В АКАДЕМИЮ НАУК СССР входили самые авторитетные и уважаемые умы державы. В ее правопреемницу, Российскую академию наук, также входят наиболее достойные ученые России, открывающие законы природы, осуществляющие прорыв в космос, спасающие человечество от третьей мировой войны... И вот далекая от науки женщина может вот так «с кондачка» ставить вопрос о ликвидации одной из стратегических организаций в стране?!

...Вспоминается эпизод из детства. В 1950 году отец, нагнувшись к моему уху и снизив голос до шепота, произносит: «Сегодня пойдем на собрание, и ты увидишь секретного физика... Его фамилия Курчатов...» Игорь Васильевич Курчатов баллотировался в Верховный Совет СССР по Свердловскому избирательному округу, и мой отец был одним из его доверенных лиц. Позже я узнал, какую ответственность взял на себя этот человек, осуществивший атомный проект и сорвавший изуверский план «Дропшопт», по которому 100 крупнейших городов СССР должны были быть подвергнуты атомной бомбардировке со стороны США, в то время атомного монополиста.


Ответственность И.В. Курчатова и «ответственность» женщины по фамилии О. Голодец вопиюще контрастируют. «Секретные физики» из Академии наук СССР спасли мир от ядерной зимы на Земле, проложили человечеству дорогу в космос, сконструировали самолеты, на которых летала одна треть всех авиапассажиров в мире, рассчитывали прочность крупнейших в мире гидроэлектростанций...

Ответственность О. Голодец сводится к бессмысленному предложению ликвидировать орган, олицетворяющий ум страны, забрать имущество, чтобы «эффективные менеджеры» из чиновничьего планктона вроде А. Сердюкова, Е. Васильевой и их «одноклассников» могли беспардонно грабить созданное многими поколениями и устраивать на глазах обворованного народа шабаш пресыщенных развратников, способных только купаться в роскоши, драгоценностях, демонстрировать презрение к нуждам страны.

Да, РАН не Академия наук СССР. Нет того статуса, того внимания (президенты Академии наук СССР имели оклады в полтора раза больше, чем генеральные секретари и председатели Совета министров СССР). Нет тех реальных средств, которые были в распоряжении АН СССР. Но еще кое-что осталось, и на это нацелились «эффективные собственники».

Наука в глобальном масштабе переживает глубокий парадигмальный кризис. Даже сформировалось мощное движение, развивающее тезис о «конце науки». Дж. Хорган: «...Эпоха великих научных открытий закончилась. Дальнейшие исследования не дадут великих открытий или революций, а только малую незначительную отдачу» (Дж. Хорган. Конец науки: взгляд на ограниченность знания на закате Века науки. СПб–Амфора/Эврика, 2001).

Печально, но к этой вульгарной точке зрения присоединилось претендующее на респектабельность российское правительство, коварно атаковав штаб российской науки и один из крупнейших мировых центров науки.

В основе глобального кризиса лежит несоответствие той научной парадигмы, на базе которой были получены основные достижения в ХХ веке, тем сверхсложным, сверхмасштабным, сверхглубоким проблемам, с которыми наука столкнулась в конце ХХ века.

В основе кризиса российской науки кроме объективных причин глобального порядка лежит проблема резкого снижения внимания государства и правительства к нуждам науки.

Придя к власти, правительство Ельцина–Гайдара снизило затраты на науку по линии государства до уровня 0,1% ВВП (1% расходной части бюджета), в то время как во Франции, Финляндии, США затраты на науку растут ежегодно и достигают 3–5% от ВВП. В 1992 году Российской академии наук не было выделено ни одного рубля на приобретение зарубежных журналов. США, например, в последние годы тратит на исследования и разработки в научно-технической сфере 400–450 млрд долларов в год (в 40 раз больше, чем Россия).

