Продолжаю публиковать    части   из второй  главы  научной монографии  - Волков-Пепоянц Э.Г. МЕТАМОРФОЗЫ И ПАРАДОКСЫ ДЕМОКРАТИИ. ПОЛИТИ­ЧЕСКАЯ ДОКТРИНА БОЛЬШЕВИЗМА: ИСТОКИ, СУЩНОСТЬ, ЭВОЛЮЦИЯ, АЛЬ­ТЕРНАТИВЫ. 19I7-I929 гг. В 2-х книгах. Кн.1. - Кишинев: “LEANA”.1993. - XXXII+ 464 с.

Глава вторая. СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ БОЛЬШЕВИСТСКОЙ (ЛЕНИНСКОЙ) КОНЦЕПЦИИ ДЕМОКРАТИИ В ПЕРИОД ДО 1917 г.: РОДОСЛОВНАЯ, СУЩНОСТЬ, ОСОБЕННОСТИ, КОНТЕКСТ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДОКТРИНЫ

2.2.Ленинская концепция авангардной партии “нового типа" - краеугольный камень политической доктрины большевизма

2.2.3.Основные положения концепции пролетарской партии К.Маркса и Ф.Энгельса в их сопоставлении с ленинской кон­цепцией. Марксистская идея внутрипартийной демократии  (ВПД)

Проясним два вопроса: первый — какую функциональную роль (и статус) отводили создатели марксизма пролетарской партии коммунис­тов, или, определеннее, — должна ли она была играть роль авангар­дной партии по отношению к другим пролетарским организациям, или, что то же самое: должны ли последние следовать за ней как за аван­гардной, что, в конечном счете, означало подчиняться ей; второй — какие организационные принципы должны определять строительство пар­тии коммунистов, а конкретнее: предполагали ли К.Маркс и Ф.Энгельс положить в основу партостроительства принцип демократического цен­трализма? Второй момент этого же вопроса — предполагали ли они ус­тановление внутрипартийной демократии (ВПД)?

Краеугольные теоретические положения о революционной пролетар­ской партии, безусловно, разработаны классиками марксизма. Однако это отнюдь не означает, что, как утверждает В.И.Злобин, именно они заложили основы и партии "нового типа": "...идея партии нового ти­па, как революционной пролетарской партии, принадлежит именно Марк­су и Энгельсу и впервые была изложена в Манифесте Коммунистической партии"⁸².

По нашему мнению, между идеями К.Маркса и Ф.Энгельса о револю­ционной пролетарской партии и ленинской концепцией авангардной пар­тии "нового типа" дистанция огромного размера. Чтобы убедиться в этом, обратимся к источникам.

Марксистская концепция партии (как и концепция демократии) была двойственной и незавершенной, прежде всего в силу объективных обстоятельств. Малочисленный Союз коммунистов вреволюционных coбытиях 1848-1849 гг. не сыграл большой роли. I Интернационал не только по названию, но и, по сути, был Международным товариществом рабочих, а не партией. Социал-демократические партии возникли и стали ак­тивно функционировать, да и то многие из них в нелегальных или полу­легальных условиях, лишь к концу жизни классиков марксизма. И толь­ко в течение последних пяти лет жизни Ф.Энгельсу довелось увидеть расцвет германской социал-демократии. Специальных трудов, посвящен­ных всесторонней, а тем более полной разработке проблем политичес­кой партии, и в частности пролетарской, у К.Маркса и Ф.Энгельса не было. Но рад ключевых положений марксистской концепции партии мож­но реконструировать с достаточной определенностью, и при сопостав­лении ленинской концепции партии "нового типа" с ними обнаруживаются существенные различия.

Понятие "партия" по отношению к пролетариату использовалось ос­новоположниками марксизма в двух основных версиях. Наряду с ними су­ществовали и другие⁸³.

Согласно первой, ставился знак равенства между пролетарской партией и пролетариатом как классом на том этапе развития, когда он осознает свой интерес как целое, как общественный класс и поли­тически конституируется как единое целое, противопоставляя себя буржуазии и мелкой буржуазии. В этом случае малочисленные группки пролетариев, выступающие с частными интересами, отличными от инте­ресов класса в целом, являются сектами. В "Манифесте...", говоря о централизации местных очагов борьбы пролетариата в единую классовую борьбу в общенациональном масштабе, указывая, что эта борьба прио­бретает политический характер, Маркс и Энгельс писали: "Эта орга­низация пролетариев в класс, и тем самым - в политическую партию, ежеминутно вновь разрушается конкуренцией между самими рабочими. Но она возникает снова и снова, становясь каждый раз сильнее, крепче, могущественнее"⁸⁴.

Здесь под пролетарской партией классики марксизм понимают не какую-либо определенную организационную форму, а борющийся пролета­риат в целом. Партия не является лишь результатом субъективной ор­ганизационной деятельности тех или иных вождей, а, согласно мате­риалистическому пониманию истории К.Маркса, вырастает из самой сти­хийной классовой борьбы пролетариата.

Так, К.Маркс в работе "Классовая борьба во Франции", 'говоря о выдвижении рабочими на пост президента кандидатуры Распайля в про­тивовес кандидату мелкобуржуазных демократов Ледрю-Роллену, указы­вает, что "это был первый акт, в котором выразилось отделение про­летариата как самостоятельной политической партии от демократичес­кой партии"⁸⁵.

По второй версии, К.Маркс и Ф.Энгельс рассматривали партию коммунистов как одну из пролетарских партий. Более того, в ряде слу­чаев — и даже как часть самих пролетарских партий. Опять-таки в "Манифесте..." классики марксизма отмечают, что коммунисты "не яв­ляются особой партией, противостоящей другим партиям... Они не выс­тавляют никаких особых принципов, под которые они хотели подогнать пролетарское движение". Коммунистов отличают от всех остальных про­летарских партий два обстоятельства: во-первых, "они отстаивают об­щие, не зависящие от национальности интересы всего пролетариата", а во-вторых, представляют интересы движения в целом"⁸⁶.

Здесь же в "Манифесте..." К.Маркс и Ф.Энгельс впервые обосно­вывают краеугольную идею всей концепции партии обавангардной ро­ли коммунистической партии по отношению к рабочему классу, к осталь­ным пролетарским партиям. "Коммунисты, - писали они, - ... являют­ся самой решительной, всегда побуждающей к движению вперед частью рабочих партий всех стран, а в теоретическом отношении у них перед остальной массой пролетариата преимущество в понимании условий, хо­да и общих результатов пролетарского движения"⁸⁷.

Как явствует из процитированного фрагмента, идея авангардной роли коммунистической партии, согласно классикам марксизма, вовсе не сводится к идее политического руководства, тем более политичес­кого доминирования, как это стало интерпретироваться затем В.И Ле­ниным. Авангардная роль Союза коммунистов проявлялась в пропагандистской деятельности. На это неоднократно указывали в своих произ­ведениях К.Маркс и Ф.Энгельс. "Главная цель Союза, - отмечал К.Маркс в "Господине Фогте", - пропаганда среди рабочих в Германии⁸⁸. На пропагандистский характер Союза коммунистов указывал и Ф.Энгельс в работах «Маркс и "NeueRheinischeZeitung, "К истории Союза ком­мунистов".

Другой задачей Союза коммунистов являлось формирование проле­тариата как класса - создание разнообразных пролетарских организа­ций, вплоть до массовой рабочей партии. Определяя ближайщие цели коммунистов, "Манифест..." указывал: "Формирование пролетариата в класс"⁹⁰. Позднее К.Маркс в своем сочинении "Разоблачения о кельн­ском процессе коммунистов" писал, что <<"Союз коммунистов..." был обществом, которое тайно осуществляло организацию пролетарской пар­тии ...>>⁹¹.

Вместе с тем необходимо отметить, что для К.Маркса и Ф.Энгель­са в их оценке статуса и роли партии были важны как пролетарская по мировоззрению теория, которой партия руководствуется, так и ее про­летарский состав. Именно исходя из такой позиции, классики марксиз­ма проводили различие между "социал-демократической мелкобуржузной" и "социал-демократической рабочей" партиями⁹². Понятно, что , согласно ленинской концепции "внесения...", подобное различие — нонсенс.

Не вдаваясь в более детальный анализ взглядов классиков на статус и роль партии пролетариата, констатируем, что обе взаимосвя­занные по времени версии (по сути дела первая характеризует сразу два  этапа в развитии рабочего движения: начальный — создание пер­вых пролетарских организаций — и высший - гипотетическое предпо­ложение, оказавшееся иллюзорным, — когда классовое революционное сознание будет ^“разлито" среди всего пролетариата и он будет весь организован; вторая версия характеризует промежуточный этап — со­здание коммунистической, социал-демократической партии), не наде­ляют марксистскую партию такой авангардной ролью, которая бы озна­чала насильственную гегемонию марксистской партии по отношению ко всем иным пролетарским и социал-демократическим партиям и по отно­шению ко всем иным организациям городского и сельского пролетариа­та. Подобная точка зрения К.Маркса и Ф.Энгельса обусловлена их пред­положением, что большинство пролетариата (составляющего, в свою очередь, большинство населения) рано или поздно стихийно (в силу имманентных законов капитализма) и самостоятельно придет к осозна­нию необходимости пролетарской революции, а теория марксизма лишь поможет ему в теоретической форме осознать это раньше. Марксист­ская партия прежде всего оказывает идейное влияние на пролетариат, служит средством его воспитания, пролетариат же предрасположен ин­стинктивно к социал-демократическим взглядам. Партия помогает ему самоорганизовываться. Поэтому гегемония авангардной партии может быть, согласно воззрениям К.Маркса и Ф.Энгельса, только естествен­но установившейся на высшем этапе развития рабочего движения.

Иными словами, К.Маркс и Ф.Энгельс не постулировали монополь­ное право коммунистов представлять интересы всего пролетариата, на­сильственно подавляя другие пролетарские партии, а отстаивали необ­ходимость равноправного сотрудничества со всеми другими пролетарскими партиями в борьбе как за повседневные материальные нужды и интересы пролетариата, так и за политическое равноправие и свободу, экономическое и социальное освобождение. Именно поэтому в I Интер­национале марксисты сотрудничали с прудонистами, бланкистами, тред- юнионами.

Большевизм же, как мы убедимся вдальнейшем на основе идей В.И.Ленина_sпретендовав на монопольное право представлять пролета­риат в целом, стремился подчинить другие пролетарские партии и ор­ганизации своему влиянию и, если это ему не удавалось, приклеивал им ярлык или "мелкобуржуазных" партий или "ренегатов". А впоследствии, после Октября 1917 г., насильственно установил свою политическую гегемонию.

И вместе с тем позиция В.И.Ленина, расположена в марксистской системе координат. Хотя она и представляет собой шаг к разрыву с позицией классиков, но шаг, обусловленный вoмногом логикой марксизма:  идеей, что только марксизм является единственно научной об­щественной теорией; идеей, что насилие необходимо,  когда старое общество беременно новым строем; идеей диктатуры пролетариата, пред­полагающей насильственное подавление несогласия социального мень­шинства.

Но если классики марксизме надеялись, что благодаря пропаган­дистской и организаторской деятельности партии коммунистов во вза­имосвязи с гипотетически благоприятным согласно марксизму и для марксистов, объективным процессом развития капитализма удастся до­биться идейной гегемонии и лишь после этого следует установить по­литическую гегемонию, то В. И. Ленин полагал, что вследствие ''откры­той" им идее гегемоний пролетариата в демократической революции по­зволительно и необходимо в условиях России насильственно устано­вить первоначально политическую гегемонию, а затем идейную. Други­ми словами, следует насильственно осуществить идейно- политическую инверсию.

Весьма важны и классическо-марксистские организационные план и практика.

