Сгущались сентябрьские сумерки. В окнах близлежащих зданий загорались огни и задёргивались глухие шторы — в этих краях ночь была особенно светлой. Обилие вывесок, фонарей, фар — да и тех же квартир и офисов — делали своё дело. Но пока что иллюминация работала не в полную силу, так что сумерки всё-таки сгущались над улицами, а первый по-настоящему осенний ветер свистел по ним похлеще иных февральских вьюг.

Шэйд, бывший промальпинист в кожаном плаще и с выбритыми висками, сидел в баре-ресторане на первом этаже одного из здешних бизнес-центров, пил третий бокал грога, курил одну за другой сигареты и смотрел в окно. В небе мерцали тусклые звёзды и сверкали ослепительно-разноцветные орбитальные маяки и станции. А на земле порывы ветра срывали первые пожелтевшие листья с деревьев, бесчисленный поток машин мчался в неизвестность по многоэтажным развязкам… Поезда то и дело проносились по эстакадам.

Оживлённый район, вечер. Обычная картина.

Поудобнее устроившись на своём диване, Шэйд сделал глоток напитка и глубоко затянулся сигаретой. В отличие от улицы, в ресторане почти не было народу. Странно, но такое тут действительно иногда случалось, потому-то Шэйд и появлялся в этом месте примерно раза в ноль-целых-одну-десятую чаще, чем в сотне других забегаловок этих краёв.

В самом деле, какая радость пить свой коктейль и смотреть на осенние сумерки, когда вокруг ещё толпа каких-то людей? Никакой. А так…
— Хэй, альпинист, тебе нормально? — крикнул бармен из-за стойки.
— А?
— Свет ещё не…?
— А, не… — не оборачиваясь, Шэйд изобразил отрицательный жест, но бармен всё равно усилил тонировку стёкол.
— Ладно, пусть будет. Ночью большая компания столики заказала, потом чтобы не морочиться.
Шэйд выпустил струю дыма в потолок и обернулся к бармену.
— Ну вот, ты закрыл мне обзор.
— Ты на что-то смотрел?
— А то как же. Через дорогу, там, далеко, на дом обращал когда-нибудь внимание?
Бармен машинально присмотрелся, но разглядеть через сочетание тонировки и буйной иллюминации ничего не смог.
— А там дом какой-то?
— Ну да. Обычный, старый, многоквартирный дом. Всякие небогатые люди снимали раньше. Что сейчас — не знаю даже. Судя по роскошному капитальному ремонту — небогатым делать там уже нечего.
— И к чему ты всё это?
Шэйд сделал последний глоток и удручённо посмотрел на пустой бокал.
— А давай так — ты мне ещё один, а я тебе сказку на ночь расскажу.
— Мне ещё за твои сигареты как бы штраф платить не пришлось, а ты — «ещё один».
— Это риск, мой друг. Святое дело. — Шэйд закурил новую сигарету. — Ну я получу свой грог?
Бармен иронично усмехнулся, но через пять минут перед Шэйдом стоял новый бокал.
...
...
Трик проснулся от ослепительно яркого света, оглушительного грохота, мощного удара головой об стену и подозрительного звона любимого ножа в сантиметре от виска.

За ножом последовали чашка, кроссовки, колонки, ноутбук, коробки, снаряжение…

Догадавшись, что вокруг происходит что-то не то, опытный трейсер Трик поддался интуиции, в считанные секунды вычислил самое безопасное место в комнате, одним прыжком переместился туда и сгруппировался.

А вокруг всё продолжало куда-то валиться и грохотать. И ослепительно яркий свет лился в комнату без устали, заполняя всё пространство равномерным слоем, будто водопад.

При этом, угол проникновения лучей менялся. Менялся довольно заметно. Так заметно, что Трик наконец понял — дом, чёрт возьми, ПАДАЕТ.

Но не успела эта мысль осесть в голове, как сгруппировавшийся Трик сам оторвался от земли и подлетел вверх метра на два.

Дом падал — и упал.

