Это самое лучшее, что сказано о всей истории, ИМХО. Я тут в комментариях написал одну вещь, которую теперь с радостью встретил у о. Тихона. Я даже процитирую: "...я считаю, что так делать нельзя. Есть Церковь. Есть иерархия. Или мы ее отрицаем, или она существует. И есть благодать Божья. Мы можем сколько угодно считать, что бесполезно идти к епископу. Что значит бесполезно? А Господь? А как Он положит на сердце архиерея? И почему мы вообще думаем, что бесполезно с архиереем разговаривать? Тогда где мы? В конторе «Рога и копыта»? На заводе? А Господь Бог? Поэтому я глубоко убежден, что отец Андрей должен написать не в блогах, а Патриарху, или встретиться с ним, если есть возможность. Это его епархиальный архиерей. И решать в первую очередь необходимо через те иерархические институты, которые у нас существуют. И еще раз: ни в коем случае нельзя говорить, мол, ах, эти институты не работают, ах, они что-то там еще!.. Это слова мирского человека". А вот что написал я: "...бороться с ними через выкрики в блоге считаю неправильным категорически, кроме всего прочего, верю, что Христос есть в Церкви, единственный безгрешный Архипастырь и уж Ему-то все известно и всем воздастся..." 

Больше я на эту тему ничего цитировать не буду.

13 января 2014 года в Варшаве архимандрит Тихон (Шевкунов) выступил на презентации польского перевода книги «“Несвятые святые” и другие рассказы». Отвечая на вопросы из зала и в интервью руководителю Восточно-Европейского бюро православного телеканала «Союз», корреспонденту портала sobor.by Артему Махакееву отец Тихон изложил свою позицию по поводу последних публикаций и выступлений протодиакона Андрея Кураева.

Публикуем фрагмент интервью архимандрита Тихона.

АРТЕМ МАХАКЕЕВ: Отец Тихон, недавно в информационное пространство, благодаря блогу протодиакона Андрея Кураева, на широкое обсуждение попала информация о якобы имевшем место недостойном поведении ряда наших архиереев. И, поскольку источники этих сообщений анонимны, мы даже не можем судить — достоверная ли это информация или клевета. Тем не менее, среди прихожан, среди верующих она посеяла недоумение. Как относиться верующим к своим архиереям, в адрес которых поступили серьезные обвинения? И если есть такая проблема в нашей Церкви, может, стоило было по-другому её решать, не таким путём, который выбрал отец Андрей?

Архимандрит Тихон (Шевкунов). Фото: М. Родионов / Православие.Ru

АРХИМАНДРИТ ТИХОН: В Патерике есть история о том, как ученик идет по полю и вдруг видит своего авву, который вместе с женщиной занимается непотребством. Он подошел, ударил его ногой, сказал: «Что ты делаешь?». И вдруг увидел, что это два снопа, которые лежат рядом. Да, мы все, пожившие какое-то время в Церкви, знаем, что существуют беды в Церкви, в том числе и такая беда, о которой говорит отец Андрей. И это боль всей Церкви, потому что мы все — единое тело.

Все прекрасно понимают, что это совершенно нетерпимо. Это необходимо преодолевать. Но здесь есть еще одна сторона — лжесвидетельство. «Не лжесвидетельствуй» — это заповедь не чья-то, а Божия! И не надо забывать об этой заповеди. И поэтому, каждую конкретную такую проблему в Церкви может решить — и я глубоко убежден в этом — в первую очередь церковный суд. Отец Андрей говорит, что наш церковный суд не совершенен? Значит, надо требовать, чтобы он был совершенен. Но самосудом заниматься — крайне опасная вещь. Избави Бог здесь оклеветать. Избави Бог здесь лжесвидетельствовать.