К.Маркс и Ф.Энгельс многократно обосновывали необходимость ус­тановления в социал-демократической пролетарской партии внутрипар­тийной демократии. При этом,конечно, классики различали деятельность партии в нелегальных и легальных условиях. Естественно, они ,считали, что в подпольных условиях важное значение имеют дисциплина и единство партии. Более того, Ф.Энгельс полагал, что в крайних, эк­стремальных случаях оппозиция руководству партии может даже исклю­чаться из рядов конспиративной организации⁹³.

Однако вместе с тем организация и работа нелегальной партии, по мнению К.Маркса и Ф.Энгельса, обязательно должны основываться наряду с дисциплиной и конспирацией также на внутрипартийной демо­кратии. Это положение классики отстаивали не только теоретически, но и в партийной практике, будучи членами Союза коммунистов и I Ин­тернационала.

Так, К.Маркс и Ф.Энгельс дали согласие на вступление в "Союз коммунистов" лишь после того, как был отменен старый устав_, со­гласно которому "Союз” считался заговорщической организацией с диктаторской властью партийного центра. В соответствии с новым “Ус­тавом Союза коммунистов", под которым в качестве секретаря поста­вил подпись Ф.Энгельс, деятельность "Союза" строилась на основе принципа выборности, коллективного обсуждения и дискуссий, контро­ля партийных масс над функционерами, которые (в том числе члены ЦК) могли быть сменены в любое время⁹⁴.

В ответ на клеветническое утверждение Фогта, будто К.Маркс и его сторонники вели заговорщическую и антидемократическую деятель­ность, основоположник марксизма в книге "Господин Фогт" указывал, что в “Союзе коммунистов” руководители общин и округов, а также чле­ны ЦК избирались. "Это демократическое устройство, совершенно не целесообразное для заговорщических тайных обществ” - писал К.Маркс, - не противоречило, по крайней мере_} задачам пропагандистского об­щества"⁹⁵.

Не только в полемике против Фогта, но и в других своих сочинениях и письмах классики марксизма отмечали демократический характер Союза коммунистов. Так, например, К.Маркс в 1877 г. в пись­ме к немецкому социал-демократу В.Блосу писал: "Первое вступление Энгельса и мое в тайное общество коммунистов произошло под тем не­пременным условием, что из устава будет выброшено все, что содей­ствует суеверному преклонению перед авторитетами"⁹⁶ .

И, наконец, демократический характер Союза коммунистов К.Маркс иллюстрирует тем, что, будучи вынужденным вести конспиративную деятельность, Союз, наряда с тайной организацией, строил и свою ле­гальную сеть в форме открытых рабочих союзов: деятельность "Союза заключалась прежде всего в основании открытых просветительных об­ществ немецких рабочих... стоявший за открытыми обществами рабо­чих и руководящий ими Союз находил в них ближайшее поле деятельно­сти для открытой пропаганды, а с другой стороны, он пополнялся и расширялся за счет наиболее способных их членов"⁹⁷.

В свою очередь, в дополнение к сказанному К.Марксом Ф.Энгельс в работе "К истории Союза коммунистов” писал, что новый устав был принят лишь после того, как “был передан — такими демократическими были теперь порядки, - отмечает соратник К.Маркса, - общинам на об­суждение, после чего он еще раз был рассмотрен и окончательно при­нят вторым конгрессом 8 декабря 1847 года”⁹⁸ .

В I Интернационале основоположники марксизма, как правило, про­водили линию на развитие внутрипартийной демократии и борьбы про­тив сектантства и тайных обществ. Значимость подобной политики объяснялась тем, что секции I Интернационала в некоторых странах вы­нуждены были работать в условиях подполья. И К.Маркс, и Ф.Энгельс настойчиво возражали против того, чтобы эти партии строили свою деятельность на примере заговорщических организаций с диктаторским центром, сторонником которых, к примеру, был лидер итальянских ре­волюционеров Д.Мадзини. К.Маркс показал, что заговорщический тип объединений "мешает развитию пролетарского движения, поскольку вместо того, чтобы воспитывать рабочих, эти общества подчиняют их принудительным и мистическим законам, которые стесняют их самосто­ятельность и затемняют их сознание”⁹⁹.

Вместе с тем сам К.Маркс как один из руководителей I Интерна­ционала в своей практической деятельности не всегда был последо­вательно демократичным. По крайней мере такого рода обвинения ему "выставляются” в связи с исключением из I Интернационала на его Гаагском конгрессе в 1872 г. М.Бакунина и рада других видных баку­нистов. Это притом_; что последние выражали, хотя и противоречиво, интересы революционно настроенной части отсталых крестьянских и люмпенизированных масс Европы XIX в., прежде всего романской.

Данный сюжет требует дополнительного специального не только историко-теоретического„ но и исторического исследования. Пока лишь ясно одно, что некоторые из критических замечаний бакунистов были справедливы с точки зрения проведения последовательной внутриорганизационной демократии, в частности, критика в адрес 4-го пункта Общего устава Международного товарищества рабочих, предос­тавляющего право Генеральному совету кооптировать новых членов. Ко­нечно, требует конкретного изучения и обвинение бакунистами Гене­рального совета в авторитарности. Выглядит правдоподобным обвине­ние со стороны бакунистов в адрес I Интернационала в том, что в нем имеет право на гражданство  только одна официальная теория (мар­ксизм). Абстрактно подобное обвинение правомочно,так как офици­ально в I Интернационале допускались теоретические разногласия в рамках общности действия и признания одинаковой цели - полное ос­вобождение рабочего класса. Принятие общей теоретической програм­мы предполагалось лишь в перспективе.

Несомненно, вполне допустимо что исключение бакунистов было единственно оставшейся мерой для Генерального совета (или ему так представлялось) в целях предохранения  Интернационала от дальней­шего кризиса. Марксисты тоже предъявляли бакунистам и лично М.Ба­кунину серьезные обвинения организационного характера:в интригах , в расколе, в стремлении заменить Генеральный совет личной диктату­рой М.Бакунина и т.д., не говоря уже о серьезных теоретических раз­ногласиях . Но нас в данном случае интересует последствие исключе­ния бакунистов из I Интернационала для международного рабочего дви­жения. По мнению итальянского исследователя Ф.Баттистрады, акция изгнания бакунистов ”стала своего рода образцом революционной дея­тельности для целых поколений социалистов и коммунистов, что повлекло за собой неисчислимые негативные последствия"¹⁰⁰.

Соглашаясь в целом с итальянским автором, уточним лишь одну деталь:для самого I Интернационала образцом, в свою очередь, пос­лужила практика исключений из Клуба якобинцев (к примеру, Бриссо -10октября 1892 г. или Бийо-Варенна и Колло д'Эрбуа — непосредст­венно перед 9-м термидора). Кроме того, в идентичных ситуациях логика пролетарской борьбы в связи с законами социальной психоло­гии и конфронтационной политической культурой неизбежно подводит к такому решению. Трудно, когда нет примера. Наличие же его может и ускорять исключения и чистки, и даже предопределять их.

В целом же для классиков идеи внутриорганизационного демокра­тизма перевешивали рецидивы антидемократизма.

 Однако то, что было свойственно в основном К.Марксу и особен­но Ф.Энгельсу, не распространялось, согласно Ф.Баттистраде, на боль­шинство марксистов I Интернационала, которые неизменно возвраща­лись к якобинскому толкованию вопросов. “В любом случае теория и практика буквально всех революционных кружков прошлого века, неза­висимо от того, были ли они социалистическими, коммунистическими , анархистскими, бланкистскими или же, народническими, всегда несли на себе печать якобинских политических категорий"¹⁰¹. А последнее оз­начало конфронтационную политическую культуру нетерпимость, наси­лие как универсальное средство решения общественных проблем, стрем­ление абсолютизировать значение собственных теоретических и поли­тических позиций, добиться их преобладания над другими любой ценой, не останавливаясь перед насилием, даже по отношению к инакомысля­щим из собственного лагеря.

Но еще в большей степени, чем между нелегальной и легальной ор­ганизациями, основоположники марксизма проводили различие между се­ктой в сотни человек и массовой пролетарской организацией. В пос­леднем случае в пролетарской партии, безусловно, должен быть, по их мнению, установлен развернутый режим ВПД, который включает:широ­кую самодеятельность и автономию местных организаций, отсутствие строгой дисциплины и строгого централизма, тем более доминирования партийного вождя или ЦК, свободу критики и смещения партийных фун­кционеров, абсолютную свободу мнений внутри партии, свободу партий­ной прессы от правления и даже от съезда партии, свободно действу­ющей в рамках программы и принятой тактики. И, конечно же, полное осуществление принципа выборности снизу доверху¹⁰².

Теоретическим обоснованием внутрипартийной демократии являют­ся слова Ф.Энгельса из его письма к Э.Бернштейну от 20 октября 1882 г.: "…всякая рабочая партия большой страны может разви­ваться только во внутренней борьбе и в полном соответствии с зако­нами диалектического развития вообще"¹⁰³.

Резюме. Согласно воззрениям К.Маркса и Ф.Энгельса, социал-де­мократическая пролетарская партия не отличается существенно от дру­гих политических партий нормами внутрипартийной жизни, а наоборот,ей должен быть свойственен развернутый режим ВПД. Конечно, своео­бразие классовой психологии пролетариата не может не накладывать отпечаток на характер взаимоотношений между членами пролетарской партии. Но оно недостаточно для возникновения партии "нового типа". В целом же по своему мировоззрению, организационным характеристикам рабочая партия производна от пролетариата  и его движения, а не наоборот, как у В.И.Ленина: партия "вносит” в пролетариат револю­ционное мировоззрение и особые организационные принципы.

Сочинения К.Маркса и Ф.Энгельса позволяют проанализировать такую проблему, как взаимоотношение двух параллельных процессов -  эволюция марксистской концепции партии и развитие самих организа­ционных форм жизни и деятельности партии. Мы разделяем мнение Е.П.Канделя, что такое сопоставление дает возможность показать, что "ход формирования взглядов основоположников марксизма на партию сперва как наиболее общее идейное направление (партийное единство всех приверженцев коммунизма), затем более строгое и узкое опреде­ление партии - как революционной и последовательно коммунистичес­кой, противопоставляющей себя утопическим и мелкобуржуазным социа­листам, и, наконец, партия, скрепленная организационным единством (Союз коммунистов), этот ход развития взглядов отражает объективное развитие партии как живого организма”¹⁰⁴.

Но вот дальнейшее рассуждение Е.П.Канделя, пытающегося найти у Ф.Энгельса в черновике его письма к датскому социалисту Г.Триру от 18 декабря 1889 г. теоретическое обоснование ленинскому органи­зационному плану,по нашему мнению, является некорректным. Речь идет о следующем пассаже Ф.Энгельса: "...чартисты были партией, организованной для непосредственной атаки ... поэтому они подчинялись диктатуре..."¹⁰⁵

Ф.Энгельс здесь в самой общей форме ставит вопрос о различных формах организации пролетарской партии в зависимости от различных эта­пов ее деятельности, различных целей, стоящих перед ней. Развернутого ответа на поставленный вопрос он не дает, только частное за­мечание. Но из него совершенно ясно следует, что Ф.Энгельс оправ­дывает "диктатуру" О’Коннора — лидера левой радикальной фракции чартистов - в своей организации, т.е. режим строгой дисциплины и максимальной централизации, лишь на период "военного мероприятия” по непосредственному захвату власти.

Поэтому совершенно неправомерна попытка Е.П.Канделя на основе замечания Ф.Энгельса обосновать необходимость в эпоху империализма пересмотра организационной структуры и тактики партии рабочего класса по сравнению с теми, которые существовали у партий II Интер­национала¹⁰⁶. Другими словами, Е.П.Кандель пытается доказать, что родоначальником партии "нового типа" был Ф.Энгельс.

