... женщины. В. И.
на умерла в ...
... портрета В. И.
у здания Смольного ...
... этот день улица
вновь станет пешеходной ...
... Маркса, Энгельса,
сборнике "Историческая ... . Духовные предтечи
. Фрагмент книги ...
Вместе с тем А.С.Ципко фактически обозначил проблему органичности (неорганичности) "пересадки", имплантации идей марксизма в ту или иную конкретную культурно-историческую среду, в частности в российский культурно-исторический контекст.
Речь в данном случае идет о таком вопросе: в рамках каких конкретно-исторических условий возможна органическая объективация идей марксизма без разрыва с его сутью, учитывая, что сам марксизм явился обобщением определенных конкретных общественных отношений.
И в связи с этим еще цепочка вопросов: чем отличается творческое применение марксизма на практике от такого его "творческого" применения, которое является по сути разрывом с марксизмом, немарксистским решением проблемы? Имеется ли вообще пределы, границы творческого применения марксистской теории на практике и творческого развития марксистской теории, и если да, то до каких границ в процессе творчества марксистская теория продолжает оставаться марксистской? Или, другими словами, до каких пор ТВОРЧЕСКОЕразвитие марксизма является все еще развитием МАРКСИЗМА?
Переиначивая обозначенную проблему, можно сформулировать ее и так: ведет ли объективация идей марксизма в новом пространственно- временном контексте к органической интерпретации его, творческому развитию или несовместимо с сутью классического марксизма, ведет я разрыву с ним, не является творческим развитием, а означает его аберрацию, сущностную деформацию.
Этот вопрос наглядно иллюстрируется полемикой большевизма с меньшевизмом (в частности, В.И.Ленин - Н.Суханов) вокруг Октябрьского переворота: осуществляя переворот, большевики реализовали на практике марксистские идеи или же действовали вразрез с ними?
Как подтверждает историческая практика, вне зависимости от воли и желания политических деятелей судьба классического марксизма была различна прежде всего вследствие различного объективно существующего культурно-исторического контекста, текущих проблем освободительного движения.
Указанную проблему, в свою очередь, следует отличать от иной, герменевтической, состоящей в том, что именно воля и желание политического лидера, харизматического вождя, его менталитет и намерение вычленяют из классического марксистского наследия, во-первых, лишь то, что он способен выбрать в силу своего духовного своеобразия и потенции, во-вторых, то, что соответствует, по его разумению, задачам дня.
Понятно, что обе проблемы составляют две стороны "одной медали", нерасторжимого единства субъектно-объектных отношений политического процесса.
Таким образом, исследование истоков большевизма, содержания и эволюции его политической доктрины в целом, концепции демократии в частности имеет практическую значимость с выяснением целого комплекса сопряженных вопросов: характер политических традиций как элиты, различных классов и слоев, так и всего народа, особенность менталитета перечисленных субъектов политики, уровень и специфика политической культуры, знание механизмов социальной психологии, индивидуальной особенности психики политических лидеров, не говоря уже о необходимости анализа экономических укладов, социально-классовой структуры, особенностей национальной, этнической культуры и психологии и т.д. и т.п.
В этом отношении столь же "эпохальное" значение, как и публикация А.С.Ципко, имели статьи И.Клямкина и В.Селюнина, опубликованные в "Новом мире"40, а также сборник "Иного не дано", вышедший к 19-й партконференции и ставший в СССР к 1988 г. "самым страшным снарядом, пущенным когда-либо в голову" советской партийной элите, партократии, КГБ и ВПК41.
Однако для общественной науки первая свободно-критическая после затхлости и потому отчасти конъюнктурная волна через несколько лет перестройки явно спала, и начался процесс спокойного и скрупулезного исследований.
И если А.С.Ципко в начале 1989 г. подчеркивал в основном негативную для судеб России роль русского революционного радикализма, то в последнее время появились публикации, в которых вместо стереотипов "черно-белой" оценки роль народничества как выразителя русской революционной традиции представлена конкретно-исторически, в многоцветий анализа и оценки. Примером могут служить материалы "круглого стола" "Проблемы гуманизма и насилия в русской революционной традиции", опубликованные в 1991 г. в "Философских науках"42.
