Вадим Волков: В современной России оправдательных приговоров меньше, чем при Сталине

   2012-04-29 03:11:33
... >

Континентальная (инквизиционная): судья занимается ...
+ развернуть текст   сохранённая копия

см. репортаж о первом дне). Утренняя сессия посвящена влиянию права и доверия на экономику. Уже выступили вице-президент ВБ Отавиано Кануто, индийский экономист Дипак Лал, Вадим Волков из Европейского университета, Михаил Задорнов из «ВТБ-24», ректор ВШЭ Ярослав Кузьминов и помощник президента Аркадий Дворкович. Трансляция закончена, но с конференцией мы не прощаемся – там представлено полтысячи научных докладов, и о самых интересных мы расскажем в ближайшие дни.



13:48 – Доля оправдательных приговоров в Европе составляет 15-20%, в дореволюционной России составляла – 20-30%, в СССР в 1946 году – 15%, а сейчас в РФ – не более 1%! Об это рассказал научный руководитель Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге Вадим Волков.

 

Судьи поставлены в ситуацию, в которой, вынося оправдательный приговор, они столкнутся скорее всего с отменой этого приговора вышестоящей инстанцией и, возможно, поплатятся за него карьерой. «Кровавый режим»? Но доля удовлетворенных ходатайств на предварительное заключение в постсоциалистических странах (Украина, Грузия, Польша, Латвия) – 80-94%, то есть примерно столько же, сколько в России. Предварительное заключение (вместо освобождения под залог) гораздо удобнее для следствия и обвинения, так дает больше возможностей давить на человека, «выбивать» признание. Однако в этих бывших соцстранах нет авторитаризма, а в некоторых – корпус судей после падение социализма полностью обновлен.

Значит, дело не в особенностях одной только России. Волков объясняет это так. На самом деле можно выделить не две, а три правовые системы:

• 
  Англо-саксонская (соревновательная): судья принимают сторону наиболее убедительной из сторон – обвинения или защиты. 


• 
  Континентальная (инквизиционная): судья занимается расследованием и сбором фактов, сам руководит расследованием. 


• 
  Советская (обвинительная): судья проверяет работу органов дознания и следствия. 

Как ни укрепляй независимость российского суда, но если в рамках целостного процесса судья занимает подчиненное место, то доля обвинительных приговоров все равно будет высока, делает вывод Волков. В других постсоветских странах эта проблема немного нивелируется тем, что органы дознания и следствия не генерируют столько дел и/или не так заинтересованы в обвинительных приговорах.



Поэтому в России дилемма: где решать проблему большого количества обвинительных приговоров – на уровне судей (реформируя судбеную систему) или на уровне полиции (меняя стимулы и порядок работы правоохранителей)?

Несмотря на установку российского флага на Северном полюсе, основные баталии вокруг арктических богатств начнут разворачиваться через два года, когда будут поданы все заявки на арктическую территорию, все претензии будут оформлены и появятся реальные темы для переговоров. К этому времени российские ученые должны собрать дополнительные доказательства принадлежности России арктического континентального шельфа. Когда в начале августа 2007-го [...]

ИА REGNUM Модест Колеров выступил сегодня на проходящей в Бишкеке под эгидой Адахана Мадумарова международной конференции "Консолидация пространства Евразии: на примере Европы и СНГ" с сообщением о традициях имперской интеграции, фрагментации и дефрагментации Евразии. Он, в частности, заявил:

"История Евразии и мира в целом - это история "пульсирования" и фрагментации континентальных и колониальных империй. Среди первых важно назвать не только часто упоминаемые, но и такие, как Арабский халифат, Османскую, Персидскую империи, Речь Посполитую. Среди вторых важно помнить о проектах Боливарианской интеграции и США времени "доктрины Монро". Новое мировое устройство от президента США Вильсона после Первой мировой войны, на развалинах проигравших империй установило формально антиимпериалистический, но фактически неоколониальный порядок из сети квази-национальных, а на деле многонациональных государств, в которых правила этнократия (Польша, страны Прибалтики, Чехословакия). Эта же схема "национализации" была повторена Западом после распада СССР и Югославии, когда вновь были созданы внутренне конфликтные этнократии. Эти мини-империи, как сказал Сахаров о Грузии, имели перед собой одну перспективу: удачные этнические чистки или распад. Хорватии чистки удались. Грузии - нет. Для большинства этнократий путь национальной, этнической диктатуры закончился поражением: либо расчленением, либо десуверенизацией тех, кто решил перенести свои проблемы под крышу ЕС. И теперь ждёт своего часа, чтобы последовать за Греций - в банкротство и далее. В новый конфликт.