В 1990-е годы правительством были проведены такие «реформы», которые привели к закрытию большинства отраслевых научно-исследовательских институтов, выполнявших прикладные исследования и разработки. Из страны выехало более 200 тысяч ученых. Общее количество исследователей в стране сократилось с 1,7 млн человек (1990 г.) до 0,47 миллиона (2012 г.). В это же время серьезные потери понесла заводская наука. На едва выживавших предприятиях сокращались отделы, выполнявшие НИР и ОКР, закрывались опытные производства, исследовательские проблемные лаборатории, заводские НИИ... Была разрушена Национальная Инновационная Система России, решавшая задачу выведения оборонно-промышленного комплекса России на паритет с американским ВПК. Вузовская наука была ослаблена до критического уровня (финансировались на недопустимо низком уровне только стипендии и нищенские заработные платы ППС, а на обновление учебно-лабораторной базы выделялись жалкие гроши, на создание и развитие научно-исследовательской базы не выделялось практически ничего). Цепочка «фундаментальная наука – прикладная наука – отраслевая наука – заводская наука – вузовская наука» была разрушена «сверху» в результате бездарных реформ, проводимых правительством. Никто в правительстве не ответил за развал российской науки и образования. Более того, постарались перевести стрелки на РАН и «неэффективные вузы».

НО САМОЕ страшное – экономическая система России, построенная на углеводородном сырье и дешевой рабочей силе, перестала нуждаться в науке. Российскому бизнесу выгоднее стало покупать устаревшую в передовых странах наукоемкую продукцию «под ключ», чем создавать собственную инновационную продукцию (в настоящее время Россия на 70-м месте по уровню инновационной составляющей в экономике). В стране гибнут научные школы и направления (в настоящее время вместо 15–20 важнейших направлений, на которых СССР была в лидерах, Россия в числе лидеров всего на двух-трех научных направлениях). Среднестатически на формирование научной школы, лидера научного направления, уходит не менее 25 лет... Как следствие – доля России на самом быстрорастущем рынке высоких технологий 0,2% (доля Китая – более 10%, доля США – более 30%).

Можно продолжать перечислять наши потери и поражения на научном фронте, но правительство не чувствует себя ответственным за провалы и поражения на этом стратегическом направлении. Очередная атака на Российскую академию наук это подтверждает.

РАН, безусловно, как и все реальное, не идеальная организация. Наверное, многое в работе надо реформировать. В.Е. Фортов, вновь избранный президент РАН, попросил год на разработку программы реформирования. Ему отказывают. Никогда некомпетентные чиновники не смогут лучше профессионалов организовать научно-технический процесс. В правительстве РФ нет научных авторитетов, а наука управляется и развивается не административными методами, а мудростью и компетенциями профессионалов, не дилетантов (уже не один состав российских министров показал, на что способны чиновники из правительства). Правительству вначале следует подумать о том, как поднять собственный авторитет, а уже потом поднимать руку на то, что является ценнейшим национальным достоянием России.

Правительство атакует РАН, используя категорию «эффективность». При этом разоблачает себя. В качестве показателя эффективности оно называет количество статей ученых РАН в статусных зарубежных изданиях (между прочим, РАН имеет наилучшие показатели среди всех российских научных организаций по показателям «цитируемость»).

Но главное в другом. Познание законов природы, чем должна заниматься РАН, не поддается оценке эффективности традиционными методами. Как экономически можно оценить Периодическую систему элементов Д.И. Менделеева? Как оценить в экономических категориях теорию относительности А. Эйнштейна или квантовую механику Н. Бора? Как оценить подвиги И.В. Курчатова и С.П. Королёва, работы которых спасли мир от ядерной зимы?

Женщина по фамилии О. Голодец назвала критерием эффективности науки (в т.ч. РАН) количество публикаций российских авторов в статусных зарубежных изданиях. А может ли российский профессор с зарплатой 21–25 тысяч рублей в месяц выйти на зарубежный статусный журнал и на патентование своего изобретения или открытия на международном уровне (затраты на патентование на международном уровне одного изобретения составляют не менее 30 тысяч долларов, что составляет более 50 месячных окладов российского профессора)?

