Вчера, неожиданно для всего мира, Саудовская Аравия отказалась от предложенного ей места в Совете Безопасности ООН. Мотивация - Эр-Рияд возмущен бездействием СБ ООН в отношении гражданской войны в Сирии, из-за чего в этой стране продолжают гибнуть мирные жители, а правительственные войска применили химическое оружие и остались безнаказанными. Наступил решающий момент. Если ведущие страны мира поддержат решение Саудовской Аравии, не останется другого выхода, как реформировать структуру ООН и привести её к возможности гораздо резче реагировать на подобные сирийским инциденты. Саудовская Аравия должна была впервые войти в Совет безопасности ООН 1 января 2014 года. Пока неизвестно, какая страна заменит королевство, если Эр-Рияд останется тверд в своем решении.

Дальше

Памфлет

Стандарты медохренения

По статистике: ежегодно в столице умирает 120 тысяч человек. «Маловато будет», — запечалились в Верхах и, поковырявшись в носу, изобрели некий стандарт «таблетирования» и оказания прочих медуслуг… «для обеспечения качественного оказания медицинской помощи». Вразмах, на всю нашу странищу!

Что это значит? А как во всякой крупномасштабной авантюре вексельбергов-кохов-чубайсов, за их сладкую жизнь должно платить население. Простенько, но со вкусом дерьмеца. В полном соответствии с наказом Рыжей Бестии, мол, «больше наглости», ибо «суть спонтанной приватизации можно сформулировать двумя фразами: если ты наглый, смелый, решительный и много чего знаешь (по определению русского философа и политолога А. Панарина, имеется в виду «шантажирующее» знание) — ты получишь всё. Если не очень смелый — сиди и молчи в тряпочку».


И как выглядит в реальности это наше смешное в глазах архинаглецов «сидение и молчание в тряпочку»? Как нынче происходит у простых-рядовых общение с медуслугами от монетизаторов-оптимизаторов? Спешу сообщить первый, основополагающий вывод: люди не должны болеть в одиночку без подстраховки родных и близких. Особенно это касается граждан «третьей молодости». Одиноко болевший Н. К., писатель-публицист, пошёл в стоматологическую поликлинику, где ему вырвали зуб, а оказался в психосоматическом отделении. Почему? Потому, что главстоматолог не сочла его, старого, достойным своего королевского внимания. Не привыкший «навязываться», он, с больным сердцем, одышкой, с палочкой уже, вынужден был ходить в эту поликлинику и просить безответно: «Сделайте что-нибудь, у меня очень болит то место, где вырвали зуб». Попрыскав наскоро обезболивающим, увещевали, мол, не должно у вас ничего болеть, идите с Богом домой. Терпеливец, он покорялся. А время шло. Боль терзала. Я позвонила главврачу этого медучреждения, поделилась с ней, Ольгой Николаевной, своим дилетантским предположением, мол, а что если у моего друга-товарища уже гниёт надкостница, боль ведь дикая и уже десять дней. В ответ услыхала ошарашивающее: «У него не зуб болит, у него с головой не всё в порядке. И больше мне не звоните».

Но я звонила. Не ей, конечно. И моего бедного Н. К. наконец положили в челюстно-лицевое отделение и проделали нужные манипуляции за того стоматолога, который, оказывается, не довырвал ему зуб.

При чём здесь психосоматическое отделение? А он вёл себя странно, то есть кричал от боли в кабинете хирурга. Далее, когда я решила добиться истины, «челюстно-лицевая» специалистка сообщила, мол, он, раздетый, в одних тапочках, в мороз ушёл из отделения и ловил такси на Ленинском проспекте, что свидетельствует… Стало быть, — псих! И, стало быть, Ольга Николаевна была права! Всё на свои места поставил мой звонок главному врачу Первой градской. И было в обмен покаяние от «челюстно-лицевой» дамы, признавшей, что крик от боли был связан с недостатком обезболивающего и никакого неадекватного выбегания на улицу не было, чья-то выдумка, что ему создадут самые лучшие условия в хирургическом отделении, чтобы доделать необходимое.

