Заболотный Иван Николаевич родился 12 июля 1916 г. в селе Шиповатое Велико-Бурлукского района Харьковской области в семье крестьян. Украинец. Окончил семь классов школы. Работал в сельском хозяйстве. В 11 лет остался сиротой. В 1930 г. отправился в город Грозный в надежде найти своих родственников, но не нашел и был определен в детдом, где воспитывался до [...]

mywebs.su/blog/politic/19120.html

Э.В.: Ребята из Прибалтики плохо учились в школе и сейчас заново усваивают арифметику...Учитесь,хлопцы, получить образование можно в любом возрасте...

Постулат о «сорока семи годах советской оккупации» с самого начала был положен в основу идеологии современных республик Балтии. Соответственно, ритуальные подсчеты «ущерба от оккупации» и требования «компенсаций» являются важной частью господствующей в Литве, Латвии и Эстонии государственной мифологии. Почему же так получилось?

К началу 1990-х Литва, Латвия и Эстония являлись вполне развитыми территориями, которые по тогдашним показателям вполне соответствовали среднеевропейскому уровню.

Скажем, Латвия в конце 1980-х могла похвастаться ВВП, составлявшим 6265 долл. США на душу населения (для сравнения: ФРГ – 10709 долл., Италия – 7425 долл., Ирландия – 5225 долл.). Латвийская промышленность в ту пору производила радиоприёмники, автобусы, магнитофоны, доильные установки, стиральные машины, бумагу, мопеды, рояли и пианино, промышленные роботы, телефоны, вагоны, дизели, полупроводниковые микросхемы и приборы, целлюлозу и много чего еще. Естественный демографический прирост составлял 1,1 на 1000 жителей в год.

Другая «прибалтийская сестра» Эстония при Советском Союзе также считалась одной из самых передовых республик. Национальный доход на душу населения существенно превышал здесь среднесоюзный: в 1989 г. в Эстонии этот показатель составлял 117 % от среднего по СССР. Более того, в 1986-1989 годах здесь наблюдался настоящий подъем – за это время темп развития народного хозяйства увеличился по сравнению с предшествующим пятилетием аж в 1,4 раза!

Литву в те времена тоже трудно было бы назвать бедствующим государством. На ее территории строилось много предприятий – как республиканского, так и союзного подчинения. Промышленность была представлена приборо-, станко-, судостроением, сельскохозяйственным машиностроением, электротехнической, радиоэлектронной и другими отраслями. Вырабатывались искусственное волокно, минеральные удобрения, пластмассовые изделия, стройматериалы. Активно развивались хлопчатобумажная, шерстяная, обувная, мясо-молочная, рыбная, мукомольная, сахарная промышленность. В 1990 году по ВВП на душу населения Литва занимала 39-е место в мире.

Однако с приобретением независимости все резко изменилось. Тут нужно подчеркнуть, что новые правители, выплывшие на волне борьбы за отделение от СССР, оказались выходцами из разных социальных слоев. Качественно постсоветскую элиту Прибалтики можно разделить на две категории. Во-первых, это бывшие «нацкадры» из советских партократов, резко сменившие лозунги и убеждения. Они и до сих пор сохраняют важные позиции в местных эшелонах власти. Так, например, нынешний президент Латвии Андрис Берзиньш в былую эпоху являлся заместителем министра бытовых услуг Латвийской ССР, возглавлял Совет народных депутатов и исполком Валмиерского района. Его литовская коллега Даля Грибаускайте подвизалась в Вильнюсской высшей партийной школе, где до 1990 года вела курс политэкономии. Многолетний премьер-министр Эстонии Андрус Ансип был заведующим орготделом Тартуского райкома КПЭ.

