Foreign Policy Стивен Сестанович. "Выше нос, господин президент. Последние четыре года не были растрачены совсем уж попусту". Медведев изменил российскую политическую жизнь в таком направлении, что Путину будет гораздо труднее вернуть Россию к прошлому, полагает автор статьи.

"Секрет Полишинеля этой длительной драмы передачи власти состоит в том, что значительная часть российской политической элиты, даже непосредственные подчиненные Путина, не хотела, чтобы Путин возвращался на президентский пост". По мнению этих людей, Путин более не способен продвигать страну вперед и превратит ее в нечто наподобие Центральной Азии. Многие высказывали свои аргументы открыто, через СМИ. А отказ Кудрина работать в правительстве Медведева - фактически "резкая критика плана Путина в целом и всей его политики тоже", считает Сестанович.

Автор пишет, что все это знаменует перемены к лучшему. "Четыре года назад, когда лучший друг Путина времен службы в КГБ Сергей Иванов не стал-таки кандидатом в президенты, он, если верить слухам, швырнул в телевизор пепельницу. Но он не осуждал публично вышестоящее начальство, не отказался служить Медведеву, и люди не гадали, сделается ли он лидером оппозиции (как предполагают насчет Кудрина)", - говорится в статье. Текущие события больше похожи на реальную политическую жизнь, радуется Сестанович.

Мог ли Медведев сделать больше? По мнению автора статьи, Медведев мог бы сделаться независимым политиком и остаться на второй срок только при условии, что стал бы популярнее Путина. "А единственным способом была бы череда успехов, имеющих резонанс в обществе. Но Путин такого не допустил бы", - убежден Сестанович.

Владимир Путин, по-видимому, намерен простоять у руля власти дольше, чем советский диктатор Иосиф Сталин, пишет австрийский политолог Марти Малек на сайте Die Presse. Поскольку никто не сомневается в его победе в марте 2012 года, а затем и в 2018 году, этот человек будет стоять у руля не менее 12 лет. Однако и затем пенсия ему вряд ли грозит: при необходимых изменениях в конституции он может перегнать Сталина и пробыть у власти лет 30. "Однако долгое нахождение у власти одного человека и демократия не имеют между собой ничего общего", - указывает автор.

Притом что Москва охотно соглашается на трансфер технологий, кредиты и инвестиции с Запада, относительно "импорта таких западных ценностей, как демократия, свобода слова, гражданские права, правовая государственность и гражданское общество", она демонстрирует тотальную закрытость, говорится в статье.

Наверное, ни один авторитетный эксперт в России или за ее пределами не рассчитывал всерьез на то, что Медведеву удастся стать самостоятельной политический фигурой и освободиться от "короткого поводка" Путина. Известие о возвращении Путина в Кремль мало для кого стало неожиданным, но, получается, что российский народ не имел возможности поучаствовать в "выборах с заранее неизвестным финалом" с 1999 года, констатирует автор.

Как замечает автор статьи, из 12 млн жителей российской столицы на акции протеста против политической сделки Путина и Медведева вышли всего несколько сотен. "Получается, что большинство либо поддерживает линию Путина, либо демонстрируют полное равнодушие к происходящему в их стране. Что это? Аргумент в пользу Путина или против политической зрелости российского общества"? - задается вопросом Малек.

Французская Libération считает самоустранение Дмитрия Медведева "опасным". "Это в порядке вещей, все было отрепетировано заранее и сыграно как по нотам, скажут те, кто всегда считал, что Россия генетически запрограммирована на диктатуру, но то, как Дмитрий Медведев отказался от участия в президентской гонке и предложил Владимиру Путину стать президентом, связано отнюдь не с генетикой", - пишет Бернар Гетта.

С самого начала Медведев боролся с коррупцией, выступал против цензуры в интернете, обличал полицейский произвол, способствовал сближению с Европой и Америкой и даже отказался накладывать вето на резолюцию СБ ООН по Ливии. Тогда Путин публично раскритиковал западный "крестовый поход", но Медведев, также публично, отстоял свой выбор и "быстро пересек Рубикон, предложив миллиардеру Михаилу Прохорову возглавить "Правое дело" - партию-призрак, которая могла бы стать инструментом для его переизбрания", говорится в статье. "Все, казалось, было готово для столкновения будущей весной уходящего президента и премьер-министра, но Прохорова исключили из руководства "Правого дела", а десять дней спустя Медведев отступился и даже сам предложил пост президента своему предшественнику", - сожалеет Гетта.

"Возможно, Дмитрий Медведев не нашел в себе мужества, необходимого для этой борьбы. Возможно, его шантажировали, так как в России невозможно так долго входить в правящие круги, не скомпрометировав себя причастностью к их злоупотреблениям, - рассуждает обозреватель. - Все гипотезы допустимы, но переворот, осуществленный Владимиром Путиным, который теперь может спокойно добавить себе еще два 6-летних срока, ставит крест на надеждах на демократизацию России. Над отношениями Москвы с западными столицами вновь нависла неопределенность, и выход Медведева из борьбы создает опасный вакуум".

Медведеву удалось стать олицетворением демократических устремлений нового среднего класса, утверждает журналист: молодого, уставшего от коррупции, прозападно-ориентированного и желающего наконец дождаться появления правового государства, защищающего граждан и бизнес от произвола власти. Теперь у этой новой России не осталось никого, в кого верить, резюмирует автор.

Следующая русская революция началась, предполагает в публикации в The New York Times Кристия Фриленд, редактор агентства Reuters. Правда, она считает, что российский народ выйдет на улицы свергать диктатора только через 20, 30 или 40 лет ("когда именно, зависит скорее от цен на нефть").

"Нам с 1996 года известно, что Россия - не демократическая страна. Теперь нам известно, что Россия - и не диктатура одной партии, одного духовного сословия, одной династии. Это режим, которым правит один человек", - говорится в статье.

В 2008 году Путин и его друзья вознамерились "создать самовоспроизводящуюся институциональную базу режима, который Путин привел к власти в 2000 году". Но выполнить эту задачу не удалась, и Россия превратилась в неонаследственный режим, который выбивается и из российской истории, и из глобальных тенденций. Русские цари основывали свою легитимность на происхождении и вероисповедании, генсеки были обязаны властью партии и идеологии. "Единственный фундамент правления Путина - сам Путин", - считает автор.

"Одна из черт патерналистических режимов - тот факт, что они властвуют, запугивая и унижая", - продолжает Фриленд, усматривая эти черты в сегодняшней России. Сильнее всего унизили Медведева: ему пришлось лично объявлять о своем "отречении от Кремля".

Но западный бизнес не станет жаловаться. "Топ-менеджеры любят, когда все можно купить "с одного прилавка", а личная диктатура это обеспечивает", - поясняет автор статьи. Западному бизнесу диктатуры импонируют также предполагаемой стабильностью.

Между тем у патерналистических режимов есть два уязвимых места: финансы (по подсчетам некого российского экономиста, режим Путина зашатается при цене на нефть ниже 60 долларов) и отсутствие механизма передачи власти. "Для режима этого типа единственная преемственность - клонирование лидера. В 2008 году Путин хотел внушить нам, что может уйти на покой и уехать на дачу, как Ельцин. Теперь Путин не сможет поселиться на даче - ему придется так и умереть в Кремле", - заметил Иван Крастев, глава Center for Liberal Strategies (София).