Натяжка очевидна: если Ф.Энгельс четко и ясно очерчивает вре­менные границы, внутри которых оправдана строгая централизация, от­сутствие ВПД - только период непосредственного взятия власти, то К.П.Кандвль выходит за эти временные рамки и расширяет их до всей эпохи империализма - (по Ленину, эпохи непосредственной пролетар­ской революции), которая в действительности непосредственной эпо­хой завоевания власти не являлась.

Мы уже не говорим, что во многих других текстах Ф. Энгельс обосновывал необходимость ВПД и для массовой пролетарской партии, непосредственно решающей задачи завоевания власти, какой была со­циал-демократическая партия Германии в 90-е гг.

Тартуский ученый Р.Блюм в конце 80-х гг. опубликовал в "Коммунисте" статью, посвященную мыслям Ф.Энгельса о внутрипартийной демократии¹⁰⁷. Мы солидарны с оценками и выводами автора, касающи­мися политических взглядов Ф.Энгельса. Но вот с чем никак нельзя согласиться, так это с отождествлением Р.Блюмом демократических воззрений классиков на внутрипартийную жизнь (а мы добавим от себя - и на роль и статус марксистской партии) с традициями и принципа­ми большевизма.

(Продолжение последует)

ПРИМЕЧАНИЯ

⁸²3 л о б и н В.И. Историография  IIсъезда РСДРП //ВИ КПСС. 1988. № I. С.90.

                      ⁸³Все версии: основные и побочные - детально разработаны Е.П.Канделем в статье (в целом на удивленье адекватно, учитывая год публикации - 1968-й, реконструирующей концепцию классиков марксизма): КандельЕ. П. Маркс и проблемы истории Союза коммунистов // Маркс-историк/ Отв. ред. Э.А.Желубовская. М.: Наука, 1968. С.475- 497. Приведем некоторые из побочных версий. Так, молодые Марсе и Энгельс употребляли термин "коммунистическая партия" в 1845-1846 гг. как идейное направление (См.: Маркс К., ЭнгельсФ. Соч. Т.21. С.366-367). В близком значении: коммунистическое, тео­ретическое ядро пролетарской партии - классики марксизма использо­вали выражение "наша партия" (См.: Там же. Т.28. С.191, 490-491; Т.29. С.469, 516, 519; Т.30, С.374).

⁸⁴Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.4. С.433.См.также: Т.21. С.16; Т.ЗЗ. С.278-283; Т.36. С.207; Т.39. С.299 и др.

          ⁸⁵Там же. Т.7. С.44.

          ⁸⁶Там же. Т.4. С.437.

      ⁸⁷Там же.       

          ⁸⁸Там же. Т.14. С .451.

          ⁸⁹Там же. Т.21. С.4. 223. Именно поэтому точка зрения В.Макаренко о том, что, во-первых, концепция партии-авангарда В.И.Ленина "просто повторяла общепринятые положения" классического марксизма, во-вторых, что Маркс "принципиально отвергал идею посредничества между теорией и классом" (См.: МакаренкоВ. Идеи и маши­на.Указ.соч. С.130), весьма спорна и не продумана до конца. Первый момент позиции автора не учитывает всей системы высказываний классиков и поэтому просто неадекватен. Что же касается второго момента, то В.Макаренко   упускает из виду, что Маркс отвергал идею посредничест­ва лишь в рамках всей исторической эпохи капитализма и его револю­ционного преобразования в коммунизм, в отношении же отдельных стран и отдельных периодов формирования и борьбы пролетариата идея пос­редничества не могла быть отвергаема, так как неавангардные слои пролетариата, согласно цитированным уже воззрениям классиков,безус­ловно, нуждались в посреднической помощи партии, которая, однако, в отличие от концепции Ленина не вносила в пролетариат классовое сознание извне, а помогала и ускоряла его созревание изнутри рабо­чего движения.

      ⁹⁰М а р к с  К., Энгельс Ф. Соч. Т.4. С.437.

          ⁹¹Там же. Т.8. С.481.

          ⁹²См.: Там же. Т.34. С.320-322.

          ⁹³См.: Там же. Т.37. С.276.

          ⁹⁴См.: Там же. Т.4. С.524-529.

          ⁹⁵Там же. Т.14. С.450.

          ⁹⁶Там же. Т.34. С.241.

          ⁹⁷Там же. Т.14. С.450.

          ⁹⁸Там же. Т.21. С.224.

             ⁹⁹Там же, Т.17. С.652.

          ¹⁰⁰Баттистрада Ф. Народничество и большевизм.Указ.соч. С.9.

          ¹⁰¹Там же.    

           ¹⁰² См.: Маркс К.,Энгельс Ф. Соч. Т.34. С.349 - 351; Т.37. С.373-374; Т.38. С.29, 70, 77-78, 381, 441-442; Т.44. 544, 561 и др.

          ¹⁰³Там же. Т.35. С.312.

           ¹⁰⁴Кандель Е. П. Указ.соч. С.497.

¹⁰⁵Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.37. С.276.

           ¹⁰⁶См.: Кандель Е. П, Указ.соч. С.497.

            ¹⁰⁷См.: Блюм Р. Обращаясь к истокам: Фридрих Энгельс о внутрипартийной демократии // К-ст. 1988. № 2.С.19-25.

Продолжаю публиковать    части   из второй  главы  научной монографии  - Волков-Пепоянц Э.Г. МЕТАМОРФОЗЫ И ПАРАДОКСЫ ДЕМОКРАТИИ. ПОЛИТИ­ЧЕСКАЯ ДОКТРИНА БОЛЬШЕВИЗМА: ИСТОКИ, СУЩНОСТЬ, ЭВОЛЮЦИЯ, АЛЬ­ТЕРНАТИВЫ. 19I7-I929 гг. В 2-х книгах. Кн.1. - Кишинев: “LEANA”.1993. - XXXII+ 464 с.

Глава вторая. СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ БОЛЬШЕВИСТСКОЙ (ЛЕНИНСКОЙ) КОНЦЕПЦИИ ДЕМОКРАТИИ В ПЕРИОД ДО 1917 г.: РОДОСЛОВНАЯ, СУЩНОСТЬ, ОСОБЕННОСТИ, КОНТЕКСТ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДОКТРИНЫ

2.2.Ленинская концепция авангардной партии “нового типа" - краеугольный камень политической доктрины большевизма

2.2.1.Вводные замечания

Одним из краеугольных камней ленинской/большевистской полити­ческой доктрины, без которого невозможно понять сущность и своеобразие большевистской концепции "демократии", является ленинское учение о пролетарской партии"нового типа".    

Зная, что в России, а затем в СССР сложился однопартийный, антилиберально-демократический политический режим и в то же время была провоз­глашена, но так и не реализована пролетарская демократия, необхо­димо дать ответ на естественно возникающий в связи с этим вопрос: не сыграли ли значительную роль (наряду с другими факторами) вформировании характера политического режима в стране: а) ленинское понимание характера взаимоотношения (доминирование, руководство, отрицающее представительство интересов) социал-демократической пар­тии "нового типа" как с пролетариатом в целом и соответственно с другими пролетарскими организациями, так и с непролетарскими соци­альными слоями и демократическими политическими силами; б) харак­тер внутрипартийного режима?

Второй вопрос может быть переформулирован и так: не оказали ли определяющее воздействие на "физиономию" партии в послеоктябрь­ский период, меру ее внутрипартийной демократии (далее везде аб­бревиатура - ВПД)⁴⁸ ленинско-большевистские традиции внутрипартий­ной жизни, перенесенные затем на общество в целом ?

Официальная советская историография долгие десятилетия ут­верждала, что в "новых исторических условиях В.И.Ленин развил ... выводы К.Маркса и Ф.Энгельса в стройное учение о партии", которое составляет "важнейший вклад В.И.Ленина в марксизм"⁴⁹.

Многие ученые на Западе давно опровергли данный тезис, причем как с позиции самого марксизма, достаточно аргументированно указы­вая, что ленинское учение о партии "нового типа" является анти­марксистским (М.Восленский⁵⁰), в лучшем случае - "не вполне марксистским"(Э.Карр, Л.Шапиро⁵¹), так и находя значительное его сход­ство с концепцией боевой централизованной конспиративной организа­ции народника П.Ткачева (М.Карпович, Л.Фишер⁵² ), хотя Л.Фишер и полагал, что, несмотря на сходство, непосредственно ленинское уче­ние о партии ничем П.Ткачеву не обязано.

Однако имелась и другая точка зрения, согласно которой меж­ду организационными взглядами народника П.Ткачева и основоположни­ка большевизма наблюдалось не случайное сходство, а прямое заимст­вование В.И.Лениным в учении о партии идей П.Ткачева, а также близких последнему по духу - П.Заичневского и С.Нечаева (А.Авторханов⁵³). Кроме того, прямыми духовными предшественниками ленинско­го учения о партии назывались французские революционеры Г.Бабеф и 0.Бланки. Отмечалось также, что организационный план В.И. Ленина сродни идеям на взеот счет П.Лаврова (Р.Такер⁵⁴).

Вместе е тем, и это главное, многие западные ученые уже в ле­нинском учении о партии "нового типа", организационных постулатах раннего большевизма (времен II съезда РСДРП) усматривали субъектив­ные, идеологические предпосылки большевистского  тоталитарного ре­жима .

Советские обществоведы до конца 80-х гг., по известным причи­нам не имели легальной возможности для свободных, неподцензуршх исследований. Это сказалось как на выборе тем, так и на качестве работ. Рассматриваемой теме, как одной из приоритетных, было пос­вящено много тысяч монографий, диссертаций, статей. Конечно, огуль­ное охаивание их неприемлемо, меру научности каждой из них должно установить скрупулезное исследование, но и без этого понятно, что в целом литература была апологетической и с научной точки зрения недоброкачественной⁵⁵. Проблемы же ВПД специально практически не анализировались. В основном рассматривался принцип демократическо­го централизма или шире - организационные принципы, основы стро­ительства и деятельности КПСС⁵⁶.

На рубеже 80-90-х гг. появились публикации, в которых авторы получили возможность для выражения собственных взглядов ⁵⁷. Наряду с другими стала разрабатываться и малоисследуемая проблема ВПД⁵⁸ .

Тогда же в русле широко проводимой в советском обществознании кампании "очищения" ленинского теоретического наследия от догма­тизма, искажений, фальсификаций была предпринята попытка нового прочтения трудов В.И.Ленина, возрождения ленинской концепции партии⁵⁹. Были высказаны ряд интересных и адекватных суждений. Но в целом аутентичного воспроизведения ленинской концепции партии, по нашему мнению, не произошло.

2.2.2.Ключевые идеи ленинской концепции партии: политический бестселлер В.И.Ленина "Что делать?"

Вдаваться в подробности эволюции и детали ленинской концепции партии мы не будем. Для нас достаточно выделить и проанализировать ключевые положения учения о партии В.И.Ленина, содержащиеся в его сочинении "Что делать?" - политическом бестселлере коммунистов и их крити­ков⁶⁰. Именно этот труд, по справедливому замечанию Р.Такера, дал изначальный импульс большевизму, вдохнул в него жизнь, а не раскол II съезда РСДРП из-за формулировки первого параграфа Устава партий⁶¹.

Предварительно выскажем несколько соображений методологичес­кого характера и уточним некоторые понятия и термины.

Первое.Необходимо проводить различие между теоретическими и организационными основами партии "нового типа", сформулированными и обоснованными Лениным в "Что делать?", и практической реализацией их по мере становления большевистской партии. Те или иные идеи ленинской концепции партии реализовывались постепенно и асинхронно. Так, к примеру, одни - организационные принципы – закреплялисьв пунктах устава РСДРП, хотя и не сразу становились практически выполняемыми нормами внутрипартийной жизни, но рано или поздно во­площались в плоть и кровь организации и деятельности фракции, а затем и партии большевиков. Другие - идея политического руководст­ва, а точнее, доминирования социал-демократической партии по отно­шению к другим российским социалистическим партиям, правда, не вы­раженная в такой словесной форме, - материализовызались в ходе ре­волюционного процесса 1917-1918гг.