Вторую часть элиты составили экс-эмигранты из Эстонии, Литвы и Латвии, покинувшие родину в 1944-1945 гг. вместе с отступавшими немцами, и их прямые потомки. Яркий представитель этой прослойки – экс-президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга, приехавшая из Канады и правившая в 1999-2007 гг. В отличие от «партократов», «эмигранты» были куда более непримиримо настроены к русскоязычному населению Прибалтики, видя в нем своих естественных врагов. Впрочем, «эмигранты» и «партократы» быстро договорились между собою: последние согласились перейти на позиции бескомпромиссного национализма, руководствуясь соображениями выгоды. Ведь от советских времен в Литве, Латвии и Эстонии осталось большое количество материальных активов, представлявших собою очень лакомый кусок. Требовалось оттеснить русское население от дележа этого пирога – в связи с чем в оборот и оказалась запущена теория «оккупации».
 

* * *

События 1940 года, в результате которых Эстония, Латвия и Литва оказались в составе СССР, были сложными и противоречивыми, однако трактовать их как «оккупацию» невозможно. Как ни крути, вхождение советских войск на их территорию согласно договору о взаимопомощи было воспринято значительной частью населения с восторгом, а за присоединение республик к Советскому Союзу голосовали выбранные народом парламенты.

Однако спустя пятьдесят лет местным элитам потребовалось, чтобы постулат об оккупации превратился в незыблемую догму. Благодаря этому идеологическому конструкту стало возможным оттеснить «оккупантов» от «распила» оставленных СССР богатств. Соответственно, сегодняшняя историческая наука в государствах Балтии выполняет заказ власти, доказывая, как хорошо жилось до 1940 года, а потом пришли «злые русские», и случился «страшный год». Затем появились немцы, прогнавшие русских. После этого, в 1944-м, опять пожаловали Советы, и наступила «ужасная эпоха советской оккупации».

Эта концепция сыграла свою роль как нельзя лучше – большинство промышленных предприятий Литовской, Эстонской и Латвийской ССР попали в руки нацэлиты, правда, после этого, в течение 1990-х, приказали долго жить. Заводы и фабрики попросту распотрошили и растащили. Вслед за экономическим упадком последовал и демографический. Он усугубился благодаря Евросоюзу, открывшему в 2004 году границы гастарбайтерам из Латвии, Литвы и Эстонии: люди в поисках работы бросились на английские и ирландские грядки, к конвейерам, в прачечные и посудомоечные. Если к началу 1990-х в Латвии проживало 2,6 млн. человек, то сейчас там – около 2 млн.; соответственно в Эстонии свыше 1,5 млн. человек и около 1,3 млн.; в Литве – 3,7 млн. и 3 млн.

С самого начала государства Балтии оказались заинтересованы в том, чтобы вырвать у России признание факта оккупации. Во-первых, это полностью оправдало бы политику апартеида, проводимую по отношению к местным русским. Около миллиона из них были наделены унизительным званием «негражданина», лишены многих элементарных прав. Даже те из русских, кто гражданство получил, по умолчанию все равно считаются как бы «гражданами второго сорта». А если бы Россия, как правопреемник СССР, признала факт «оккупации» – это разом сняло бы все возможные претензии к прибалтам за обращение со своими нацменьшинствами как с «оккупантами» и «детьми оккупантов». Это в 2005 г. совершенно откровенно дала понять, например, председатель комиссии по иностранным делам Сейма Латвии Вайра Паэгле: «Если мы отказываемся от концепции оккупации, то ставим под угрозу нашу политику в отношении гражданства, в отношении неграждан и их прав и других ключевых вопросов. Понятно, что на такой шаг мы пойти не можем».
 

* * *

Как результат, в той же Латвии с 2005 г. начала действовать так называемая комиссия по подсчету ущерба от оккупации, финансируемая государством. Периодически оглашаются умопомрачительные суммы, которые якобы должна выплатить Россия – и это всего лишь «по предварительным расчетам». Так, недавно профессор Петерис Звидриньш провел в Риге презентацию книги «Урон, причиненный Советским Союзом в Балтии». В ходе этого мероприятия он заявил, что прямой демографический ущерб Латвии от советской оккупации составляет 10 млн. человеко-лет, а косвенный – 20 млн. До этого глава Латвийского общества исследования оккупации Рута Паздере заявила, что общий ущерб от советской оккупации для республики эквивалентен 290 млрд. евро.

