... все, в парах),
Булавко и Диана ...
На этих выходных мне довелось побывать на замечательном кизомба-событии, которое называлось « ...
... Супруга заслуженного капитана
Петровна Карамзина, ... язвительную насмешку
вызвал ...
Четыре дня в городке, едва насчитывающем шесть тысяч жителей, проходили невиданные события. С деловым визитом и сопутствующими ему торжественными приемами здесь пребывали императрица и сопровождавшие ее самые влиятельные и знаменитые государственные деятели. «В 1767 году, во время бытности Императрицы Екатерины в Симбирске, мать Николая Михайловича сожалела, что не могла поехать в Симбирск и видеть государыню, хотя жила она близко – в той же деревне Карамзинке», – вспоминали в близкой Карамзиным семье Дмитриевых.
Супруга заслуженного капитана Екатерина Петровна Карамзина, урожденная Пазухина, конечно, наряду с другими дворянскими женами была бы принята, обласкана и пожалована высокой гостьей. Но семейные обстоятельства заставили многодетную мать отказать себе в столь желанной поездке: младшему сыну Николаю исполнилось всего полгода от роду, а семья уже ожидала нового пополнения. От симбирского городского дома Карамзиных над Петропавловским спуском до дворца Мясниковых, где остановилась Екатерина, рукой подать – сотня шагов по Большой Саратовской, да еще столько же по Троицкому переулку, а вот надо же случиться, что жила семья в это лето не в городском доме, а в родовом имении.
Уникальные документы, найденные в журналистском поиске, позволяют с точностью до одного часа узнать, что же происходило в этом месте 5-8 июня, когда сюда так хотела попасть Екатерина Петровна. 26 сентября 1767 года при рапорте Камер-Фурьера Герасима Журавлева в Придворную контору был представлен «Церемониальный Камер-Фурьерский Журнал с 1 Генваря по 1 Июля 1767 года». На его страницах по дням и часам хроникер запечатлел события Волжского похода императрицы, проходившего накануне Большого собрания депутатов Уложенной комиссии, ставшего началом екатерининских реформ.
Публикацией статьи «Симбирская неделя Екатерины Великой» в №12 2007 года «ДО» сделало этот важный для понимания ключевых моментов симбирской истории документ достоянием краеведческой общественности. Из трехсот страниц тринадцать заполнены в Симбирске: описаны события от приема в селах графа Ивана Григорьевича Орлова и парада императорской эскадры перед Смоленской пристанью до торжественных проводов высоких гостей с напутствием архимандрита Созонта и парадом гарнизона с приуклонением знамен. К тому же камер-фурьерский журнал помог выявить другие документы того времени, заставляющие по-иному взглянуть на события и личности.
Дворец симбирских купцов-горнопромышленников Мясникова и Твердышевых, «медных и железных заводов содержателей», в годы детства Карамзина был самым красивым и богатым домом провинциального Симбирска. Каменный, двухэтажный, он был построен по проекту столичного архитектора. Со временем дом этот стал и самым известным: более ста лет с ним были связаны все самые значительные события города, а потом губернии. К сожалению, мы можем видеть его сегодня лишь на архивном плане и нескольких фотографиях, сделанных после пожара 1864 года, где просматривается обгоревший остов бывшего дворца. На его месте было возведено главное здание Симбирского кадетского корпуса, ныне здесь Суворовское училище.
Во дворце Мясникова по соседству с замечательной Троицкой церковью, возведенной по усердию этих купцов-горнопромышленников, и были написаны страницы, которыми мы иллюстрируем эту статью.
Судя по записям, к 7 июня впечатлений у державной гостьи было достаточно. Состоялось много встреч и приемов. Она совершила второй выезд для осмотра Синбирска «по Казанской дороге» (впоследствии Старо-Казанская улица, переименована в Красноармейскую). Накануне был выезд «по Саратовской дороге» (Большая Саратовская, ныне Гончарова, в направлении к Сызранскому тракту).
Эти впечатления и отразило письмо Екатерины от 7 июня, цитаты из которого столько лет вызывают всевозможные кривотолки о «недоброжелательном» отзыве императрицы о Синбирске: «назвала скаредным городом», злорадные домыслы, будто город еще с тех пор обречен на извечную отсталость. Парадная сторона Волжского похода в советские времена подчеркивалась, деловая не только замалчивалась, но и вообще была неизвестна. Из-за непонимания сути и целей похода существенный момент аналитической программы реформаторов был низведен до уровня личных впечатлений самодержавной «путешественницы». Это 59-е из 82-х писем, отправленных из похода государственному деятелю Никите Ивановичу Панину.
«Что принято, утверждено общим мнением, то делается некоторого рода святынею; и робкий историк, боясь заслужить имя дерзкого, без критики повторяет летописи. Таким образом История делается иногда эхом злословия», – писал Карамзин. Прислушаемся к его словам, не будем повторять эхо злословия. Тем более что для этого нужно всего лишь вернуть злополучную цитату в контекст исторических событий.