Дефрагментация и новая интеграция Евразии кое-где идёт параллельно с продолжающимся распадом, особенно на старых границах империй: Сербии, Румынии, Молдавии, Ираке, Афганистане. Эта новая интеграция либо удерживает на плаву старые империи-федерации - США без "доктрины Монро", Россию без СССР, - либо расширяет всё более бюрократические, централизованные и потому более имперские ЕС, НАТО, даёт шанс новому постсоветскому, постимперскому единству - Таможенному союзу (ТС), переходящему в Евразийский союз (ЕАС).

Стоящие на грани новых конфликтов и банкротств постсоветские Киргизия и Таджикистан, как и, наверное, большинство созданных в ХХ веке национальных государств, находятся перед выбором: или распад и новый этнический конфликт, или интеграция, Чтобы выжить как государствам, им, несомненно, надо присоединяться к ТС. Но проблема в том, что именно они-то, несмотря на риторику, как раз и не способны на деле присоединиться к ТС, соответствовать его стандартам, в первую очередь: обеспечить эффективный контроль внешней границы ТС и избавить свои политические системы от всепроникающего диктата контрабанды. Чтобы выжить, им надо как можно скорее интегрироваться, а для этого - немедленно начать глубокую внутреннюю реформу. Создать не этническую, а гражданскую нацию, которая и может быть реализована только в большом, имперском пространстве, а в рамках национального, как мы видим, в нашей местности не получается. Но к этой реформе сегодня они, почему-то убеждённые, что кто-то "уговаривает" их вступить в ТС, что-то хочет "урвать" от их бедности, кто почему-то думает, что западные гранты Таджикистану и Киргизии - больше, чем хотя бы труд и заработок 700.000 жителей Киргизии и 1.500.000 жителей Таджикистана в России, минимальный достаток их семей на родине... К этой реформе они не готовы".

Новости по теме «Таможенный союз и Единое экономическое пространство (ЕЭП) России, Белоруссии и Казахстана»:

• 
  Модест Колеров: Новые национальные государства перед выбором: распад и этноконфликты или интеграция(http://www.regnum.ru/news/1502936.html)


• 
  Минск: Нефть из Венесуэлы и Азербайджана - основа соглашений с Россией(http://www.regnum.ru/news/1502835.html)


• 
  Шевчук: Для участия Приднестровья в Евразийском cоюзе есть правовая основа(http://www.regnum.ru/news/1502831.html)


• 
  Президент Украины: Формула сотрудничества с ТС "3+1" интересна большинству стран СНГ(http://www.regnum.ru/news/1502793.html)


• 
  Белорусский экономист: Таможенный союз напоминает ЕС на этапе становления(http://www.regnum.ru/news/1502772.html)

Все новости в сюжете «Таможенный союз и Единое экономическое пространство (ЕЭП) России, Белоруссии и Казахстана»: http://www.regnum.ru/dossier/1654.html (1495 новостей)

Росбалту политолог Андрей Окара.



— Россия в лице Владимира Путина предложила окружающим ее странам новое интеграционное объединение — Евразийский союз, который должен прорасти из Таможенного союза и Единого экономического пространства. Зачем это Путину?



— Месседж Путина о создании Евразийского союза или, условно говоря, «СССР 2.0», стержнем которого планируется сделать союз России, Беларуси и Казахстана, носит программный характер и может стать идеологическим и политическим мейнстримом нового путинского президентства. Путин уже достиг всего того, чего можно достичь в масштабах российской политики — номинального статуса, реальной власти, денег, восторга девушек, которые «готовы порвать за него». Логично, что ему хочется большего. Создав Евразийский союз, Путин может войти в историю. Подозреваю, что это желание — сейчас для него главная мотивация.



— Но ведь сама идея не нова. О Евразийском союзе говорил Назарбаев во времена Ельцина. Где гарантия, что это не очередной предвыборный розыгрыш?



— Важно обратить внимание на то, что будет сказано на тему постсоветской интеграции в инаугурационной президентской речи Путина в мае следующего года. Тем более, что теперь нам предложено жить не по концептуальным программам развития, а по программным речам наших двух лидеров.