До Латвии пальма первенства по подсчёту «убытков от оккупации» была за Литвой. По оценкам разных независимых институтов, которые считали «ущерб» по заказу правительства, сумма компенсации от России должна составить около 20 млрд. евро (еще ранее прозвучала цифра 834 млрд. долларов!). Эстония в вопросе требования «компенсаций» ведет себя менее активно, но и ее представители периодически заявляют о «многомиллионном ущербе».

Представители стран Балтии периодически обсуждают данный вопрос на разного рода форумах и конференциях. Тема настолько актуальна, что в ближайшее время Сейм Латвии намерен утвердить закон об уголовной ответственности за так называемую «тривиализацию советской агрессии». Согласно данному законопроекту, «наглец», осмелившийся покуситься на «оккупацию» – этого главного государственного идола, посмевший отрицать ее или даже отзываться о ней иронически, рискует потерять свободу на срок до трех лет.

Вся «оккупационная» риторика прибалтийских государств сейчас больше направлена на их собственное население. Власти Латвии, Литвы и Эстонии прекрасно понимают, что от РФ им никаких денег не добиться. Трудно забыть слова В.В. Путина, сказанные в ответ на территориальные претензии, исходившие от Латвии: «Уши от мертвого осла они получат…» Тем не менее попыток сорвать хоть какой-то куш, пусть не финансовый, так морально-политический, правящая элита стран Балтии не оставляет.

 

 

Становится очень грустно :( Вот три скриншота с текущей главной страницы издания:







Глубже главной страницы я не "копал".

Статья "Экстремизм "гуляет" в интернете" http://sovch.chuvashia.com/?p=106821 - это какой-то прыжок в советское прошлое, в котором "Советской Чувашии", возможно, и есть самое место :(

Героизм - обязанность, а не гипотетическая возможность.

«Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет».

Анна Ахматова. 23 февраля 1942

Слово «герой» - многозначно и многолико. Целая гамма смыслов и оттенков – от высокого до нейтрального, от плакатного до книжно-романного и даже саркастического: «Ну, ты, Васька, геро-о-ой, так начудить!» Герой, как персонаж – он может быть положительным, отрицательным, проходным и никаким, …пунктиром. А ещё - героем-любовником в какой-нибудь забавной оперетте. Герой - это ещё и обобщённый типаж, характер эпохи. Чаще всего, такой, как видит его автор. Когда император Николая Павлович проштудировал лермонтовского «Героя нашего времени», он сообщил в письме императрице буквально следующее: «Я прочёл „Героя“ до конца, — и нахожу вторую часть отвратительною, вполне достойною быть в моде. Это то же преувеличенное изображение характеров, которое находим в нынешних иностранных романах». Николай I остался вполне доволен лишь образом Максима Максимыча. «Когда я начал эту историю, я надеялся и радовался, что, вероятно, он будет героем нашего времени». Что ж, мнения поэтов и царей не всегда совпадают! А вот у исследователей мифологии тоже существует устойчивый термин – «культурный герой», то есть великий созидатель, воин, исследователь, часто божественного происхождения или обожествлённый впоследствии. Например, Прометей или, скажем, финский кузнец Ильмаринен из эпоса «Калевала». Итак, мы видим, что это существительное выглядит весьма «разноплановым», причём, эта тенденция прослеживается практически во всех языках мира.


Однако же в истории человечества был один удивительный, фантастический период, когда слово «герой» употреблялось гораздо чаще, нежели в иные времена… Причём, в самом высоком, в самом благородном и святом из имеющихся смыслов - герой в значении человек, преодолевающий трудности, идущий к Солнцу и побеждающий смерть. Точнее - становящийся сильнее самой смерти. Да! Вы правы - этот период - именно советская эпоха. Что ж, …«Здравствуй, страна героев, страна мечтателей, страна учёных!» В этой стране каждый человек мог и более того – должен был стать героем. Именно поэтому это слово часто (иной раз – даже слишком часто) использовалось Агитпропом.

