1. У меня IQ, по разным тестам, от 146 до 161 пункта
2. Если мне пришло в голову, выпив, побегать на четвереньках, мой муж не может меня догнать и остановить
3. А всё потому, что в детстве я была чемпионом по бегу на четвереньках у нас во дворе и, как ни странно, алкогольными допингами мы тогда не пользовались :)
4. Я закончила 11й класс в 15 лет, и это вызвало большие проблемы: для того, чтобы поступить в институт, требовался паспорт, а местный паспортный стол говорил: "Лишних бланков нет! Поэтому только с 16 лет!"; но я всё равно продавила, и, как ни странно, всё это приключение прошла абсолютно сама
5. Странно потому, что у меня боязнь казённых помещений, особенно заполненных людьми, вплоть до приступов немоты, рвоты и судорог. По больницам и за документами меня водят подруги cyprida и baro_drom за ручку. Последнюю в знак благодарности я убила в своей повести.
6. Я поступила в лицей без блата, просто пройдя до него два километра пешком и сдав экзамены на поступление в 10 класс. Тогда мне казалось, что конкурс в неполных три человека на место - очень большой!
7. Я пишу стихи и на французском, но они ещё дубовее, чем выходят на английском и польском, так что из человеколюбия я их не показываю.
8. У меня нет особой системы, как писать мои стихи. Я их пишу как попало. То, что почти все - рифмованные и дольником - не подражание Серебряному Веку и не вызов Современной Поэзии. Просто я предпочитаю читать и писать то, что можно танцевать.
9. Я абсолютно в своём уме. Просто он у меня вот такой.
10. Я по-прежнему очень люблю круглые числа.

Стихи Лилит Мазикиной - многоголосый нестройный хор. Вроде бы манера пения и мотив хорошо известен ("цыганочка"), и стих организован несовременно - дело даже не в том, что рифмованный. А по интонациям; и даже если взять рифмы - не двадцать первый век.

А я отреклась от фамилии
и распрощалась с отчеством.
Под ветер танцуют дикие лилии
с моим одиночеством.

Но читаю дальше - и действительно, цыганочка. Глуховато звучащая, необычная, техно-ска, что ли, цыганочка.

В городе стылом осталось — со-жительство,
я же есть — одиночество.

И слово "со-жительство", и "я есть одиночество" - выросли из суперсовременного быта предместий мегаполиса (с грозными названиями), быт которых отчасти напоминает быт "Криминального чтива". О гроздьях трагедий этих мест можно рассказывать усечёнными сказками, можно простыми полуматерными стихами, которые так легко спеть под две или три гитары. А можно, сделав смелый прыжок босиком, спеть старинную мелодию, подкрепив её чем-нибудь из Лорки:

Ветром ноябрьским стонут
трубы печурок,
гудят квадраты заслонок
низко и хмуро,
полночные сны выпевают
мальцам-цыганятам.
А в окна клёны кивают,
бурей распяты.

Но эти стонущие заслонки и хмурые печурки очень узнаваемы. Как мотоцикл и использованные инсулинки возле некрашеной лет двадцать калитки. Посмотришь - а рядом стоит молодая женщина - на самом деле - ребёнок, цыганская девочка - одетая в модные сланцы под пёстрой юбкой, подаренные ей за танец в кабаке.

Когда девочка ушла,
забрав шлёпанцы и монеты,
кто-то произнёс:
«На то они и цыгане».

Цыганская повседневность, в которой новые вещи кажутся тем, что они есть - лишь новыми вещами, игрушками - вторгается, и очень настойчиво вторгается - в ставший уже привычным расслоенный быт современного человека. Цыгане как бы не люди. Это нечто, напоминающее об эльфах, вампирах и волшебниках из сказок. И Лилит Мазикина очень умело - и очень уместно завернув стихи в полунаивный ритмический платок - раскрывает это впечатление современного человека. Цыгане - всегда поэзия. Лилит смотрит сразу с двух точек зрения: как цыганка и как наблюдательница. Эта игра тем более заметна, что стихи прозрачны и может показаться, что слишком просты для поэзии. Но это только кажется.

Когда весь город клонится ко сну
в вечерней истоме,
Рубен целует детей и жену
и уходит из дома.
Рубен Топкарян не наденет шарф,
носки и галоши:
Рубен Топкарян залезает в шкаф
играть на гармошке.
Прижавшись губами ко рту жестяному,
смежив ресницы,
он дышит, чтобы во тьме стенной
запели птицы
и чтобы дюжина язычков,
дрожа от страсти,
нежной текли бы в ночи мечтой —
слаще сласти;
и выдохи вдруг заискрятся, ясны,
в сачках октав...

