В развитых экономиках начался ледниковый период, при этом все попытки стимулировать рост натыкаются на глухую стену экономической реальности.
Инвесторы каким-то образом вбили себе в голову, что миром управляют волшебники, которые могут в любой момент достать нового кролика из шляпы. На прошлой неделе мы в этом еще раз убедились. Бен Бернанке, председатель Федеральной резервной системы, выступал в Джексон Холле, в Вайоминге на ежегодной конференции руководителей Центробанков, ученых и прочих околополитических деятелей. Взмахнул ли он своей волшебной палочкой? Достал ли он лишний козырь из рукава? Положил ли он конец всем экономическим проблемам современности?
Оказалось, что Бернанке пообещал очень мало, объявив лишь о том, что на очередном заседании Федерального комитета по открытым рынкам Центробанк выделит целый день для обсуждения возможных политических действий. Эка невидаль! Однако и этого хватило, чтобы завести инвесторов. Двухдневное заседание? Какое зелье будет вариться в монетарной лаборатории Федрезерва? Начинается финансовая алхимия? Может FOMC пригласил Гари Поттера, чтобы наколодовать пару-тройку экономических чудес? Всем хорошо известно, что осталось у политиков в арсенале. Федрезерв может возобновить покупку облигаций с долгим сроком погашения, что, как правило, напрямую влияет на стоимость кредитования для домохозяйств и компаний, и таким образом, усилить прямое воздействие ФРС на экономику в целом. Он может скупить менее ликвидные активы, например, недвижимость или акции (для этого потребуется изменить законодательство). Он может купить не только облигации внутреннего рынка, но и внешнего, чтобы помочь доллару на его пути вниз (хотя трудно представить, что Конгресс сделает с ФРС за покупку государственного долга Греции или Португалии).
Он может даже напечатать еще денег и отдать свеженькие купюры правительству, чтобы монетизировать сокращение налогов. В этом случае председатель ФРС в полной мере оправдает свое прозвище "Бенни-вертолетик" (в теории эта политика кажется превосходной, но опыт Германии, послевоенной Венгрии и совсем недавно Зимбабве говорит о том, что на практике не все так гладко). И... ну и на этом все. Мы подобрались к конечной остановке в монетарной экономике. Инвесторы надеются на чуточку магии, потому что знают, что в противном случае их жизнь станет чертовски неуютной. И все же такой подход отдает ужасной близорукостью. Да, рынки выросли после решения ФРС в прошлом году запустить новый раунд количественного ослабления - так называемого QE2- тогда для инвесторов наступил праздник. Но если не брать в расчет краткосрочное смещение во владении активами (если доходность по безрисковым активам снижается до искусственно низких уровней, более рискованные активы становятся привлекательнее), то экономика никак не отреагировала на эти действия Центробанков. Фактически, прогнозы по росту существенно снизились в этом году, отражая неблагоприятные показатели и растущий страх перед рецессией. В итоге, на рынке началось падение. Хуже того, нетрадиционные политики привели к неожиданным последствиям, а, значит, что центральные банки вовсе не так могущественны и влиятельны, как мы привыкли считать.
Выступая в Джексон Холле, Бернанке говорил о "временных" последствиях роста цен на сырье в начале года, так, словно они совсем не имеют никакого отношения к монетарной политике ФРС и других Центробанков в развитых странах. Однако растущие цены на сырье отчасти обусловлены чрезмерными монетарными стимулами, и при этом являются причиной спада экономической активности. Монетарные решения ФРС выходят далеко за пределы США. Другие страны в той или иной степени привязывают свои валюты к американскому доллару, отдавая дань его роли в качестве мировой резервной валюты, и надеясь на репутацию ФРС - завоеванную в основном путем монетарного лекарства, прописанного Полом Волкером в 1980-х - как хранителя ценовой стабильности. В большинстве этих стран, однако, нет тех же финансовых проблем, что и в США. Американские домохозяйства фанатично избавляются от кредитов, а Вашингтон запутался в своих фискальных проблемах, но другие страны отреагировали на низкие процентные ставки США и нетрадиционные монетарные политики значительным оживлением. Большинство этих стран относятся к числу развивающихся. Они, по определению, стоят на другой ступени экономического развития по сравнению с США и большей частью Европы. Их рост в большей степени связан с сырьем. Монетарные политики, подбрасывающие дровишки в топку развивающихся экономик, приведут к увеличению спроса на сырье. Вырастут цены, и, соответственно, счета за топливо и продукты питания для всех остальных.