Правительство должно позаботиться, чтобы российские профессора имели возможность по условиям материальных затрат печататься в статусных зарубежных журналах, патентовать свои изобретения на международном уровне и жить не в «хрущевках» и «панельках», а в современных домах. Я, к примеру, не знаю среди своих коллег-профессоров ни одного, кто жил бы в коттедже, хотя допускаю, что такие в России есть. Современный российский профессор имеет заработную плату в 50 раз меньшую, чем получал профессор в царскую эпоху и в сталинские времена, когда заработная плата профессора оценивалась на уровне министра и выше, чем зарплата секретаря обкома партии.

РОССИЙСКАЯ наука нуждается в реорганизации. Бесспорно. Но не в добивании. Россияне уже видели «эффективных лидеров» в оборонно-промышленном комплексе России (Сердюков, Васильева и др.). Только люди, решившие хотя бы одну крупную научную проблему, могут понять, что такое труд ученого. Бескорыстный Г. Перельман – это, конечно, исключение. Но в целом ученый (если он настоящий ученый), работая в науке, ищет истину, а не деньги.

Современный ученый не является идеалом подражания для современной молодежи. По данным ВЦИОМ, 80% населения России вообще не знает о существовании профессии «ученый». Всего 5% опрошенных в Москве смогли назвать имена российских ученых. Первым в списке называли Жореса Ивановича Алфёрова, нашего единственного на всю огромную страну действующего лауреата Нобелевской премии.

Если бы реформа науки была поручена академику РАН Жоресу Ивановичу Алфёрову, о вкладе в науку которого знает весь мир, это было бы воспринято как должное. За работу берется профессионал высокого класса.

...Я, как и Жорес Иванович Алфёров, школьное образование получил в маленьком уральском городке Туринске. Безмерно горд, что школьными учителями у меня и у Жореса Ивановича были одни и те же лица.

...Однажды на одной из научных конференций в Екатеринбурге в 2003 году я в разговоре с Дмитрием Семёновичем Львовым, тогда ученым секретарем РАН по экономике, обмолвился, что в 250 километрах от Екатеринбурга есть маленький городок Туринск, в котором прошли школьные годы Жореса Ивановича Алфёрова. Дмитрий Семенович, выдающийся экономист России, интеллигент до мозга костей, схватил меня за лацканы пиджака и закричал: «Едем немедленно в Туринск. Я хочу собственными глазами видеть школу, в которой учился Жорес Иванович». Вот что такое научный авторитет.

Следует заметить: количество научных публикаций, которые женщина по фамилии О. Голодец назвала главным обвинительным показателем эффективности науки, не такой уж и важный показатель. Лично у меня более 500 научных публикаций. Это больше, чем у А. Эйнштейна. Но одна статья А. Эйнштейна, изложенная на 25 страницах, открыла миру больше, чем сотни тысяч статистов от науки.

Среди моих земляков в маленьком Туринске был ученый, широко известный физикам по своим выдающимся практическим делам, а не по количеству статей. Речь идет о Владимире Александровиче Малыхе, человеке удивительной судьбы.

Владимир Александрович Малых в 1941 году, не получив аттестата об окончании Туринской средней школы №1, был призван в армию и в первых же боях его ранили. Потом учеба в Московском университете. Не закончив университета, он был призван в группу Н.А. Доллежаля, которая создавала первые в СССР атомные реакторы, и стал руководителем группы по созданию твэлов. Семья Владимира Александровича жила в это время в Туринске. Жила очень бедно. Его мать снимала у нас комнату, хотя она была завучем в семилетней школе. В.А. Малых блестяще справился с возложенной на него ответственностью по разработке твэлов, стал главным технологом строительства первой в мире атомной электростанции в Обнинске и получил Ленинскую премию №1 вместе с И.В. Курчатовым и Н.А. Доллежалем, стал Героем Социалистического Труда и директором Метрологического института.

В 1956 году у меня состоялась встреча с ним, «секретным физиком», внесшим огромный вклад в сокровищницу российской науки. Он сказал мне: «Если станешь ученым, не думай о деньгах и о славе. Трудись хорошо, много, самозабвенно. Будешь счастлив».