Второе.В "Что делать?" В.И.Ленин еще не использует термин “партия нового типа". Более того, обосновывая свой организационные план, он полагал, что применительно к условиям России создает ос­новы революционной партии, подобной партиям II Интернационала, т.е. старого, испытанного революционного типа⁶². Термин "партия нового типа” как антипод партиям II Интернационала вождь большевизма сис­тематически стал употреблять в годы Первой мировой войны .

Третье.Ленинская концепция партии, основы которой были зало­жены в "Что делать?", получила полное развитие лишь в контексте разработки других ленинских основополагающих концепций: ленинского понимания особенностей капитализма в России, ленинской концепции гегемонии пролетариата в демократической революции как базовой идеи ленинского учения о перерастании буржуазно-демократической рево­люции в социалистическую, ленинской теории социалистической рево­люции, ленинского учения о государстве. Поэтому аутентичная и полная интерпретация концепции партии "нового типа" может быть осу­ществлена лишь в контексте указанных концепций.

Четвертое.Упрощением, ведущим фактически к искажению ленин­ской концепции партии, является определение партии "нового типа" как последовательно марксистской и революционной в противовес оп­портунистическим и реформистским партиям "старого типа", в которые превратились партии II Интернационала и фракция меньшевиков. Подоб­ная точка зрения царила в советской историографии КПСС на протяже­нии долгих десятилетий коммунистического господства. Но эта пози­ция не выдерживает критики беспристрастного исследования, что бу­дет осуществлено в дальнейшем. Здесь же ограничимся следующими аргументами.

Во-первых, в контексте упомянутых ленинских "творческих" кон­цепций партия "нового типа" могла сохранить и сохраняла свою пер­манентную революционность лишь вопреки классическому марксизму, в частности, вопреки указанным К.Марксом необходимым объективным и субъективным условиям перерастания демократической революции в со­циалистическую: зрелость капитализма, преобладание пролетариата в составе населения, определенный уровень общей и политической куль­туры, образованности рабочего класса, зрелости его классового соз­нания и одновременно обострение экономических, социальных и поли­тических антагонизмов. Россия же, по широко распространенному тог­да среди европейских марксистов мнению, страдала не от развития ка­питализма, а от его недоразвития. Революционность в этих условиях могла быть только демократической, но никак не социалистической . Дальше углубляться в проблему здесь мы не будем.

Во-вторых,отличительной чертой партии "нового типа" - наряду с перманентной революционностью практически любой ценой - являлись еще две краеугольные идеи: а) политического доминирования, господ­ства (эти термины более адекватно выражают суть идеи, чем традици­онное и лицемерное выражение официального "марксизма-ленинизма" , являющееся эвфемизмом, - политическое руководство, руководящая и направляющая сила) социал-демократической партии "нового типа” (уже по определению являющейся единственным обладателем единственно на­учной теории общественного развития - марксизма, что и обусловли­вает ее политическое господство) по отношению к пролетариату, его организациям, другим классам, а также б) отрицания ВПД как принци­па строительства и деятельности партии "нового типа". Взамен ВПД в партии "нового типа" постулируется принцип демократического цен­трализма, являющегося в действительности просто централизмом, чуть приукрашенным псевдодемократическим фасадом, прикрывающим господ­ство олигархов партии во главе с харизматическим вождем.

Ленинская концепция партии "нового типа" зиждется на нескольких идеях, лаконично сформулированных основателем большевизма:

а)"Без революционной теории не может быть и революционного движения”⁶⁵ ;

б)"Классовое политическое сознание" не может "вырасти из" стихийности, а "может быть принесено рабочему только извне"⁶⁶;

в)"Стихийная борьба пролетариата не сделается нестоящей "клас­совой борьбой" его до тех пор, пока эта борьба не будет руководима крепкой организацией революционеров"⁶⁷.

И квинтэссенцией ленинского учения о партии является его зна­менитый парафраз слов Архимеда: "Дайте нам организацию революцио­неров - и мы перевернем Россию!”⁶⁸.

Наконец, имеется еще одна идея, ясно, определено и  в афорис­тичной форме (как три предыдущие) не сформулированная Лениным, но "рассыпанная” по всему его тексту ("вплетенная" в него)⁶⁹ и еще в большей степени подразумеваемая, - идея "харизматического вождиз­ма", согласно которой во главе партии по праву особых личных ка­честв (харизмы, от греч. charisma- милость, божественный дар⁷⁰), политической ауры стоит вождь, опирающийся на партийную олигархию.

Кроме того, идея харизматического вождя носила не только первич­ный - apriori- по отношению к партостроительству характер, была его демиургом, но и вторичный - aposteriori- отражала статус ро­доначальника и верховную, харизматическую роль Ленина в большевист­скойфракции. В данном случае, как в никаком другом,идея харизма­тического вождизма в прямой и косвенной форме высказанная Лениным, и реально выполняемая им среди большевиков роль вождя взаимно обус­ловливали друг друга.

Нам следует рассмотреть эти тезисы по пунктам, сопоставляя их по мере необходимости с суждениями о пролетарской партии К.Маркса и Ф.Энгельса. Это тем более необходимо, что в первой части работы мы специально не анализировали марксистскую концепцию пролетарской партии.

Прежде всего, укажем, что приведенный нами первый тезис В.И. Ленина является антимарксистским. Действительно, согласно "Предис­ловию" К.Маркса к его работе "К критике политической экономии", во-первых, эпоха социальной революции наступает тогда, когда произ­водственные отношения из форм развития производительных сил пре­вращаются в их оковы, а, во-вторых, способ "производства матери­альной жизни обусловливает социальный, политический и духовный про­цессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, нао­борот, их общественное бытие определяет их сознание”⁷¹.

Таким образом, если следовать логике материалистического по­нимания истории К.Маркса, то и без революционной теории может воз­никнуть, более того, должно возникнуть революционное движение. Другой вопрос, к какому результату это революционное движение при­ведет и какой характер оно будет носить. Последнее зависит от зре­лости субъективного фактора, к элементам которого относится и ре­волюционная теория. Но отсутствие марксистской революционной тео­рии вовсе не означает, что не будет революционного движения, про­летарской революции в негативной ее части. Революционная теория нужна прежде всего для того, чтобы знать, как строить новое общес­тво; для разрушения старого общества теория вовсе не обязательна , тек как причины революции, согласно К.Марксу, кроятся в остроте экономического и социального антагонизмов, зрелости материальных условий нового строя, а эти все факторы объективные.

Но наше объяснение неполно. Согласно марксизму, революционная теория не может не возникнуть при определенном состоянии объек­тивных антагонизмов капиталистического общества и тем более у пролетариата не может не сформироваться осознание необходимости революционного переворота. Здесь мы подошли к вытекающему из пер­вого второму тезису В.И.Ленина, согласно которому пролетариат сти­хийно не может выйти за рамки экономической борьбы и не способен самостоятельно осознать необходимость пролетарской революции, поэ­тому нуждается в помощи извне, со стороны интеллигенции, для выра­ботки революционной теории, которая сформирует у пролетариата "клас­совое политическое сознание"

В.И.Ленин всячески подчеркивает безусловность своего вывода - социал-демократическое, революционное сознание "может быть прине­сено толькоизвне" рабочего движения. Он не допускает никаких исключений. Еще и еще отмечает, что и в России "теоретическое уче­ние социал-демократии возникло совершенно независимоот стихийно­го роста рабочего движения”⁷³.

Будущий вождь большевизма не замечает, как допускает некор­ректность с точки зрения самого марксизма: в России, стране в 1902г. капиталистически слабо развитой, социал-демократическое теоре­тическое учение, "классовое" политическое сознание в рабочем дви­жении, собственно говоря, и не должно было и не могло возникнуть . Ленин не различает две разные ситуации: первая - рабочее движение стихийно уже сформировалось, формируется стихийно политическая соз­нательность, и в этих условиях рабочее движение нуждается в социал- демократической теории, и вторая - рабочее движение еще не сформи­ровалось, и в этих условиях теория сама по себе, без объективного, стихийного хода вещей сформировать его не может, но зато может способствовать волюнтаризму, экстремизму.

В.И.Ленин явно преувеличивает, чуть ли не абсолютизирует роль политической сознательности в ущерб стихийности в условиях, когда стихийно рабочее движение в целом еще не созрело для политической борьбы, для марксизма, для пролетарской революции. Ведь политичес­кая сознательность может стать решающим фактором лишь при наличии стихийно уже сформировавшегося рабочего движения. Сознательность может ускорить политическое развитие рабочего движения, придать ему революционную целеустремленность, но создать его не может, ибо ра­бочее движение формируется стихийно по мере формирования капита­листической экономики, обострения экономических и социальных анта­гонизмов. В условиях незрелости капитализма в России и соответст­венно незрелости рабочего движения Ленин формулирует тезис, ко­торый должен оправдать необходимость искусственного внесения поли­тического сознания в стихийно еще не сформировавшееся рабочее дви­жение.

Но будущий вождь большевизма не ограничивает действие своего тезиса Россией, а распространяет его и на капиталистические страны Западной Европы. За помощью в обосновании этого тезиса он прибегает к авторитету и аргументации К.Каутского.

"Современное социалистическое сознание может возникнуть толь­ко на основании глубокого научного знания, - пишет К.Каутского… - носителем же науки является не пролетариат, а буржуазная интелли­генция(выделено К.К.- Э.B.-П.): в головах отдельных членов этого слоя возник ведь и современный социализм, и ими уже был сообщен вы­дающимся по своему умственному развитию пролетариям, которые затем вносят его в классовую борьбу пролетариата там, где это допускают условия. Таким образом, социалистическое сознание есть нечто извне внесенное ... в классовую борьбу пролетариата, а не нечто стихийно ... из нее возникшее"⁷⁴.

Прежде всего бросается в глаза то, что В.И.Ленин, как и К.Ка­утский в процитированном фрагменте, понимает исторический (и рево­люционный) процесс одномерно, однолинейно, механистически безаль­тернативно и к тому же с позиции интеллигентного, теоретического, социал-демократического аристократизма, элитаризма, о котором пре­достерегал М. А.Бакунин.

Удивляет, что В.И.Ленин и К.Каутский даже не рассматривают альтернативный, гипотетический вариант, когда отдельные пролетарии могут самостоятельно разработать, пусть и позже, чем революцион­ная интеллигенция, но независимо от нее, отдельные положения рево­люционной политической теории. Это тем более странно, что В.И.Лени­ну и К.Каутскому были известны реальные случаи, когда, например, не­мецкий рабочий-кожевенник И.Дицген самостоятельно пришел к философ­ским положениям, идентичным марксистским.

Кроме того, механистично само представление В.И.Ленина и К.Каутского о реальной возможности лишь двух вариантов: или пролетарий самостоятельно "доходит" до всей политической теории марксизма сразу, "в один присест", или же не "доходит" вообще. А ведь впол­не правдоподобно предположить и другие варианты: или частично самостоятельное - со стороны того или иного пролетария или группы пролетариев - теоретическое постижение "социал-демократической ис­тины", или постижение тех или иных положений марксизма путем прак­тических проб и ошибок в ходе развертывания рабочего движения и осознания его опыта, или то и другое одновременно. Другими словами, согласно классическому марксизму, а не ленинско-каутскианской интерпретации, вероятно переплетение стихийного влечения пролетариев к социализм в силу объективного хода экономических и социальных процессов в капиталистическом обществе и теоретического осознания отдельными пролетариями этого объективного процесса.

