, рассматривает не только свободу печати, но и, правда, мимоходом, касается философской проблемы свободы. Делает он это хотя и тезисно, пунктирно, но дос­таточно определенно. Защищая свободу печати от цензурных ограниче­ний, К.Маркс выходит за рамки свободы печати и распространяет про­странство свободы на всю интеллектуальную деятельность человека, его творчество. Для него свобода является неотъемлемым свойством чело­веческой природы, родовой сущностью его духовного бытия¹⁴⁶, отсутст­вием ограничений для духовной деятельности человека. К.Маркс, оце­нивая ход дебатов о свободе печати, замечает, что выступающие "хо­тят ограничить объективный материалпечати, круг его действий и бытия.Пошло, по-рыночному они прицениваются: сколько свободы долж­но быть отпущено свободе печати?”¹⁴⁷

Но подобная постановка вопроса, схожая с позицией торгаша, по Марксу, неправомерна. Наряду с духовной свободой К.Маркс упоминает и свободу разнообразных видов практической деятельности: "промысло­вая свобода", "свобода собственности", "свобода суда".  Однако при этом он специально оговаривает, что у каждого из видов есть собст­венный критерий, мерило свободы и нельзя, чтобы, к примеру, мерило свободы, пригодное для промысла, служило мерилом свободы для печати.Именно поэтому

свобода печати есть нечто совсем иное, чем промысловая свобода¹⁴⁸.

Весьма поучительно ознакомиться с логикой мысли и суждениями К.Маркса в защиту свободы печати. Основоположник марксизма шаг за шагом аргументированно опровергает все доводы противников свобода печати, защитников подцензурной печати. (Удивительно, насколько не­которые выступления на Пленумах ЦК КПСС в недавнем прошлом, уже в период гласности, например в апреле или  сентябре 1989 г., а потом в парламентах ряда стран СНГ, спустя более полутораста лет после де­батов в рейнском ландтаге, напоминали выступления тех, кого опро­вергает К.Маркс.)

Во-первых, К.Маркс отмечает, что вопрос не в том, должна ли существовать свобода печати или нет, - она всегда существовала. "Вопрос в том, составляет ли свобода печати привилегию отдельных лиц или же она есть привилегия человеческого духа"^149.

Во-вторых К.Маркс сопоставляет свободную и  подцензурную печать и однозначно становится на сторону первой. "Сущность свободной пе­чати, - пишет он, - это дружественная, разумная, нравственная сущ­ность свободы. Характер подцензурной печати — это бесхарактерное уродстве несвободы, это - цивилизованное чудовище, надушенный урод"¹⁵⁰.

Конечно, низменный образ мыслей, личные дрязги, гнусности мо­гут иметь место, сожалеет К.Маркс, не только в подцензурной но и в свободной печати. Но если для подцензурной печати они являются проявлением ее сущности, то для свободной эти издержки незакономер­ны. Запрещать свободную печать под этим предлогом - это все равно, что запрещать людям пользоваться языком, головой, руками и ногами из-за того, замечает К.Маркс, что "есть дурные люди, которые зло­употребляют языком для лжи, головой - для интриг, руками - для во­ровства, ногами - для дезертирства ". Та свободная печать, кото­рая дурна, не соответствует характеру своей сущности. Подцензурная же печать "в своем лицемерии, бесхарактерности, в присущем ей языке кастрата, в своем собачьем вилянии проявляет только внутренние ус­ловия своей сущности"¹⁵²

С точки зрения К.Маркса, у свободной печати может быть только одна цензура - свободная, неподцензурная критика. Она - тот суд, ко­торый свобода печати порождает изнутри себя. Цензура же есть крити­ка в качестве монополии правительства.

"Но разве критика, - вопрошает Маркс,- не теряет разумный ха­рактер, когда она является не открытой, а тайной, не теоретической, а практической, когда она не выше партий, а сама становится парти­ей, когда она действует не острым ножом разума, а тупыми ножницами произвола, когда она хочет только выступать с критикой, но не под­вергаться ей, когда она... настолько некритична, что ошибочно при­нимает отдельного индивида за воплощение универсальной мудрости, веления силы - за веления разума''¹⁵³.

Конечно, констатирует К.Маркс, нельзя пользоваться преимущест­вами свободной печати, не относясь в то же время терпимо к ее не­удобства. Но преимущества, безусловно, перевешивают неудобства. Опять пере несясь в наши дни, хотелось бы надеяться, что это понима­ют и политики "новой волны" в странах СНГ.