Этот процесс объясняет некоторые очевидные странности экономической ситуации, возникшей в США, Великобритании и ряде других развитых стран. Уровень экономической активности упал ниже городской канализации. Из всех стран Большой Семерки только в Канаде показатель валового внутреннего продукта превысил докризисные значения. В остальных - он все еще ниже, иногда даже намного. Если сравнить фактические уровни экономической активности сегодня и прогнозы, сделанные в 2008 году, еще до кризиса, становится еще грустнее. ВВП, по меньшей мере, на пять процентов ниже прогнозов, а в некоторых случаях - на все десять. Это не удивительно, учитывая масштаб финансового кризиса. Странно другое: устойчивость инфляции. Экономисты, как правило, рассматривают инфляционное давление в контексте свободных мощностей в экономике, которые оцениваются при помощи так называемого "разрыва объема производства". Принимая во внимание снижение активности в последние годы, инфляция слишком устойчива. При этом на "внутреннем" уровне эта устойчивость совершенно необъяснима. Денежная масса едва растет, а зарплаты давно стоят на месте. Основные подозреваемые на этот раз вне подозрений.
Напротив, инфляция растет, потому что растут цены на сырье, сокращая потребительскую способность в Западном мире. Если цены растут, а зарплаты нет, люди становятся беднее. При этом у них много долгов, и они не могут брать новые займы, чтобы компенсировать снижение реального дохода. В экономике наступает "ледниковый период". Попытки завести экономику лишь обнадеживают, но не дают никакого результата, разбиваясь об айсберги экономических реалий. Центральные банки иногда в большей степени волшебники, чем следовало бы. Они достигли вершин мастерства в создании красивых иллюзий, но когда дела действительно идут плохо, иллюзии развеиваются и открывается правда: нас обманули на некоторое время, заставили поверить, что экономика вот-вот восстановится. Но, увы, это не более чем ловкость рук и пыль в глаза.
Стивен Кинг
Подготовлено Forexpf.ru по материалам The Independent
В настоящий момент западный мир столкнулся с гораздо худшими экономическими последствиями, чем Японии в начале стагнации. Последние несколько лет политики по обе стороны Атлантики неоднократно пытались донести до рынков одну и ту же информацию. Экономическая стагнация Японии является единичным случаем. Подобное не может произойти на западе, поскольку Япония каким-то образом отличается. Западные экономики всегда были более гибкими по сравнению с японской. При необходимости они могли с легкостью изменить структуру и, таким образом, избежать многолетнего разочарования в японском стиле. Даже если западные экономики не могли исцелиться самостоятельно, у политиков находились решения и смелость для их воплощения.
Подобная позиция - ни что иное, как «заносчивость западных экономик». Никто не попытался объяснить, почему Япония так пострадала. Было решено: то, что произошло там, здесь случиться не может.
Заносчивость западных экономик стала предметом частых экономических дискуссий. До начала финансового кризиса ФРС потратила годы на то, чтобы объяснить, почему это случилось с Японией, и как США не повторит подобную ошибку. Действительно, в 2002 году Бен Бернанке произнес речь под названием «Дефляция: Убедимся, что нам она не грозит», в которой предлагал пошаговые инстуркции о том, как избежать экономической стагнации. Многие из этих шагов уже были предприняты. Процентные ставки понижены, ФРС приобрела различные финансовые активы, чтобы поднять цены и снизить доходность, и на следующий день объявила о своем намерении держать ставки в области нуля вплоть до 2013 года, чтобы свести на нет все волнения относительно возможного перехода к ужесточенной монетарной политике. И все же, несмотря на это, рынки обвалились, а страхи перед возможной рецессией вернулись. Еще неприятнее то, что, несмотря на готовность обратиться к нетрадиционным мерам, в настоящий момент западный мир столкнулся с более серьезными экономическими последствиями, чем Япония в начале стагнации.
Так что же пошло не так? Часть проблем связана с природой кризиса. Стандартная кейнсианская трактовка убеждает, что частный сектор может покончить с замкнутым кругом безработицы: производители увольняют рабочих из страха перед уменьшением спроса, а рост безработицы соответственно негативно отражается на спросе. Тогда именно от политиков зависит монетарное или фискальное стимулирование, чтобы дать импульс восстановлению.