Пока диапазон оценок идеи Евразийского союза широк — от «нуля» (бессмысленная предвыборная «обещаловка») до «бесконечности» (Россия «встает с колен» и приступает к восстановлению евразийской империи). Похоже, сам Путин мечтает о втором сценарии — вспомним его оценку развала СССР как величайшей геополитической катастрофы XX века. Но что в идее Евразийского союза мечта, а что — реальная возможность, будет определено в ближайшие полгода.



Пока по характеру информационной кампании вокруг этой темы можно заключить, что власть в ней достаточно сильно заинтересована. Но главное для империи или наднационального объединения — не деньги, а витальная энергия, сверхидея, люди, одержимые новыми перспективами будущего. А что сейчас? А сейчас одна из самых дебатируемых в российском обществе тем формулируется так: «Хватит кормить Кавказ!». Я не оцениваю сейчас причины этих настроений, но вряд ли страна с подобными настроениями способна к какому-либо имперостроительству.



— Может ли Евразийский союз быть восточным аналогом ЕС?



— Нет, и сразу по нескольким фундаментальным причинам. Потенциальные участники Евразийского союза — это страны с авторитарными политическими режимами, с неофеодальными политическими системами, с доминированием экстенсивного развития, с сырьевыми или полусырьевыми экономиками. В России неблагоприятный климат для бизнеса, для внедрения инноваций, не говоря уже о какой бы то ни было политической или социальной активности. На российской модернизации фактически поставлен жирный крест. Россия в нынешнем виде фактически отказывается от инновационного развития, хотя пропаганда говорит о модернизации и Сколково.



Кроме того, Европейский союз — это объединение государств, в котором нет одного-единственного доминатора. В Евразийском союзе никаких альтернатив России как доминатору быть не может хотя бы в силу естественных географических и исторических причин. Ну не могут отношения России и Беларуси (России и Казахстана, России и Киргизии) строиться как отношения Германии и Франции!



Ну и еще — вопрос этический. В Евразийском союзе каждая из стран захочет обогатиться или, по крайней мере, решить свои вопросы за счет других. Иначе говоря, пока что нет представления об общем благе, общей выгоде, общих интересах. Впрочем, если учесть, что современная Россия — это государство-корпорация, в котором все ресурсы и возможности принадлежат небольшой группе «акционеров», иначе и быть не может. Акционеры думают, прежде всего, о рентабельности и прибыли, а народ своей страны воспринимают как «непрофильные активы». Что же тут говорить о народах других стран?



Можно перечислить ценности, на основе которых существует Европейский союз. И эти ценности привлекательны для тех, кто хочет в него вступить. А на основе каких ценностей будет существовать союз Евразийский?



Общее в Европейском и Евразийском союзах — это, по всей вероятности, форма. ЕС — это не федеративное государство, не конфедерация, не обычный международный союз, а некая квазиимперская интеграция нового типа: есть общая валюта (евро), но у некоторых участников — своя (скажем, у Великобритании и Чехии); есть наднациональные органы, но сохраняется суверенитет всех членов, есть Шенгенское соглашение, но не во всех странах оно действует. Возможно, Евразийский Союз тоже станет чем-то таким новым, что сложно определить в категориях современной политической науки и международного права.

— Многие эксперты полагают, что ключевой вопрос для Евразийского союза — «украинский». Может ли новое образование состояться без Украины?



— Может. Но это будет абсолютно иное объединение, чем если бы Украина в него вступила. Хотя бы потому, что для всех российских имперских проектов Украина — «золотая акция» и «критическая масса». Даже СССР умер после того, как УССР провела 1 декабря 1991 года референдум о независимости, а в Москве случилось горбачевско-ельцинское двоевластие. Кстати, и сама идея Российской империи пришла в Москву из Украины: автор «Синопсиса» Иннокентий Гизель, гетман Иван Мазепа, Феофан Прокопович, Стефан Яворский — это люди, создавшие имперский дискурс и модель новой российской государственности.



Но на данный момент я не знаю в Украине политических элит, готовых вступать в объединения, в наднациональных органах которого будет заправлять Россия (точнее, Кремль), — за исключением нескольких откровенных политических фриков и маргиналов, которые уже давно ни на что в украинской политике не влияют. Для одних элит вступление и в Евразийский союз, и даже в Таможенный союз невозможно по идеологическим и политическим соображениям. Для других (нынешних соратников Януковича) — по экономическим мотивам: «донецкие» олигархи искренне боятся, что «питерские силовые олигархи» их порвут в клочья. Насколько оправданы подобные опасения, вопрос сложный и умозрительный, но то, что они боятся, — это факт.



