Наше Кадуйское литературное объединение, выпустив очередной, презентуемый сегодня альманах, поднялось, и в этом я уверен, выше не на одну ступеньку, на целый лестничный марш. И вот хотя бы почему… Есть вещи, и не только вещи, но и живые существа такие существуют, которые, чем толще, тем красивее. Например, коты да кошки. И книги, безусловно, относятся к  таким вещам, толщина которые украшает. Вот и наше новое «Семизерье», толще и, по-моему, толще значительнее всех предыдущих наших альманахов. И вот хотя бы только поэтому седьмое Семизерье красивее и лучше шестого или четвёртого. И вот поэтому – в том числе - я эту книгу (язык не поворачивается назвать вот это книжкой) люблю. А благодаря незначительным недостаткам,  ошибкам (моя любовь не слепа!) я этот альманах, который мне хочется назвать своим, люблю  ещё больше. Так что сегодня  промахи не обсуждаются. Это первое.

Второе. Меня попросили сказать чего-нибудь о краеведении. Я, надо, наверное, признаться, не сразу придумал чтобы такое выдать: не имена же авторов краеведческих материалов перечислять. Но неожиданно для себя я решил сравнить краеведческие материалы и стихи. Не конкретно стихи и статьи из нашего альманаха, а вообще. У меня такое впечатление от этой жизни, что стихи пишут (или писали, или ещё будут писать) все. Ну или почти все. В Интернете на сайте «Стихи.Ру» зарегистрированы десятки, если не сотни тысяч поэтов. Но одновременно, и это на первый взгляд парадоксально, тиражи поэтических книг столь мизерные, что диву даёшься почему отсутствует прямая связь между количеством поэтом и количеством читателей стихов: разве все те, кто стихи пишет, не интересуются чужими стихами? Ответ один и другого, увы, быть не может: не интересуются. Но связь, конечно же, есть, но не прямая, а обратная: чем больше людей стихи пишут, тем меньше у стихов читателей. И это совсем, если подумать, не удивительно, не парадоксально. Ведь рифма и ритм свойство человека, свойство человеческого тела: один день (хотя бы по видимым, формальным признакам) рифмуется с другим, одно лето рифмуется с другим летом, одна жизнь обязательно рифмуется с другой, а биение нашего сердца задаёт ритм нашим действиям или нашему бездействию. Нам важен только свой ритм, мы слышим почти всегда только своё дыхание. Поэтому и чужие стихи мы услышать и уж, тем более, понять не хотим, не можем, права не имеем. Ибо стихи это дело внутреннее, интимное и, по большому-то счёту, не показушное. Поэтому у стихов читателей мало, поэтому стихи получают так мало откликов. Нельзя же принять за отклик такие короткие фразочки: Прекрасно! Или: Чудесные строки. Или: Я тоже так чувствую. Так вот всё, что я сейчас сказал о стихах, невозможно сказать о краеведении. Ибо краеведение занимается не душой, а телом. Ибо оно занимается тем, что душой не является, но на душу воздействует. (Стихи, не спорьте, не воздействуют!) Краеведение же, в моём случае, всегда находило отклик. Причём отклик содержательный. Вот, например, благодаря отклику на мою статью «Из истории Мазы» появилась моя же статья «Морозовы – мошницкие помещики».

И ещё. Один из членов нашей редколлегии не очень был доволен тем, что в нашем новом альманахе слишком много именно краеведческих материалов. Что он перестаёт быть литературным. На это я сейчас хочу сказать, что в будущем, лет так через пятьдесят, не надо обольщаться, большая часть из того, что сейчас мы прочтём в седьмом Семизерье, даже те самые стихи, будет интересна не высоколобому литературоведу, а именно любознательному краеведу. Краеведение и краеведов любить надо. Ибо эта любовь обязательно будет взаимной.

Третье. Пожелание на будущее. Наш альманах абсолютно русский не только по духу, по взгляду на мир авторов его, но и по тому, как он рождался, как появлялся на свет. И не только этот, но и предыдущий, шестой, ровно так же увидел свет. Посудите сами. Есть такая хорошо вам известная и верная русская поговорка, мы сами про себя так часто говорим: русский человек долго-долго запрягает, да едет быстро.  Так вот альманах наш седьмой задуман был уже неизвестно как и когда давно, а мечты превращать в быль мы начали только в феврале этого года. Всё происходило стремительно. Так стремительно, что всё окружающее этот процесс мелькало так, что разглядеть его было невозможно. Хотя надо признаться запрягаем мы все долго, но долго по разному, а некоторые из пишущих кадуйчан запрягают до сих пор. Так вот пожелать хочется мне пока только одного: давайте помедленнее в следующий раз, давайте к чувству с толком (они у нас есть!) прибавим ещё расстановку. Давайте так: до нового 2013-го года празднуем выход седьмого номера, а уж потом с января будущего начнём делать что-то новое.

Обзор. Окончание. Начало: http://al-an-dudkin.livejournal.com/186204.html

Почти все мои тексты, которые появились на страницах седьмого Семизерья, появились вначале в моём ЖЖ. Все, кроме одного стиха, которым я и завершу этот пост.