Спустя мгновение упал и Трик. Упал и растянулся на том, что ещё пять минут назад было стеной, а теперь неожиданно стало полом. Полом, на котором еле живое тело тяжело дышало в полуобморочном состоянии.

Что ж, по крайней мере интуиция не подвело — тело было всё-таки живое.
...
...
Трик очнулся спустя какой-то промежуток времени. Не очень большой, судя по всему. Очнулся, с трудом продрал глаза и попытался, наконец, понять, что же происходит, в самом деле. Голова безумно болела, ушибленные конечности — того сильнее. В ушах звенело, а перед глазами всё плыло и было будто в тумане. И этот туман сам был будто в двойном тумане клубов песка и пыли, окутавших всё вокруг.

Поморгав, Трик присмотрелся — перед глазами, помимо тумана и клубов пыли, было окно. На потолке — окно. Теперь на потолке его чёртовой комнаты было это чёртово окно. Сквозь которое, как в колодец, продолжал литься водопад всё того же ослепительного света, который равномерно окутывал и пелену во взоре, и клубы пыли, и самого Трика, и осколки стекол, выбитых из рамы при падении.

В комнате было так ярко, что почти ничего не видно.

И всё же, кое-что можно было заметить. Дверь — которую тоже вынесло вместе с петлями — теперь располагалась у самого пола, и войти в неё было уже нельзя — только вползти. Изо всех сил щурясь, Трик присмотрелся к дверному проёму — рисковые люди нашлись, они правда ползали по плоскому коридору, стараясь не провалиться в чужие двери. А из чужих дверей доносился чей-то плач, чьи-то стоны, чей-то отборнейший мат…

Трик снова перевёл взгляд на окно. Казалось, свет становился всё ярче и «осязаемее», Трик чувствовал его практически своей кожей.

А вокруг — штукатурка продолжала осыпаться со стен, а сами стены продолжали глухо идти глубокими трещинами. Непонятно, насколько безопасно оставаться здесь дальше. Наконец, тяжело вздохнув, глядя на обломки своих вещей, Трик, опираясь на стенку, всё-таки нашёл в себе силы подняться на ноги.

Чуть не свалившись в ту же секунду, он прислонился спиной к стене и отдышался. Голова кружилась, перед глазами стояла всё та же пелена, клубы пыли и штукатурки, и ослепительный свет. Туман, пыль, свет. Туман, пыль, свет. И никакой окружающей реальности. Надо хотя бы пэйнкиллеров достать…

Так и не дойдя ни до каких таблеток, а тупо простояв неизвестное время в прострации, Трик снова очнулся — на этот раз услышав голоса, доносившиеся из окна. Судя по всему, это были строители. Нет, точно строители. Трик сам был не чужд этой сферы и, своего рода коллег, узнавал безошибочно.

А раз строители — значит они уже что-то там предпринимают, верно?

Несмотря на полную раскоординированность своих движений, пелену и раздвоение во взоре, и так далее, и так далее, Трик ни секунды не сомневался, чего он хочет — а хочет он прыгнуть в это окно и поговорить с этими строителями.

Опытный трейсер закрыл глаза, вдох-выдох, предельно возможный разбег…

иии! — ящик!

иии! — кровать!

иии! — рама!