Думаю, если надежд «вступить» Украину в Евразийский союз не останется вовсе (а лично у меня их нет), а в Европейском союзе страну не особо ждут, необходимо разработать максимально приемлемый для всех формат, при котором уменьшался бы риск российско-украинских торговых войн и взаимного геоэкономического шантажа. Вероятно, этому может способствовать подписание Украиной договоров о Зоне свободной торговли и внутри СНГ, и с ЕС.



— Подобное российско-украинское взаимопонимание возможно?



— Теоретически да, но на практике главная проблема в российско-украинских отношениях — не политическая, и не экономическая, а, скорее, из области политической психологии. На частном уровне россияне и украинцы замечательно друг друга воспринимают. Но когда речь идет о межгосударственных отношениях — сразу возникает бетонная стена. Российские политики пытаются «наказать», «додавить» Украину: мол, почему вы от нас ушли? Украинские политики время от времени делают в адрес России какие-нибудь мелкие пакости. В результате — когнитивный диссонанс, абсолютное непонимание и нежелание слышать друг друга.



На рациональном уровне очевидно, что Россия и Украина имеют очень много общих интересов. Но лично я не вижу возможностей для российско-украинского взаимопонимания еще лет десять, а то и больше — пока в российской элите не появится поколение, способное воспринимать Украину «на равных», а в украинской элите — поколение, способное мыслить субъектно, самодостаточно и понимающее, что Западная Европа — это вовсе не «земной рай».



— Не является ли Евразийский союз продолжением концепции «Русского Мира», которую пропагандирует РПЦ?



— Очень правильное сравнение! Путинский Евразийский союз, конечно же, следует сравнить с любимой идеей святейшего патриарха Кирилла о «Русском Мире». «Русский Мир» — это немного модернизированная традиционная панславистская концепция, призывающая объединить под властью Московского патриарха всех постсоветских православных славян. И опять-таки, этот концепт «споткнулся» об Украину. Евразийский союз — концепция не панславистская, а евразийская, мотивированная не геокультурными, а геоэкономическими и отчасти геополитическими аргументами.



— Будет ли отличаться Евразийский союз от тех интеграционных моделей, какими были Российская империя или СССР?



— Несомненно. За последнее десятилетие произошла радикальная мутация российского имперского дискурса. Главное концептуальное отличие: Россия 500 лет была империей континентального типа, а теперь возжелала стать империей торгового (морского, островного) типа.



— Идея «либеральной империи» Чубайса — об этом?



— Судя по всему, да. Чубайс ведь проговорился о новом самосознании политической элиты. Разумеется, речь не столько о его статье восьмилетней давности о «либеральной империи», а обо всем новом политико-экономическом укладе. Во-первых, российская политическая элита рассматривает себя как закрытую корпорацию, которой принадлежит вся страна — точнее, все капитализируемые ресурсы страны. И, во-вторых, российский империализм, российская имперская идентичность и воля к экспансии если и существуют, то не в форме традиционного континентального империализма, а в форме торговой колониальной империи.



— А в чем между ними разница?



— СССР, Российская империя, а ранее Московское царство являлись континентальными империями и «тягловыми» государствами. В их основе лежали некие абсолютные сверхидеи — торжество Православия или победа коммунизма, которыми обосновывалась внешняя экспансия. Когда в XVII веке происходило «воссоединение Великороссии и Малороссии», мотивация была такая, что все православные должны жить в одном царстве. А уже потом смотрели — сколько это будет стоить. Также и в СССР — сперва распространение коммунизма во всем мире, а потом — где взять деньги на поддержку просоциалистических режимов в Африке (ясно, что отбирали у собственного народа).



Континентальные империи, как правило, не колонизируют народы. Они пытаются сохранить, словами Константина Леонтьева, «цветущую сложность», но при этом — победить варварство и установить общий для всех цивилизационный порядок. Ну, например, Советский Союз исходил из того, что в Средней Азии должно быть не только всеобщее образование и здравоохранение, но и опера с балетом, и киностудии — как в Москве, Ленинграде или Одессе. Идеология такого государства исходит из некоторых универсалистских предпосылок. Московское царство ощущало себя «катехоном» — последним бастионом, преграждающим путь злу, Российская империя строилась на более рациональной основе, но считалась именно православным идеократическим государством.