Наконец, ни В.И.Ленин, ни К.Каутский не различают два разных случая: первоначальную, исходную разработку политической теории марксизма и вторичное ее усвоение, применение и пропаганду в других странах, например в России. Во втором случае и многие квалифицированные, политически активные и интеллектуально развитые пролета­рии в принципе без участия интеллигенции могут взять на себя мис­сию внесения социалистического сознания в рабочее движение. Конеч­но, и в данном случае "пролетарская" политическая теория - "классовое политическое сознание" - первоначально разработана вне рабо­чего движения, но она может проникнуть сначала в другой стране (а не там, где создана) в рабочее движение изнутри, через пролетариев, а не интеллигенцию.

Таким образом, хотя исторически социал-демократическая рево­люционная теория возникла изначально вне рабочего движения, это вовсе не означает, что, согласно марксизму, в принципе в дальнейшем в той или иной стране было невозможно ее возникновение и внутри рабочего движения.

Парадоксальность и противоречивость высказываний К.Каутского и В.И.Ленина, рассматриваемых под углом зрения марксистской орто­доксии, очевидна: с одной стороны, постулировать всемирно-историческую миссию пролетариата, а с другой стороны, объявлять, что он самостоятельно никогда не способен выполнить эту миссию без пово­дыря - революционной интеллигенции, вооруженной революционной тео­рией, - без которого у него никогда не "прояснится" сознание.

То, что идея ’’привнесения" революционного сознания по сути своей является антимарксистской, следует, как мы убедились, из критического осмысления ее с позиции материалистического понимания истории, Но есть и прямые высказывания на этот счет классиков мар­ксизма. Приведем только два из них. Одно мы уже цитировали в пер­вой части. Речь идет о сочинении К.Маркса "Чартисты", в котором классик марксизма полагал, что сам пролетариат в результате капи­талистического развития Англии и в ходе длительной классовой борь­бы может выработать "ясное сознание своего положения как класса"⁷⁵. Ф.Энгельс, в свою очередь, в 1891 г. отметил, что "для того, чтобы отстранить имущие классы от власти, нам прежде всего нужен перево­рот в сознании рабочих масс... для того же, чтобы этот переворот совершился, нужен еще более быстрый темп переворота в методах про­изводства ... большая осязательность и более массовый характер не­избежных результатов современной крупной промышленности…          меро­приятия, действительно ведущие к освобождению, станут возможны лишь тогда, когда экономический переворот приведет широкие массы рабочих к осознания своего положения и тем самым откроет им путь к политическому господству”⁷⁶.

И, наконец, уже в первый день последнего года своей жизни (1января 1895 г.) Ф.Энгельс в письме к Г.Шлютеру прямо писал: "В мас­сах социалистический инстинкт становится все сильнее"⁷⁷. И хотя далее он отличает социалистический инстинкт от ясных социалистических требований и мыслей, суть дела от этого не меняется: пролетари­ат не нуждается во внесении в свою среду "классового" сознания, пролетарского мировоззрения - оно формируется в рабочем движении стихийно и единственно, в чем пролетариат нуждается, так это в просвещении и в ясной формулировке и теоретическом обосновании своего социалистического инстинкта.

И В.И.Ленин и К.Каутский в интерпретации данного вопроса бо­лее далеки от классического марксизма, чем И.В.Сталин. В 1905 г„ в своей брошюре "Коротко о партийных разногласиях” будущий демократический диктатор, а пока "молодой марксист", изобразил в образной форме, но близко к классическому марксизму взаимоотношения рабочего движения и теории "научного социализма": "Что такое рабочее движение без социализма?- Корабль без компаса, который и так пристанет к другому берегу, но, будь у него компас, он достиг бы берега гораздо скорее и встретил бы меньше опасностей"⁷⁸.

Конечно, сравнение И.В.Сталина тоже небезупречно. Но было бы поспешно и поверхностно понимать приведенную цитату буквально: ра­бочее движение достигнет социализма вовсе без теория, пусть к позже, и с большими трудностями, чем с теорией социализма.

Если быть последовательным в аналогии, то и без компаса курс надо все равно прокладывать: то ли по звездам, то ли другим спосо­бом, - а это означает, что рабочему движению все равно придется — по мере углубления экономического и социального кризиса — методом проб и ошибок изнутриделать выводы, теоретически обобщать полити­ческую практику. Именно в последнем моменте выявляется преимущество сталинской интерпретации, перед ленинско-каутскианской, отвергающей политически-эмпирический способ разработки революционной полити­ческой теории внутрирабочего движения и силами наиболее передовыхпролетариев.

Возникает естественный вопрос, почему мы уделяем так много внимания первому и  второму тезису В.И.Ленина из "Что делать?". Суть здесь в том, что эти тезисы служат обоснованию монопольного права партийной элиты - "знатоков" марксистской теории - на истину в пос­ледней инстанции и, следовательно,отводят пролетариям-партийцам роль рядовых исполнителей, а всех беспартийных пролетариев превращают в конечном счете в послушную авангардной партии массу. Именно эти два тезиса являются теоретическими основами концепции авангар­дной партии "нового типа".

Западная историография, советология давно отмечали элитарный характер ленинской концепции партии большевизма в их подходе к ра­бочему классу. Для объективных исследователей подобная оценка ес­тественна. В связи с этим занятными выглядят былые попытки аргумен­тации теоретиков, пропагандистов КПСС опровергнуть данную оценку.

К примеру, Н.В.Романовский прибегал к такого рода "доказатель­ствам”. Во-первых, у партии, задачей которой является социалисти­ческая революция, характер связи с классом должен быть иным, чем у партии, ориентированной на парламентаризм, на реформы. Именно поэ­тому Ленин и разрабатывал концепцию авангардной роли партии⁷⁹.

Понятно, что никакого доказательства здесь нет: элитарный ха­рактер связи партии с классом здесь не опровергается, а только под­тверждается: партия, ориентированная на революцию, и должна быть авангардной, то есть элитарной.

Рассматривать другие, столь же "доказательные" аргументы смыс­ла нет. Укажем лишь, что в дальнейшем, противореча самому себе и вне связи с каким-либо конкретным анализом ленинской концепции пар­тии, автор голословно, абстрактно и демагогично утверждает, что большевистская партия вовсе не была узкой, закрытой^-, а являлась мас­совой, ибо "только она выражала интересы рабочего класса, всех тру­дящихся, только она указывала правильные пути решения назревших про­блем российского общества...Ит.д. и т.п. Весь "джентльменский” набор доводов советской пропаганды.

Демагогия, конечно, не может служить объектом научной критики, особенно когда она столь беспардонна.

Мы привели пассаж, связанный с Н.В.Романовским для того, чтобы проиллюстрировать титанические задачи, стоявшие перед идеологами КПСС: доказать недоказуемое или опровергнуть неопровергаемое, - и посочувствовать им в связи с этим.

Вернемся к основному сюжету. Одно из возможных возражений про­тив нашей оценки тезисов основателя большевизма "лежит на поверх­ности”: К.Каутского причислить к основателям большевизма лишь из-за того, что он высказывал идентичные с В.И.Лениным суждения, будет весьма трудно.

Строго говоря, антимарксистская позиция К.Каутского по данному вопросу  и В.И.Ленина лежит в русле мессианства, имманентно присущему марксизму. Прав­да, их позиция преобразовывает мессианство рабочего класса в эли­тарность партийных вождей — интеллигентов. Но и в первом, и во втором случае новое общество научно может быть построено лишь в связи с открытой классиками марксизма "истиной" "научного социализ­ма". Вместе с тем в этом же пункте заключается  и различие между по­зицией классиков марксизма, с одной стороны, и К.Каутским и В.И.Ле­ниным, с другой. По К.Марксу, один раз открытую "Истину" можно в принципе независимо открыть и во второй, и в третий раз и "вне", и "внутри" рабочего движения, если только присутствуют объективные и субъективные условия. А то, что это сделали первоначально К.Маркс и

Ф.Энгельс, - дело случая. Можно предположить, что и образованный рабочий, овладевший "немецкой диалектикой" и с ее помощью анализи­рующий капиталистические экономические и политические условия, мо­тет открыть истину "научного социализма", если только последняя от­ражает объективные законы экономического, социального и политичес­кого бытия капитализма.

Позиция К.Каутского и В.И.Ленина не допускает для рабочего та­кой возможности.

Несмотря на общность воззрений К.Каутского и В.И.Ленина по про­блеме "привнесения" "классового” сознания извне, аргументы и мотиву обусловливающие общую позицию, у каждого из них разные.

Думается, что К.Каутский, убедившись на практическом опыте гер­манского рабочего движения и его социал-демократии, что не происхо­дит автоматического расширения и углубления социал-демократического сознания среди рабочего класса вслед за увеличением доли пролетари­ата в составе населения, циклическим обострением экономического и социального антагонизмов капитализма, попытался объяснить выдвиже­нием рассматриваемой идеи, почему не оправдался марксистский прогноз. И его попытка скорректировать теорию марксизма, даже выходя за ее рамки, вполне оправдана.

Мотивы же В.И.Ленина были иными. Условия России (самодержавие, ранний этап капитализма с его дикой эксплуатацией, сохранение фео­дальных и дофеодальных отношений, национальное угнетение) вообще не давали объективного основания для того, чтобы ставить социал-демокра­тические революционные цели не то что в ближайшем будущем, но даже в отдаленной перспективе.

Точно так же условия России не благоприятствовали формированию у пролетариата "классового" (по Ленину), а не тред-юнионистского соз­нания. Перед Россией стояли задачи решения буржуазно-демократических, аграрных и национальных проблем. Что же касается российского проле­тариата, то в этих условиях вполне естественным было "тред-юнионист­ское" классовое сознание и соответственно требование повышения мате­риального благополучия, равноправия, а не умозрительные цели проле­тарской революции. А нищета, голод, бесправие, малокультурье россий­ского пролетариата делали его восприимчивым к разрушительным, рево­люционным лозунгам. Именно поэтому ленинская идея привнесения "клас­сового" сознания (в действительности таковым не являющегося)в про­летариат "извне" превращала рабочее движение в придаток партии про­фессиональных революционеров. Последнее и являлось главным, невысказываемым мотивом В.И.Ленина. Точно так же эта идея должна была бы (по еще одному главному замыслу Ленина) способствовать формированию у пролетариата России в качестве его классового интереса установки на свержение существующего в стране строя революционным путем в небла­гоприятных, а  точнее, несозревших (по Марксу и Энгельсу) для этого условиях⁸¹.

Однако общая позиция К.Каутского и В.И.Ленина является лишь одной необходимой предпосылкой, но еще недостаточной для того, чтобы создать ту концепцию партии, которая станет носить название большевистской.

Одним из таких необходимых, но также недостаточных условий является третий тезис В.И.Ленина. Он и разводит позиции К.Каутско­го и В.И.Ленина. Однако, прежде всего обозначим тезисно концепции самих родоначальников марксизма - К. Маркса и Ф.Энгельса -  по данному вопросу.

(Продолжение последует)

ПРИМЕЧАНИЯ

⁴⁸Понятие "внутрипартийная демократия" по своему содержанию сложно, многомерно, многоаспектно, что является следствием сложнос­ти и противоречивости ключевого понятия "демократия". В статье, посвященной сравнительному анализу современных концепций ВПД, Ю.К.Малов, обобщая многообразие подходов в западной партологии, сводит их к следующим основным представлениям о ВПД как: "а) о власти боль­шинства; б) способе реализации взглядов и ожиданий партийных чле­нов; в) консенсусе руководителей и руководимых; г) процедуре при­нятия ответственных политико-управленческих решений; д) взаимодей­ствии отдельных структурных звеньев; е) совокупности мер для соче­тания специфических интересов; ж) гарантий политического самовыра­жения личности; з) морально-психологической ценности и т.п." (Ма­лов Ю. К.' Внутрипартийная демократия: Опыт сравнительного ана­лиза марксистско-ленинской и буржуазных концепций// ВИ КПСС. 1989. № 7. С.82).