Мы разделяем взгляды итальянского исследователя Д.Боффы, написавшего в своей "Истории Советского Союза", что связь "между народничеством и большевизмом остается одной из самых интересных проблем в истории. На протяжении десятилетий вопрос этот был скорее предметом политической полемики, нежели добросовестного исследования"43. Здесь же Д.Боффа отмечает, что, несмотря на призыв Ленина проследить "связь" между народничеством и тем, что получило название "большевизма" в первое "десятилетие XX века"44, в СССР сталинского периода, начиная с 30-х гг., отвергалось даже предположение о наличии какой быто ни было идейной связи между большевиками и народниками. Действительно, к последним в сталинском "Кратком курсе истории ЗКП(б)" бездоказательно приклеили ярлык "героев-неудачников", само народничество объявили "врагом марксизма”45,а взгляды народников - вредними для дела революции46 .
Правда, справедливости ради надо заметить, что Д.Боффа не совсем корректен: в период 20-х - начала ЗО-х гг. в советской историографии прошла дискуссия о "русском якобинстве" и"русском бланкизме" вцелом и осоциально-политических взглядах П.Н.Ткачева в частности. В центре ее, и прежде всего в известном противостоянии С.И.Мицкевич (как наиболее последовательный выразитель одной из полярных точек зрения; родственные взгляды развивали Б.П.Козьмин, М.Н.Покровский, Б.К.Горев, И.А.Теодорович и др.) - Н.Н.Батурин, среди других находился и вопрос о "корнях" большевизма, о том, вошли ли элементы ’’русского якобинства" и "русского бланкизма" в политическую доктрину и организационные принципы большевизма, о связи народничества и большевизма47.
Так, к примеру, известный историк-марксист М.Н.Покровскийв 1923 г. в юбилейном сборнике "25 лет РКП(б)" связывал народнический социализм с большевизмом. Характерно сало название статьи; "Корни большевизма в русской почве". "И в прокламации "Молодой России, - писал он, - и в социалистических проектах... каракозовского кружка, и в пророческом предвидении... Ткачева... на нас глядит тот же большевизм...". А другой автор, И.Теодорович, анализируя в1930 г. всвоей монографии историческое значение партии "Народной воли" (монография так и называлась - "Историческое значение партии "Народной воли"), усматривал в ней "зародыш пролетарской партии" и "ранний ленинизм”48 .
Однако в целом Д.Боффа, несомненно, прав. И после кончины И.В.Сталина, в начавшейся оттепели, несмотря на то, что изучение этого вопроса возобновилось, решаюшего сдвига в объективном, непредвзятом исследовании вопроса о взаимосвязи революционного народничества и большевизма не произошло.
Исключением стала лишь попытка М.Я.Гефтера в 1969 г. обосновать идею о том, что революционное народничество являлось одним из источников большевизма49.
Данная попытка была пресечена в "лучших" традициях советской науки, то есть не только литературно, на страницахпечати50, но и последовали привычные для коммунистической эпохи соответствующие "оргвыводы".
В "обычных" же исследованиях советских ученых вплоть до последнего времени отвергалась преемственная связь между политическими доктринами (и организационными принципами) большевизма и народничества. Только на рубеже 80-90-х гг. ситуация стала постепенно изменяться. И если в 1990 г. И.Пантин и Е.Плимак еще осторожно, но достаточно определенно пишут о том, что Ленин в "Что делать?" соединил традиции передовой в то время немецкой социал-демократии с традиция Чернышевского, отчасти народовольцев, Ткачева, то С.А.Агаев в 1992 г. уже считает возможным определить большевизм как "новое, плебейское течение в лоне народнического социализма" и утверждает, что едва ли можно будет оспорить вывод о "существовании тесной и неразрывной связи между большевизмом и всеми леворадикальными и социалистическими течениями русской мысли"51.
У западных же исследователей, как мы уже отмечали, указанная преемственность является "общим местом". Так, Луис Фишер, автор почти тысячестраничной биографии В.И.Ленина, весьма образно и вместе с тем лапидарно отметил эту связь: "Русское народничество выжило, переодевшись в красную свитку"52.
Л.Шапиров своем капитальном труде "Коммунистическая партия Советского Союза", анализируя воззрения П.Н.Ткачева как одного из виднейших идеологов революционного народничества, пришел к выводу о разительном сходстве в некотором отношении его политических идей и политической доктрины большевизма. "И недаром, - подчеркивает он,- первоисточником многих ленинских идей называют именно Ткачева. Сам Ленин впоследствии детально изучил работы Ткачева и настаивал на том, чтобы эти статьи стали обязательным чтением для его последователей"53.