Теперь о себе, любимой. С сердечным приступом меня привезла «скорая» в больницу. На порог отделения реанимации вышла молодая зевающая блондинка. «Вы что, одна?» — спросила. И фельдшеру: «Ну завозите». Легла я на кровать. Измерили мне давление. Далее блондинка приказала: «Откройте рот». И сыпанула горсть таблеток. Сестры повезли меня на этой же кровати в соседнюю комнату и оставили одну. И я почувствовала, что умираю. Но пока не отключилось сознание, успела произнести: «Мне плохо». А дальше — пустота. Отключка сознания. «Уход в другое измерение». Сколько это продолжалось? Кто ж скажет… А дальше, поутру, на дрожащих ногах зашла в кабинет завотделением, спросила: «Что со мной было?» В ответ: «Да кардикета переложили, должно быть». Не дожидаясь дальнейшего «лечения», ушла из больницы. Подруга помогла. Почуяв неладное, а точнее подстраховавшись на случай, если я буду требовать объяснений и «капать в инстанции» — эта ушлая медбратва написала в эпикризе, что «больная нарушала постельный режим». Ну то есть ещё чуть, и меня бы могли, как Н. К., запихнуть в «психушку»? Умилил одесского колорита оборот в том же эпикризе: «С учетом отсутствия данных за инфаркт…»

Или о том могу рассказать, как приехала «скорая», и бойкая бабёночка, измерив мне давление, приказала: «Глотайте!» И сунула мне в рот сразу три таблетки капотена. Хотя я сказала ей, что уже две таблетки употребила. В ответ: «Ничего!» И началась у меня тахикардия-аритмия…

Ну то, что вот уже двадцать пять лет и у приходящих терапевтов из поликлиники, и у «скорой» нет такого, чтобы снять верхнюю одежду, вымыть руки… Наскоро, по-быстрому… Молодой весёлый врач объяснил мне доверительно: «А у нас есть такой приказ-не приказ — пенсионеров в больницы не везти. Они и так зажились!». И второй, постарше, из другой больницы: «Мы всерьёз отвечаем только за больных трудоспособного возраста».

Ну а моё лежание со сломанной рукой в палате на восемь человек оставило в памяти трагикомическую сценку. С утречка вокруг одной дородной бабули, сломавшей ногу, группировалось сразу несколько белых халатов и сыпались заботливые вопросы: «Что вас особенно беспокоит? А если так? Или так? Сейчас, сейчас всё будет хорошо». И вечером тот же сонм поразительно милосердных эскулапов. И вдруг на десятое утро исчезли! Как ветром сдуло! Обеспокоенная бабуля в крик: «Где же все? Куда делись?» Только санитарочка подошла, спросила: «Судно дать?» И мы все в недоумении! Разъяснила ситуацию многомудрая дворничиха-татарка: «Так она ж платная! У сына деньги кончились!» И мне: «Лови, Лиля, такую хорошую рыбку мне принесли! А то читаешь, читаешь газеты свои! А в них враньё одно про бесплатность всякую». И кинула мне нечто, запелёнутое в полиэтилен. И стали мы с ней на пару жевать и посмеиваться, поглядывая туда, где лежала растерянная бабка, побывавшая в элитарницах.

Повстречавшись, побалакав с десятками октябрят-пионеров-комсомольцев довоенной, военной и послевоенной поры, тех самых, что беззаветно тратили свои молодые силы на стройках социализма, в цехах, на полях, бурили необходимые скважины, «рубили уголёк», возводили во всех краях родимой земли комбинаты, заводы, новые посёлки-города, — усвоила одно — никаких у них даже крошечных иллюзий нет. Если хочешь ещё пожить — плати за бесплатный «стандарт». По которому, как мне объяснила «скорая», даже с почечной коликой «не берём», теперь «это» лечится амбулаторно. Ну значит, бренча орденами-медалями, клыпает обречённый то в эту поликлинику, то в другую, потому что в первой нет как нет «узких специалистов». И если организм выдержит эти предписанные дворковичами-зурабовыми-голиковыми марш-броски — стало быть, кладбище тебя ещё подождёт. А выдохнешься, голова закружится и рухнешь — сам виноват, не с той ноги с трамвайной подножки спускался.

