... ловкий мошенник. Но
удалось скрыться и ...
Чем руководствовались самозванцы - претенденты на российский престол.
В 2012 году мы отмечали четырёхсотлетие освобождение Москвы ополчением Минина и Пожарского. Эта дата напоминает нам не только о ратной славе и доблести наших предков. События тех далёких лет являются яркой иллюстрацией того, к каким трагическим событиям может привести ослабление государственной власти. Следствием политического кризиса начала XVII века стала гражданская война, всеобщий хаос, появление на авансцене истории откровенных авантюристов - самозванцев, стремившихся с максимальной для себя выгодой воспользоваться неразберихой. К «ловле рыбы в мутной воде российской смуты» подключились и правители западных стран, которые зачастую использовали претендентов на московский трон в своих целях. 
«В смутное время», художник С.В. Иванов. Самопровозглашённый император Первым российским императором традиционно считается Петр Великий. В 1721 году канцлер Гавриил Головкин от имени Сената обратился к монарху с просьбой примять этот титул как знак признания величия его победы в Северной войне. Но гораздо раньше это звание присвоил себе человек, не прославившийся ни громкими военными победами, ни глубинными реформами. Он был великим мастером головокружительных авантюр и в отечественную историю вошел под именем Лжедмитрия Первого.
В биографиях искателей приключений разных эпох часто встречается фраза: «их происхождение темно». Вопрос о родословной Лжедмитрия также до конца не ясен. На этот счет существуем несколько гипотез. Наиболее распространено отождествление узурпатора русского престола с беглым монахом Григорием Отрепьевым. Николай Карамзин в своем классическом историческом труде отстаивал именно эту версию. Она же была популяризирована и в великой исторической трагедии Александра Пушкина «Борис Годунов», в которой запечатлен образ Отрепьева - самозваица. Несмотря на то, что ряд крупных исследователей (например, Николай Костомаров) оспаривали тождество этих исторических личностей, версия, придуманная Отрепьевым, продолжает оставаться ведущей и в современной историографии. Её сторонником являлся и недавно ушедший из жизни крупнейший исследователь «русской смуты» Руслан Скрынников. Он приводил в подтверждение этого ряд доказательств. Среди них схожесть рассказа (со слов Отрепьева) первого покровителя самозванца - шляхтича Адама Вишневецкого с показаниями беглого монаха Варлаама, который бежал вместе с честолюбивым Отрепьевым в польские земли.
Отец Отрепьева был человеком дворянского происхождения. К моменту, когда его жизнь оборвалась в пьяной драке в подмосковной Немецкой слободе, он дослужился уже до звания стрелецкого сотника. Его сын Юрий с младых лет проявил расторопность и энергичность. Он поступил на службу к Романовым, влиятельному боярскому роду. Их участие в заговоре против царя Бориса Годунова привело к опале не только членов этой семьи - нависла угроза и над людьми, бывшими в услужении у Романовых. Юрий Отрепьев, стремясь спастись от правительственной кары, принял постриг под именем Григория. Новый монах быстро обратил на себя внимание способностями и каллиграфическим почерком. Он стал помощником сначала архимандрита кремлевского Чудова монастыря, а затем и самого патриарха Иова. Видимо, жаждущему приключений честолюбивому чернецу Григорию стало тесно в монастырских кельях, и он сбежал из монастыря в Польско-Литовское государство. С этого момента, собственно, и начинается история Лжедмитрия - человека, объявившего себя царевичем Дмитрием, сыном Ивана Грозного, спасшимся от убийства.
Самозванец нашел богатых покровителей из шляхты, которые заинтересовались его историей. Сначала это были Адам Вишневецкий и Юрий Мнишек, но вскоре интерес к молодому человеку проявил и сам король Сигизмунд III. Вряд ли влиятельные лица Речи Послолитой всерьез воспринимали рассказы «спасшегося» Дмитрия, но зато они прекрасно оценили возможность использовать его в качестве агента влияния против входящего в полосу кризиса Московского царства. Тайно принявшему в Польше католичество самозванцу (а это было немаловажно для фанатичного католика короля Сигизмунда) была обещана широкая поддержка.