Владимир Александрович Малых прожил всего 50 лет, И.В. Курчатов – 56 лет. Их ученых степеней и званий удостаивали за практические достижения, а не за публикации.

Сегодня Россия занимает 70-е место в мире по уровню развития инновационной составляющей в экономике.

ОДНОЙ из главных причин упадка российской науки и инновационной деятельности является уничтожение Национальной Инновационной Системы СССР, созданной под руководством Д.Ф. Устинова в 1960–1970 годах. Компетентнейший специалист был! Мне довелось наблюдать дискуссию Дмитрия Федоровича Устинова, секретаря ЦК КПСС по оборонным отраслям промышленности, с главным конструктором «Уралвагонзавода». Это была дискуссия равных по компетенциям технических специалистов, где инженерные проблемы конструкции танков обсуждались на уровне допусков и посадок у конкретного узла современного танка.

Д.Ф. Устинов, инженер по образованию, главный конструктор «Ижмаша», назначенный И.В. Сталиным наркомом вооружения в возрасте 30 с небольшим лет, блестяще справился с задачей организации оборонной промышленности СССР в тяжелых условиях войны, он до мелочей разбирался в технических вопросах, в организации производства и создал уникальную Инновационную Систему СССР, позволившую сравнять военные потенциалы СССР и США. В НИС СССР большая роль придавалась Академии наук СССР как генератору инновационных идей. К решению проблем обороны страны он привлекал виднейших ученых АН СССР и создавал необходимые условия для их успешной работы.

А кто сегодня в правительстве России так же, как Д.Ф. Устинов, может решать проблемы научно-технического развития, на равных обсуждать проблемы как с учеными, так и с производственниками? Кто в правительстве России способен понять сложность и масштабность современной техники? Женщина по фамилии О. Голодец, берущая на себя ответственность «реформировать» науку?

В нынешнем правительстве России нет авторитетных ученых и организаторов производства, какими были А.Н. Косыгин, Д.Ф. Устинов, П.В. Дементьев, Н.И. Рыжков, Е.П. Славский др. Вот где надо, в том числе, искать причину низкой эффективности науки. А правительству так хочется показать пальцем на кого-то, кто якобы виноват в происходящем... Вот, например, можно указать на РАН. А между тем:

где внятная экономическая политика правительства? Ее нет;

где внятная промышленная политика правительства? Ее нет;

где внятная инвестиционная политика правительства? Ее нет;

где внятная политика в сфере науки и образования? Ее нет.

Вот чем бы заняться правительству.

Но есть острое желание отобрать у Российской академии наук имущество и поделить среди своей чиновничьей рати под видом реформы Академии наук. А понимают ли эти люди, на что они руку поднимают?..

ПРАВИТЕЛЬСТВУ есть чем заняться. Рост ВВП в России опустился до 1,5%, что в 2–3 раза меньше, чем этот показатель был в период «застойной экономики России». А можно ли решать сложные проблемы экономического развития без науки, без мощной Академии наук, без эффективной Национальной Инновационной системы?!

В России имеет место кадровый голод в сфере науки и производства (особенно в обрабатывающих отраслях промышленности, и в машиностроении в частности). Это результат тех реформ, которые правительство проводит в образовании, особенно в профессиональном образовании.

В 1929 году, на заре индустриализации, инженерный корпус в СССР в четыре раза уступал по численности инженерному корпусу США. В 1990-е годы технические вузы СССР выпускали в четыре раза больше инженеров, чем вузы США. Промышленность и наука в СССР не испытывали нехватки инженерных кадров. А сейчас предприятия задыхаются от кадрового голода. Американцы поражались мощи СССР в сфере подготовки кадров.

Приведу пример. В 1976 году я показывал одному из претендентов на должность президента США объекты КамАЗа, строившиеся с участием США. Гость всё воспринимал как должное, но когда я сообщил, что еще до запуска шести основных заводов КамАЗа в Набережных Челнах сформирован инженерный корпус в количестве 25 тысяч инженерно-технических работников, он был настолько поражен, что произнес после долгого размышления: «Такое не под силу ни Форду, ни Дженерал Моторс».