Руки мёртвой хваткой вцепились в раму, а вот сил подтянуться на них — уже не было.
...
...
— Дай руку!
Трик снова вернулся из небытия. Руки затекли напрочь, он их не чувствовал — но мёртвую хватку затёкшие руки всё так же продолжали держать.
— Дай руку, кому говорю! — повторил огромный мужик в каске.
Трик промычал что-то невразумительное. Прорычав в ответ, строитель закатал рукава и сам сделал всю непростую работу. И в следующую секунду, Трик с бешеной яростью тёр затекшие ладони, сидя уже на стене. То есть, крыше.
— Ну и чего? — строитель не был особенно разговорчив.
Трик посмотрел на строителя, а потом вообще осмотрелся. Вокруг было бескрайнее поле окон, над которым поднимались на километры вверх всё те же клубы пыли и штукатурки. Ярко-оранжевое солнце дрожало сквозь раскалённое марево, а его лучи пронзали даже эту плотную пылевую завесу. Сильнее всего это напоминало марсианский пейзаж до земной колонизации.
Трик глубоко вдохнул — и зашёлся в судорогах кашля. Строитель почесал каску, вид его становился всё более недовольным.
— Ну. И. Чего?
— А? — Трик посмотрел на строителя так, будто он только что здесь появился.
— ЧЕГО НАДО?
— А… Ну я это… *кашляет* Комнату… вот эту вот снимаю. Снимал. Снимаю. Не знаю, в общем. *кашляет*
— Ну и чего?
— Ну и вот я… *кашляет* ДА ЧЁРТ!
— Вообще-то тут опасно. Эвакуация вон, если что. — строитель всё-таки не был настроен на продолжительный диалог. — Там вон группа медиков.
Трик покачал головой и попробовал дышать через ладонь.
— Оперативно… А что тут вообще произошло-то за катастрофа?
— А, ну, это ты не у меня спрашивай, а у прораба, если хочешь. Вон там стоит. Он знает. А нас с мест посдёргивали, ничего самим не объяснили.
— Хорошо, спасибо… Спасибо за помощь.
Строитель кивнул и пошёл по своим делам. Трик посмотрел на прораба. Он вертел в руках схемы и выглядел довольно занятым. Но он занят, а Трик через пять минут вообще, скорее всего, отрубится уже надолго, так что… Пошатываясь, он медленно пошёл к прорабу. В глазах всё так же троилось, голова кружилась во все стороны, раскалённая штукатурка и пылающий воздух обжигали слизистые…
— Мать твою, не падайте на меня! — с чувством заорал прораб, когда Трик в самом деле чуть на него не свалился.
— Ох.
— Медики вон там.
— Нет-нет. Мне вы нужны.
— Я? — прораб поправил очки и скептически посмотрел на Трика.
— Вы. Что тут… чёрт возьми… произошло?
— Произошло? Дом не выдержал лучей света. Всё нормально.
Трик даже не стал ничего спрашивать, просто выразительно поднял брови.
— Всё нор-маль-но, говорю вам. Штатная ситуация. Слишком яркий свет, слишком жаркая погода… Когда первые лучи утренней зари легли на восточную стену этого дома — а он старый и давно не ремонтировался, скажу я вам — то каркас не выдержал таких нагрузок, дом накренился, а потом упал. Не самый простой случай, конечно, но сколько раз я с таким сталкивался — вы даже не представляете.
— А потом? — Трик чувствовал, как ноги перестают его слушаться, глаза перестают различать последние очертания окружающего мира, а звон в ушах становится монотонным белым шумом.
— Что? Вон видите — бригада монтирует крюки. Как упал — так и поднимем. На тросах из солнечного света. Самое надёжное и простое в такой ситуации. До сумерек бы управиться, а то ведь до утра ждать придётся, из графика выйдем… Эй, эй, с вами всё нормально?
— Не очень… Сотрясение, кажется… Позовите врачей… И скажите хозяину, что за этот месяц платить не буду… — выдавил из себя Трик и плавно грохнулся в бессознание.
...
...
— Ну в больнице его обработали, вечером он вернулся забрать своё барахло — ну, то, что от него осталось — тщательно уложенное под брезентом, и, кто бы мог подумать — дом как лежал, так и лежал, ни на дюйм с места не сдвинулся. Прораб стоял наверху и в неистовстве орал на бригаду, а бригада…
Шэйд потушил сигарету, допил свой грог и оборвал рассказ на полуслове.
— Так и что бригада? — отвлекшийся было на заказ очередного полночного посетителя бармен снова переключился на Шэйда.
— А? Что? Какая бригада? — Тот слегка уже захмелел.
— Строительная.
— А?
— Понятно… Но, окей. Позволь пару вопросов. — Тон бармена становился всё ехиднее. — Дом, говоришь?
— Дом.
— Упал, значит?
— Упал.
— Под тяжестью лучей, стало быть?
— И-мен-но.
— Ты сам-то в это чушь веришь?
Шэйд посмотрел на бармена и чуть не просверлил его взглядом насквозь.
— Я тебе знаешь, что скажу? Трик был моим сменщиком на протяжении двух лет, он тоже бывший промальпинист. Друг, коллега. Я ему как себе доверяю. И раз он мне рассказал эту историю — вероятно, так оно и было? Благо, я сам видел много чудес всяких в своей жизни. И если ты не веришь в этот рассказ, следовательно, ты не веришь моему другу, а если ты не веришь моему другу — уж не хочешь ли ты сказать, что я… Как бы так помягче…
— Стоп, стоп, стоп, погоди, я ничего не…
— Что стоп? Это тот самый дом через дорогу, не веришь — иди, посмотри, там наверняка остались какие-то доказательства! Но не советую не верить, или ты, может, хочешь сказать, что я… я…
— Ладно, ладно. — Бармен не стал настаивать.
— Не ладно, чёрт возьми! — Шэйд криво ухмыльнулся — Да, ещё один грог за счёт заведения примирит меня с твоими сомнениями, пожалуй.