Таким образом, экономическая политика главным образом соответствует изречению Рузвельта: «нам нечего бояться, кроме самого страха». В основном, экономики развиваются успешно, однако при всеобщей панике, ситуация может усугубиться, если не удастся преодолеть страх. Такое видение предполагает, что вернуться к положению, когда «дела идут своим чередом», относительно легко. Однако этого до сих пор не случилось. Одной из причин является то, что до кризиса люди смотрели на мир сквозь розовые очки. Увеличение долга, уверенность в продолжительном росте активов, а также бум в строительном секторе – все это просто игнорировалось. Инфляция находилась под контролем. В мире, где целевые значения инфляции были помещены в рамки, что могло пойти не так?
К сожалению, подобный подход отражал незнание истории или, как минимум, желание подвести все ее уроки под одну гребенку. До кризиса условная инфляция Японии находилась на низком уровне, несмотря на то, что стоимость активов достигала заоблачных высот. В 1920-х в США практически не было инфляции, и все же итогом стал обвал Уолл-Стрит и последующая Депрессия. Избежание инфляции ни в коем случае не гарантирует продолжительного благосостояния в будущем. Проблему легко обнаружить. Последний период высоких экономических показателей западного мира пришелся на конец 1990-х, когда новые технологии развивались с невероятной скоростью, а мы все только выиграли от увеличения темпов массового производства. Тем не менее, финансовые инвесторы перестарались и вывели акции до максимальных уровней, что можно было бы оправдать будущими темпами роста. Последовавший за этим крах вынудил западных политиков обратиться к стратегии «избежать японского опыта во что бы то ни стало».
Процентные ставки упали, деньги обесценились, а рецессия, которая последовала в 2001 году, была либо небольшой, либо, как в случае с Великобританией, не проявилась. Рынки акций начали восстанавливаться. Однако теперь экономический рост рассчитывал не на чудеса новых технологий, а, напротив, на кирпичи, раствор цемента и рычаги. Попытка избежать «второй Японии» привела к росту проблем в жилищном секторе, которые, по иронии судьбы, также были проблемами Японии в период пузыря в 1980-х. Та история, как мы знаем, была простой иллюзией. Политики создали рай дураков - мир, в котором можно получать деньги даром. Последующий кризис был достаточно тяжелым, но он также обнаружил уязвимость предыдущей модели роста. Позднее, именно это наблюдение осложнило жизнь политикам. Теперь бояться следует лишь двух вещей – страха, конечно, а также неприятной экономической реальности. Это, в свою очередь, сделало политику менее эффективной. Взять, к примеру, процесс печатания денег или, так называемое, количественное ослабление. Оно должно было стать решением всех наших проблем, даже если бы Центробанки изо всех сил старались объяснить, как именно это должно было сработать. Печатание денег, безусловно, вызвало рост цен на активы - рынки акций резко укрепились в прошлом году, а разница в процентных ставках уменьшилась, как и было запланировано. Однако никаких значительных экономических изменений не последовало.
Одной из очевидных причин стала нехватка желающих взять заем: в мире отказа от заемных средств погашение долга затмевает все остальное. Также, возможно, причиной стала потеря доверия к рынку акций. До 2000-х рынок акций мог не обращать внимания на какие-либо срывы, поскольку инвесторы почти всегда оставались в прибыли. После 2000 все изменилось. В течение последних пяти лет, инвестируя в Уолл-Стрит, можно было как потерять деньги, так и обогатиться. Никакое количество напечатанных денег не в силах изменить эту коррозию благосостояния. В конце концов, она отражает ухудшение качества и темпов роста западного мира в начале 21 века. Кроме того, появилась сложность новой политической реальности, которой не было в 2002 году, когда Бернанке произносил свою речь. В настоящее время эта проблема бросает серьезный вызов экономике.
Бернанке упомянул ее в 2002, однако в то время она касалась только Японии: «Неудачная попытка покончить с дефляцией в Японии… является побочным продуктом продолжительных политических дебатов о том, как лучше обращаться с обширными экономическими проблемами Японии… всесторонняя экономическая реформа, вероятно, для многих обернется расходами, например, в случае безработицы или банкротства. Естественным исходом стало то, что политики, экономисты, предприниматели, а также японская общественность кардинально разошлись во мнениях относительно конкурирующих целей реформы. В условиях политического тупика, решительные политические действия обескураживают, а сотрудничество политиков труднодостижимо». Люди слишком часто забывают об этом отрывке речи Бернанке. Подобная форма экономической амнезии является весьма удобной, поскольку получается, что при политическом застое по обе стороны Атлантики, проблемы Японии вовсе не уникальны.
Стивен Кинг
Подготовлено Forexpf.ru по материалам The Independent