А теперь вопросы к правительству: куда делась наша мощь в подготовке инженерных кадров? кто ответит за искусственно созданную проблему? Вопросы, конечно, риторические, но они свидетельствуют о неспособности правительства решать вопросы в сфере профессионального образования и науки.

Фактором, оставляющим промышленные центры России без качественных абитуриентов и студентов, является ЕГЭ, продукт правительства, не поддержанный научным сообществом. При помощи ЕГЭ наиболее способные выпускники средних школ из провинции оказываются в крупных культурных центрах и, как правило, обратно не возвращаются (в Москве средняя заработная плата в 2,5 раза выше, чем в крупном индустриальном центре – Набережных Челнах). В Москве практически нет промышленности (5% от ВРП), но есть большой набор в вузы и большой набор развлекательных услуг. В индустриальных центрах еще кое-где осталась промышленность, но нет перспективной молодежи в вузах, а из Москвы и С.-Петербурга перспективная молодежь в промышленные центры не возвращается. По существу, и в крупных центрах она не находит применения по полученным специальностям. Так растранжиривается интеллектуальный потенциал страны. В этом тоже РАН виновата?

Российская наука, как и российская экономика, не получая должной поддержки ни от государства, ни от бизнеса, переживает серьезный кризис. Она не дает того, что могла бы дать для развития российской экономики. Реформы нужны, но нужны грамотные реформы, а не их имитация.

Причин и факторов для беспокойства за судьбу науки и экономики достаточно. В экономической жизни Россия неумолимо движется к рецессии, а это значит – к новым потрясениям. Ощущается углубление кризиса. Разрыв между правительством и обществом углубляется, в том числе на почве разного понимания проблем развития науки и образования.

Реальный российский бизнес, основанный на дешевой рабочей силе и распродаже углеводородного сырья, по большому счету, не нуждается в науке, не готов инвестировать в науку, а готов только потреблять «дженерики» и суррогаты. Стоимость интеллектуальной собственности, отраженной на балансовых счетах всех российских предприятий и организаций, менее 100 млрд рублей (около 3 млрд долларов). Это свидетельствует о низкой интеллектуалоемкости нашей экономики и объясняет невостребованность науки бизнесом. Это то, почему чиновникам позволено так беспардонно обращаться с российской наукой.

У РОССИИ и у всего человечества есть острейшая потребность в науке. Эти потребности связаны с космосом (астероидные, кометные и метеоритные опасности; угрозы, связанные с процессами на Солнце; экологическая ситуация на планете; угроза землетрясений, извержения вулканов; процессы, связанные с движением тектонических плит земной кары, сменой магнитных полюсов Земли, геохимическим «старением» Земли, истощением стратегических ресурсов, в том числе углеводородов, обычных и редких металлов...).

В России до сих пор не решена проблема вопиющей бедности (каждый шестой россиянин за чертой бедности), низкий показатель качества жизни и индекса человеческого развития. В России угрожающие градиенты имущественного неравенства. Коррупцией и преступностью, как раковыми метастазами, поражены все органы власти. Более 60% пахотных земель России не обрабатывается. Деградируют промышленность и сельское хозяйство...

«...Если не наука, то кто ответит на вопрос: что нам делать, как устроить нам свою жизнь?» (М. Вебер.)

Хочется обратиться к президенту Путину В.В. с просьбой остановить правительство в неуместной атаке на науку и РАН. В споре правительства и науки в историческом масштабе времени все равно правой окажется наука. Это закон развития. Папе римскому пришлось извиняться за казнь Джордано Бруно через 500 лет. Но пришлось. Владимир Владимирович, займите правительство каким-нибудь полезным для России делом. Ну, например, дайте ему задание для нужд народного хозяйства освоить туннельный эффект (ведь как-никак российское открытие), и тогда все ученые России поаплодируют нашему правительству. Ну нельзя так грубо и бесцеремонно обращаться с учеными! Дайте В.Е. Фортову и ученым год на подготовку программы реорганизации РАН.