Итак, самой главной из четырёх моих публикаций в альманахе является краеведческий очерк «Сухоч». Он рассказывает об истории мест, которые сейчас составляют Мазское муниципальное образование Кадуйского района Вологодской области, с 16 по середину 19 вв. Начало очерка здесь: http://al-an-dudkin.livejournal.com/176864.html

Вторая публикация. Интервью с Марией Марковой, записанное в декабре прошлого года: http://al-an-dudkin.livejournal.com/178359.html

Третья. «ЖЖаписи» - это избранные посты, которые появились в моём журнале с момента его создания в начале 2008 года и по декабрь года прошлого. Редактор отобрал самые интересные, на его взгляд. А я собираюсь повториться, собираюсь  те жжаписи, которые перекочевали в альманах бумажный, разместить  здесь одним (или несколькими) постами.

Итак, публикация четвёртая, одно стихотворение:

Мне многое мешает. Свет во тьме.

Жара в июле. Стужа в январе.

Снег хлопьями. Комками. Снег колючий.

Сосед, который лжёт. Сосед, который трусит.

И даже – Господи, прости – счастливый случай,

что их заставит вдруг не лгать, не трусить.

Блуждающий среди законов прокурор:

невежливый, надменный, молодой.

Довольный властью, то бишь сам собой.

Любовь, которой нет. Которая была.

Которая придёт и наградит сполна

иль нежным трепетом, иль ревностью потешной.

В итоге – вот! - окажется инстинктом грешным.

И тыщи лет твердящий нам: унынье – грех, -

Господь, которого здесь не было и нет.

Декабрь 2010 г.

Обзор. Продолжение. Начало: http://al-an-dudkin.livejournal.com/182231.html

В седьмом «Семизерье» 288 страниц. Из них около ста имеют прямое отношение к Мазе, к Мазскому сельскому Совету. О своих сорока я напишу чуть позже. Сейчас же о других авторах.

Самый важный для меня материал - исследование вологодской поэтессы и филолога, фольклориста Леты Югай «Ты не ходи да на Забыть-реку, ты не пей да забытной воды…». О причитаниях похоронно-поминального цикла в Кадуйском районе Вологодской области. А кадуйские причёты в основном записаны в нашем и двух соседних сельсоветах.

Лета Югай цитирует причёт Сиры Афанасьевны Китовниной (для меня она – тётька Сира). Плакальщица объясняет покойнице, как надо отвечать при встрече на том свете на вопросы родных. А знание своего места при жизни помогает их найти после смерти.

Она спросит, горюша бедная,

А ты откуды да с кою сторону,

А ты скажи-то да ей, Марусенька,

А уж как я-то да сиротиночка,

Уж как области да Вологодские,

А района да я Кадуйского,

А сельсовета да буду Мазского,

А из деревни да Заэрап

А уроженка да Китовнина,

А жена-то да буду Фотина,

А тут тебе-то да попризнается.

Лета Югай пишет, что обряд проводов на Забыть-реку и сам образ «Забыть-реки» не встречается больше нигде. Только в причётах, записанных в Кадуйском и Белозерском районах Вологодской области. «Река в народной культуре служит символом границы. Тоска часто ассоциируется с жидкостью, в том числе, с забытной водой: «во многих случаях забывание оказывается простым синонимом избавления от тоски». Связь забвения и воды также прослеживается и в других жанрах: например, в заговоре от тоски, причём эта связь видна как на словесном, так и на акциональном уровне (уровне действия). Эти наблюдения подтверждаются записями, сделанными нами летом 2011 года в д. Шоборово. «А это как раньше было: если пойдёшь на забудь-реку, то призабудёшься», - комментирует образ Забыть-реки Зоя Степановна Сазонова. «Легче будет», - добавляет Мария Петровна Петрова. Для избавления от тоски нужно стать посреди реки, умыться, поклониться Богу, помолиться и трижды сказать: «Куда вода течёт, туда тоска моя пускай идёт». Мария Петровна вспоминает другой текст, слышанный от матери: «Ты быстрая, ты шустрая. Тебе речка на теченье, а мне рабе Божей на излечение».

Миниатюры из записной книжки Алексея Башкирова (в настоящее время он служит в одной из вологодских церквей) в основном посвящены деревне Капчино, из которой родом его мать. И в которой он и его брат Андрей проводили в своё время летние каникулы у бабушки. 

Многое А. Башкировым записано именно со слов матери: «В марте сорок второго года мама пришла с окопов.  Она скидывала снег с овина в деревне Капчино. Вспоминает: «Вдруг налетели самолёты с крестами. На станции ещё не было зенитной установки. Я заметила наш «ястребок». Он вёл бой с немцами, а потом задымил и пошёл вниз. Раздался взрыв… Я заревела и побежала домой». Летом приезжал военспец на место падения. Стали копать, но ничего не смогли сделать. Самолёт врезался в берег реки и без насосов работать было невозможно. Нашли карандаш и ещё что-то. Сейчас там  стоит памятник…».

Дачница из Уйты Наталья Миняева представлена небольшим лирическим рассказом о своей деревне и стихами:

Вот однажды, не выдержав паровозного зова,

Я вскочу на подножку вагона любого.

И недели разлуки в недели сожмутся,

Мои руки с твоими навеки сомкнутся.

Мне бы только увидеть глаза твои синие,

Мне бы только сказать, как люблю тебя сильно я.