(7.9.2011)

Инженер тяжело вздохнула и схватилась руками за голову. Уже восемь вечера, работы тут ещё море, а, меж тем, надо было успеть ещё и обычную, ежедневную рутину сделать, до заката.

Равноденствие, всё-таки.

Нет, ну, в принципе, луна-то на небе светила, закат закатывался. И даже межпланетные корабли рассекали бесконечную космическую пустоту. Но Равноденствие — это Равноденствие, и надо быть точным до минуты.

Лампочка мерцала над кульманом, от вспышки к вспышке рискуя погаснуть совсем. Как, честно говоря, и весь домашний генератор, который последние недели буквально дышал на ладан. И это тоже раздражало Инженера, и наверняка сказывалось на производительности труда. Но когда всё валится из рук — едва ли задумаешься, почему именно оно валится.

Да и творческие люди редко бывают внимательны к досадным мелочам, а зря.

Вот и сейчас, в нервной усталости ходя из стороны в сторону по этому подвалу, девушка и не думала о том, что нужно просто отвлечься, переключиться на что-нибудь другое. Совсем другое. Вообще не по работе. А не то снова замкнутый круг, из которого не сразу и выберешься. Замкнутый точь-в-точь как это нервное передвижение туда-сюда.

Инженер снова взяла карандаш и линейку, и, с силой приложив их к ватману, хотела было всё же продолжить работу над чертежами, как лампочка мигнула в последний раз и с глухим треском погасла окончательно.

Карандаш выпал из рук, девушка беззвучно прокричала проклятия в адрес всего на свете и поднялась из подвала в дом. Ещё одну найти? Взять фонарик? Да, чёрт возьми, сколько можно?!

Инженер потёрла красные глаза и, снова тяжело вздохнув, взяла с тумбочки в прихожей пару часов как остывший кофе и, в совсем хмуром настроении, пошла на второй этаж дома, в комнату с другим рабочим столом и лэптопом. Там всё уже было не то что готово к работе — успело остыть, как этот же самый кофе. Отвлекшись «на пару минут» на чертежи, девушка не заметила, что пролетело как-то совсем много, неприлично много времени, а та самая рутина как стояла — так и стоит. Сама ведь не сделается.

Восемь вечера…

Рабочее место располагалось у самого окна, как раз чтобы была возможность смотреть на плоды трудов прямо за работой. По той же причине всё это стояло на втором этаже — так как-то ближе к «мольберту» и «холсту». Не такое холодное, не такое… ммм… digital. Раньше-то вообще кистью и красками работали — но времена меняются.

Ну, а пока компьютер выходил из спящего режима — Инженер как раз-таки внимательно смотрела в широкое окно на переливающийся градиент оранжево-розово-голубого неба. А потом — на экран компьютера. И снова на небо.