«Присяга Лжедмитрия I польскому королю Сигизмунду III
на введение в России католицизма». Художник Н.В. Неврев Успех военной экспедиции Лжедмитрия и находившихся за его спиной польских «спонсоров» в русские земли стал возможен благодаря глубочайшим политическим и социально - экономическим противоречиям, поразившим в тот период государство. Агитация в пользу авантюриста падала на благодатную почву, ее результатом стало триумфальное восхождение Лжедмитрия на московский престол в 1605 году.
Известный историк Сергей Платонов, основываясь на исторических воспоминаниях, приводит следующее описание внешности правителя - самозванца: «Он был очень некрасив: разной длины руки, большая бородавка на лице, некрасивый большой кос, волосы торчком, несимпатичное выражение лица, лишенная талии неизящная фигура». Что же касается характера, то современники отмечали в нем живость ума, азартность, подвижность. Поведение Лжедмитрия во многом шокировало представителей придворных кругов. Он старался отойти от старомосковских традиций царского этикета: не спал после обеда, носил иноземную одежду... Женитьба на католичке Марине Мнишек (дочери его польского покровителя Юрия Мнишека) и открытая поддержка прибывших с ним поляков, поведение которых встречало осуждение у москвичей, существенно подрывало репутацию Лжедмитрия.
Было бы упрощением видеть в первом Лжедмитрии образцового агента влияния. Для Сигизмунда III, жаждавшего максимально подчинить своему влиянию земли русских «схизматиков» - православных, он стал во многом разочарованием. Самозванец не спешил передавать польской короне обещанные ей ранее Новгород - Северские земли. Он также не горел желанием выполнять обещание передать в управление тестю Мнишеку Псков и Новгород. Его политические кредиторы считали себя обманутыми. Одновременно он выдвигал масштабные внешнеполитические предложения. Так, он разрабатывал план мощной коалиции против Турции с целью полного изгнания османов из Европы.
Будучи по своей натуре авантюристом, Лжедмитрий продолжал оставаться им и после того, как добился высокого титула, а незаконно присвоенный титул императора наглядно свидетельствовал о его тщеславии и амбициях.
«Последние минуты Дмитрия самозванца». Художник К. Вениг, 1879 Лжедмитрию было не суждено войти в историю в качестве крупного военачальника-завоевателя. Он так и остался временщиком. «калифом на час». Его политический век оказался короток. Не имея опыта государственного деятеля, он совершил ряд роковых ошибок. Лжедмитрий умудрялся приумножать число своих врагов, теряя при этом союзников. Даже отсутствие в нем жестокости, что характеризует Лжедмитрия с не самой плохой стороны, обратилось против него. Например, он не только отменил казнь участвовавшего в разоблаченном заговоре против него боярина Василия Шуйского, но и вскоре вернул ему прежнее положение при дворе. Многоопытный политический интриган Шуйский сполна воспользовался легкомыслием Лжедмитрия, организовав новый (и на этот раз удачный) переворот. Царствующий самозванец был убит. О его судьбе узнали в Европе, причем даже в отдаленных ее уголках. Например, в том же XVII столетии знаменитый испанский драматург Лопе де Вега написал посвященную ему пьесу. Автор «Собаки на сене» назвал свое произведение «Великий герцог Московский».
Первый Лжедмитрий был, конечно же, самым успешным среди российских самозванцев XVII века, но далеко не единственным.
«Дети» и «внуки» Ивана Грозного Успех аферы самозванца, ставшего русским царем, побудил представителей разных политических сил как внутри России, так и за ее рубежами разыграть ее повторно. Нужен был лишь новый исполнитель. В кандидатах на эту роль в то беспокойное время дефицита не было. Очередным спасшимся (теперь уже дважды спасшимся) царевичем Дмитрием стал некий школьный учитель из белорусского местечка Шклов.