Симбирск появляется на страницах Камер-фурьерского журнала задолго до прибытия туда императрицы. «27 апреля, в пятницу, генералитет и дворянство были у Ея Величества в отсутствие в Казанский поход на прощание». «В отсутствие» здесь означает «по случаю отъезда». Вторая запись тем же числом: «Продолжение Высочайшего Ея Величества путешествия в Низовские города до Синбирского». Низовские – все, которые по течению Волги ниже Нижнего Новгорода.
Почему именно «до Синбирского», разъясняет сама Екатерина: «23 мая с галеры «Тверь» между Н. Новгородом и селом Лысковым. Я надеюсь взять Троицын день в Казани, а там, остановясь на несколько дней, пущусь в обратный путь, ибо Синбирск ближе к Москве, чем Казань».
Из дальнейших писем видно, почему задержалась в маленьком Синбирске: «много времени заняла выгрузка экипажей из судов», «много разных распоряжений требуют команды в разных путях». 7 июня из Синбирска Екатерина сообщает Панину, что ее в очередной раз порадовало его сообщение о хорошем здоровье Павла. Так что много раз повторяемые цитаты о том, что «в Симбирске Екатерина получила известие о болезни наследника и срочно прервала путешествие», – ошибка. Прерывать поход не было повода, тем более что изначально он планировался только «до Синбирского». «Ближе к Москве», потому что со времен работы в крае Оренбургской экспедиции дорога на Москву через Алатырь была очень хорошая, к тому же охраняемая.
В походе был собран, говоря современным языком, обширный банк данных, послуживший в дальнейшем основой для разработки законов империи. Состоянием дел участники похода остались недовольны. Так, 31 мая Екатерина писала Панину из Казани: «Эта империя совсем особенная, и только здесь можно понять, что значит огромное предприятие относительно наших законов и как нынешнее законодательство мало сообразно с состоянием империи вообще».
Несообразности встречались на каждом шагу. В Ярославле купечество подало челобитную на чиновников, несправедливо распределявших сборы. Екатерина в дороге написала инструкцию и послала из Нижнего Новгорода капитана Бахметьева с полномочиями провести в Ярославле выборы городского головы и магистрата, поставила вопрос о снятии воеводы. 22 мая из Нижнего Новгорода она пишет: «Сей город ситуациею прекрасен, а строением мерзок, только поправится скоро, ибо мне одной надо строить соляные и винные магазины; так и губернаторский дом, Канцелярию и Архиву, что они на боку лежат…». В Казани она потребовала выноса кожевенных заводов за черту города, так как они отравляли воду в реке Казанке и протоке Булак, откуда пили горожане.
В Синбирске язвительную насмешку Екатерины вызвал бессмысленный произвол глупых чиновников, которые конфисковали дома горожан, обедневших вследствие краж и других несчастливых приключений. «Я теперь здесь упражняюсь сыскать способы, чтоб деньги были возвращены, дома по пустому не сгнили и люди не приведены были вовсе в истребление». В переводе на язык современных терминов, правительница изыскивала способы реструктуризации долгов. Перечень подобных примеров, из которых видно, что симбирские «несообразности» стоят в одном ряду с обнаруженными в других городах, можно продолжить.
Неизгладимое впечатление на Екатерину произвели красота и щедрость приволжских земель, о чем она сообщает в письме из деревни Орлова. И не случайно в «Наказе» депутатам Уложенной комиссии она дополняет главы: «Земледелие есть главный труд, которому поощрять должно, который есть произведение из собственного произращения».
А все-таки жаль, что мать Н.М. Карамзина из-за семейных забот не попала на прием к императрице. И не довелось Екатерине Великой подержать на коленях полугодовалого малыша, которому через полвека суждено было назвать ее Второю после Петра образовательницею Новой России и написать строки: «Возвысив нравственную цену человека в своей державе, она пересмотрела все внутренние части нашего здания государственного и не оставила ни единой без поправления».
Остается добавить: на сложном пути поиска мы не встретили ни одного равнодушного человека. Электронные копии всех найденных документов переданы в Краеведческий отдел ульяновского Дворца книги и музеи для разработки экспозиций.
Ульяновский журнал «Деловое обозрение»
Читай ещё:
Письма Императрицы Екатерины II из Симбирска.
Сказ о великом Симбирском пожаре.
Посещение города Симбирска Высочайшими Особами Императорскаго Дома.
Симбирскъ. Исторический очерк. 1898 г.
Таким был Симбирск
Из истории Симбирского края
ertata
... , статс-секретаря императрицы
Второй. — СПб.: ... секретарем при императрице
Памятные записки А.В. Храповицкого, статс-секретаря императрицы Екатерины Второй. — СПб.: Университетская тип., 1862.С. 30 19 Мая. Приятен ночлег при Каменном Мосте и экзерциция Донских Козаков. «Се la fait naitre de reflexions.»