А ведь многое уже было отрисовано как положено. На первый взгляд и вовсе — всё как обычно. И когда сейчас наступит закат — разве же кто-то заметит, что какой-то там инженер не успел где-то там чего-то подкрасить… Аааааа, к чёрту такие мысли! Сделав ещё один глоток холодного кофе, девушка вооружилась мышью и продолжила работу, каждый штрих которой тут же проявлялся в окне.

Размашистое движение самой большой кистью — и через весь небосвод растекается широкая чёрная полоса. Игра с цветами на палитре — и вот уже в бескрайний горизонт летит сложных полуоттенков серебристо-белый штрих. Немного розового и бежевого. Немного тёмно-синего. Совсем чуть-чуть светящегося перламутра и, туда, на закат — ярко-апельсинового. Ну, а кое-где снова чёрного. И Луну бы подкрасить. Какой там точный день лунного календаря?..

Работа шла энергично и вот, с цветами всё было более-менее готово. Инженер придирчиво посмотрела в окно на сделанное и сменила кисть с обычной — на звёздный шаблон. Оставалось лишь повесить звёзды, а если что-то будет резать глаз — в конце концов последние детали можно будет доделать потом.

А пока — погасим свет. Но встав из-за компьютера, девушка успела сделать лишь два шага в сторону выключателя, как свет перехватил инициативу — и погас сам. А вместе с ним погас и компьютер. И вообще всё электричество в доме, если не считать только что подкрашенной Луны.

И, кажется, кроме неё, на небе сегодня не будет ничего. Никаких звёзд. Генератор всё-таки приказал долго жить.

Еле сдерживая эмоции, Инженер покачала головой и наощупь стала пробираться к выходу из дома, стараясь не свалиться на лестнице. Ну уж нет, работа будет доделана.

Надев синий халат и белые перчатки, девушка довольно быстро нашла в прихожей большую пыльную банку из-под краски, которой она не пользовалась уже года два, но которая всегда стояла где-то рядом, и вышла с ней во двор.

Во дворе было прохладно и ветрено. Восемь яблонь вокруг дома синхронно раскачивались и шумели в такт, стряхивая с себя листья и перезревшие яблоки. Вышка строительных лесов стояла на площадке у самого края двора, рядом с оградой и терпеливо дожидалась часа, когда она снова пригодится. Инженер села на нижнюю ступеньку лестницы к вершине, и с трудом открыла заевшую крышку банки. Пылинки разлетелись во все стороны и засверкали в плотно-белом свете звёзд, которые и лежали в этой банке вместо краски. Очень хорошо.

Забравшись наверх, и поставив банку на доски, девушка ещё раз — уже с самой высокой, из доступных, точки изучила небо. Ну, так. Нормально. Сойдёт.

Наконец, Инженер взяла одну звезду, тщательно её осмотрела со всех сторон, подтянулась на цыпочках — и вот уже на вечернем небосводе загорелся первый вечерний огонёк. Отлично. Теперь можно и горстями.

Чего то, впрочем, явно не хватало… Серебристо-туманной краски, оттенять звёзды. Эх, работай компьютер — сейчас бы никаких проблем не было. А без этой краски всё небо выглядит совсем не так. Да и руками звёзды вешать — ну кто их руками вешает в наше-то время? И без серебристо-туманной краски, к тому же… Хотя банка с ней была там же, в прихожей, недалеко… Надо было прихватить. А может, вернуться? Времени на раздумья было мало, а эти сумбурные мысли разбегались в голове во все стороны.

Ещё раз подумав о том, что может быть всё-таки стоит сходить за краской обратно, девушка машинально развернулась в сторону спуска с вышки — и в этот же самый момент нечаянно задела ведро со звёздами.