Да, действительно бывают такие случаи. Я знаю два подобных: лет двенадцать назад к нам пришли два молодых человека из одной семинарии, которые рассказывали о такого рода домогательствах в той семинарии, где они раньше учились. Они попросились перевестись к нам. Мы их приняли. По мере наших сил, не публично, проверили, насколько это все реально. И когда поняли, что это действительно похоже на правду, я пошел к Патриарху Алексию и сообщил то, что два человека свидетельствуют о таких-то вещах. Потому что молчать об этом тоже нельзя. Но у нас есть непосредственное иерархическое руководство. Можно сколько угодно говорить априори, что иерархи ничего не сделают, что они все повязаны и прочее, и прочее, но что мы тогда такое? Что мы тогда за Церковь?

И больше об этой семинарии дурных слухов мы, честно говоря, не слышали. Я не знаю, что сделал Патриарх Алексий, но, видимо, он сделал что-то такое решительное, серьезное. Мы даже не вникали, потому что это не наше дело.

И второй точно такой же случай, уже сравнительно недавний, на ту же самую тему. Когда мы увидели, что мальчишка не врет, я пошел к Патриарху Кириллу и сказал: «Ваше Святейшество, это, конечно, страшно, что молодых ребят… 18-19 лет…» — в общем, что такое происходит. И все в этом втором случае закончилось очень жестко. Очень жестко.

(Ранее, отвечая после презентации книги на этот же вопрос, отец Тихон уточнил, что один из фигурантов этого дела был признан виновным, извергнут из сана и осужден на длительный срок тюремного заключения.

«К нам дважды переходили студенты из других семинарий (один раз — лет 12 назад и второй раз сравнительно недавно. В первый раз два студента, недавно — один), которые говорили, что перешли как раз по причине того, что в их провинциальных учебных заведениях творилось нечестие.

И мы постарались все выяснить. Это ужасно! Ни в коем случае нельзя закрывать на это глаза. Но что могу сделать я, священник, наместник одного из монастырей? Поднимать революцию в Церкви? Нет. Контрреволюцию я поднять могу, а революция мне претит, это мне отвратительно. И мы сделали четко по тому, как должен действовать священник.

Мы нашли свидетельства нескольких человек. Я пошел к Патриарху Алексию. “Вот какие-то страшные факты, которые мне представили. Прошу Вас разобраться!”. И Святейший разобрался. И больше в той семинарии и близко не было ничего подобного, никаких подобных сигналов.

Прошло восемь лет, и вот снова у нас появился молодой человек из другой уже семинарии, который рассказал нечто подобное. Мы тоже уточнили, потратили время, выяснили. Похоже на правду. Мы не церковный суд, мы не должны восхищать себе власть, которой мы не обладаем, как бы это ни казалось высшим героизмом, борьбой за правду, и прочее. Чушь это все! Мы собрали сведения, и снова оказалось, что это похоже на правду. И снова я пошел к Святейшему, к Патриарху Кириллу. Мы представили ему документы и сказали: “Мы Вам, как нашему епископу, представляем эти документы и ждем смиренно Вашего ответа”.

Ответ последовал. Произошли изменения и в самой епархии, а человек, который в этом был повинен, понес уголовное наказание. У-го-лов-но-е наказание! И после этого говорить, что ничего сделать невозможно? Я не понимаю! Зачем заниматься самосудом, представлять анонимные вещи? Но отец Андрей решил действовать так. Мы действуем по-другому». Из стенограммы встречи. — Прим. редактора).

Я понимаю отца Андрея в чем-то, в смысле того, что он боится, что ничего не будет сделано, он хочет сделать ситуацию необратимой. К тому же отец Андрей просто мой друг, и я от этой дружбы не откажусь, даже если я не согласен с ним, скажем, в методах, которые он избирает. Но я считаю, что так делать нельзя. Есть Церковь. Есть иерархия. Или мы ее отрицаем, или она существует. И есть благодать Божья. Мы можем сколько угодно считать, что бесполезно идти к епископу. Что значит бесполезно? А Господь? А как Он положит на сердце архиерея? И почему мы вообще думаем, что бесполезно с архиереем разговаривать? Тогда где мы? В конторе «Рога и копыта»? На заводе? А Господь Бог? Поэтому я глубоко убежден, что отец Андрей должен написать не в блогах, а Патриарху, или встретиться с ним, если есть возможность. Это его епархиальный архиерей. И решать в первую очередь необходимо через те иерархические институты, которые у нас существуют. И еще раз: ни в коем случае нельзя говорить, мол, ах, эти институты не работают, ах, они что-то там еще!.. Это слова мирского человека.