Я, вредная, позвонила в медверха и спросила: «Чубайсу тоже, если у него вдруг давление подскочит до двухсот, — приедут, насыплют в рот горсть таблеток и всё? Или, всё-таки, увезут в ЦКБ?» Ответ подзадержался где-то в дороге. И три слова-близняшки в рассрочку: «Ну… ну… ну…» Не ожидало Оно такой вызывающей постановки вопроса? Да ещё от какой-то там списанной в мусор пенсионерки! И не нашло Оно иного аргумента для самообороны как: «Какое отношение это имеет к…? Вы всё ещё помните те времена, а мы давно уже живём в других параметрах! И надо понимать, что…»

ГУАГ — Гарантированное Уничтожение Аборигенов-Голодранцев.

Беда прямо с этими «советскими» пенсионерами! Они всё ещё помнят! И не хотят забывать о «параметрах» социально ориентированной медицины в СССР! И, вреднющие для либерастов-десоветизаторов, смеют на свой лад расшифровывать аббревиатуру ГУАГ — Гарантированное Уничтожение Аборигенов-Голодранцев. Ну то есть они, «комсомольцы-добровольцы», не замкнулись на своих личных бедах, а как привыкли глядеть вширь и вглубь, так и не освободились от этой своей «внерыночной», внешакальей установки. И обнаружили то, о чём в русских сказках говорится: «Это горе — то не горе…» Горе настолько беспредельно, настолько катастрофично для страны, что абсолютно непонятно, почему у золочёных орлов в кремледуме не встопорщилось оперение, не бухнула сама по себе Царь-Пушка, не встали дыбом волосья у «руководящих и направляющих» в светло-беспросветную даль замороченных россиянцев.

И данные-то нагрянувшей катастрофы не надо выискивать с помощью умного Мухтара. Они все на виду. В той же статье Аделаиды Сигиды «Растём, братцы, растём!» А именно: заболеваемость раком в России за последние десять лет выросла в полтора раза. На 100 тысяч больных с установленной онкологией было в 1992 году — 271,6. В 2010 — 364,2. Из этой же жестоко-правдивой статьи:

«Врачей у нас в стране заставляют скрывать от пациентов информацию о продуктивных методах лечения, сообщил Илья Тимофеев. Иначе больные начинают ходить в местный минздрав, требовать лекарства, и за это врачей строго наказывают. Из общего числа раковых больных только половина знает о современных методах лечения, причём 80% из них узнали об этих способах из интернета.

Чиновники разводят руками: а что делать, раз в бюджете денег нет? Пусть уж наши раковые больные умирают себе спокойненько. Но и тут не так всё просто. Дело в том, что на раковых больных в России выделяются… миллиарды. На них неплохо живёт настоящая «раковая мафия».

Парадокс: тем самым 6% «бесплатников» выписывают самые дорогущие противораковые препараты! При этом существуют препараты ничуть не хуже, только в 10 раз дешевле. То есть, если бы не коррупция, государство могло бы лечить не 6% раковых почечников, а 60%! Однако чиновникам это невыгодно: на дешёвых препаратах много не заработаешь.»

Но есть же те, кого лечат и вылечивают здесь, в России? Оказывается, есть. Избранные. Которым доступно лечение в хорошо оборудованных онкологических центрах. Остальные же, не чиновники высшего ранга, не «слуги народа», — получили право биться за так называемую «квоту». Таких — 2,6 миллиона! И как же их «лечат» врачи? От безысходности мошенничают, назначая раковым больным-«голодранцам» без денег, без связей… препараты-пустышки.