А дети спят, не зная, что сны
приходят из шкафа.

http://kamenah.livejournal.com/712471.html

Не только я есть в Вики:
Н.Черных

п.с. Наташа, спасибо. Увидимся на вечере - очень жду этого.

Когда мы с Арикой были маленькие, мама имела обыкновение успокаивать или отвлекать нас, рифмуя на ходу какую-нибудь чушь. Лишь бы сюжет похармсистее и персонажи попричудливее.

А когда мы стали школьницами, мы часто играли (обычно в автобусе или ожидая оный) с сестрой, вспоминая по четыре строки из разных стихотворных произведений. Главное было не повторять произведений. Судя по тому, что мы могли по 30-40 минут без пауз играть, а потом чуть позже продолжить, не возвращаясь к тем, что были в тот же день, у нас в голове уже к семи-восьми годам откуда ни возьмись было огромное количество классических стихотворений. Ну и интересу ради на другой день, цитируя то же стихотворение, мы брали другие четыре строки.

Шла домой с электрички, с женщиной с соседнего дома - простодушная украинка, ныне гражданка России, всегда возвращается в то же время, что я. И вдруг видим, что впереди разлило. Не "фу, разлило", а РАЗЛИЛО. И по топографии данной части города это не обойти, то есть обойти, но громадным крюком.
- Ой, у тебя же ботиночки! Давай искать обход! - переживает женщина.
- Судя по тому, что я там вижу, обход нам не найти, а ваши сапоги вас не спасут, - обрадовала я.
И оказалась права. Мы пересекали улицу вдоль по колено в воде.
Бордюры местами отсутствовали, местами были скрыты машинами, так что даже не вспоминайте о них.
Мы были прекрасны и величественны, как два крейсера.
Я шла впереди и пела:

- У причала рыбачил апостол Андрей... Ыть, кирпич... а Спаситель ходил по воде!.. И Андрей доставал из воды пескарей... ЯМА, ОСТОРОЖНО!.. А Спаситель - погибших людей!..

Мы с Ринкой зачитывали вслух японские скороговорки с анимешными интонациями и чуть не умерли от смеха :)

Умирайте с нами:



この子猫の子。
(このこねこのこ。)
(Коноконеконоко)
Этот детеныш – кошкин сын.

敵が来たか。
(かたきがきたか。)
(Катакигакитака)
Враг пришел?

赤巻き紙、青巻き紙、黄巻き紙。
(あかまきがみ、 あおまきがみ、 きまきがみ。)
(Акамакигами, аомакигами, кимакигами)
Красная, синяя и желтая писчая бумага в свитке.

蛙ぴょこぴょこ三ぴょこぴょこ、合わせてぴょこぴょこ六ぴょこぴょこ。
(かえる ぴょこぴょこ みぴょこぴょこ、あわせてぴょこぴょこ むぴょこぴょこ。)
(Каэрупёкопёкомипёкопёко, авасэте пёкопёкомупёкопёко)
Лягушка прыг-прыг, три раза прыг-прыг, вместе "прыг-прыг” шесть раз прыг-прыг.

李も桃も桃のうち
(すもも も もも も もも の うち)
(Сумомомо момомо момоноути)
И слива китайская, и персики – среди персиков.

お綾や、母親にお謝りなさい。
(おあやや、ははおやにおあやまりなさい。)
(Оаяя, хахаоямаринасай)
О-Ая, извинись перед мамочкой!

坊主が　びょうぶに　上手に　坊主の　絵を　描いた。
(ぼうずが　びょうぶに　じょうずに　ぼうずの　えを　かいた。)
(Боудзуга бёубуни дзёудзуни боудзуно э о каита)
Монах умело нарисовал на ширме портрет монаха.

描きかけの　機関車に　客車と　貨車を　描き加えた。
(かきかけの　きかんしゃに　きゃくしゃと　かしゃを　かきくわえた。)
(Какикакэно кикансяни кякусято кася о какикуваэта)
К паровозу, который я начал рисовать, пририсовал еще и пассажирский вагон и грузовой.

この竹垣に竹立てかけたのは、竹立てかけたかったから竹立てかけた。
(このたけがきにたけたてかけたのは、たけたてかけたかったからたけたてかけた。)
(Конотакэгакинитакэтатэкакэтанова, такэтатэкакэтаккатакаратакэтатэкакэта)
Бамбуковые шесты, которые я начал вставлять в бамбуковый плетень,
я начал вставлять, потому что мне этого захотелось.