Появившись в российских пределах, в Стародубе, он заявил о своем царском происхождении и династических претензиях. На него обратил внимание польский искатель приключений и наживы в русских землях Роман Ружинский, который собрал на свои средства войско. Бывший шкловский учитель стал для польского шляхтича только знаменем, реальным хозяином в войске был Ружинский - второй Лжедмитрий руководил новым движением номинально. Новый Лжедмитрий не обладал харизмой и энергетикой предшественника. Проект захвата власти реализовывался по уже опробованной схеме. Сигизмунд III сначала крайне скептически отнесся к появлению второго Лжедмитрия и от казался его поддерживать. Во - первых, король Польши считал себя во многом обманутым Отрепьевым, а, во - вторых, полагал, что повторить успех первой операции невозможно. Однако по мере успехов Лжедмигрия и Ружинского скепсис короля поубавился. Повстанцы не только дошли до Москвы, но и блокировали её. В Тушино, недалеко от Москвы, они разбили большой лагерь, который стремились сделать вторым политическим центром России. По названию этого места претендент на престол и получил прозвище «Тушинский вор».
Король Польши решил принять участие в этой политической игре и послал на поддержку находящегося у стен Москвы Лжедмитрия войска под командованием Яна Сапеги. Неудачная попытка захвата столицы и частичное её разблокирование привели к расколу среди мятежников и, как следствие, бегству самозванца с частью армии в Калугу, где опять же (как ранее Ружинский) реальным командующим стал Сапега.
Несколько позднее монарх Речи Посполитой заключил соглашение с московским боярством, и польские войска заняли Кремль. «Тушинский вор» стал ненужной фигурой для его зарубежных опекунов. Теперь он превратился для Сигизмунда в конкурента, которого было необходимо убрать. Во время загородной прогулки под Калугой самозванец был убит.
Впрочем, царевичу Дмитрию было суждено в очечной раз «воскреснуть». Некий дьякон Матюшка Веревкин решил. что политическое мошенничество станет для него куда прибыльнее духовной деятельности. В Пскове он объявился как спасшийся в Калуге (уже трижды!) законный претендент на московский престол. Агитация была успешной не только в Пскове. Раскол был внесен и в Первое народное ополчение, осаждавшее оккупированную Москву. Его руководитель Заруцкий был вынужден присягнуть «спасшемуся царю». Но Матюшка Веревкин оказался неискушенным в интригах авантюристом. Разгульное поведение самозванца сильно поколебало его популярность. Ряды сторонников нового Лжедмитрия редели. Веревкин был схвачен, посажен в клетку и отправлен в подмосковный ополченческий лагерь. Жизнь третьего Лжедмитрия оборвал смертный приговор.
Смутная эпоха породила не только «детей» Ивана Грозного, но и его «внуков». Среди них преуспел Илейка из Мурома. Как известно, последний правитель из династии Рюриковичей Федор Иоаннович не имел наследника. Илейка решил оспорить этот факт, выдав себя за царевича Петра, сына царя Федора. До того как в нем «обнаружилась» царская кровь, ему довелось служить в торговой лавке, плавать на судах, быть холопом. Он невыгодно отличался от коллег - самозванцев, так как имел грубые манеры и плохое образование. В годы беспорядков на Руси Лжепетр особо не преуспел, но и ему удалось найти сторонников и захватить ряд земель. В конце своей авантюрной одиссеи в 1607 году Илейка Муромец со своим отрядом соединился в Туле с войском лидера крестьянских повстанцев Ивана Болотникова. Оба мятежных предводителя оказались запертыми в городе, осажденном войсками тогдашнего московского царя Василия Шуйского. Тулу было решено затопить, построив дамбу на реке Упе, что неизменно вызвало бы резкий подъем воды. «Царевич Петр» вместе с Болотниковым приняли решение о сдаче. Оказавшись в руках официальных властей, Илейка дал подробные показания о своих деяниях. После окончания следствия было принято решение о смертной казни Лжепетра, которая состоялась недалеко от Москвы - у стен Данилова монастыря.
Похождения «наследника Шуйского» Мирные соглашения русского государства с Польшей и Швецией и утверждение новой династии способствовали стабилизации обстановки в стране. В новых условиях было гораздо затруднительней проявиться своеобразным талантам авантюристов, претендовавших на престол. И все же они появлялись. В этом отношении примечательна судьба Тимофея Анкудинова, выдававшего себя за сына царя Василия Шуйского.