Обстоятельно прослеживает истоки большевизма в революционном народничестве также М.Геллер. "Официальные биографы Ленина и ленинизма тщательно обработали, - пишет он в своей книге "Машина и винтики", - генеалогию вождя партии и революции, оставив только "благородных" предков, прежде всего Чернышевского. В огромной роли, сыгранной Чернышевским, романом "Что делать?" в формировании Ленина, нет сомнений ... но не менее велико было и влияние на него революционеров, имена которых с середины 30-х годов были выведены из пантеона предков Октября, в первую очередь Ткачева и Нечаева”54 .
Поэтому столь актуально звучат слова М.Я.Гефтера: "Вольно или невольно ... снова возвращаемся к старому-престарому сюжету: к русским корням Ленина. С одной стороны, почти запретная (добавим, естественно, для нас. - Э.В.-П.). с другой - почти банальная тема"55 (для западной литературы. - Э.В.-П.).
Проиллюстрировать утверждение М.Я.Гефтера легко. Недавно была переведена на русский язык книга Роберта Такера "Сталин: Путь к власти. 1879-1929. История и личность". В ней американский политолог повторяет "почти банальную” истину о русских корнях Ленина: "Революционная душа, которую Ленин вновь вдохнул в марксизм, была душой сугубо русской... Возвышение диктатуры пролетариата до сути марксизма ... и концепция диктатуры как государства, в котором правящая партия опекает трудящихся, - все это свидетельствовало о глубокой духовной связи Ленина с революционными традициями русских народников. Ленинизм - это отчасти воссозданное внутри марксизма русское якобинство. Должно быть, это понимал Ленин. Не совсем ясно, однако, осознавал ли он, что косвенным образом его точка зрения отражала также влияние русской самодержавной традиции, которая, казалось, исчерпала себя в 1917 г."56
Р.Такер в процитированном фрагменте придерживается концепции: синтетичности истоков большевизма, которая объединяет противоположные позиции Т.Самуели, отчасти Н.А.Бердяева и В.С.Варшавского в одну. Он выделяет 4 истока большевизма - марксизм, народничество, якобинство и русская автократическая традиция.
Концепция синтетичности истоков большевизма распространена на Западе достаточно широко.
Своеобразную концепцию синтетичности разработал и упоминавшийся нами Д.Боффа: "...большевизм развивался все же как совершенно самобытное идейное и политическое течение по отношению как к марксизму, так и к революционному движению в России вообще"57.
Сопоставив концепций синтетичности Р.Такера и Д.Боффы, мы убеждаемся, что различие между ними не сводится к количеству составных частей синтеза: 4 (Р.Такер) или 2 (Д.Боффа). Д.Боффа в отличие от Р.Такера полагает, что синтез - большевизм - представляет из себя новую по качествуцелостность, отличную от составляющих его составных частей - марксизма и революционного народничества. Именно новое качество синтеза специально оговаривает Д.Боффа, отмечая, что большевизм - "совершенно самобытноеидейное и политическое течение по отношению как к марксизму, так и к революционному движению в России вообще" (выделено нами. - Э.В.-П.). В концепции же Р.Такера нового качества синтеза нет, хотя термин "симбиоз" свидетельствует об органичности единства составных частей.
Но, конечно, вопрос о соответствии денотата (доктрина большевизма в действительности) и концепта (концепция Д.Боффы об этой доктрине) требует конкретного изучения. Интересно, что Д.Боффа в своей формулировке большевизма вольно или невольно опирается на определение большевизма, данное В.И.Лениным в "Детской болезни "левизны” в коммунизме": "Большевизм существует как течение политической мысли и как политическая партия с 1903 г.”58.
Суждение В.И.Ленина о том, что большевизм - это особый, новый тип партии, активно использовалось и лежало в основе партстроительства КПСС. А вот второе его суждение о том, что большевизм - это особое течение политической мысли, т.е. своеобразное, самобытное, отличающее его от других течений политической мысли, в том числе, как следует буквально из определения, и от марксизма, не замечалась. Могут возразить, что это лишь одна, не совсем удачно выраженная мысль, а в действительности в других случаях В.И.Ленин не только не противопоставлял политическую доктрину большевизма марксизму, а всегда подчеркивал, что опирается на К.Маркса Ф.Энгельса. Каков в действительности концепт политической доктрины большевизма (в отличие от того, что о своей концепции говорили сами большевики).покажет будущее исследование. Мы же пока ограничимся тем, что сказали.
