4.И вновь мы дома у Петра Кирилловича

Как Вы видите, уважаемый Петр Кириллович, разделяемая Вами и Вашим переводчиком (а может, и редактором) идея о том, что биологический организм, включая человеческий, может адекватно, целесообразно реагировать на изменения среды, и эта реакция генетически закрепляется у потомков – современной наукой отвергнуто.

Однако нетрудно понять, каким образом Вы (и Ваш переводчик) ее реанимировали…

В годы Вашей (и Вашего  переводчика) юности и молодости  данная идея считалась истинной в советской  официальной биологии. Вы о ней слышали  в школе.…Ну, а дальше, ни Вы, ни Ваш переводчик с “китайского на тайванский”,  не интересовались этой проблематикой.…Хотя “Литературная   газета”, к примеру, неоднократно поднимала данную тему и по ней печатались материалы дискуссии.…А Вы (и тем более, Ваш переводчик) не могли не читать “Литературку”… Ну, да, ладно.…Не всем же быть энциклопедистами. Вернемся к рассматриваемому вопросу. 

Однако Вы, уважаемый Петр Кириллович, правы в другом отношении (хотя прямо об этом и не пишите). И, кроме того, -  в констатации самого непреложного факта, что среда обитания этноса вкупе с особенностями его исторического жития – бытия не могут не запечатлеться в специфике его национального психического склада…Камнем преткновения для Вас явился механизм подобного закрепления, но данное обстоятельство не может поколебать достоверность  главного Вашего вывода.

   И опять обо всем по порядку…

Следует различать наследование биологических свойств, качеств человека, записанных в молекулярных структурах ДНК от культурного, социального наследования, которое свойственно человеку как социобиологическому существу, самодостаточной группе, этносу, человечеству в целом…

Привычки, традиции, обычаи, складывающиеся в том или ином этносе под воздействием образа жизни, среды обитания, исторических событий передаются следующему поколению в результате воспитания и того образа жизни, в котором оно включено с рождения.

И в этом отношении Вы правы, Петр Кириллович.…Хотя четко и ясно об этом не пишите.

Что же касается биологического наследования определенных психических качеств (а точнее, задатков к этим качествам, ибо означенные свойства формируются в результате воздействия среды, образа жизни на эти задатки, при доминировании последних), то оно происходит существенно иным образом, чем это  представляется  П.Лучинскому…

В том или ином поколении данной популяции, этноса в результате наследования (с учетом мутаций) “присутствует” (“имеется в наличии”)определенный веер биологических задатков, которые затем реализуются в процессе формирования, воспитания в черты характера…

Одни из них лучше приспособлены к данной среде и образу жизни, традициям, обычаям, а другие – хуже. Вследствие чего в результате естественного и социального  отбора – носители одних, хуже приспособленных, погибают больше (при прочих равных условиях), а другие, лучше приспособленные – меньше. И соответственно – у первых остается меньше детей с наследуемыми от родителей задатками, а у вторых -  больше.

И через несколько поколений этот стихийный процесс приведет  к тому, что доля людей данного этноса с лучше приспособленными для наличной среды обитания и образа жизни задатками черт характера составят  большинство. И именно они придадут особый “аромат”этническому характеру.В  единстве, конечно, со  сложившимися веками образом жизни, традициями, обычаямиetc.

Но, повторяю, наше уточнение не меняет сути дела изложенного П.Лучинским. Хотя последнему (а также переводчику  с “тайваньского на китайский”  и редактору) надо все же быть в ладах с наукой.

Теперь о спорных положениях…

Вот, казалось бы, Петр Кириллович формулирует правильную мысль. История, отмечает он, “обладает воспитательной ценностью лишь тогда, когда написана честно. Какой бы неприятной ни была действительность, ее следует описывать такой, какой она есть, а не какой нам хотелось бы ее увидеть”.(Там же.С.11).

Не спорим, историографы именно так и должны поступать: описывать и объяснять историю честно, такой, какой она была на самом деле.

Да, именно в таком виде с нею должны знакомиться взрослые граждане, без очернения и без прикрас…

Однако “правило Лучинского”нельзя применять в полной мере по отношению к подрастающему поколению.

Общеизвестно, что чувство патриотизма у молодежи воспитывается, формируется в первую очередь на положительных примерах  из истории своей Родины. К примеру, в деятельности того или иного господаря Молдовы, того же Стефана Великого можно найти и неприглядные факты: проявление жестокости, ошибочные решения, поражения.…Но о  них, если и говорят, то вскользь.А главный упор делают на достижениях, успехах, победах etc.

Поэтому, уважаемый Петр Кириллович, не стоит столь безапелляционно высказываться по данному поводу.