Служа в московских приказах, он не отличался щепетильностью в делах. Когда Анкудинов понял, что за воровство ему грозят арест и суд, он сжёг свой дом (вместе с женой, которая грозилась его выдать) и пустился в бега. У него была определенная сумма казенных денег, но амбициозный авантюрист рассчитывал приобрести по-настоящему крупный капитал. Из недавнего прошлого он знал, что в соседних с Россией странах готовы привечать всяких «спасшихся» и «воскресших» членов царских династий. Анкудинов решил назваться князем Иоанном Шуйским. Описания его зарубежных «гастролей» нередко противоречивы, встречаются разночтения в хронологии посещения им разных государств, но все они свидетельствуют о редком нахальстве и изворотливости проходимца.
Вступая в монашество, царь Василий Шуйский не подозревал,
что у него есть сын-самозванец. Художник Б. Чориков, 1610 В Польше он привлек внимание короля Владислава, сына Сигизмунда III. Тот нисколько не сомневайся, что перед ним лжец, но решил назначить гостю денежное содержание и держать при себе на случай организации какой - нибудь политической комбинации против Москвы. Смена правителя в Польше и начавшаяся война с восставшей под предводительством Богдана Хмельницкого Украиной отвлекли внимание от Тимофея. Ему перестали выплачивать деньги. Тогда Анкудинов решил искать покровительства у врага Польши гетмана Хмельницкого. Ему удалось проникнуть в близкое окружение лидера украинского восстания, стать частым гостем на его застольях. Один из участников московского посольства, которое имелось у атамана, опознал беглеца - лихоимца. Авантюристу угрожала выдача, и ему не оставалось ничего иною, как обратиться к знакомому средству спасения - бегству.
Анкудинов со своей монархической легендой побывал при дворе крымского хана, а затем получил покровительство самого турецкого султана. Тот проявил интерес к беглому «князю» и определил ему приличное содержание. Сам же Анкудинов в знак восхищения своим новым покровителем принял мусульманскую веру. Но и удача в Турции оказалась для него скоротечной, причем на этот раз по его собственной вине. Тимофей, будучи пьяным, попытался проникнуть в гарем важного турецкого вельможи и был схвачен. Но позднее ему удалось бежать и из Турции.
Анкудинов побывал почти во всех значимых политических центрах. Не смог искатель авантюр пройти и мимо Рима. Понтифик принимал его, расспрашивал «царевича» о положении на родине. Ради покровительства главы Святого престола Анкудинов решил в очередной раз сменить веру и стать теперь уже католиком. Но серьезной поддержки правитель Рима ему, видимо, не оказал, и Тимофей решил продолжить свои странствия.
Куда более успешно стало пребывание «Иоанна Шуйского» при дворе шведской королевы Кристины, которая была весьма своеобразной и эксцентричной особой. Она покровительствовала ученым и писателям и постоянно увлекалась новыми идеями. Возможно. Кристина была единственной из покровителей Анкудинова, кто принял его историю «за чистую монету».Тем большим было ее разочарование и возмущение, когда оказавшийся в Стокгольме русский купец заявил, что «несчастный беглый принц» всего лишь ловкий мошенник. Но Лжеиоанну удалось скрыться и от гнева королевы Кристины.
И все-таки, как гласит поговорка, «сколько верёвочке не виться...». Находясь во владениях герцога Голштинского, Анкудинов был снова опознан. На этот раз скрыться ему не удалось. Московские власти согласились заплатить за выдачу самозванца солидную сумму. Герцог не устоял и продал пленника. На родине Тимофея ждала расплата. Мучительное четвертование пресекло его бурную жизнь. Похождения Анкудинова в отличие от деяний Отрепьева или «Тушинского вора» так и остались лишь смелой авантюрой, не став фактором большой политики.
Самозванцы XVII века преуспели по-разному: одним удалось захватить власть в столице Руси, другие получили всего лишь денежные подачки от зарубежных правителей. Но финал их авантюрных затей был всегда один и тот же - насильственная смерть, которая приходила к ним в виде тайного убийства или казни.
Всеволод Матвеев
Журнал «ФСБ: за и против» №6(22) декабрь 2012
Читай ещё:
Григорий Отрепьев, Лжедмитрий I
Гришка-конюх – князь Московский
«Мы уверены, что католическая религия будет предметом твоей горячей заботливости...»
Шуйский, царь-неудачник
Лжедмитрий II
Марина Мнишек
«Семидневная царица»
Не страшен был России самозванец
Тимофей Анкудинов
Самозванцы в России
ertata