Близок к трактовке Д.Боффой истоков и составных частей большевизма современный английский историк, автор политической биография В.И.Ленина Роберт Сервис. Так же, как и Д.Боффа, он отмечает, что марксизм не был единственной доктриной, оказавшей воздействие на В.И.Ленина. В частности, В.И.Ленин почерпнул множество идей из опыта ранних русских революционеров. Однако когда мы пытаемся обнаружить корни ленинской мысли, то наталкиваемся на массу сложностей. "Поиск этих корней, - пишет Р.Сервис, - надо начинать с признания того, что марксистская и русская революционная традиции не были взаимоисключающими... Ленинская трактовка марксизма имела свой особенный привкус... Творчески перерабатывая чужие идеи, теории, анализируя явления, он создавал собственную концепцию. В результате по лучилась блистательная смесь"59 .
Для Р.Сервиса, как и для Д.Боффы, большевизм по сравнению с источниками - марксизмом и русской революционной традицией - представляет качественно новую доктрину. Дополняет же Р.Сервис интерпретацию Д.Боффой большевизма тем, что указывает на частичное совпадение, идентичность марксистской и русской революционных традиций.
В 1990 г. появилась книга А.Авторханова "Ленин в судьбах России”. В ней известный историк и политолог специально рассматривает проблему истоков большевизма, духовных предтечей Ленина. Будучи сторонником теории синтетичности истоков большевизма, он фактически "сводит на нет" роль марксизма в доктрине большевизма, ленинизма: "Ленинский социализм лишь заквашен немецким марксизмом, но вырос он из симбиоза французского бланкизма и русского народничества"60. Концепция А.Авторханова имеет как общее, так и особенное в сопоставлении со всеми вышеупомянутыми версиями - А.Тойнби, Т.Самуели, Н.Бердяева, В.С.Варшавского, Р.Такера, Д.Боффы, Р.Сервиса.
Все проанализированные интерпретаторы большевизма исходили из версии его политического монизма, подразумевая, что деятели большевизма в своих политических взглядах придерживались одинаковых, единых основополагающих политическихвзглядов.
Существует, однако, и иное толкование. По мнению С.Коэна, большевизм состоял из различных соперничавших между собой идейных школ и политических направлений. "Одни большевики, - считает он,- испытывали влияние разных школ европейского марксизма, другие - немарксистских идей, третьи - влияние русского народничества и анархизма .. в первые годы революции за фасадом политического и организационного единства, провозглашаемого под именем "демократического централизма", большевики расходились во мнениях по поводу философии и политической идеологии"61.
"Давным-давно" о политическом плюрализме "старой ленинской гвардии” первых лет советской власти (означающем, по сути дела, что сам термин "старая ленинская гвардия" неадекватно отражает реальность и является мифологемой официальной историографии КПСС) писал Ф.М.Дан в своем письме от 28 мая 1920 г. П.Б.Аксельрод: "Я уверен, более того, знаю, что у большевиков, монополистов и печати и организованного общения, диапазон разногласий внутри партии более велик, чем у нас, хотя все разногласия у них и подавляются полицейскими мерами насилия, пропитавшими целиком и все партийно-организационные отношения"62 .
Точка зрения Дана-Коэна о политическом плюрализме большевизма выгладит весьма правдоподобно с позиции того, что мы знаем о дискуссиях в большевистской партии в первое десятилетие захвата ею власти: разброс мнений в них явно превосходил нормальный, являющийся результатом действия психологических, гносеологических, герменевтических факторов, а не мировоззренческих, доктринальных различий, что, видимо, и имело место. Ответ на этот вопрос даст скрупулезное исследование .
Подведем итоги.Как мы убедились, среди специалистов существует значительное расхождение в вопросе о родословной, истоках большевизма и его составных частях. Причем многие авторы при анализе истоков большевизма рассматривают нерасчлененно истоки большевизма как теорию и истоки большевизма как революционную практику. Мы же, обозревая версии, отделим указанные стороны друг от друга.
Суммируя, можно условно вычленить следующие группы версии истоков большевизма как политической доктрины, которые будут теми гипотезами, верифицируемость которых мы осуществим в процессе дальнейшего исследования или в случае отрицательного результата выдвинем новые версии.
К первой группе можно отнести те концепции, согласно которым главное, решающее (но не единственное) воздействие на формирование доктрины большевизма имел один теоретический источник.В свою очередь, внутри этой группы существуют две взаимоисключающие версии. Первая отводит решающую роль в формировании большевизма марксизму (сам В.И.Ленин, официальная советская историография большевизма и КПСС до 1991 г., Б.С.Варшавский, прот. В.В.Зеньковский и др.).