Предполагаю, тотчас прошипит мне в обмен симбиоз сванидзе-хакамады: «А что, в Советском Союзе не было мошенников и взяточников в белых халатах?» Успокойтесь, были. «И что, при Советах пенсионеры не умирали?» Не смею противоречить — умирали. Но масштабы! Но причины-следствия! Недаром А. Сигида назвала свою статью-отчаяние так зловеще: «Россия превращается в раковый корпус». Или уже превратилась, благодаря новациям-либерализациям? Мол, «лучше подло, чем никогда»?

«По словам профессора Давида Мелик-Гусейнова, в 60–70-е годы онкологическая помощь в СССР была признана лучшей в мире. А вот у американцев было всё плохо, пока они в 1971 году просто не содрали концепцию онкологической помощи у СССР и не написали Национальный противораковый закон, по которому, кстати, США живут до сих пор. Поэтому у них всё хорошо, а у нас с каждым годом всё хуже и хуже.

Следом за СССР аналогичную систему онкологической помощи ввели и во многих европейских странах. В странах Скандинавии благодаря этому за последние 30 лет смертность от рака снизилась примерно на 80%.

«В США, если врач плохо осмотрел и не выявил рак, его тащат к прокурору — изволь оплатить лечение. А у нас никто ни за что не отвечает. Онкологические койки растаскиваются по другим отделениям, «раковые» деньги разбазариваются», — говорит врач Городского онкологического клинического центра Георгий Манихас.

Вероятность заболеть раком у москвича в 6 раз выше, чем у среднестатистического японца. А что касается провинции, то там рак зачастую вообще не диагностируют. А если диагностируют, то только в морге.

Печально обстоят у нас дела и с наркотическими препаратами. От рака россияне порой умирают в мучениях — наркотиков у государства не допросишься. И это при том, что стоят они копейки. Зато оборудование аптеки, продающей наркотические вещества, стоит полмиллиона рублей — видеокамеры, сигнализация…»

Зато чиновная медбратва и там и тут не упустила случая роскошно отремонтировать свои кабинеты, обставив их супермебелями. Зато никаких ограничений для медперсонала, которому надоедают, особенно ближе к ночи, беспокойные больные старики. Для этих «голодранцев» приносятся пузырёчки с набором каких-то таблеток. Обычно старики не привередливы — пьют-едят, что дают. И не спрашивают, от каких ихних хворей та или иная красивенькая таблеточка. Да что старики! Рядом со мной лежала женщина лет сорока пяти. Со сломанной ногой. И кротко глотала таблетки. И вдруг говорит: «Что-то мне от этой вот таблетки как-то нехорошо». Говорю: «Спросите у медсестры, что вам дают». Медсестричка замялась, было, но под настойчивыми взглядами ответила: «Феназепам». «А для чего?» «А чтоб вы крепче спали». Крутое психотропное без согласия больной… То-то старики и старухи подчас недвижимо, «овощами», лежат в больничных палатах и ни есть, ни пить не хотят… Не настаиваю на абсолюте этого своего «открытия»! Только смею предположить! Тем более, что, как обнаружу вдруг, — и это всё ещё не самое распоследнее горе, а есть совсем горькое-прегорькое горе-злосчастье неохватного масштаба.

Вы, вероятно, подумали, что я начну сейчас приводить страшенные цифры, свидетельствующие о людоедстве нынешнего оккупационного режима, накрывшего Россию чёрной, кровавой тучей? О людоедстве «законно», «оптимизационно» уничтожающем больницы, поликлиники, родильные дома, фельдшерские пункты в «неперспективных» городах, посёлках, сёлах и т.п.? Или о том побаю, как нашим болящим из «голодранцев» аптечные мародёры скармливают до восьмидесяти процентов фальсификата? Или о том поведаю, какая чудо-диета предлагается болящим в тех же московских «стационарах», вполне подходящая для девчонок, что возжелали сбросить килограммы своего живого веса в считанные дни? Нет и нет.