Что касается самой проблемы. Конечно, она существует, что там говорить. И все об этом что-то слышали. Как написал недавно известный публицист Сергей Худиев: «Я ни разу более чем за двадцать лет с таким не сталкивался, но сплетен об этом слышал много». Но, к сожалению, есть сплетни и есть не сплетни. Перефразируя Сергея Худиева, я за двадцать три года своего священства слышал тоже много, а встретил два случая. Но это — два случая, а совсем не тотальная сеть, как сейчас эту проблему представляют. Такое надо доказать, это слишком серьезные утверждения. Но и два случая — это тоже страшно.

Глубоко убежден, что даже безотносительно того, что сейчас говорит отец Андрей, этот вопрос станет на повестку дня после того, как отец Максим Козлов съездил в семинарию, были предприняты действия, и сейчас, конечно, ситуация уже такова, что все ждут какого-то серьезного разрешения этого вопроса. Но здесь должна быть только церковно-каноническая правовая база. Это каноны и нормальное функционирование церковного суда.

АРТЕМ МАХАКЕЕВ: Наверное, можно говорить и о других последствиях вброса такого рода информации в медиасферу. Это ещё один повод для определенных сил к очередной антицерковной кампании, повод врагам Церкви говорить: как же Вы можете чему-то учить народ и паству, если сами в пороках? Поскольку мы записываем беседу с Вами в Польше, можно привести пример и польского Костела, который недавно был подвергнут активной информационной атаке благодаря подобным процессам. Такие процессы имели место и в других странах Европы и приводили, в том числе, и к оттоку прихожан из Католической церкви.

— Апостол Павел говорит: не давайте повода ищущим повода. Это то, что касается лично меня, лично вас и каждого православного человека. Что касается сфер церковно-административных, что говорить, я думаю, что отец Андрей понимает весь уровень ответственности. Он человек более чем осведомленный, умный, и понимает, насколько это палка о двух концах, и это его ответственность, и думаю, что он ответственность эту с себя нисколько не снимает.

Да уже и сейчас мы чувствуем, какая напряженность возникает в обществе благодаря бурным обсуждениям этой темы. Темы, о которой апостол говорит: об этом даже и говорить срамно, призывая христиан к тому, чтобы и мысли об этом пресекать. У нас же это поднято и поднимается на крупнейших радиостанциях, и на либеральных телеканалах, и в прочих СМИ. Сейчас это все многократно усиливается и распространяется.

При всем том, хочу сказать, что, даже если мы в чем-то не согласны с отцом Андреем (имеются в виду его методики, его напористость не только в отношении этой проблемы, его самосуд, если хотите, который устраивается в интернете), все равно, даже если мы с ним не согласны, надо за него побороться — за отца Андрея. Это не то, чтобы взять его и перевоспитать или сказать «ай-я-яй». Но отец Андрей — человек, который слышит. Он слышит и воспринимает. Я его знаю уже много-много лет. И здесь очень важно как-то всем вместе — и ему и всем — найти правильный подход к разрешению этой задачи, но так, чтобы он был рядом, чтобы он был вместе с нами, и это было общее дело.

С архимандритом Тихоном (Шевкуновым)
беседовал Артем Махакеев

На тему строительства храма на территории Сретенского монастыря сломано много копий и сказано практически все. На данный момент новый храм краем строительного котлована затронет часть охранной зоны уже существующего храма и потребует сноса нескольких старых зданий, "формирующих среду". Все ли так плохо? Конкретно, хотя и довольно коротко развенчаны соответствующие мифы вот здесь: http://matveychev-oleg.livejournal.com/672233.html