        Автор правильно указывает, что мера полноты и форма реализации ВПД в значительной степени производны от характера той роли, которую партия выполняет в политической и общественной жизни, от идеологии и политической доктрины, которыми она руководствуется, а также от конкретно-исторических условий, в которых ей приходится действовать, характера решаемых задач, наличия демократических тра­диций в партии и обществе, уровня сознания и политической культуры партийных масс, степени их идейно-политического и организационного единства, зрелости руководящих партийных кадров и др. (См.: Там же, С.84).

        Вместе с тем он явно переоценивает различия в природе и атрибутивных чертах ВПД в буржуазных и пролетарских партиях, что является следствием недооценки, а фактически игнорирования имимма­нентных критериев ВПД, присущих любой партии вне зависимости от ее социального состава и политической ориентации. Отмеченная недооцен­ка, в свою очередь, является следствие, надо полагать, убеждения ав­тора в существовании двух принципиально различных демократий: бур­жуазной и пролетарской - и соответственно разных критериев их пол­ноты. А между тем при всей специфике своего проявления ВПД в любой партии в самом общем виде означает одно и то же: власть партийных масс, а более конкретно - реальное участие партийных масс в подго­товке и принятии программных, стратегических и важнейших тактичес­ких решений, в реальном контроле за избранными ими же партийными функционерами и партийными органами и многое, многое другое. И будь то пролетарская или буржуазная партия, критерии ВПД одни и те же.

              ⁴⁹См.; например: Основы марксизма-ленинизма. Учебное  посо­бие / Кол. авт.: О.В.Куусинен (рук.) и др. М.: Госполитиздат,1959. С.350.

          ⁵⁰См.: Восленский  М. С. Номенклатура. Господст­вующий класс Советского Союза.London: OPI, 1984. С.86-104.Или  см.: Он же. Номенклатура... М.: Советска

Публикую вторую,заключительную     часть  первого  параграфа   из второй  главы  научной монографии  - Волков-Пепоянц Э.Г. МЕТАМОРФОЗЫ И ПАРАДОКСЫ ДЕМОКРАТИИ. ПОЛИТИ­ЧЕСКАЯ ДОКТРИНА БОЛЬШЕВИЗМА: ИСТОКИ, СУЩНОСТЬ, ЭВОЛЮЦИЯ, АЛЬ­ТЕРНАТИВЫ. 19I7-I929 гг. В 2-х книгах. Кн.1. - Кишинев: “LEANA”.1993. - XXXII+ 464 с.

Глава вторая. СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ БОЛЬШЕВИСТСКОЙ (ЛЕНИНСКОЙ) КОНЦЕПЦИИ ДЕМОКРАТИИ В ПЕРИОД ДО 1917 г.: РОДОСЛОВНАЯ, СУЩНОСТЬ, ОСОБЕННОСТИ, КОНТЕКСТ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДОКТРИНЫ

2.1.Политическая теория и политическая практика большевизма: проблема аутентичной интерпретации и объективации.

"Марксизм” - "большевизм" - "ленинизм": субординация и координация понятий(2)

И еще два обстоятельства, сугубо относящихся к текстам В.И. Ленина.

        6.Тексты В.И.Ленина, написанные в годы НЭПа, особенно в пос­ледние месяцы активной деятельности вождя большевизма, вплоть до 6 марта 1923 г., нуждаются в меньшей степени в корректировке, чем написанные в предыдущие пять лет, хотя это и не линейная зависи­мость.

     По свидетельству Н.В.Валентинова, в свою очередь, ссылающе­гося на рассказ заместителя председателя ВСНХ М.К.Владимирова, В.И. Ленин призывал отрешиться от "революционной поэзии", говоря о со­циализме. <<"Если к самым важным вопросам мы после пяти лет револю­ции не научимся подходить трезво, по-деловому, по-настоящему, зна­чит, мы или идиоты, или безнадежные болтуны... Давая волю языку, я тоже могу ляпнуть, - приводил смысл слов В.И.Ленина М.К.Владимиров в изложении Н.В.Валентинова, - что в самом непродолжительном вре­мени, даже меньше десяти лет, мы войдем в царство коммунизма ..." ... Владимиров раза три, если не больше, - продолжал Н.Валентинов,- со всякими вариациями и дополнениями рассказывал мне о полученном им "напутствии" Ленин>>²⁹ .

Дело здесь, по нашему мнению, не сводится лишь к изменению социально-политических и экономических взглядов В.И.Ленина, как может заметить читатель. Правдоподобно предположить, что велика ве­роятность того, что "революционного поэта", в которого порой прев­ращался В.И.Ленин, под влиянием сиюминутного настроения, самоэкзальтации "заносило" чаще в речах и статьях, чем того же В.И.Лени­на - "революционного реалиста", а это как раз и означало, что не все, произнесенное или написанное вождем большевизма, соответствует его убеждениям. И наоборот, в последние года и месяцы В.И.Ленин выступал в роли "революционного поэта" все реже и реже, а значит, все реже и реже проявлялся "разрыв" по этой причине между убеждени­ем и словом-текстом.

        7.Существование седьмого фактора гипотетично. Он связан с тем размягчением ряда участков коры головного мозга В.И.Ленина, которое обнаружилось при вскрытии³⁰. Конечно, только специалисты могут от­ветить на вопрос, какова вероятность того, что указанные поражения не только ослабили его интеллект или отразились на убеждениях, но и сказались на способности адекватно выражать убеждение в слове.

        8.Частный случай проблемы аутентичной интерпретации полити­ческой доктрины большевизма касается слов-текстов оппозиционеров из рядов РСДРП(б) - РКП(б) - ВКП(б).

Думается, во многом (хотя и не на 100%) можно согласиться с воззрениями на этот счет Н.В.Валентинова. "История идей оппозиции обычно составляется на основании данных, имеющихся в советской пе­чати, - отмечал он, - и, сверх того, по мемуарам Троцкого, так как никаких других мемуаров больше нет. Этого совершенно недостаточно. К тому же Троцкий, защищая и прославляя себя, в своих мемуарах да­ет многому совершенно искаженное представление. Для понимания са­мой сути идей оппозиции необходимо знать то, что не публично и не в печати, а в интимных беседах мне довелось слышать от такого вид­нейшего ледера оппозиции, как Пятаков"³¹.

В подтверждение правильности взгляда Н.В.Валентинова сошлемся прежде всего на хрестоматийный эпизод из истории оппозиций и их идей в большевистской партии.

Л.Д.Троцкий в 1925 г. в 16 номере журнала "Большевик" печатно отверг существование политического завещания В.И.Ленина (как известно, включающего в себя 8документов³² ): "Никакого "завещания" Владимир Ильич не оставлял, и самый характер его отношения к пар­тии, как и характер самой партии, исключает возможность тако­го "завещания". Под видом "завещания" в эмигрантской и инос­транной буржуазной и меньшевистской печати упоминается обычно (в искаженном до неузнаваемости виде) одно из писем Владими­ра Ильича, заключавшее в себе советы организационного поряд­ка. XIII съезд партии внимательнейшим образом отнесся к это­му письму, как и ко всем другим, и сделал из него выводы при­менительно к обстоятельствам момента. Всякие разговоры о сокрытом или нарушенном "завещании" представляют собой злостный вымысел и цели­ком направлены против фактической воли Владимира Ильича и интере­са созданной им партии"³³.

В том же номере было опубликовано Письмо в редакцию газеты “SundayWorker” H.К.Крупской, также отвергавшей существование предсмертных политически важных неопубликованных документов В.И,Ленина³⁴. Обе публикации появились в связи с изданием на Западе книги аме­риканца М.Истмена "После смерти Ленина", в которой автор на основе личных наблюдений во время двухлетнего пребывания в России и бесед с видными большевиками, в том числе с Л.Д.Троцким, достаточно точ­но изображает политическую борьбу вождей большевизма после отхода В.И.Ленина от непосредственного руководства, а затем и его смерти.

Какими бы мотивами ни руководствовались оба большевистских де­ятеля, печатно распространяя ложь, дезинформируя партийную массу, ясно, что судить по подобным публикациям в советской печати о по­литических взглядах и оппозиционеров, и самого В.И.Ленина нельзя.

Теоретическое обоснование такой позиции прозвучало еще на XIII партсъезде, где Л.Д.Троцкий фактически попытался обосновать тезис о том, что критерием истины в полемике оппозиции с большин­ством руководства партии для большевика является не практика, как это принято считать в марксизме, а партия, что означало в конкрет­ных условиях партийного режима середины 1924 г. вечную правоту выс­ших партийных бонз - большинства политбюро ЦК ВКП(б). "Никто из нас не хочет и не может быть правым против своей партии. Партия в последнем счете всегда права, - продекламировал Л.Д.Троцкий,- по­тому что партия есть единственный исторический инструмент, данный пролетариату для разрешения его основных задач... Я знаю, что быть правым против партии нельзя. Правым можно быть только с партией и через партию, ибо других путей для реализации правоты история не создала"³⁵.

Любопытно отметить, что И.В.Сталин, хотя объективно ему, как генсеку,тезис о вечной правоте партии был выгоден, в той конкрет­ной ситуации, исходя из логики борьбы с главным политическим про­тивником, вполне убедительно опроверг его: "Неверно, что партия ни­когда не ошибалась. Партия нередко ошибается. Неумной хитростью и дипломатничанием, - обращался Сталин к Троцкому,- вам не провести съезд"³⁶.

Если троцкистов речь их главы на съезде привела в неприятное смущение, то один из лидеров группы "демократического централизма" Т.Сапронов назвал ее "интеллигентски-лакейскими брызгами”³⁷ .

Вскоре Л.Д.Троцкий сам пришел к выводу, что его примиренчес­кая позиция ему ничего ие принесла и явилась ошибкой. В своей ста­тье "Об уроках Октября", написанной в конце 1924 г. в Кисловодске,он дезавуировал тезис “о вечной правоте партии", фактически доказы­вая, что, "только идя против партии, борясь с ее консерватизмом , отсутствием политического чутья, можно было в 1917 г. взять под­линно революционную линию и осуществить великую Октябрьскую революцию³⁸ .

Однако теперь тезис о "вечной правоте партии" был подхвачен и конкретизирован на ХIVпартсъезде сторонниками И.В.Сталина. На немА.И.Рыков, Г.К.Орджоникидзе и другие аргументировали, что истиной для большевика является то, что примет съезд. Можно целиком согла­ситься с автором вступления к воспоминаниям Н.Валентинова С.С. Волк, что, принятый "руководством партий за один из основных миро­воззренческих канонов, этот тезис сыграл впоследствии роковую роль, превращая коммунистов в слепых исполнителей решений вышестоящего руководства”³⁹. К этому добавим, что тем самым был легализован ре­жим двоемыслия, точнее разрыва между убеждением и словом вначале в партии, а затем в стране, и именно поэтому судить о подлинных взглядах оппозиционеров по их публичным словам-текстам во второй половине 20-х гг. уже нельзя.

Своеобразным апогеем, закономерным итогом следования тезису о вечной правоте партии, фактически означающим раболепие ее члена, является эволюция по этому поводу взглядов Пятакова, к середине 30-х гг. полагавшего, что "во имя партии можно... заставить себя считать черное белым"⁴⁰.

Проблему выявления подлинных политических убеждений, воззре­ний вождей большевизма следует отличать от герменевтической (в уз­ком смысле слова) проблемы аутентичного прочтения, понимания те­кстов деятелей большевизма⁴¹.