Столь же сомнительно и следующее высказывание П.Лучинского: “В сущности, существует, - утверждает он, - два способа писать и дискутировать: либо я говорю тебе правду и причиняю боль, либо говорю ложь и доставляю удовольствие…“(Там же. С.11).

Когда подобное радикальное, упрощенное, чтобы не сказать -  примитивное, “черно-белое”мышление и категоричность допускает ребенок, то это понятно и простительно. Но когда – зрелый человек, а тем более  - в печатном слове, то сразу же выясняешь:а кто ему подложил свинью? Кто удружил? Только редактор Л.Латьева? Или “переводчик”Б.Мариан тоже приложил к сему свое искусное перо?

Как можно, уважаемый Петр Кириллович, Ваше высказывание, имеющее ранг особенного, частного суждения, возводить в ранг всеобщего?

Да, я могу говорить Вам правду и причинять Вам боль.…Но я могу говорить  Вам правду и при этом, тем не менее, доставлять Вам радость, удовольствие. А возможен и третий вариант – вообще своей правдой  - далекой от Ваших интересов – не тревожить Ваши чувства…

Как минимум, эти же три варианта эмоциональной реакции возможны и в случае с ложью.

А, кроме того, ведь слово может вызвать и противоречивые чувства…

Так что, как говаривал Михал Михалыч, правда, по другому поводу, “тщательнее”надо пользоваться, уважаемые, печатным словом…Внимательнее относиться к своим афоризмам-нетленкам…

Однако пора сменить пластинку.…ИлиDVD…

И на полном серьезе и без всякой иронии я заявляю, что снимаю шляпу перед Петром Кирилловичем за интеллектуальное мужество, которое он демонстрирует в некоторых фрагментах своей книги, например, на той же  странице 11 своего Предисловия: “Мы привыкли говорить, что нет хороших и плохих народов, что народ почти никогда не виновен. Но мы-то знаем, что это не совсем так. У любого сообщества,- совершенно справедливо констатирует автор,  - существует определенные доминирующие качества, как образцовые, так и губительные. (В частности, второй Президент РМ полагает, что у молдаван “хронической и почти неизлечимой”“болезнью”является зависть. – Э.В.).Зная их, мы становимся лучше. (Если боремся с ними, с негативными качествами, стремимся их преодолеть. – Э.В.). Попытаемся же проанализировать, как мы выглядим на самом деле“. (См.:Там же. С.7 (про зависть) и С.11).

Я, Эдуард Волков, целиком и полностью согласен с данным выводом Петра Кирилловича. Ибо давно придерживаюсь того же мнения:у каждого народа есть свои специфические плюсы и минусы в национальном характере. Но вот изложить его на бумаге – я так и не решился.

Правда, на это есть одно, смягчающее мою “вину”обстоятельство. Писать о недостатках того или иного этноса, сообщества, нравственно, политкорректно, только представителям этого же народа, социума. А учитывая, что я человек смешанных кровей, мне пристало писать главным образом только о достоинствах, а не о недостатках того или иного народа, “чья кровь”циркулирует в моих жилах…

(Продолжение последует)

Дуэль между Александром Сергеевичем Пушкиным и Жоржем де Геккерном (Дантесом) состоялась 8 февраля 1837 года на окраине Санкт-Петербурга. Дуэлянты стрелялись на пистолетах. В результате дуэли Пушкин был смертельно ранен и через два дня, 10 февраля 1837 года умер. По подсчётам пушкинистов, столкновение с Дантесом было как минимум двадцать первым вызовом на дуэль в жизни поэта. Он был инициатором пятнадцати дуэлей, из которых состоялись четыре, остальные не состоялись ввиду примирения сторон, в основном стараниями друзей Пушкина; в шести случаях вызов на дуэль исходил не от Пушкина, а от его оппонентов…

То, что Александр Сергеевич Пушкин велик, гениален, божественен, стало истиной не сегодня. Пушкин действительно порождает живое, непосредственное, трепетное к себе отношение. Поколения его читателей и почитателей не могут смириться с его смертью. Ведь если Пушкин удивителен и необъясним, то и жизнь его, и гибель его не могут быть обыкновенны. Поэтому рядом с Пушкиным существует другой Пушкин - мифологический. И этот последний уж точно бессмертен. Мы собрали наиболее яркие мифы и легенды, связанные с знаменитой дуэлью Пушкина…

Изменял ли Пушкин своей жене Наталье?

Незадолго до дуэли поэта в петербургском обществе начал ходить слух о том, что Пушкин якобы завел интригу с сестрой своей жены, Александрой Гончаровой. Главным доказательством считали золотую цепочку с крестиком, принадлежащую Александре и найденную однажды в постели у Пушкина.