Разлетаясь на тысячи километров, сотни маленьких огоньков стремительно падали вниз. Под полный усталого отчаяния взгляд Инженера.
…
…
Сиреневая аллея вела к Липовому парку, аккурат в центре которого располагался как будто бы сквер, со всех сторон как раз липами и окружённый. Ну, а, в свою очередь, в центре этого сквера, находился большой фонтан, на мраморном краю которого сидел Райтели и созерцал. Взгляд его блуждал из стороны в сторону, ни на чём одном не останавливаясь.

Вот, собственно, фонтан. Под конец сентября напор у него остался уже совсем слабый, даже странно, что он ещё работал — но работал, и в прозрачной холодной воде плавали, подгоняемые тихим ветром, опавшие осенние листья.

Подальше — плотным кольцом росли липы, пожелтевшая листва многих из них горела золотом в свете закатного солнца и осыпалась будто в своём, особенном ритме. Осыпалась, долетая и до фонтана.

Под липами стояли резные скамейки и ретро-фонари, готовые загореться с минуты на минуту, лишь чуть стемнеет. А меж скамеек, деревьев и фонарей, во все стороны лучами расходились мощёные камнем тропинки, не сразу заметные — и тем создававшие иллюзию полной изолированности этого места — но всё же ведущие в другие части парка.

Или вовсе наружу. Туда, где уже не липовые рощи, а горные хребты стекло-бетонной застройки простирались на далёкие расстояния.

Райтели перевёл взгляд чуть в сторону и посмотрел ещё дальше и выше. Горизонт на западе полыхал в огне сентябрьского заката, языки которого освещали бесконечно-длинные, протянувшиеся через небосвод, перистые облака, пронзали весь Липовый парк и таяли на стремительно темневшем востоке.

А Райтели сидел на фонтане — и пытался руками поймать последний свет равноденствия.
— Ну вот что ты делаешь? — зашелестели деревья, в воздухе сильно запахло липами и прохладой.
— Ловлю свет… — не отвлекаясь, ответил Райтели.
— Руками?
— А чем ещё его ловить прикажешь?
Полуминутный задумчивый штиль сменился сильным порывом.
— Да ничем. Глупости какие. А хотя ты же поэт, я забыл совсем…
— Кое-кто и сам хвалился, какой он весь из себя великий этот… скульптор. И что я слышу теперь?
— Ха! Ну хорошо, если тебе угодно, то ловить лучи облаками — намного эффективнее. И красивее. И художественнее!
Райтели даже обернулся на деревья.
— Спасибо за совет! Облаками, а.
Листва ритмично зашелестела, будто кто-то рассмеялся.
— Ну и какой ты поэт после этого, если свет облаками ловить не можешь?
— Мы люди простые, и руками половим.
— Об успехах рассказать не забудь.
Листва снова зашелестела, а Райтели, слегка усмехнувшись, продолжил смотреть на небо. Буйство красок на нём не спадало, даже напротив, будто кто-то там, наверху рисовал по небосводу, как по холсту, прямо в это самое время. Но всё-таки, уже темнело.

Райтели посмотрел в фонтан — на воде, меж листьев и облаков, взошло отражение пепельного месяца. Райтели чуть коснулся его кончиками пальцев — и в этот самый момент под липами загорелись фонари. Загорелись, осветив изумрудно-рыжие деревья, которые не преминули зашуметь в порывах ветра.
— Ха! Ну что, давай сюда, свет от фонарей ловить.
— Погоди… Ты ближе к тем сферам — случаем, не знаешь, не сегодня ли должен быть…
Задумчиво начал Райтели, но не успел закончить фразу, как что-то с огромной скоростью упало в фонтан и зашипело под водой. Отражение месяца пошло рябью, а небо в считанные секунды покрылось сотнями огоньков звездопада.

Райтели сильно наклонился, протянул руку на дно фонтана.
— Сегодня. А ты говоришь, я свет ловить не умею… — он широко улыбнулся. На ладони ослепительно сверкала упавшая звезда.