Но один эпизод из серии «либерал-обиралы злодействуют по полной» приведу. Из статьи Эльхана Мардалиева, депутата Ярославской городской Думы, секретаря Ярославского ОК КПРФ («Родильный экстрим». «Советская Россия»). Пошехонье одарило Родину одиннадцатью Героями Советского Союза. Как и положено было при советской власти, здесь, в глубинке, женщины рожали, мужчины работали. Пришли реформаторы — работать стало негде. Люди стали уезжать. А «нечаянным» роженицам — ездить за тридевять земель, так как роддом закрыли. «В январе в Пошехонье появились на свет трое ребятишек. Чтобы принять роды у одной из мам, пришлось ломать замок на двери уже «ненужного» родильного отделения. Другая мама родила прямо дома. И это в райцентре. А каково будет роженицам из деревень? Одну на носилках несли до проезжей дороги».

Э. Мардалиев бьёт подлецов наотмашь, во всеоружии фактов и справедливейшей ненависти к ихним «инновациям», реализующим программу «зачистки территории»:

«Именно так этот процесс в медицине, в народном образовании в первую очередь, можно назвать зачисткой, выжиганием территории. Освобождением её от народа. Нет школы — нет деревни. Нет роддома — нет района. Деревни ярославские во множестве вымерли, теперь дело за районами.

По сути, реформаторы медицины ведут себя как оккупанты, которым народ не нужен. Будь иначе, не закрывали бы школы и больницы в населённых пунктах, а правительство всё делало бы для того, чтобы в них продолжалась и развивалась жизнь, чтобы множилась деревнями, городами, народом Россия.

Чтобы были школы и больницы, должна работать экономика. А она в Пошехонье убита теми же реформаторами. Смех и грех: чтобы дать городу и району хотя бы 120 рабочих мест, «губерния» нашла выход — предложила разместить в Пошехонье ПНД — психоневрологический диспансер.

«Ну спасибо, — сказали пошехонцы. — Мало того, что про нас, пошехонцев, анекдоты сочиняют, так вы ещё хотите, чтобы градообразующим предприятием в Пошехонье стал дурдом?»

Не оценили, словом, инициативу властей.

Лилия БЕЛЯЕВА

ertata

Павлу Петровичу, сыну Екатерины II, было семь лет, когда его мать взошла на престол. Когда она умерла, ему было 42 года. Между сыном и матерью существовало отчуждение. Павел жил в Гатчине (отдаленном пригороде Петербурга) и в государственных делах участия не принимал. Павел преклонялся перед прусскими порядками. Его кумиром стал Фридрих II, при котором Пруссия выдвинулась [...]

Юрий Соломин: «Раньше на экране показывали душу, а сегодня - злато»


Известный актёр - о цене ошибок и плате за судьбу

«К пенсионерам, ветеранам и призванию надо относиться по одному принципу - принципу русской души», - уверен актёр и режиссёр Юрий Соломин.

Валентина Оберемко, «АиФ»: Юрий Мефодьевич, известные люди на страницах «АиФ» ч­асто говорят о том, что чиновники своими реформами убивают российскую культуру. Но, похоже, чиновники газет не читают…

Юрий Соломин: Реформы в нашей стране не должны растягиваться надолго. Они должны быть быстрыми и точными. Точно так же быстро и точно должны исправляться ошибки. И реформаторам не нужно стесняться свои ошибки признавать. Ну, неверно поступили, что тут такого? Почему, когда в театре актёр сыграл плохо, на него обрушивается критика, а неудачи в реформах просто пытаются замалчивать? Все должны знать, кто ошибся, кто ответит за это!


Я согласен, что сегодня реального реформирования не происходит. Сколько было реформ, и ни одна себя не оправдала. Могу говорить о своей сфере. Говорят, происходит реформа в театре. Какая? Аттестация? А что это? Актёры должны проходить конкурсы на профпригодность раз в пять лет. А кто будет оценивать?