Перед смертью, когда Пушкин уже лежал на предсмертном одре, он попросит своего секунданта Данзаса передать ее Александре.

Возможно, никакой интриги не было, просто Пушкин оказывал Александре знаки внимания, которые с виду походили на ухаживания. К тому же, перед дуэлью Пушкин попросил у нее приданое – семейное серебро. Оно было заложено, но так и не выкуплено.

Именно на эти деньги поэт купит пистолеты для дуэли. Быть может, ту цепочку Пушкин решил отдать в знак хоть какой-то материальной компенсации. Также существует версия, что вся эта история была выдумана Дантесом, чтобы переключить общественное внимание с убийства поэта на его частную жизнь.

Зачем Дантес завел интригу с Натальей Гончаровой?

В петербургских кругах хорошо знали про нетрадиционные пристрастия Жоржа Дантеса, в частности, о его связи с бароном Луи Геккерном. Чтобы отвести от себя суесловия окружающих, барон Геккерн решает усыновить Дантеса и хлопочет у голландского короля о бумагах, подтверждающих усыновление, а ему самому советует завести ничем не обязывающую интригу, например, с какой-нибудь известной замужней дамой.

Выбор падает на Наталью Гончарову. Однако при первом же знакомстве та резко отказывает ему. Теперь он оказывается в тупике – его самолюбие уязвлено, и Гончарова становится своего рода делом чести.

Встречались ли Гончарова и Дантес?

В 1836 году, как утверждают, произошла встреча Натальи Пушкиной и Дантеса в формате tete-a-tete. Последнему было необходимо получить от Пушкиной хоть какой-нибудь знак, чтобы можно было говорить об их романе. Похоже, что и тогда Наталья выразилась про своего мужа, что будет «век ему верна».

Тогда Дантес, угрожая ей пистолетом, требует то ли отдаться ему, то ли выйти замуж. Вскоре Пушкин отправляет гневное письмо барону Геккерну и через него вызывает Дантеса на дуэль.

Дантес же использует план «Б»: делает предложение сестре Натальи – Екатерине Гончаровой. В свете этих обстоятельств Пушкин вынужден отказаться от дуэли.

Кто был автором оскорбительных писем Пушкину?

Похоже, что задача Дантеса осуществилась: Петербург начал кишеть слухами о его связи с Гончаровой. За год до злополучной дуэли Пушкину приходит анонимное письмо, в котором его называют «историографом ордена рогоносцев». Поначалу он старается не обращать на это внимания, однако таких писем становится все больше.

Их автором Пушкин считал барона Геккерна. По крайней мере, об этом можно было догадаться по почерку и качеству бумаги. Геккерну такой ход был выгоден. Во-первых, поскольку письма были анонимными, барон не рисковал быть вызванным на дуэль, а, во-вторых, он видел, что его приемный сын Дантес зашел слишком далеко в попытках очаровать Наталью.

Можно ли господам было примириться?

25 января, за два дня до дуэли, в дом к Пушкину приезжает барон Геккерн. Он хочет только одного – мириться: вражда семей зашла слишком далеко.

Пушкин же, еще не забывший анонимные оскорбления, буквально вышвыривает Геккерна из своего дома и вгорячах отправляет барону письмо, где в чрезвычайно резких выражениях отказывает его семье от мира. Пушкин понимал, насколько оскорбительным был его тон. Ответ был незамедлительным: дуэль.

Жульничал ли Дантес на дуэли?

По правилам того времени, дуэлянты не имели право надевать защитную кольчугу. Во время дуэли 27 января секунданты почему-то, как это им предписывал кодекс, не проверили наличие кольчуг у Пушкина и Дантеса. Дантес стрелял первым и ранил Пушкина в живот.

Упав на снег, поэт вскоре приподнялся и выстрелил, легко ранив обидчика в руку. По словам Дантеса, пулю задержала пуговица от мундира. Однако в таком случае пуговица должна была только увеличить рану. К тому же, после выстрела Дантес упал и получил контузию, что говорило о том, что он все-таки надел кольчугу.

Можно ли было спасти поэта?

Несомненно, окажись раненый Пушкин в руках современных врачей, спасти его не представляло большой трудности. Однако врачи, к которым он попал 27 января 1837 года, наделали массу ошибок.

Например, не оказали первую помощь на месте ранения, из-за чего Пушкин потерял много крови. Более того, обескровленному поэту зачем-то ставили пиявок и прикладывали холодные компрессы вместо положенных теплых. Усилиями врачей солнце русской поэзии смогло просветить только два дня.

http://www.softmixer.com/2013/02/blog-post_7425.html