(18.09.2011)

Засвистел чайник. Тейс резко открыл глаза и с трудом поднял голову: всё-таки кухонный стол — не лучшая подушка.
— Ох, нееет… — испуганно протянул он и посмотрел время на планшете. Не, не проспал. А мог бы. Но всё же, всё же…

Чайник продолжал свистеть, гореть тревожно-красной подсветкой и пытаться наполнить комнату паром. Последнее удавалось хуже всего — весь пар уходил в открытое окно. А из окна, в свою очередь, веяло холодом поздненоябрьской ночи. Ночь вела в счёте — она была большая, а чайник — маленький. Тейс поёжился — холодно! — встал из-за стола и выглянул на улицу. По увядшей траве ветер носил бумажки, экопакеты и прочий мелкий мусор. И небо это ещё угнетало… В целом, картина за окном не представляла особенного интереса.

Пока что.

Хорошо хоть чайник вскипел.

— Эй, чувак, а тебе тоже кажется, что то, что сейчас происходит за окном, ночью назвать едва ли возможно? Я глядел в словаре, ночь — это когда темно. — раздалось голосовое сообщение из планшета.
— Читаешь мысли. — усмехнулся Тейс. Ночь в самом деле больше напоминала какой-то ненормальный день, с вывесками на всё небо, сквозь которые проплывали огоньки орбитальных станций, и плотной колоннадой фонарей во все стороны всех улиц. Вдохнув ледяной воздух поглубже, Тейс взял чайник и навёл себе растворимый кофе, три ложки которого уже давно были насыпаны в чашку и дожидались своего момента. Что ж, если снова будет желание заснуть на столе — есть чем спастись.

Закрыв глаза, Тейс как раз сделал глоток — и в этот момент из планшета раздался тот же голос.
— Как, ждёшь?
— Благодарю за предупреждение.
— Ну, подумаешь, предупреждение… Дело такое. Я вот чай пью.
— У меня кофе.
— С лимоном чай-то.
— У меня кофе. Просто кофе.
— Скучновато. Для такой ночи. Кофе с лимоном тоже здорово идёт, кстати!
— А, с лимоном, без лимона. Главное не заснуть. Хотя… Тут заснёшь. Ужас, днём солнце глаза слепит, ночью фонари эти.
— Да не говори. Хорошо хоть днём солнца уже меньше, тучи. Поспать можно…
— Это точно. О чёрт. Ты это видишь?
— Так. Ладно. До связи.
Экран погас, Тейс отвернулся от планшету, снова встал к окну и, вдыхая аромат своего суррогатного кофе, стал всматриваться в самую дальнюю даль. Сквозь те самые фонари, фальшивую ночь, небесную рекламу, огоньки космических маяков — туда где, как пафосно выражался его собеседник, «горизонт смыкается со временем».

И вот, по кронам далёких деревьев заскользил тусклый лунный луч, еле видный во всём этом празднике искусственной иллюминации (если бы не огни — он был бы ярким-ярким). Скользил, а по нему самому уже шёл, смеясь так, что эхо гремело по всем окрестностям, силуэт в цилиндре и с ледяной тростью.

Это был он.

Тейс отглотнул из кружки и широко-широко улыбнулся, не отрывая взгляда от происходящего. Силуэт взмахнул тростью, стукнул по лунной брусчатке — и исчез. А с неба посыпались снежинки.

— С первым снегом, друг мой!
Донеслось из планшета. Где-то вдалеке с гулом пролетел космолёт.
— И тебя с ним. И тебя.

(03.10.2010)

«…а ещё меня останавливала полиция. Спросили, знаю ли я что-нибудь про сепаратистов. Я. Тут. Знаю ли про сепаратистов. Они там совсем, что ли? Ох май, метра нельзя нормально проехать. Я что, чёрт возьми, похож на сепаратиста?! Я в глаза не видел Марса, я даже не знаю, что там происходит, я понятия не имею зачем нам вообще, чёрт!, осваивать Марс! А ты знаешь?»

