— Не забывайте также, что у нашей страны нет демократического опыта, — продолжал он. — Народ просто не знает, что такое свобода выбора, они только догадываются о ней, интуитивно. Мнение всегда навязывалось сверху, а за людей думали правители и не давали им возможности принимать решения, распоряжаться страной, по праву принадлежащей им. Только демократия может дать народу возможность быть полноценными собственниками государства. Ведь что такое государство. Это то же, что и акционерное общество. У всех есть право собственности, и все являются его совладельцами, но тот, кто больше вкладывает в общую копилку государства, тот имеет право требовать больше от него, потому что его вклад ценней других участников. И это не только какие-то материальные денежные вложения, но и ум, творчество, духовный потенциал, которые каждый человек инвестирует в развитие, обогащает всех граждан и государство в целом. Из этого состоит каждая страна — из ее финансовой мощи, военной, интеллектуальной, культурного и других пластов, которые должны прогрессировать и развиваться. Поэтому я считаю, что основные права у всех должны быть равными. Но у тех, кто вкладывает больше, должно быть больше прав, больше влияний на страну. Именно вкладывает, а не отбирает, как это происходит сейчас, когда верхушка и коррупционеры пьют кровь народа, имеют все блага и получают все права, а обычный человек подобен несчастному забитому животному, ослику, которого бьет и унижает злой хозяин и держит его постоянно полуголодным.
— Хорошо, сказано, — отметил Ахмед, застывший у двери с подносом. — А что ты думаешь, Роберт?
— Я полностью согласен. Главное — принятие конституции и законов, которые позволят демократическим процессам развиваться в стране. Но есть еще один момент — это создание демократии народа, а не капитала. Вам нужно подумать, как сделать так, чтобы власть в руки не взяли военные или крупный капитал, которые могут манипулировать населением, как им вздумается. Для этого нужно создать коалиционный комитет вместе с другими участниками протестного движения, в котором будут участвовать лидеры и руководители партий и объединений. На данном этапе комитет будет определять стратегию революции, и объединять участников. Позже, когда мы свергнем режим, комитет будет контролировать принятие конституции и переход власти.
— Дельный совет, — подметил Ахмед.
— У меня на повестке — вопрос участия иностранцев в демонстрациях, — вдруг сказал Карим. — Я считаю, что, если иностранец участвует в революции, люди могут подумать, что он является агентом другой страны и спонсирует нас. Иностранец в толпе — козырь в руках режима. По телевизору уже озвучивается эта идея, что беспорядки организованы Израилем не без помощи США, и организаторы — иностранные агенты, которые хотят подорвать стабильность в стране.
Подумайте, если в наших рядах будут иностранцы, они будут показывать на них пальцем, и говорить, что протестное движение финансируют иностранные организации, и революцию заказала Америка. Поэтому лучше избегать появления иностранцев в наших рядах. Только репортеры и журналисты, остальные будут мешать.
— Нет. Роберт будет с нами. У него очень дельные советы. Он должен все видеть изнутри, — строго произнес Ахмед.
— Да, он особенно не похож на иностранца, а если кто-нибудь
заметит в нем англичанина, мы наденем на него галабею или никаб, — пошутил Вессам.
— Роберт, ты с прессой не разговаривай — и все будет хорошо. Если к тебе будет подходить пресса, брать интервью, ты притворись глухонемым. Сделай вот такой жест, — сказал Белал, коснувшись двумя пальцами сначала мочки уха, а затем нижней губы. Большинство было на стороне Роберта, и это означало, что он
является полноценным членом их движения и будет принимать участие во всех протестных акциях и митингах.
Это воодушевило Роберта. Он ощутил благодарность и уважение к сидящим рядом людям, и, почувствовав единство с ними, он захотел быть полезным, и сделать что-то существенное и важное.
— Как ты думаешь, Ахмед, — спросил его Карим, — сколько все будет продолжаться, я имею в виду, когда мы победим?
— Я не знаю, но мы должны быть последовательны и терпеливы в достижении своей цели. В Тунисе революция продолжалась месяц, наша революция также займет какое-то время.