В шпионском детективе «Ошибка инженера Кочина» есть занятный поворот – героизм при разоблачении шпиона проявляют не только чекисты, которым это положено по долгу службы, но и традиционные «маленькие люди» - официант подмосковного ресторанчика и пожилой еврейский портной. То есть персонажи, от которых никто и никогда не ждал даже «бытовой» храбрости – например, в общении с нахальными соседями. А тут именно подавальщик, обслуга (sic!) произносит заветную фразу, являющуюся ключом к пониманию фильма: «В нашей стране при определённых обстоятельствах каждый человек героем может стать» А всё почему? Девушка, в которую он безнадёжно влюблён, мечтает именно о смельчаке, вроде тех, которые покоряют полюс. Дидактика социализма – это высокий штиль, это обращение к сверхчеловеческим стандартам, вроде Павки Корчагина. Нам это показывалось не в качестве красивой картинки с всё могущим и потому непостижимым суперменом, а именно как прямой образец для подражания. «Когда страна прикажет быть героем, у нас героем становится любой», - так пелось и в популярной песне. То есть героизм или хотя бы самоотдача подавались советскому человеку как некая обыденная норма, как часть повседневного бытия. Героизм - обязанность, а не гипотетическая возможность.

Более того, понятие «настоящий человек» приравнивалось именно к понятию «герой». Тот, который способен на сверх - усилие. Возьмите культовую вещь о лётчике Маресьеве – она так и называется «Повесть о настоящем человеке». Летать и – воевать без ног. Именно такой человек и может считаться настоящим. Существует устойчивая, даже навязшая в зубах формула, что в нацистском Рейхе выращивали особую породу сверхлюдей. Но это же миф. Там растили надменного палача-садиста, который с детства осознавал свою расовую особость, но при этом не способного на великое дерзновение. Даже ради своего обожаемого фюрера. Юные «белокурые бестии» были такими же посредственными буржуа, как и их налитые пивом отцы-филистеры. Фашисты, имея первоклассную технику и «потомственных» генералов, чьи предки воевали ещё в пудреных париках и кружевных жабо, не обладали главным – несгибаемым духом мужества. Нечеловеческим. Почти божественным. Железные солдаты Рейха имели ненасытный желудок вместо сердца, а только сердце может быть храбрым. Закалённые тела и крепкие мускулы воспитанников Гитлерюгенда – это лишь грозная оболочка безо всякого внутреннего содержания. А вот советские мальчики и девочки росли именно ...сверхлюдьми – им ставилась такая высокая планка, что не победить они попросту не могли. Аристократический дух рыцарского служения и способность принести себя в жертву этому служению - именно с этим столкнулись высокомерные арийские подонки, о чём потом долго сожалели... Кстати, первое отличие героя от супермена – в изначальной мотивации. Герой, идя на риск, не требует наград и не мечтает о славе. Он от них не отказывается, однако, не это – главное. Для супермена же «материальный» итог (мешок долларов, шикарная блонда, всемирное признание, etc.) - основной побудительный фактор.

…Культ героев и героизма, воспевание храбрости, стойкости, нетерпимости к «простительным» человеческим слабостям – всё это закладывалось с детства. Вспомним образы из детсадовско-школьной программы-минимум? Вот, к примеру, небольшой рассказ Алексея Пантелеева «Честное слово», написанный в 1941 году – как раз накануне войны. Тогда были нужны именно такие рассказы и такие дети. В центре повествования – играющий «в войнушку» ребёнок, у которого стёрта грань между детской забавой и суровой реальностью, поскольку речь идёт именно о войне, о честном слове. Не знаю, возможно, сейчас это смотрится, как исступлённый фанатизм и насилие над детским сознанием…

«Мальчик, у которого такая сильная воля и такое крепкое слово, не испугается темноты, не испугается хулиганов, не испугается и более страшных вещей. А когда он вырастет... Ещё неизвестно, кем он будет, когда вырастет, но кем бы он ни был, можно ручаться, что это будет настоящий человек». В 1989 году на волне Перестройки вышел типовой фильм-разоблачалка «До первой крови» - о жестокости пионерской игры «Зарница». Что ж, наступавшим товарно-денежным временам оказались нужны не герои, а хитренькие менеджеры. Благо, почва была уже не просто подготовлена, но и основательно унавожена.