Итан закончил фразу и хотел было продолжить, но в эту секунду наконец заметил, что индикатор заряда батареи стремительно приближался к нулю и, в общем, было не очень похоже, что он это делает просто так. По видимости, заряд и правда падал. Как падал и автомобиль самого Итана. Плавно, аккуратно, но, спустя минуту, элитный автомобиль на воздушной подушке съехал на обочину и там заглох, став грудой элитного металла.
— ЧЁРТ!
Разнеслось на далёкие километры. И следом ещё раз, когда, яростно ударив кулаком по приборной панели…

Что-то необходимо было предпринять. Точек подзарядки вокруг не обнаруживалось, а машину чем-то заряжать надо. Солнечные батареи были заблаговременно сняты («а, нужны они мне сто раз, только место занимают») и, в целом, ситуация складывалась неприятно. Итан закурил клубничный картридж и задумался. Пустынно-каменистый горизонт во все стороны длился бесконечно, облака закрывали чуть дрожащее небо, по которому медленно плыли разные аппараты. Где-то совсем-совсем высоко можно было, присмотревшись, разглядеть громоздкие орбитальные конструкции.

Но здесь, в данную секунду — машина на обочине, которую невозможно зарядить. И совершенно не до орбитальных конструкций. Ну хоть кто-нибудь бы проехал мимо!

«А теперь я застрял. Представляешь, дарлинг. И что-то мне подсказывает, что, когда ты получишь это сообщение, то я всё так же буду отдыхать здесь, на неизвестном километре одному моему навигатору известной трассы. Как мы всё-таки беспомощны в современном мире, никогда не посещали такие мысли? Меня — регулярно. Нет, понятное дело, спустя неизвестное время патрульный вертолёт меня обнаружит, всё такое, но я уже всюду опоздаю. Всюду! Благо, именно сейчас мне никуда позарез и не надо. А было бы надо, что тогда?»

— Эй, брат! Что такое? Эта хрень сломалась? Они вечно разряжаются в самый неподходящий момент. Машина — и разряжается! Смех!
Итан обернулся, прищурившись. Какой-то тип в кожаной куртке, с растрёпанными волосами под странного вида фуражкой, в тёмных очках и с щёгольской бородкой сидел на допотопном мотоцикле (ещё с двумя моторами!) и курил. Курил настоящую самокрутку. И выпускал настоящий дым.
— И не говори.
— Давай попробую помочь, сегодня я добрый.
Тип спрыгнул с мотоцикла, заглушил мотор и, вытянув сбоку длинный провод, подошёл к машине Итана. Подошёл, подключил провод к ней и потом долго задумчиво барабанил пальцами по капоту.
— Ну, здесь хватит заряда дотянуть до ближайшей заправки. И отказывайся ты уже от этой электрической ереси, переходи на топливо.
— Топливо? Нам и так дышать нечем тут!
— Дышать нечем? Ну спиртом заправляйся, что ли.
Сказал тип, садясь обратно на мотоцикл, и захохотал.
— О да. Ладно, брат, удачи тебе и лёгкого пути. Бывай.
— Стой. Спасибо, просто выручил меня. Откуда ты?
— Я? — он ухмыльнулся и вскинул кулак над головой — Я из Майами, Мотоклуб, заезжай к нам, чувак, примем как родного!
Мотоцикл взревел и помчался с бешеной скоростью за горизонт. Не успел Итан осмыслить увиденное, как тут же нагрянули новые гости. Сирена стихла и полицейский окликнул его.
— Сэр, мы ищем…
— Да, меня ваши коллеги уже останавливали. Да так, что я своё авто разрядил. Понятия не имею о ваших сепаратистах, простите. Кстати, офицер, не подзарядите?
— Ножками, ножками иди, не развалишься.
Процедил офицер и тоже исчез за горизонтом.
…
«И вот я доехал. Заряда и правда хватило до заправки, спасибо тому парню. И какие же кретины наши копы! Ну да хрен с ними со всеми, жду с нетерпением, пиши-звони. Сепаратисты, а. Пф».

(05.11.2010)

+ развернуть текст   сохранённая копия

Тэги: дальше, звездных, карт