Мы в данном разделе вели речь (за исключением вопроса о менталитете) о первом случае - трудностях, сложностях аутентичной ин­терпретации политической доктрины большевизма вследствие того, что слова-тексты лидеров большевизма не отражали адекватно их по­литических воззрений, так как большевистские вожди сознательно стремились скрыть, завуалировать или исказить свои убеждения в си­лу действия ряда факторов, но всегда исходя из политической целе­сообразности.          

Во втором же варианте, герменевтическом, речь идет о случае, когда политическая мысль оформляется, материализуется в слово, со­образуясь сама собой, автоматически с менталитетом субъекта поли­тики, культурно-историческим контекстом, мировоззренческим фоном. Данный аспект выходит за рамки нашего исследования.

Вместе с тем оба варианта интерпретации не следует смешивать с третьим, с проблемой объективации в жизнь, в практику, в делотеоретической системы и сопутствующих этому возможных искажениях доктрины, идеи. Анализ политической доктрины осуществляется здесь не через политический текст, а через политическую практику, идя в обратном направлении: дело, практика - слово, текст - мысль, идея, убеждение..

Указанный ракурс также создает трудности аутентичного выявле­ния политической доктрины большевизма. На него обратил внимание, в частности, Р.Такер в своей книге "Политическая культура и лидер­ство в Советской России": "Большевизм Ленина представлял собой со­вокупность идеальных и реальных моделей культуры, иначе говоря, ут­верждений относительно того, какому политическому курсу должна следовать марксистская революционная партия (идеальные модели), и реальных политических действий, которые она осуществляла.

Попросту говоря, большевизм включал в себя, с одной стороны, набор теоретических идей и доктрин (идеология), связанных с поли­тикой, стратегией и тактикой, которыми руководствовалась марксист­ская партия в борьбе за власть и после ее захвата в 1917 г., с другой - программу действий, или направлений, которым партия сле­довала"⁴².

Данный аспект, хотя мы специально подробно на нем не останав­ливались (за исключением четвертого пункта), конечно же, крайне важен как для историографа, сопоставляющего практику партии с ее идеологией, так и для политолога, анализирующего процесс претворе­ния в жизнь политических идей.

Для нас третий аспект проблемы существенен потому, что предо­стерегает от отождествления теоретических постулатов с программными положениями, а тем более с политической, практикой.

Во вводной главе мы, анализируя отношение тандема историков Г.А.Бордюгов - В.А.Козлов к "доктринальному" алгоритму, уже отме­чали, что следует отделять субъективную логику и мотивы принятия решения субъектов политики от объективной "логики" исторического процесса, от объективного результата действия многих факторов по­литической практики, среди которых политическая идея является хотя и важной, но лишь одной из многих. В цепи субъектно-объектных от­ношений политического процесса следует различать отдельные ступе­ни, звенья, этапы: политическая теория большевизма - восприятие той или иной большевистской идеи тем или иным субъектом политики, преломление (и аберрация) этой идеи сквозь культурно-психическую  специфику и состояние внутреннего мира субъекта⁴³ и следование в процессе принятия решения соответственно воспринятой и понятой "реципиентом" идее, то ли действительно высказанной или заключен­ной в тексте большевизма, то ли другой идее, не содержащейся в высказывании или тексте, но воспринимаемой или пропагандируемой как идея текста - процесс объективации и адаптации идеи к конкретному культурно-историческому контексту времени и места (в том случае, когда объективируется именно данная идея, а не другая, искаженная в процессе понимания или принятия решения) - объективный результат политической практики, являющийся следствием воздействии множества факторов, среди которых есть и политическая идея, опосредствованная в процессе воплощения в политическую практику через (повторяем): а) процесс корректировки (модификации, трансформации, метаморфозы) уже сформулированной и адекватно интерпретируемой политической идеи в ходе воплощения ее в политическую практик б) процесс восприятия и понимания политической идеи; в) процесс принятия решения; г) процесс адекватного действия (согласно именно данному решению субъекта политической деятельности; д) политическую практику (результирующее следствие взаимодействия множеству объективных и субъективных, сознательных и стихийных, внутренние и внешних факторов).

Поэтому, к примеру, ленинская концепция авангардной партии "нового типа" до своего воплощения в жизнь должна была бы пройти и прошла целую цепочку опосредствований, влияний, воздействий, и конечный результат ее объективации в силу указанных причин не мог не отличаться от первоначального замысла основателя большевизма.Но в этом ни заслуги, ни вины "отца" идеи нет.

Резюмируем сказанное.В силу целого ряда факторов, которые мы тезисно обозначили, некоторые - гипотетически, крайне сложно ау­тентично интерпретировать, реконструировать подлинные политические идеи большевистской политической доктрины. Вместе с тем столь же трудно по делам, политической практике большевизме судить о тех идеях, которыми руководствовались в своих действиях большевики как вследствие объективной многомерности, противоречивости, многосту­пенчатости самого процесса воплощения в политическую жизнь полити­ческой идеи, так и в силу, с одной стороны, политического прагма­тизма вождя большевизма, зачастую руководствовавшегося только по­литической целесообразностью, а не теоретической максимой, с дру­гой стороны, того, что некоторые из этих дел совершались спонтанно, стихийно охлосом, хотя пусковой механизм порой и находился в руках большевиков, с третьей стороны, того, что в ряде ситуаций определяющую роль сыграл иррациональный, а не рациональный момент.

Поэтому выявление подлинных политических,взглядов большеви­ков - результат сложного, длительного, кропотливого» исследования как их текстов, высказываний, так и процесса воплощения их идей в жизнь, а также самой политической практики, идя от нее в обратном порядке к политической теории, памятуя при этом о всех опосредсвованиях и преломлениях.

Мы в основном ограничимся текстуальным анализом, а два других аспекта - анализ процесса воплощения идеи и самой практики - осуще­ствим спорадически. Хотя, несомненно, мы осознаем, что без уясне­ния, по справедливому замечанию Е.Плимака, таких проблем, как "ис­токи тех или иных идей; сфера и пути их распространения"⁴⁴, наша работа будет неполно? и незаконченной.

В завершение данной темы прежде, чем мы приступим к исследо­ванию основного вопроса главы, необходимо, если и не сформулиро­вать несколько рабочих определений, то хотя бы обозначить предва­рительную авторскую позицию (частично выявленную еще во вводной главе) к соотношению содержаний пар понятий: марксизм-большевизм; марксизм-ленинизм; большевизм-ленинизм.

Если в западной литературе указанные соотношения давно и многократно свободно исследовались, то в советском официальном обществознании, естественно, была представлена единственная и не­изменная точка зрения, согласно которой: а) ленинизм как теория есть такое творческое и органичное развитие марксизма, что можно и даже необходимо говорить об едином двучленном термине "марксизм- ленинизм", о ленинизме как марксизме XX в.; б) политическая теория большевизма и политическая теория ленинизма - практически тождественные системы, несовпадения касаются лишь тех редких случаев, ко­гда кратковременно позиция В.И.Ленина не была господствующей во фракции большевизма; в) соответственно пункту "б" большевизм также относится к марксизму, как и ленинизм.

В противовес сказанному мы предварительно, в качестве гипотезы сформулируем два тезиса.

Первый.Марксизм как политическая теория является лишь одним из источников политической доктрины ленинизма и большевизма, наря­ду с политическими идеями радикального народничества, якобинства, бабувизма, бланкизма и т.д. Понятно, что данное гипотетическое предположение касается лишь конкретной составной части - полити­ческой теории. Другие составные части, концепции марксизма - гно­сеология, социальная философия, экономическая теория и т.д. - и соответственно эти же части ленинизма и большевизма могут нахо­диться и находятся друг с другом в иной преемственной связи, что должно быть в каждом отдельном случае специально и конкретно ис­следовано.

Более того, В.И.Ленин в своей интерпретации политической док­трины марксизма исказил, а проще и точнее говоря, сфальсифицировал ряд идей некоторых текстов основоположников марксизма, что мы тек­стуально уже аргументировали в первой, главе.

Таким образом, мнение, согласно которому политическая теория ленинизма или большевизма является творческим развитием политичес­кой доктрины марксизма, весьма далеко от действительного соотноше­ния их содержаний и не соответствует истине.Последнее наше утвер­ждение, естественно, касается не соотношения политической теории больвевизма-ленинизма в целом и марксизма, а соотношения опреде­ленных текстов вождей большевизма, определенных моментов эволюции их политических воззрений и политической доктрины марксизма.

Второй.Парадоксально, но официальная позиция идеологизиро­ванной историографии большевизма/ленинизма, упоминаемая нами под пунктом "б", в определенном отношении близка и истине.

В нормальной парламентской партии нельзя редуцировать полити­ческую теорию и идеологию партии к взглядам ее лидера, сколь бы авторитетен он ни был. Обычно в партии существует, несколько фрак­ций, и  политическая платформа является компромиссом их воззрений. Обратное - крайне редко и кратковременно.

В большевистской же фракции, а затем в авангардной партии "нового типа" воззрения В.И.Ленина на протяжении длительных пери­одов их (фракции, партии) деятельности были господствующими, прио­бретали статус официальных, а политические убеждения других лиде­ров в случае их несогласованности с мнением родоначальника больше­визма имели мало шансов по сравнению с его политическими взглядами стать официальными. Тем не менее все известные случаи разногласий, полемики, дискуссий должны быть изучены.

Строго говоря, политические взгляды И.В.Сталина или Г.Е.Зино­вьева, Н.И.Бухарина или Н.Осинского, в случае их несовпадений с по­зицией В.И.Ленина, имеют в неменьшей степени основания, право назы­ваться большевистскими, чем идеи, высказанные родоначальникам. Ко­нечно, за исключением тех моментов, когда соратники вождя явно порывают с большевистской политической традицией. Но последнее - тоже недостаточно ясный критерий.

Детальнее этот вопрос уточнится в ходе конкретного исследова­ния. Однако очевидно, что, исходя из концепции периодически возни­кающего, но каждый раз кратковременно существующего -  из-за неприми­римости Ленина -  политического плюрализма большевизма, все основные точки зрения большевистских лидеров составляют его содержание.

В данном же пункте следует провести четкое различие между те­орией и практикой большевизма/ленинизма.

В первой части раздела мы уже указывали, что в силу комплекса причин существует своеобразный "разрыв", несоответствие между политическими убеждениями и воззре­ниями вождей большевизма и их высказываниями, текстами, что созда­ет проблему аутентичной интерпретации политической доктрины боль­шевизма.

Так же мы отмечали, что имеется и вторая проблема, прямо не касающаяся целей нашего исследования: проблема объективации политической теории в политическую практику и сопутствующая этому процессу проблема возможных искажений политической доктрины. Эти искажения могут быть обусловлены рядом объективных и субъективных факторов, например, аберрацией идей, проходящих через множество "голов" субъектов политики. В нашу задачу не входит исследование всей системы факторов.

Но от проблемы объективации идей следует отличать случаи сознательного игнорирования тех или иных политических идей или ма­нипулирования ими большевистскими вождями.

И хотя природа этих двух случаев различна, для нас важна сама по себе констатация, что судить по политической практике больше­визма об его политической доктрине трудно или же вообще невозмож­но.

Вместе с тем доктрина, допускающая столь большой "люфт" между своими принципами и положениями, с одной стороны, и политическими действиями — с другой, свидетельствует (эа исключением объективных моментов проблемы объективации) или о беспринципности политиков, руководствующихся этой теорией, или о внутренних противоречиях са­мой теории.

           В западных публикациях (работы А.Майера, А.Улама и др.) не раз рассматривался вопрос об особом характере взаимосвязи теории и практики в подходе В.ИЛенина к политической сфере⁴⁵.

