izvestia.ru/news/495549
Иосиф Линдер, президент Международной контртеррористической тренинговой ассоциации, по просьбе «Известий» анализирует норвежский теракт и его возможные последствия
фото: Reuters
— Иосиф Борисович, сейчас многие удивляются, как Брейвику удалось убить столько людей на острове?
— Для специалистов, которые занимаются подготовкой подразделений специального назначения, ничего удивительного нет: ограниченная территория, автоматическое оружие, большой запас боеприпасов, толпа подростков, которые шалеют при виде убитых товарищей. В такой ситуации неподготовленные люди сначала впадают в ступор, потом — в панику.
— Кажется странным, что из 600 молодых человек никто не бросился на Брейвика, не попытался обезоружить.
— Нельзя исключать версию о сообщнике Брейвика. Но скорее дело в инфантильности европейской молодежи. У нас бы Брейвик мог убить несколько человек, а потом его порвали бы на куски. На Западе, когда стреляют — все разбегаются, а у нас сбегаются, чтобы посмотреть. Различные реакции на сходные раздражители.
— Звучит много упреков к местной полиции. Долго не могли попасть на остров, лодка утонула, вертолет не нашли.
— Все решения принимались медленно. Полицейский — это тот же чиновник, только в форме, который идет работать из-за пенсии, льгот и госдотаций. И никто не хочет воевать. Когда все рассосалось, приехали и стали в черные целлофановые пакеты паковать трупы.
— Вы согласны, что двойной теракт — это провал?
— И полиция, и спецслужбы оказались абсолютно не готовы с точки зрения оперативного контроля, опережающей информации. В Норвегии, разумеется, есть подразделения, которые работают по терроризму и экстремизму, — они немногочисленные в государстве с 5 млн населения, но они есть. Держать такие структуры, как у нас, американцев или китайцев, в Норвегии нет финансовой возможности, да и необходимости не было. Норвежцы больше боролись с европейской рыбной мафией и нашими судами, которые ловят рыбу в спорных водах.
— Как признаются норвежские политики, удара они ждали от «Аль-Каиды», а не с другой стороны.
— В Скандинавии тоже были свои «звоночки». В Норвегии поджигал церкви националист Варг Викернес, в Швеции в супермаркете зарезали министра, хотя с ней было два охранника. Были неоднократные предложения по совершенствованию системы безопасности политиков определенного уровня, но все, как обычно, отмахнулись: мы страны мирные, ничего не надо. Надо учитывать тот факт, что общество давно расслоилось. До последнего времени Швеция и Норвегия были самыми «чистыми» европейскими странами — до 98% коренного населения, а сейчас — примерно 75%. Психология норвежского крестьянина местечковая, чужаков очень не любят. Там очень серьезный внутренний раскол — и в силовых ведомствах есть люди, которые поддерживают крайне правые позиции.
— Вы бывали во многих странах, общались с офицерами. Насколько широко в военных кругах поддерживают националистические идеи?
— Если раньше в подобные движения вступали люди определенного психологического склада — скинхеды, футбольные фанаты, то сейчас — военный и политический истеблишмент, а также средний класс и интеллигенция. Какая причина? Система «единого котла» провалилась и в Израиле, и в Европе. Политики, которые позволили приехать в Норвегию огромному числу иностранного населения, не ассимилируя их, создали внутренние анклавы. Это очаги конфликтов с местным населением. Рано или поздно либо одни, либо другие начнут резать, стрелять или взрывать — это закон любого социума.
— Что могло насторожить спецслужбы?
— Давно существуют программы, позволяющие отследить любое «юзание» на радикальных и экстремистских сайтах. Есть система блокировки сайтов, подключений к пользователям, которые постоянно там «чатятся». Потом эту «группу риска» надо сортировать — шизоиды, люди с нестабильной психикой, религиозные фанаты, владельцы огнестрельного оружия — и плотно работать с ними. Конечно, одиночку всегда тяжело найти. В случае с Брейвиком соответствующие службы вели полевую работу недостаточно интенсивно — не было должных специалистов или политической воли. Представители элиты достаточно пассивны, они боятся просачивания в прессу обвинений в тоталитаризме.
— Какие выводы будут сделаны норвежскими спецслужбами?
— Будет проведено расследование. Найдены крайние. Возможно, увеличат штат подразделений, которые будут контролировать интернет и работать с внутренней оппозицией — группой недовольных и экстремистов. Возможно, увеличат принудительную депортацию ряда категорий, но фундаментально, конечно, никто ничего не сделает. Психология норвежского общества не позволяет применять жесткие тоталитарные методы. А нетоталитарными — демократическими — методами такие «болезни» просто не лечатся.