…В своё время, году этак в 1991-м мне на глаза попалась публикация о пионерах-героях. Время было тухлое – мир тогда казался фальшиво-ярким, жестоким и каким-то неприличным. Тогда считалось хорошим тоном ругать и высмеивать всё советское. Итак, статья о пионерах-героях, как о …детях-камикадзе, для которых нет слаще награды, чем патетично умереть за иллюзию. Да. В те годы Родина и честь тоже считались надуманными иррациональными смыслами, о которых следовало поскорее забыть, дабы половчее вписаться в рыночные отношения. Автор рассуждал отточено и «здраво» - эти красногалстучные тинэйджеры слишком мало значили для приближения Победы. Ну, скольких фрицев они там уложили? Каков их реальный вклад? Так сказать, поштучный. А жизнь-то, деточки, одна, при том, что все эти Лёни Голиковы да Мараты Казеи ещё и не жили толком! Зачем советская пропаганда поднимала на щит подвиги фанатичных подростков? К чему воспитывала несколько поколений пионеров на этих чудовищных образцах? Кому сдалась изуверская и совершенно недетская сказочка о Мальчише-Кибальчише? Приводились в пример и другие гайдаровские примеры: «Не знаю! Может быть, куда-нибудь полечу. Или, может быть, будет война. Смотри, Сережа, огонь! Ты будешь командиром батареи». Дети не просто играют в войну – дети желают войны, как некоего очистительного пламени. Автору было, явно, невдомёк, что он жив, сыт и никем не унижен, благодаря, в том числе этим вот «камикадзе» в пионерских галстуках...

Героика трудовых будней – ещё одна важная страница советской биографии. Труд, работа, повседневность – битва за урожай, за перевыполнение плановых заданий, за мирный атом и мирный космос. Обожествление трудностей и сурового бытия, то есть каждодневного личного подвига. Звание «Герой труда» как материальное выражение. Не пыльная работа, лёгкие деньги – это презиралось. Об этом писались фельетоны. В моде – героические профессии. Не только полярный лётчик 1930-х или космонавт 1960-х, но и, к примеру, геолог. Быть там, где трудно. Там, где возможна экстремальная ситуация. «Ты ветру и солнцу брат!» - красивая, почти языческая древняя формула. Геолог – брат всех стихий вселенной. «Мы, артисты, чувствуем поэзию и героику борьбы. К вам несутся наши восторженные мысли. У нас, артистов, развито воображение, и потому мы ярко представляем себе всю трудность вашей миссии», - это строки из письма Константина Станиславского зимовщикам Югорского Шара (ноябрь 1935 года). Легендарная советская романтика – это не привычная романтика чувств и личных переживаний, но культ преодоления и героизма. Романтика подвига.

Многие из вас наверняка слышали о пресловутой «пирамиде Маслоу» - иерархической модели потребностей человека. Согласно учению американца Абрахама Маслоу, сапиенс не может испытывать так называемые «желания высокого уровня», пока нуждается в элементарном, физиологическом. Причём, в основании «пирамиды», помимо еды, воды и даже воздуха, располагается удовлетворение половых влечений. Сие, так сказать, незыблемая база, а также основной смысл бытия любого живого существа. А вот самореализация человека (в широком смысле этого слова) помещается в «необязательных» областях, на вершине пирамиды. Эта теория (и без того грубая), да ещё и в урезанном, упрощённом до состояния попсы, виде очень популярна среди современных «теоретиков». Они прямо говорят о том, что в Советском Союзе незыблемая «пирамида Маслоу» иной раз бывала попросту перевёрнута – подвиги и самопожертвование вменялись в обязанность, в повседневность. Помните, у киношного Мюнхгаузена был «запланирован подвиг»? Воооот! И далее по накатанной - у людей не было своего угла, а их насильно волокли в сторону Светлого Будущего с яблонями на Марсе и с «веткой сирени в космосе»…! У женщин не было чулок и туши для ресниц, а им – вместо этого - предлагалось стать героинями комсомольских строек и начальницами передовых хим. лабораторий. Помните стихи Маяковского о рабочих, которые ночуют под телегами и мечтают, что «через четыре года здесь будет город-сад»?! Непорядок!