Однако хотелось бы кое-что добавить. Предлагающим восстанавливать вместо "новодела" существовавшие церковные здания ансамбля монастыря хотелось бы заметить, что храм освящается не древностью, а молитвой, которая в нем совершается. "Светлый, эсхатологический образ храма, говорящий о торжестве и победе Христа и Его Церкви в Царствии Небесном" будет доминировать над остатками старой Москвы, как ранее доминмровала на всех панорамных снимках. "Колокольный звон Сретенской обители славился еще с XVII века, и на то были веские причины. Надвратная колокольня монастыря венчала Сретенский холм, представлявший собой высокий левый берег реки Неглинной. Приближались ли люди к Сретенскому монастырю по Сретенке или со стороны Кремля, они видели: Святая колокольня возвышается над всем. Она доминировала во всех панорамных видах города. Колокольный звон Сретенского монастыря медленно спускался с вершины холма, полновесно заполняя всю долину реки Неглинной и располагавшиеся в ней слободы" http://www.pravoslavie.ru/sm/33397.htm Почему подобные чувства не сможет вызывать "Светлый, эсхатологический образ храма, говорящий о торжестве и победе Христа и Его Церкви в Царствии Небесном", критики не уточняют.
Кроме того, "новодел", будто бы способный испортить историко-культурный ладшафт нив какое сравнение не идет с практикой, к примеру, все и вся воссоздающей, реставрирующей и консервирующей Германии - вы когда-нибудь видели  новую, построенную для большого количества верующих кирху рядом с сохраненной (намеренно законсервированной) мемориальной Кирхой Кайзера Вильгельма в Берлине? Это просто стеклянный конус неимоверной высоты.

Можно сказать и о том, о чем критики не скажут. Можно сказать, что деньги на строительство храма условно собраны с миру по нитке - ведь в основу, говорят, легли средства, вырученные от проданной сверхпопулярной книги "Несвятые Святые". Это наша новая история, это, можно сказать, народный Собор, который, возможно, станет новым духовным центром для новых людей новой Москвы. Кстати, храм Христа Спасителя в отличие от нового объекта Сретенского монастыря, стоил город и его спонсоры.

Теперь что касается места, выбранного для храма, посвященного новомученикам. Критики говорят, что "на этом месте нет крови". Однако "Архнадзор" прекрасно знает о "расстрельном доме" на Никольской улице (дом 23), который находится не прямо вплотную, а через целую площадь по отношению к соловецкому камню. Аналогичные смещения есть почти во всех местах, имеющих отношение к истории террора, новомученикам и прочая вплоть до печально знаменитого бутовского полигона, история и зона захоронения которого по моему скромному мнению еще предстоить изучить.

Есть еще один момент. В центре города, в основном состоящего из учреждений, фирмочек и прочих вымирающих по выходным структур, должна звучать молитва. Если не попавшие в любимый храм прихожане издалека будут разбегаться по окраинам, это будет только ухудшит сложившуюся ситуацию.
Остановимся на мгновение и вспомним критиков воссоздания храма Христа Спасителя. Вспомним очереди к святыням, туда привозимым, которые стали символом православной столицы и русского православия в новое время для наших зарубежных соседей и твердо ответим критикам аргументами важности строительства, а также подождем решений, которые в скором времени должны предстаивть архитектурные власти города.

P.S.

... мы в «Архнадзоре» предлагаем альтернативные решения. С запада к территории монастыря прилегает достаточно обширный продолговатый участок земли, застроенный одно- и двухэтажными зданиями и гаражами, не представляющими никакой ценности. При определённой корректировке проекта храм можно уместить и там. А чтобы прирастить территорию Сретенского монастыря, мы советуем воссоздать снесённые в 20−30-е годы прошлого века монастырские постройки, которые располагались вдоль нынешней Большой Лубянки. Для этого придётся отнять у этой улицы тротуар и, может быть, небольшой кусок проезжей части. Но в свете последних транспортных решений московского правительства по расширению пешеходных зон этот шаг выглядит вполне логично.
http://www.the-village.ru/village/city/architecture/134659-kommentariy-dnya

Давайте на секунду представим абсолютно всегда загруженную Большую Лубянку с огромным количеством односторонних переулков вокруг, бесконечно загруженный сретенский бульвар, сужение/превращение в пешеходную зону этой самой Большой Лубянки ... и реакцию тех же критиков ...