Это не значит, что все должны быть православными (хотя император и императрица обязаны), но именно православные считались имперообразующим стержнем. Причем в XVIII–XIX веках империи выстраивались именно по конфессиональному признаку: Австро-Венгерская империя была католической империей, Османская империя была исламской суннитской, Персия — исламской шиитской. В XX веке государства имперского типа уже начали выстраиваться на идеологической основе: Советский Союз — это коммунистическая идеократия, гитлеровская Германия — социал-националистическая.



Как правило, имперская государственность не преследует цели создать единый народ: когда в Российской империи при Александре III очень жестко взялись за русификацию или в СССР при Брежневе заговорили о «едином советском народе», это стало знаком того, что эти государства скоро лопнут. Континентальная империя, в отличие от торговой колониальной, как правило, не исходит из предпосылок, что имперообразующий народ должен существовать за счет эксплуатации всех остальных. Нередко бывает ровно наоборот: имперское ядро живет хуже провинций. Но главное в континентальной империи — это сверхидея, на основе которой имперское ядро «цивилизует» провинции и присоединенные народы. Именно в подобном формате российская государственность существовала на протяжении последних пяти столетий.



— Хотите сказать, что Российская империя на протяжении последних 500 лет не опиралась на критерий экономической рентабельности?



— Было по-разному. Например, современные сибирские автономисты и сепаратисты считают, что Москва всегда относилась к Сибири как к «внутренней колонии». Но критерий рентабельности никогда не был единственным или главным, как это было в торговых империях. Там всегда было четкое разделение на центр и эксплуатируемые колонии, которые включены в империю ровно до тех пор, пока их эксплуатация рентабельна. Как только необходимые ресурсы для удержания колонии превышают уровень дохода от ее эксплуатации, империя распадается. Рентабельность — это главный принцип существования торговых империй, вроде Британской, Испанской, Французской, Голландской или Португальской.



Российская империя и Советский Союз не исходили из критерия рентабельности: в союзных республиках зачастую жилось лучше, чем в имперском ядре — РСФСР (разумеется, за исключением Москвы и Ленинграда). Невозможно себе представить, чтобы на государственном уровне существовали программы по ликвидации дагестанских, грузинских, казахских или белорусских селений, а программа по утилизации «неперспективных» великорусских деревень существовала. Нечерноземье было превращено в пустыню, великорусская деревня Центральной России как фактор общенациональной жизни перестала существовать, об этом — вся советская «деревенская проза» (Белов, Распутин, Астафьев). Недавно попалось совершенно циничное сравнение: нынешние деревни и райцентры Нечерноземья — это хосписы. Звучит убийственно, но я не знаю, что возразить.



— Значит, Евразийский союз — это первая в наших краях империя торгового типа?



— Пока рано говорить о нем с большой долей определенности. Но больше аргументов в пользу того, что он может стать именно торговой квази-империей. Россия не будет вкладываться ни в какие инфраструктурные и «цивилизаторские» проекты в Центральной Азии (с чего бы, когда в самой России — демодернизация и нехватка ресурсов), но получит оттуда приличную волну уже вполне легальной трудовой и прочей миграции — как ее получила вполне успешная Западная Европа: бывшие колонии жестоко мстят своим метрополиям.

— Почему именно сейчас заговорили о Евразийском союзе? Только лишь из-за нового срока Путина или есть объективные причины?



— В начале 1990-х Россия не имела сил и энергии для поддержания имперского статуса — она сжалась до формата середины XVII века. Сейчас ситуация иная: ресурс экстенсивного развития исчерпывается, а конъюнктура мировых цен на нефть и газ такова, что для самосохранения необходимы новые ресурсы, которые можно привлечь в формате торговой империи.



— И все-таки, Евразийский союз способен сделать жизнь на постсоветском пространстве лучше?



— Хотелось бы в это верить. Однако сделать жизнь лучше может только переход к субъектному и инновационному развитию — спрыгивание с «иглы» ресурсной экономики, переход к новому технологическому укладу, создание возможности для самореализации энергичных и конструктивных людей, выстраивающих точки и очаги роста. А собирание нескольких экстенсивных проектов под одним скипетром едва ли способно дать интенсив и синергетический эффект. Хотя, конечно, если акция «Порву за Путина» будет проходить в масштабах всего будущего Евразийского Союза, — это будет грандиознейшее герлз-шоу!