Напротив исторического «сердца» Шанхая в новом квартале Пудонг высится гигантская башня Цзинь Мао доминирующая на небосклоне над финансовым и коммерческим центром города.

Свекровь рассказала, что к ней сегодня в церкви подошла старушка, некогда жившая в Шанхае...

Белоэмигранты, бежавшие от большевиков в Китай, уже все умерли в 1960-1970-х годах. А их дети -- из тех, кто родился на чужбине, -- еще живы... Для них мир Старого Шанхая -- это что-то особое, незабываемое, страшное и романтичное. Детство, юность, война, эмиграция в Америку...

В Лос-Анджелесе этих стариков осталось несколько десятков. Все они очень религиозны и -- что крайне удивительно! -- совершенно не американизированы. Для них Россия, русскость, обычаи, культура -- это очень важно. Хотя многие из них ни разу не бывали ни в СССР, ни уж тем более в РФ.

Та старушка попросила передать мне поклон за роман "Белый Шанхай". Вот ведь как... Она сказала, что книжка пошла по рукам "шанхайцев", и им очень все это близко и дорого.

Что-то так растрогало... Нет лучше похвалы, чем от людей, которые жили там, и для которых Старый Шанхай -- это не далекие экзотичные сказки, а реальность, судьба родителей, общее прошлое.

Марк Твен говаривал, что он может работать пару месяцев на хорошем комплименте. Я тоже.

Красивые черно-белые фото Шанхая отснял польский фотохудожник Martin Stavars. Больше всего Мартина привлекают черно-белые фото городских пейзажей, природные пейзажи и ночные фотографии.


Источник

Показать эту запись друзьям:

Те, кто воспитывался в Союзе, привыкли смотреть на события Второй мировой войны только со своей, советской стороны. А знания о противнике в основном черпались из сериалов вроде "Семнадцать мгновений весны" и книжек, написанных членами Союза писателей СССР. А это, понятное дело, не то.

Герой этой книги -- погибающий Берлин. Гитлер принял его после  Веймарской республики и превратил столицу свободомыслия в город развалин во всех смыслах этого слова: развалин зданий, развалин общества и развалин-людей..

Я как-нибудь выставлю подборку фотографий -- каким Берлин был до того, как его сначала изуродовали нацисты, а потом разнесли бомбардировщики Союзников.

Читаешь истории из жизни актеров UFA, рабочих, учителей, аристократов, политиков - и прикидываешь: а что бы ты делала, если бы в твоей стране к власти пришло откровенное зверье?

Самое грустное - совершенно неважно было, что ты сама думала о нацизме. Радовалась ли реваншам за поражения в Первой мировой войне... Брала ли в прислуги угнанных из Украины и России женщин... Закладывала ли соседей, которые слушают вражеское радио, или спасала евреев... Угораздило родиться немкой - значит, твой дом будет уничтожен, а большая часть  родственников-мужчин старше пятнадцати и младше шестидесяти, будет либо убита, либо искалечена во славу Рейха.

Если смотреть на макрокартину, все совершенно понятно: почему и как случилось то, что случилось. Массовая урбанизация, нехватка ресурсов, поражение в Первой мировой войне и уничтожение среднего класса гиперинфляцией начала 1920-х годов породили особую породу люмпенов: необразованных, жестокосердных, не перенявших практически ничего от великого культурного наследия Германии. Огромную роль сыграло то, что после 1918 года в общество влились миллионы безработных, больных на голову фронтовиков. Нищая голытьба и разочаровавшиеся полуинтеллигенты - вот вам и социальная среда для фашизма. Это ведь очень по-человечьи: если ты чувствуешь себя ничтожеством, пытаться объявить ничтожеством других.

С другой стороны была старая немецкая аристократия, так и не сумевшая перестроиться в новых условиях и живущая по законам даже не 19-го, а 18-го столетия. Для них идеи фашизма тоже звучали соблазнительно, т.к. поддерживали их любимый тезис об избранности.

Все объяснимо, если смотреть на Германию 1930-1940-х годов с высоты птичьего полета: гонения на евреев, реваншизм и типичный для эпохи колониализма тезис "Кто сильнее, тот и прав". Понятно злорадство дураков, наблюдающих массовый исход интеллектуальной элиты в конце 1930-х годов. Они же считали, что Эйнштейн - фуфло, а Геббельс - молодец...

Непонятно одно: как после всего, что случилось с Германией, она смогла восстановиться? Ведь это были не только колоссальные человеческие и материальные потери. Это была полная потеря ориентации, сокрушительный удар по национальному самосознанию. Каково это -- осознавать, что твоя нация стала причиной самого жуткого кошмара в Европе со времен Черной смерти? И даже если ты лично никого не пытала и не расстреливала, ты все равно ела отобранные у кого-то масло и хлеб.

* * *

Следующая наша поездка будет по Германии -- хочу на все посмотреть своими глазами. Вообще после "Князя советского" я задумывала написать роман о Берлине времен Веймарской республики. Но этот план придется отложить на несколько лет.

Я меняю курс и придумываю себя заново: ставлю новые цели и просчитываю, как до них добраться. Когда будут первые результаты, расскажу, что происходит.

На поверхности новости такие:

* мы заключаем контракт на издание "Белого Шанхая" на английском языке,

* вышла испанская версия "Эльфишки и Непрошеный гость",

* доделываем сразу три книги для Айфонов из эльфишкинской серии -- они все пойдут бесплатно и будут окупаться за счет рекламы,

* пишу про ОГПУ-шников в "Князе советском". У меня там очень колоритный дядя вырисовывается. Он смотрит на партию, как на религиозный орден, а на марксизм -- как на Новейший Завет. В дядечке этом прелюбопытным образом сочетается сентиментальность, служебное рвение, скептицизм и острое, болезненное понимание того, что и почему происходит в Советском Союзе.

Вообще тому поколению весьма свойственна двойственность: есть мир идей -- и он настолько прекрасен, что за него не жалко отдать жизнь (и свою, и чужую). А есть мир вещей и людей: он настолько плохой, что его просто надо разрушить. При этом ценность вещей, а уж тем более - людей полностью отрицалась. Отсюда произрастает и советский светлый пафос, и удивительная жестокость по отношению к ближним.