Иннокентий Смоктуновский прошёл через многие театры, и в Волгограде работал, и на Севере, и в Ленкоме, и в Театре киноактёра. Сыграл Фарбера в «Солдатах». Он буквально прожил жизнь своего героя на экране - он ведь тоже воевал, как и Фарбер, побывал в окружении. Товстоногов его заметил, пригласил в ленинградский БДТ. Владислав Стржельчик рассказывал мне, как он репетировал «Идиота» со Смоктуновским. У Иннокентия ничего не получалось. Многие актёры подходили, жаловались на него. А Товстоногов отвечал: «Подождите». И вдруг, буквально перед выпуском спектакля, Смоктуновский сыграл так, что все стояли и молча смотрели. Товстоногов только улыбнулся и сказал: «Хорошо, завтра прогон». Так получилась одна из лучших театральных работ Иннокентия Михайловича. Если перенести историю на сегодняшний день, Смоктуновский так и не сыграл бы своих главных ролей - его бы просто сократили из театра после аттестации. Чтобы раскрыть талант, нужно помучиться, а не аттестовывать. Кто будет решать, кого оставить, а кого убрать? Пришлые тёти и дяди? Или как выводить пожилых актёров на пенсию, по какому принципу? А я вам скажу - по принципу русской души.

Кто за этот ответит?

В.О. «АиФ»: «По принципу русской души» у нас не относятся не то что к старым актёрам, но даже к ветеранам войны.

Ю.С.: Это самая больная тема. Я был мальчишкой, жил в Чите, когда началась война. В Чите всё на 6 часов раньше, чем в Москве, поэтому все известия сначала приходили туда. Нас выстраивали утром на улице - в дождь ли, в мороз, мы стояли, а радио щёлкало: «Говорит Москва. От Советского информбюро». Когда сообщали, что нашими войсками взят город такой-то, мы кричали: «Ур-а-а!» «Оставлен город такой-то» - мы не видели, но чувствовали слёзы диктора, и все мальчишки плакали вместе с ним. Помню, как я доставал где-то марлю и перевязывал себе руку. Ходил, хромая, по улице, чтоб все думали: «Маленький, но тоже воевал». Ни один из взрослых не смеялся надо мной. И когда я вижу, как относятся к старикам, ветеранам сегодня, срабатывает внутренняя программа в душе. Но, возможно, она не срабатывает у большинства других, потому что они не видели эту войну. А может, «сбоит» по другой причине…

Мне рассказывали, как на «Ленфильме» снимали «Петра I». Катерину, возлюбленную Петра, играла молодая Алла Тарасова. В одной из сцен нужно было, чтобы она плакала. Но у неё не получалось. Режиссёр на ухо шепнул оператору: «Приготовься, я махну рукой». Подошёл к Тарасовой и заговорил: «Деточка, у тебя мама есть? Нет. А если бы она сейчас была рядом…» И стал ковыряться в её душе. На глазах актрисы появились слёзы, режиссёр махнул рукой... Вот это я называю «сработала программа в душе».

Летом мы с женой устроили большой кинопросмотр. Пересмотрели много наших старых картин, попадались и новые фильмы. И жена - актриса и педагог - повторила мои мысли: «Почему так не играют сегодня?» Потому что тогда на экране была показана душа. А сегодня - злато. Злато, как много от тебя зла-то!

Сегодня ты снимешься в каком-нибудь телевизионном фильме, сразу кричат: «О, звезда сериала такого-то!» Такого не может быть! Мы же не говорим: «Звезда спектакля такого-то». А что в другом спектакле он не звезда? У нас тоже есть звезда сериала. Хороший, очень скромный, тихий человек.