Согласно второй версии, определяющая роль принадлежит фактору, который условно можно назвать "русской почвой". Сама же "русская почва" понимается как сложное явление, состоящее из нескольких взаимодействующих элементов, и включает в себя (причем у разных исследователей свой аспект видения): русскую идею; русскую душу; русскую революционную традицию, прежде всего революционную традицию народничества, сопряженную со специфической ролью русской интеллигенции второй половины XIX в.; русскую автократическую традицию (меньшевизм, М.Карпович, Н.А.Бердяев, А.Тойнби, Т.Самуели и др.).
Еще раз подчеркнем, что выделение главной, решающей роли какого-то одного источника в формировании большевизма отладь не означает, что сторонники этой версии отрицают значение, пусть второстепенное,других источников. Концепции этой группы можно назвать концепциями “одного определяющего источника большевизма".
Ко второй группе можно причислить те концепции, которые отводят равнозначную роль в формировании большевизма по крайней мере двум (и более) источникам (Р.Такер и др.).Их можно охарактеризовать как концепции “синтетичности (истоков) большевизма".
Третью группусоставляют концепции, согласно которым большевизм синтетичен и вместе с тем самобытен, образует новое качество по сравнению со своими источниками, качественно новую теоретическую систему (Д.Боффа, Р.Сервис). Их можно обозначить как концепции “нового качества большевизма".
Ещев одну, четвертую группу можно выдёлить концепцию политического плюрализма большевизма (Ф.И.Дан, С.Коэн), которая вместе с тем, опирается на предыдущие три версии.
Думается, возможны и другие группировки.
(Продолжение последует)
ПРИМЕЧАНИЯ
40Клямкин И. Какая улица ведет к храму?//НМ.1987. № 11. С.150-188;
Селюнин В.Истоки// НМ.1988. № 5. С.162-189.
<<У "военного коммунизма" были свои корни в отечественной истории,- справедливо подчеркивает В.Селюнин, -И раньше центральная власть в России длительные периоды напрямую распоряжалась всем, что лежало, стояло, ползало, ходило, плавало, летало>> (Там же. С.160). Но В.Селюнину следовало бы добавить, что исторические условия лишь благоприятствовали установлению "военного коммунизма", а первопричиной все же являлась сама доктрина большевизма первых лет советской власти, а точнее "борцы" под ее знаменем. Прав В.Селюнин и тогда,когда указывает, что бюрократическое управление, являющееся в России наследием веков, "особенно плотно наложилось на послереволюционную историю и образовало монолитную стену", которую до сих лор "не удается пока ни прошибить, ни преодолеть". Но и здесь он не договаривает - ведь опять-таки прежде всего в самой политической и экономической доктрине большевизма была причина возникновения специфического советского бюрократизма. А что российская история благоприятствовала этому, спору нет. Поэтому прежде, чем писать о заслуге В.И.Ленина в борьбе с бюрократизмом (Там же. С.187), необходимо указать на его вину в создании антидемократического, бюрократического политического режима. Что же касается взглядов В.Селюнина, то, думаю, они здесь ни при чем. Достаточно посмотреть на год издания - 1988-й, а написана публикация наверняка в 1987 г., - чтобы понять, что в эпоху гласности, но не свободы печати объективно излагать историческую роль В.И.Ленина было невозможно.
41Иного не дано. М.: Прогресс, 1988. Выделим прежде всего публикацш А.Миграняна (Механизм торможения в политической системе и пути его преодоления. С.97—121), С.Дзарасова (Партийная демократия и бюрократия: к истокам проблемы. С.324-342), В.Сироткина (От гражданской войны к гражданскому миру. С.370-391), Ю.Афанасьева (Перестройка и историческое знание. С.491-508), а также Е.Амбарцумова,И.Виноградова, М.Гефтера, В.Киселева, В.Фролова, А.Нуйкина, А.Бутенко и др.
42См.: Павлов А. Т., ПлимакЕ. Г. и др. Проблемы гуманизма и насилия в русской революционной традиции (материалы "круглого стола")// ФН.1991. № 2. С.3-37. При всей взвешенности суждений, высказанных за "круглым столом", некоторые его участники соскальзывали в явный субъективизм и антигуманизм, к примеру,фактически оправдывая убийство Александра П или обвиняя его правительство в неуступчивости (и это после реформ 60-70-х гг.). См.: Там же. С.27
43Б о ф ф а Д ж. История Советского Союза. Указ.соч.T.I. С.29.