20—. Нe дают покою Граф Фалькенштейн и Граф Ангальт; рано очень встают и в 6 часов утра они уже прохаживались.— Приехали ночевать в Бахчисарай.
21—. Говорено с жаром о Тавриде:
«Приобретение сие важно; предки дорого бы заплатили за то; но есть люди мнения противного, которые жалеют еще о бородах, Петром I-м выбритых. А. М. Дмитриев-Мамонов молод, и не знает тех выгод, кои чрез несколько лет явны будут. Граф Фалькенштейн видит другими глазами. Фиц-Герберт следует Английским правилам, которые довели Великобританию до нынешнего ее худого состояния.
Граф Сегюр понимает, сколь сильна Россия; но Министерство, обманутое своими эмисерами, тому не верит и воображает мнимую силу Порты. Полезнее бы для Франции было не интриговать. Сегюр, кроме здешнего Двора, нигде Министром быть не хочет.
22—. В Инкермане, смотря на флот, стоящий на рейде, пито здоровье лучшего друга, Императора. Ночевали в Севастополе или бывшем Ахтияре.
23 Мая. Питие здоровья исключено из Журнала. Показываны стихи, начатые в Бахчисарае.
24—. Проезжали чрез долину Байдарскую и ночевали в Бахчисарае.
25—. День отдохновения, похвала Албанцам и долине Байдарской; их до 600 выходит с ружьем.
26—. Обедали в Симферополе, что была Ахмечеть; ночевали в Карасу-Базаре.
27—. Приехали ночевать в Старый Крым. Татары спрашивали, зачем Иловайский в своей одежде, и когда им сказано, что такой обычай у Козаков, то отозвались, что «равным образом и из Татар древние обычаи выходить будут золотниками».
28—. Письма к великим Князьям, с похвалою Тавриды, Севастопольской гавани и климата; в доказательство привязанности Татар сказывали, что в Бахчисарае молились целую ночь о благополучном совершении путешествия. — Переписал стихи, начатые в Бахчисарае, в похвалу Князя Потемкина.—Обедали в бывшей Кафе или Феодосии.
29—. Говорено о переписке стихов и есть ли у меня копии? Есть черная. «Где она?» Дома; тем кончилось. Сие было поутру, в Старом Крыме, откуда приехали обедать и ночевать в Карасу-Базар.
30—. Вышло произвождение в Бабасане; на ночлеге: Попову чин, орден и шляпа от Министерства. Указы отмечены выданными в Карасу-Базаре.
31—. Обедали в Перекопе, где на воротах подписано: «Предпослала страх и привнесла мир» (1787 года). В Тавриде Татар 33 000, новопосел. 7 000.
Граф Фалькенштейн сказывал, что имеет несчастие не вразумляться в дело, когда не сам читает, или читающему пред ним несколько раз повторять должно.
1 Июня. Он же говорил, что в баталии стрельба ружейная сильнее пушечной и всегда решительнее. — Великий человек познается при выигрыше и потерь баталии. В пример тому представлен покойной Король Прусский, Фредерик II.
С 1-го на 2-е Июня. Ночевали в Кизикермени; или Бериславе. — Вымыта голова за внесение похвальных войскам Рескриптов от слова до слова в Журнал.
4—. После обеда возвратились в Кременчуг: на воротах надписано: «Возродительнице сих стран.»
5—. Три дни была сердита, да и нельзя не быть. — Письма к Великим Князьям.
6 —. Судя по Турецкой ноте, тамошнее Министерство не на нашей стороне, да и их дела не в хорошем положении.
7—. Приехали обедать в Полтаву.
8—. Был маневр; Князю прибавлено именование Таврического; Князь Юрий Владимирович Долгоруков пожалован в Подполковники Преображенские.
9—. Приехали, после обеда, в Константиноград, что была Белевская крепость. Письма к Великим Князьям.
10—. Прибыли в Харьков, в 8-м часу вечера.
11—. Из Харькова писано к Великим Князьям, в Москву, с Капитаном Гвардии Гр. Толстым. А. М. Дмитриев-Мамонов в Преображенские Премьер-Майоры.
12—. Были в Белгороде.
13—. Писано к Великой Княжне Александре Павловне. Яко в день воскресный, подходил к ручке; говорено ласково и с удовольствием; читан в Московских Газетах «Вояж из Херсона до Бахчисарая.» Тут сделано замечание, что ехали благополучно, быв окружены Татарами. Граф Фалькенштейн при сем случае сказал, что в предприятии того больше смелости духа, нежели в настоящем совершении.
14—. Приехали в Курск.
Из Записок Александра Васильевича Храповицкого (1749 – 1801), бывшего десять лет статс-секретарем при императрице Екатерине II
ertata
Андреева, ведущая телепрограммы ... и сложно, — уверяет
. — Я охотно открою ...