Почему нам так навязчиво рекламируют те или иные сериалы, товары? Приучают: чтобы лучше покупали. Но ведь не надо заставлять человека купить, допустим, хороший шоколад. Если шоколад действительно хороший, это сразу становится известно. Его и без рекламы купят. Значит, навязывая что-то, нас обманывают, пытаются «впарить» или некачественный продукт, или очень дорогой. Я как-то ехал с водителем, вижу вывеску: «У нас всё на 70% дешевле!» Говорю: «Смотри-ка! Всё дешевле». А водитель, совсем молодой человек, отвечает: «Юрий Мефодьевич, да это всё обман, там всё просчитано». Вот так и везде.

В такую же «надувательскую» историю у нас вылилась и попытка внедрить школьную форму. Я помню, мы с гордостью носили гимнастёрки. Очень хотелось ещё и фуражки, и пояса иметь, но была война, тут уж не до фасонов. Сейчас ввели в школе форму, но никто не посоветовался с главными покупателями - с родителями. Где это обсуждалось? Кто решил, что форма будет именно такой? Зачем мальчикам галстук в школе? Мы же их не в чиновники готовим! В школьной форме главное - удобство. Да и не все родители, особенно многодетные, могут эту форму приобрести. Требовать от них выкладывать тысячи рублей - это кощунство! Форма должна быть очень дешёвой, а для многодетных - бесплатной. Меньше банкетов или встреч наверху нужно проводить, и деньги сэкономленные пустить не на икру и шампанское, а на ту же школьную форму.

В.О. «АиФ»: Юрий Мефодьевич, 10 октября вы открываете новый сезон в Малом театре спектаклем «Горе от ума». Вы там Фамусов, а этот персонаж у Грибоедова просвещение не жаловал. Как вам кажется, сегодня проблема «горе от ума» по-прежнему актуальна?

Ю.С.: Сегодня горя многим хватает, а вот с умом трудно. В России культура всегда играла непоследнюю роль - литература, музыка, живопись… Та же Америка выросла на том, что переплыло к ней через океан из Европы и России. А сегодня какую роль играет культура, гуманитарное образование в нашей жизни? Я уже 20 лет член-корреспондент Академии образования, 50 лет преподаю в Театральном училище им. Щепкина. Никогда не кичился званиями, заслугами и не упоминал их. Но сегодня чувствую и свою ответственность за происходящее, поскольку речь идёт о будущих поколениях.

Недавно мы с коллегами обсуждали выпуски последних четырёх лет… Уровень нашей образовательной школы вопиюще низкий! И я как преподаватель хотел бы знать: кто за это в ответе? Меня не устраивает, если кто-то за нынешние очевидные ошибки ответит когда-нибудь потом. Мне хотелось бы услышать ответ здесь и сейчас!

Я раньше подумать не мог, чтобы абитуриенты не помнили имя и отчество Пушкина. Но на экзаменах как-то услышал: «Пушкин А. С. Отрывок из поэмы «Евгений Онегин». Я сказал: «Стоп, ещё раз повторите, пожалуйста!» - «Пушкин А. С.» Это что? Название бензина? Или что-то типа АЗС? Хочу сказать: «Надо браться за голову, ребята! Вы же будущее нашей страны!»


Досье

Юрий Соломин родился в 1935 г. в Чите. Актёр, режиссёр, главный режиссёр Государ­ственного академического Малого театра России, народный артист СССР, министр культуры (1990-1991 гг.).

Смотри ещё:

СОЛОМИН Юрий Мефодьевич
ТАСС уполномочен заявить...
Адъютант его превосходительства
Летучая мышь.
Певучая Россия.
А.Н. Островский «Пучина»


ertata

Рабочая партия Курдистана отвергла пакет реформ Рабочая партия Курдистана распространила сегодня заявление, в котором говорится, что Партия справедливости и развития, правящая в Турции, не стремится к решению курдского вопроса и продолжает проводить тупиковую политику. Заявление Рабочей партии Курдистана было обнародовано в ответ на пакет демократических реформ, предложенный премьер-министром Турции Реджепом...

The post Рабочая партия Курдистана отвергла пакет реформ,предложенные Эрдоганом appeared first on Новостной Калейдоскоп.