"Свободная печать, - по образному выражению К.Маркса, - это зоркое око народного духа, воплощенное доверие народа к самому себе, говорящие узы, соединяющие отдельную личность с государством и с целым миром; она - воплотившаяся культура, которая преображает ма­териальную борьбу в духовную и идеализирует ее грубую материальную форму. Свободная печать - это откровенная исповедь народа перед самим собой, а чистосердечное признание, как известно, спасительно. Она - духовное зеркало, в котором народ видит самого себя, а само­познание есть первое условие мудрости... Она всестороння, вездесуща, всеведуща. Она - идеальный мир, который непрерывно бьет ключом из реальной действительности и в виде всевозрастающего богатства духа обратно вливается в нее животворящим потоком"¹⁵⁴.

Рассуждения о свободной печати не умозрительны. В Северной Америке, по мнению К.Маркса, можно найти "свободу печати в ее наи­более чистой и естественной форме"¹⁵⁵.

Противники свобода печати пытаются обвинить свободную печать в деморализующем воздействии, в подрыве веры в высшее назначение че­ловека. По мнению Маркса, дело обстоит как раз наоборот. Деморали­зующим образом действует одна только подцензурная печать .Величайшим ее пороком являетсялицемерие, из него проистекают остальные ее недостатки, в которых нет и зародыша добродетели, проистекает ее са­мый отвратительный - даже с эстетической точки зрения - порок пас­сивности.

<<Правительство, - отмечает К.Маркс,- слышит только свойсобственный голос, оно знает, что слышит только свой собственныйголос, тек не менее оно поддерживает в себе самообман, будто слышитголос народа, и требует также и от народа, чтобы он поддерживал этотсамообман. Народ же, со своей стороны, либо впадает отчасти вполитическое суеверие, отчасти в политическое неверие, либо, совер­шенно отвернувшись от государственной жизни, превращается в толпулюдей, живущих только частной жизнью.

Если господь бог только на шестой день сказал о собственном творении: "И увидел, что все - хорошо", то подцензурная печать каждый день восхваляет творения правительственной воли; но так как одиндень непременно противоречит другому, то печать постоянно лжет и приэтом должна скрывать, что она осознает свою ложь, должна потерятьвсякий стыд.

Тем самим, народ вынуждается рассматривать свободные произведе­нии мысли как противозаконные, он приучается считать противозакон­ное свободным, свободу - беззаконным, а законное - несвободным. Такцензура  убивает государственный дух.>>¹⁵⁶. (Подчеркнуто нами.- Э.В.-П).

Здесь же К.Маркс формулирует крайне важные демократические принципы: свободная и независимая печать равноправна как с рядовыми граж­данами, так и с институтами власти, - а также обозначает идею о том, что средства печати (и средства массовой информации и коммуникации, добавим мы) составляют обособленную, своеобразную ветвь власти публичного, гласного контроля: "...дополнительным элементом, с го­ловой гражданина государства и с гражданским сердцем, и является свободная печать. В области печати правители и управляемые имеют одинаковую возможность взаимно критиковать свои принципы и  требова­ния, но не в рамках отношений субординации, а на равных правах, как граждане государства - уже не как индивидуальные личности, а как интеллектуальные силы, как выразители разумных воззрений"¹⁵⁷.

К.Маркс безусловно отвергает не только всякую цензуру, но и определенные ограничения свободы печати под предлогом некомпетент­ности автора. В связи с подобным ограничением возникает проблема: кто будет решать вопрос о компетентности того или другого автора? Кант, вполне может быть, замечает К.Маркс, не признал бы Фихте компетентным философом, а Птоломей - Коперника компетентным астро­номом.

А главное, раз господствует привилегия для компетентных, то разумеется, правительство имеет полное право утверждать, что оно в отношении всех своих дел есть единственный компетентный автор. И следствием подобного положения получилось бы то комическое противо­речие, указывает К.Маркс, что компетентный автор был бы враве без цензуры писать о государстве, некомпетентный же был бы вправе писать о компетентном только с разрешения цензуры.

Именно поэтому свобода печати и означает отсутствие какой-либо цензуры под любым предлогом и в любой сфере.

К чему может привести отступление от этого правдива, свидетель­ствуют дебаты в ландтаге, исследуемые К.Марксом. В самом начале заседаний возникли дебаты, в ходе которых председатель заявил, что печатание протоколов ландтага, как и всякого рода других произведе­ний, подлежит цензуре, но что в данном случае он, председатель, заступает место цензора.