Завтра день рождения Халида Саида. Давайте его как следует отметим послезавтра и покажем этим крысам свою мощь. Я думаю, Саид смотрит на нас оттуда и радуется, что наконец-то мы проснулись, — сказал Ахмед.
— Кстати, как многие узнают о протестах и месте встрече? Ведь интернет заблокирован, — поинтересовался Роберт.
— Не беспокойся, люди уже в курсе событий. Все подготовлены, и весь город знает. — ответил Карим, — информация распространяется по телефону, на работе, в мечетях, церквях — повсюду. Мы запустили свой интернет, не виртуальный, через распространителей.
В самом деле, уже весь город говорил о намечающихся митингах. На улицах, в мечетях, в церквях, в лавках и ресторанах, дома и на работе везде люди обсуждали предстоящие протесты. Люди звонили друг другу, встречались, приезжали в гости только лишь для того, чтобы позвать на демонстрацию и убедить прийти сомневающихся. Они ждали наступления этого дня, надеялись и верили в него и предчувствовали, что скоро начнется новая эпоха, которая принесет другую жизнь, свободную и лучшую.

Роберт прилетел ранним утром. Зал вылета кишел людьми, которые пытались в спешке покинуть город. Автобусы и машины образовали пробку, протянувшуюся на несколько километров. Это были туристы и родственники работников посольств и компаний. Почуяв дым начавшейся революции и убедившись на примере Туниса, что процесс может затянуться, они решили подстраховаться и не ждать, пока огонь революции не превратится в пожар.
Они выстроились у входа в аэропорт — люди разных возрастов и национальностей, но с похожим выражением лица — утомленно- обеспокоенным. В спешке им пришлось упаковывать ночью вещи, а потом ехать в аэропорт через блокпосты, встречая на пути военные машины и бронетехнику. Они боялись, что все рейсы отменят, и им придется остаться тут в неизвестности. Они нервничали, но пытались скрыть тревогу.
Вессам встретил его как старого друга. Они сели в машину, пересекли полгорода, и, переехав через Нил, оказались в Замалеке, где припарковались возле неприметного здания, похожего на жилой дом.
На первом этаже, в огромной четырехкомнатной квартире, располагались курсы английского языка, которые стали штаб-квартирой одного из протестных движений.
Вессам поприветствовал Ахмеда. За большим круглым столом сидели еще два человека, которые что-то обсуждали, не обращая внимания на гостей.
— Мы говорим о перспективах революции, — сказал Ахмед. — Не хотите поучаствовать в дискуссии? Будет интересно ваше мнение.
— С удовольствием, — ответил Вессам.
— Присаживайтесь. Это мои друзья Карим и Белал. Сейчас принесу вам чай.
— А готов ли народ к революции? — спросил Белал с умным видом. — Не повторится ли все снова, и на смену старому деспоту придет новый, как это было во время французской революции или русской? Ведь для создания демократического общества требуется создание фундамента, который будет держать всю конструкцию. Этим фундаментом могут быть только демократические ценности, закрепленные конституцией. После победы над режимом, чтобы не погрузить страну в безвластие и обезопасить от нового диктатора, нам необходимо сразу же принять новую конституции.
— Почему ты думаешь, что мы должны стремиться к демократии и к западным ценностям? — прервал его Карим. — Западные ценности — не для нас. У нас есть свои ценности, основанные на Коране, и они во много раз совершенней их ценностей.
— А как же копты? — вмешался Вессам. — Их меньшинство, но это огромная часть населения страны. и ее интересы тоже нужно учитывать. Не думаю, что копты согласятся жить по законам шариата. Это может привести к расколу в обществе.
— Да, это важный момент, — произнес негромко Карим. — Но это — второй этап. Основной — свергнуть диктатора.
— А я считаю, что мы с самого начала должны ориентироваться на демократические ценности, призывать к свободе слова, к новой конституции, к народно избранному парламенту без фальсификаций. По большому счету, народ устал ото лжи, люди хотят правду, — высказал свою точку зрения Белал.