В частнос­ти, по мнению канадского ученого П.Маранца, В.И.Ленин был прежде всего прагматиком, человеком действия.Его основной заботой был выбор правильного образа действия в данное время, в данном месте. Использование вождем большевизма теории носило ярко выраженный та­ктический и полемический характер. "Он выворачивал наизнанку рабо­ты Маркса и Энгельса, - отмечал П.Маранц,- чтобы оправдать неор­тодоксальную, немарксистскую политику, и в каждый конкретный мо­мент был способен дать мастерское теоретическое обоснование поли­тической линии,с неменьшим рвением отвергавшейся им накануне"⁴⁶.

Далее, продолжает свои выводы П.Маранц, В.И.Ленин был не просто прагматиком, слабо опиравшимся на теорию в политике, он был антитеоретиком: "Сущностью политики он считал упрямые факты и опа­сался, что излишняя забота о теоретической последовательности мо­жет скорее привести к непрактичной политике и восприятию желаемого как действительного, нежели способствовать всесторонней оценке по­литического взаимодействия.Для истинного теоретика теория объясняет реальность ... Для Ленина  истина заключалась в обратном. Он видел в теории прокрустово ложе узких формул, искажавших реальность”⁴⁷ .

Если с первым пунктом выводов П.Маранца можно всецело согла­ситься, то второй - весьма спорен. Ведь относясь к марксистской политической доктрине столь избирательно и беспринципно, В.И.Ленин при этом все равно придерживался определенной методологии познания и деятельности и определенных политических принципов. Беспринцип­ность и имморализм - тоже принципы. Культ власти и насилия на практике - тоже теоретический постулат, имманентно присутствующий в сознании политиков.

Какие же заключительные выводы можно сделать из сказанного?

Первый состоит в том, что в принципе крайне сложно аутентично ин­терпретировать большевистскую политическую доктрину как вследствие того, что имеется "разрыв" между политическими убеждениями лидеров большевизма и их высказываниями (текстами), так и в силу несоот­ветствия содержания политических высказываний (текстов) политичес­кой практике.

Но этот вывод недостаточен. Проблема осложняется тем, что, с одной стороны, для политической практики большевизма в большинстве случаев политическая теория как таковая не играла определяющей роли. Вместе с тем, с другой стороны, в политической доктрине боль­шевизма имелось смысловое ядро, которому В.И.Ленин и большевики следовали практически всегда.

Поэтому главная задача и состоит в выявлении "несущих кон­струкций" большевистской политической доктрины, ее сущности в разные этапы эволюции.

Возникает естественный вопрос: каким же образом можно рекон­струировать смысловое ядро политической доктрины большевизма? Ду­мается, что есть по крайней мере два способа:

а)рассматривать политическую доктрину большевизма, как это ни парадоксально, как целостность, несмотря на зигзаги конкретной политической практики и смену внешне фиксируемых политических тео­ретических парадигм. Только таким образом, исследуя большевистскую политическую доктрину как целостность на протяжении всего периода деятельности большевизма, можно выявить инвариант ее содержания;

б)восстанавливать по политической практике ядро политической доктрины, скрываемой за пропагандистской и демагогической скорлу­пой высказываний-текстов вождей большевизма.

Значит, чтобы аутентично воспроизвести политическую доктрину большевизма, необходимо рассматривать вектор связки "текст — прак­тика", "слово—дело" в обратном направлении: "практика — текст", "дело—слово".

Подведем итоги наших рассуждений вокруг второго тезиса.

Во-первых, политическая доктрина большевизма в широком смыс­ле слова включает в себя политические воззрения всех более или ме­нее известных лидеров, деятелей, авторов большевистской фракции, а затем и партии.

В связи с этим для полного и всестороннего исследования док­трины необходимо изучение большого количества источников, до нас­тоящего времени еще не введенных в научный оборот, в особенности текстов дооктябрьского периода. Официальная советская историогра­фия по данной проблеме "препарировала" в основном труды одного В.И.Ленина, а сочинения А.А.Богданова, Г.Е.Зиновьева, Л.Б. Камене­ва, Н.И.Бухарина и других, а также Г.В.Плеханова, Ю.О.Мартова, Ф. Дана, П.Б.Аксельрода, Л.Д.Троцкого и других, а в последние40 лет - и И.В.Сталина оставались втуне. Мы уже не говорим о ненаучном ха­рактере самой интерпретации.

Во-вторых, политическая доктрина большевизма в узком смысле, если судить о ней по официальным фракционным и партийным докумен­там, в особенности в дооктябрьский период времени, в преобладающей степени обусловлена все же политическими воззрениями В.И.Ленина.Поэтому в изучении большевистской доктрины столь велико значение адекватно­го прочтения именно ленинских политических текстов.

Все сказанное относится и к большевистской концепции демокра­тии. В процессе ее изучения, как и в ходе исследования марксист­ской концепции, будет в отношении дооктябрьского периода элимини­рован теоретический контекст, и лишь впоследствии концепция демо­кратии большевизма этого периода будет рассмотрена в контексте по­литической доктрины, а также социальной философии, экономических взглядов и т.д.

В отношении же послеоктябрьского периода в тех случаях, где это необходимо, концепция демократии будет исследоваться как в те­оретическом, так и в практическом контексте.

ПРИМЕЧАНИЯ

²⁹ВалентиновН. Новая экономическая политика и кри­зис партии после смерти Ленина: Годы работы в ВСНХ во время НЭПа. Воспоминания / Сост. и авт. вступ. ст. С.С.Волк. М.: Современник, 1991. С.275.

          ³⁰См.:ПетровскийБ. Ранение и болезнь В.И.Лени­на// 0 Ленине - правду: Дайджест прессы / Сост.Г.И.Баринова. Л.: Лениздат, 1991. С.41-62. Существуют различные версии болезни и смер­ти Ленина. Обстоятельный обзор источников см. в работе: Равдин Б. История одной болезни //ЗC.1990. № 4. С.20-26; № 6. С.60-69; № 7. С.34-42. Одна из задач (хотя в целом и не решенная), которую поставил перед собой Б.Равдин, собирая и осмысливая мате­риал о болезни В.И.Ленина, как раз и состояла в том, чтобы хотя бы фрагментарно проследить развитие "политического мировоззрения Лени­на перед лицом смерти, в пограничной ситуации". (Там же. № 4. С.21).

               Приведем вначале фрагменты протокола вскрытия тела Ленина, опубликованного академиком Б.Петровским в указанной выше статье, а затем его собственный, весьма знаменательный для нашего исследова­ния вывод: "Передняя часть левого полушария по сравнению с правой несколько запавшая... В левом полушарии, в области процентральных извилин, теменной и затылочной долях, парацентральной щели и ви­сочных извилин - участки сильного западения поверхности мозга. Мяг­кая мозговая оболочка в этих местах мутная, белесоватая, с желтым оттенком... В местах западений - размягчение ткани мозга с множе­ством кистозных полостей..." (ПетровскийБ. Указ. соч.С.51-52).

                И хотя вывод академика несколько противоречив, что, впро­чем, и понятно, но главная мысль прочитывается легко: <<такими со­судами мозга жить нельзя (сильное сужение просвета артерий, питаю­щих головной мозг, что превратило их в шнурки из-за обызвествления.- Э.В.-П.). И все клиницисты во время вскрытия удивлялись лишь силе интеллекта Владимира Ильича, который мог с такими поражениями мозга, с западающим левым полушарием читать газеты, интересоваться событи­ями, организовывать охоту и так далее. "Другие пациенты, - говорили врачи, - с такими поражениями мозга бывают совершенно неспособны ни к какой умственной работе...>>(Там же. С.57).

         Здесь все правда, кроме указания на мифическую силу интеллекта больного Ленина, что сделано, чтобы смягчить картину катастрофического состояния левого полушария вождя, ибо, во-первых, сила интеллекта не может выражать­ся лишь в чтении газет, организации охоты и т.д., скорее надо говорить о живучести Ленина; во-вторых, плачевное, все более дегради­рующее состояние психики Ленина, в том числе интеллекта, отчетливо видно и из статьи Равдина, а еще лучше - из дневника дежурного вра­ча В.И.Ленина (Дневник дежурного врача В.И.Ленина (1922-1923) // ВИ КПСС. 1991. №9. С.40-56; Кентавр. 1991. № 10-12. C.I00-114; 1992. № 3-4. C.I06-I21). В-третьих, и это главное, лейтмотив статьи Пет­ровского состоит в том, что больные с такими поражениями совершенно неспособны ни к какой умственной работе. А исходя из того, что, по признанию академика, "не пять и не десять лет, очевидно, этим (ате­росклерозом левой сонной артерии. - Э.В.-П.) болел Владимир Ильич", понятно, что ослабление интеллекта вождя  началось раньше, чем обна­ружились явные симптомы его болезни в мае 1922 г., и происходило постепенно. В таком случае не столь уж важна полемика вокруг диаг­ноза болезни и причин смерти: болел ли Ленин атеросклерозом из-за чрезмерной мозговой деятельности, тяжелых условий жизни или вследст­вие наследственной предрасположенности к нему, или его смерть - ре­зультат огнестрельной раны или прогрессивного паралича, являющегося одним из проявлений сифилитического поражения центральной нервной системы.

             Б.Равдин пытается подвести читателя к мысли, что именно И.Сталину было выгодно перед ХIIIсъездом партии распространение вер­сии о прогрессивном параличе как причине смерти Ленина, ибо мало-мальски образованные тогда люди знали, что эта болезнь характеризу­ется признаками нарастающего слабоумия, и, следовательно, становятся понятными и "нелогичность завещательных статей Ленина", и "маниа­кально-болезненный характер серии последних писем Ленина к Троцкому”, и истинные причины (психическая неполноценность) как письма Ленина Сталину от 5 марта 1923 г. с угрозой разрыва личных отношений, так и пред­ложения Ленина освободить Сталина от обязанностей генсека, высказан­ного в "Письме к съезду". Кампания шла под девизом: "Это не вождь говорит, это болезнь вождя говорит" (Равдин Б. Указ. соч. № С.39-40). Но, как показывают протоколы вскрытия и дневник вра­ча, Сталин был объективно прав: Ленин все более превращался в "ум­ственного инвалида", и "прогрессивно-паралитическая кампания", даже если и была затеяна Сталиным в политических целях, за исключением самого диагноза, верно отражала необратимые психические изменения Ленина и соответственно правомерно ставила под сомнение суть его предложений.

Само собой разумеется, что предположение Л.Троцкого об отрав­лении Ленина Сталиным и его помощником (Ягодой) (См.: Троц­кийЛ. Иосиф Сталин: Опыт характеристики// Осмыслить культ Сталина. Указ.соч.С.642-647) является чистейшей воды домыслом, ибо, как отмеча­ет Б.Петровский, "сама история болезни В.И.Ленина, подлинные прото­колы вскрытия его тела и микроскопических исследований абсолют­но точно определяет диагноз заболевания - атеросклероз левой сонной артерии, размягчение мозга и как кульминационный момент - кровоиз­лияние в зоне жизненно важных центров мозга. Все клинические симп­томы этой трагедии, наблюдаемые советскими и зарубежными учеными- медиками у постели больного, это подтверждают. Ни о каком отравле­нии не может быть и речи" (ПетровскийБ. Указ.соч. С.57).

           ³¹ВалентиновН. Наследники Ленина / Ред.-сост. Ю.Г.Фельштинский. М.: Терра, 1991. C.2I0.

          ³²См.: ЛенинВ. И. ПСС. Т.45. С.343-406 , 593-600(При­мечания) .

          ³³ТроцкийЛ. По поводу книги Истмена "После смерти Ленина"// Б-к. 1925. № 16. С.68.

          ³⁴См.: КрупскаяН. В редакцию газеты Sendaywor­ker// Б-к. 1925. № 16. С.71-73.

         ³⁵Тринадцатый съезд РКП(б).Стенографический отчет. М.: Гос. изд-во полит. лит-ры, 1963. С.158.

         ³⁶Там же. С.233.

         ³⁷См.: ВалентиновН. Наследники Л