Оценивая этот политический эпизод, К.Маркс резонно спрашивает: разве уже в одном этом пункте дело свободы печати не совпало со свободой ландтага? Эта коллизия тем более интересна, что здесь ландтагу было дано доказательство того, "как прозрачны все осталь­ные свободы при отсутствии свободы печати. Одна форма свободы обу­словливает другую, как один член тела обусловливает другой. Всякийраз, когда под вопрос ставится та или другая свобода, тем самымставится под вопроси свобода вообще. Всякий раз, когда отвергает­ся какая-либо одна форма свободы, этим самым отвергается свободавообще(подчеркнуто нами. - Э.В.-П). - она обрекается на призрачное существование, и от чистой случайности будет зависеть, в какой имен­но области несвобода будет безраздельно господствовать. Несвобода становится правилом, а свобода - исключением из правила, делом слу­чая и произвола. Нет поэтому ничего более ошибочного, чем полагать, будто вопрос об особой форме существования свобода есть особый воп­рос. Это - общий вопрос в пределах особой сферы. Свобода остается свободой, в чем бы она ни выражалась: в типографской ли краске, во владении ли землей, в совести или же в политическом собрании”¹⁵⁸.

Процитированный фрагмент нуждается в комментарии. Его лейтмо­тив - зыбкость прав и свобод человека, дарованных сверху автократи­ческой государственной властью.

Зыбкость недемократического строя как в вопросах прав и свобод человека, так и в вопросах свобод вообще заключается в том, что законодатель руководствуется не идеалом политической свободы, общей мерой свободы, а методом проб и ошибок, в каждом конкретном случае собственным разумением определяет особый вид свободы.

Политическая демократия также может устанавливать ограничения для политической свобода, но с той принципиальной разницей, что, во-первых, эти ограничения будут устанавливаться путем свободного во­леизъявления представителей всего народа, а не произволом меньшинст­ва, во-вторых, эти ограничения носят временный характер, и, в-тре­тьих, они осуществляются через правовой механизм, по крайней мере должны так осуществляться. Правда, большинство тоже не застраховано от поспешности, непродуманности, ошибок, злоупотреблений. (С этим обстоятельством и связана рассматриваемая выше дилемма). Наилучшим фактором, препятствующим отмеченным негативным сторонам демократии, может служить высокая нравственность гражданского общества, нравст­венность законодателей, а в реальной жизни компенсаторным, предохранительным механизмом от злоупотреблений властей может служить пра­вовое пространство деятельности законодателей в частности, полити­ческой власти в целом, установление конституционного строя.

Поэтому К.Маркс совершенно справедливо указывает, что свобода в особой сфере есть общий вопрос в пределах особой сферы, конкретизация политического идеала свободы применительно к особой сфере.

Таким образом, К.Маркс различает основное содержание понятия "свобода" от того или иного вида свободы, в том числе политической, и соответственно - общий критерий свободы от конкретизации этого критерия для отдельных видов свободы.

В советской литературе, вплоть до распада СССР, было принято характеризовать воззрения К.Маркса изучаемого периода на свободу в целом, свободу печати в частности как идеалистические: "Маркс вос­певает народную печать, хотя прославление свобода печати и, следова­тельно, свободы вообще идет с позиции идеализма"¹⁵⁹.

(Окончание параграфа последует)

ПРИМЕЧАНИЯ

¹⁴⁴В дальнейшем мы специально остановимся на анализе отмечен­ной дилеммы.

         ¹⁴⁵См.: X а й е к Ф. А. Общество свободных: Пер. сангл.А.Кустарева. Под ред. Ю.Колкера. Пред. и поясн. к рус. изд. Э.Батлера. London: ОРILtd, 1990. - 309 с.

¹⁴⁶См.: Маркс К., ЭнгельсФ.Соч. T.I. С.51.

¹⁴⁷Там же. С.80.

        ¹⁴⁸Там же. С.75.

        ¹⁴⁹Там же.С.55.

        ¹⁵⁰Там же .C.1OO.

        ¹⁵¹Там жес.101.

        ¹⁵²Там же.С.58.

        ¹⁵³Там же. С.59-60.

        ¹⁵⁴Там же. С.65-66.

        ¹⁵⁵Там же. С.68.

        ¹⁵⁶Там же С.69.

        ¹⁵⁷Там же. С.206.

         ¹⁵⁸Там же. С.83.

         ¹⁵⁹История политических учений. Ч.2: Учебник/Под ред.К.А.Мокичева. М.: Высшая школа, 1972. С.12.