44См.: ЛенинВ. И. ПСС. Т.22. С. 121: "Ясно, что марксисты должны заботливо выделять из шелухи народнических утопий здоровое и ценное ядро искреннего, решительного, боевого демократизма крестьянских масс. В старой марксистской литературе 80-х годов црошлого века можно найти систематически проведенное стремление выделять ото ценное демократическое ядро. Когда-нибудь историки изучат систематически это стремление и проследят связь его с тем, что получило название "большевизма" в первое десятилетие XX века".
45История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. М.: Правда, 1938. С. 16.
46Там же. С.25.
47См., например: БатуринН. Н. О наследстве русских "якобинцев" // ПР. 1924. № 7(30). С.82-89; МицкевичС. И. К вопросу о корнях большевизма (Ответ тов. Н.Н.Батурину)//КС. 1925. № 3(16). С.92-101; БатуринН. Н. Еще о цветах русского якобинства // ПР. 1925. № 2. С.97-109. Современную оценку и обзор упомянутой дискуссии см.: Рудницкая Е.Л. Петр Ткачев: русский бланкизм; ДубенцовБ. Б. Дискуссии о социально-политических взглядах П.Н.Ткачева в советской историографии 1920-х начала 1930-х гг.
48ПокровскийМ. Н. Корни большевизма в русской почве// 25 лет РКП (большевиков). Тверь: Октябрь, 1923. С.21; Философская энциклопедия. Т.З. М.: Советская энциклопедия. 1964. С.541.
49В своей статье "Страница из истории марксизма начала XXв.”, помещенной в знаменитом своей попыткой нового, неканонизированного прочтения исторической концепции Маркса, Энгельса, Ленина сборнике "Историческая наука и некоторые проблемы современности. Статьи и обсуждения" (М.: Наука, 1969), М.Я.Гефтер, являющийся и ответственным редактором сборника, писал: "Речь... идет о большем: об исторической правомерности данной формы демократической идеологии, утопического социализма и тем самым необходимости ее для становления данной формы научного социализма, пролетарского демократизма - данной и в специфически русском, региональном отношении, и во всемирно-историческом плане” (Указ.соч. С.23). Несмотря на своеобразие стиля, для любого читателя, хоть немного посвященного в суть проблемы,смысл написанного был ясен.
50См.: РыбаковМ. В. О некоторых неоправданных претензиях// ВИ КПСС. 1971. № 7. С.123-133.
51Пантин И., ПлимакЕ. У истоков российской революционности// К-ст. 1990. №10.С.16;АгаевС. Л. "Маркс был соединен со Стенькой Разиным" (Об истоках большевизма).Указ.соч. С.164, 167. См. также: РудницкаяЕ. Л. Петр Ткачев: русский бланкизм. C.114-115., В качестве же примера "обычного" советского исследования можно назвать: Ленин. Философия. Современность. М.: Политиздат, 1985. С.390-412.
52Фишер Л. Жизнь Ленина / Пер. с англ. О.Ронена.London:OPI.1970.С.51.
53Ш а п и р о Л. Коммунистическая партия Советского Союза / Пер. с англ. В.Франка. London: OPI, 1990. С.31.
54ГеллерМ. Машина и винтики.Указ.соч. С.22.
55Гефтер М. Я. Из тех и этих лет. М.: Прогресс, 1991. С.48. Работа итальянского исследователя Ф.Баттистрады целиком, к примеру, посвящена "банальной" теме. См.: БаттистрадаФ. Указ. соч.
56Т а к е р Р. Сталин: Путь к власти.Указ.соч. С.29-30.
57Б о ф ф а Д ж. Указ. соч. С.29.
58Л е н и н В. И. ПСС. Т.41. С.6.
59С е р в и с Р. Загадка Ленина. Вводная глава первого тома политической биографии Ленина // AM. 1991.№ 4. С.82-83.
60АвторхановА. Духовные предтечи Ленина. Фрагмент книги "Ленин в судьбах России".Указ.соч. С.73.
61К.о э н С. Бухарин.Указ.соч. С.31.
62Д а н Ф. И. Письма (1899-1946) / Отобрал, снабдил примечаниями и очерком политической биографии Дана Борис Caпир.Amsterdam: Stichtina international instituut voor sociale geschiedenis, 1985. C.317.