…Вы заметили, как много нынче появилось «разумных», точнее - циничных молодых людей, которые с глазами, полными ужаса и непонимания, читают о блокадном Ленинграде. Люди ценой жизни держали оборону города. «А смысл?» - задаёт вопрос дамочка-менеджер и продолжает свою нехитрую мысль – вон Париж сдался фашистам и там даже модные показы проводились. Не говоря уже про еду и «реализацию половых потребностей» путём бурного общения парижских красавиц с не весьма утончёнными, но такими брутальными и симпатичными пруссаками! А что, мол, доказали эти питерские фанатики?! Что смерть краше жизни? А что хотела сказать своим действием Зоя Космодемьянская? Зачем это всё? Что она видела-то, кроме комсомольских собраний да унылого совкового быта? Пирамида Маслоу же против такой постановки вопроса! Сначала надо сытно поесть, а уже потом, если засвербит жажда самореализации, так и быть, можно поднять задницу и пойти совершить подвиг. Но, не очень рискуя, потому что, как пелось в одной забавной песенке: «Нормальные герои всегда идут в обход».

Кстати! Идеология нацистской Германии была выстроена именно в духе Маслоу, хотя вышеозначенная «теория иерархии потребностей» появилась несколько позже. Практика нацизма была, как раз, сугубо земная - основанная на единстве «крови и почвы», на биологическом соответствии идеалу и явном приоритете физиологии перед любыми проявлениями, в том числе - моральными. Немецкий национал-социализм грубо, вызывающе физиологичен. Отсюда все эти могучие груды мускулов у каменных атлетов и вульгарные бёдра у «арийских матерей» Йозефа Торака. Показать расово-чистый, селекционный материал. Превратить Германию, а потом и всю Европу в своеобразную лабораторию по разведению людей, как племенного скота. Немецкий солдат шёл порабощать и уничтожать не за какие-то там социал-политические смыслы, а потому что ему были обещаны латифундии на Украине и бесплатные рабы-славяне. Как только у Адольфа Алоизовича перестало получаться, его тут же предали. Жить-то охота! Именно поэтому гордые и высокомерно-прекрасные «валькирии расы» предпочли весной 1945 года спать с американскими солдатами за тушёнку и яичный порошок. А некоторые – за чулки и косметику. Чего уж там корчить из себя принцесс-то? Кормиться надо, девоньки, да и губная помада ещё никогда не бывала лишней! Джонни, ты, что там возишься? Почему пресловутая «эстетика Рейха» ныне так популярна у определённой части креативного класса? Так фашисты-то, оказывается, в отличие от наших «быдло-ватников», дышали и думали в «правильном» ритме. Первым делом - первым делом…нет, не самолёты, а сосиски под пивко и девушки. А потом уж - самолёты.

Разумеется, возникает насмешливый вопрос: «А чего же тогда вся эта Империя Подвига, великий/могучий Советский Союз в конце 1980-х так гнусно продался за жвачку с Микки-Маусом?» Вопрос непраздный и по существу. Хотя и хамский. Дело в том, что примерно с конца 1960-х элита общества пропагандировала одно, а жила совсем по-другому. В общем так, народу – БАМ, а нам – загранпоездку. Детки простого народца, вы там учитесь на примерах Вали Котика и Зины Портновой, а наши отпрыски будут учить английский язык и носить импортные шмотки. Безусловно, это не произносилось вслух, но, тем не менее, всем было и без слов понятно, что зачем. Точнее – что почём. Как в поговорке – рыба гниёт с головы. А люди в своей массе оказались попросту слабыми, дабы противостоять очевидной и такой удобной «пирамиде Маслоу»… Потому что не быть жвачным животным, как выясняется, это тоже подвиг.

Галина Иванкина

ertata