Мне хочется обратиться к моему земляку по школьному образованию, олицетворяющему ум, честь и достоинство российского ученого, Жоресу Ивановичу Алфёрову.

«Глубокоуважаемый Жорес Иванович! Борьба, которую Вы ведете за науку, образование, за возрождение экономики нашей страны, – это праведная борьба. Она дает нам пример поведения настоящего ученого – борца и патриота своей страны в годину испытаний. Она дает нам силы бороться и верить в победу. Здоровья Вам, дорогой Жорес Иванович. Ваш жизненный пример нужен нашей молодежи, нужен ученым России, нужен всей России. Сил Вам и энергии. Берегите себя, Вы национальное достояние России. У меня и у Вас были одни и те же учителя в маленьком Туринске, оттуда Ермак ушел покорять Сибирь. Мы победим!»

В сферу моих научных интересов как ученого входит развитие нового научного направления – экономической синергетики, науки о качественных структурных преобразованиях в сложных системах. Раскол правительства и науки – это дисинергетический эффект. Стране нужен синергетический эффект согласованного (когерентного) взаимодействия науки, образования, финансового капитала, бизнеса и государства. Россия сильно отстала в научно-техническом и экономическом развитии. Потребность в синергетическом эффекте – не красивая фраза. Это действие во имя спасения нашей страны.

Б.Л.КУЗНЕЦОВ, профессор, доктор технических наук, академик Российской академии естествознания


Как это делается

НЕЧИСТОПЛОТНЫЙ РЕФОРМАТОР
Представители Общественной палаты, сообщается во вчерашнем номере «Известий», обвинили министра образования Дмитрия Ливанова в подлоге документов при присоединении Московского государственного горного университета к Московскому институту стали и сплавов. Они уведомляют Госдуму, что чиновники минобрнауки проводили процесс слияния двух крупных учебных заведений на основе несуществующего согласования с ОП. Заодно общественники в целом раскритиковали политику реорганизации вузов, назвав ее преступной.

«Вопрос о неправомерном уничтожении базового вуза в системе высшего горного образования России является одним из звеньев преступной политики министра образования и науки РФ Д.В. Ливанова», – говорится в документе.

В документе указано: в ходе прокурорской проверки минобрнауки отчиталось, что слияние вузов проходило на законных основаниях с согласия представителей Общественной палаты. Однако сами общественники утверждают, что не участвовали в работе группы, которая отвечала за присоединение к МИСиСу Московского государственного горного университета. Также Общественная палата не разрабатывала план-график исполнения приказа минобрнауки о реорганизации вузов.

В Госдуме жалобу общественников приняли во внимание. Направлен запрос на имя генерального прокурора Юрия Чайки с требованием проверить достоверность информации, которую предоставило ведомство Ливанова. В письме подчеркивается: факты говорят о том, что согласовательных процедур по слиянию не было, и все процедуры по ликвидации были незаконны. Фактически горная отрасль обезглавлена и остается без специалистов.

Приказ о реорганизации МГГУ путем присоединения к МИСиСу был подписан министром образования и науки еще в мае 2012 года. Как поясняли тогда чиновники, «объективно научные показатели Горного университета гораздо ниже потенциально возможных». «Интеграция в более развитую структуру дала бы возможность перспективным коллективам ученых и преподавателей получить дополнительные средства на научную деятельность», – говорили в пресс-службе.

Заведующий кафедрой технологий машиностроения и ремонта горных машин МГГУ Александр Вержанский утверждает, что слияние вузов произошло из-за интереса чиновников к имуществу вуза.

– У нас крупный комплекс в центре Москвы, который по площади больше 80 тыс. кв. метров, комплекс общежитий площадью более 34 тыс. кв. метров. Кроме того, МГГУ имеет в Карачаево-Черкесии территории около 40 га, имущественный комплекс в Московской области. Помимо этого, МГГУ одним из первых заключил инвестиционный контракт с коммерческой структурой, предметом которого являлось строительство учебно-административного здания. После окончания строительства 30% от общей площади достанется МГГУ. Это серьезный объем стоимости, – поясняет он.

«Советская Россия»

ertata