Плисецкая: — Что такое коммунизм, что такое социализм — лично для меня это хуже фашизма, но они тогда этого не понимали и искренне верили.

Познер: — Когда вы говорите, что лично для вас это хуже фашизма, это потому что вы лично не испытывали фашизм или по другой причине?

Плисецкая:— Нет, я за свою долгую жизнь наблюдала и то, и то — фашизм был на виду, а коммунизм был закрыт. Что, допустим, делали в концлагерях, это было всем известно. Что делали в концлагерях и тюрьмах НКВД, никому неизвестно — это было закрыто. Люди не знали, покрывали, врали и так далее, но я не думаю, что это было лучше. И я не думаю, что жертв было меньше, я думаю, что жертв было больше, много больше. У меня нет никаких радужных слов по этому поводу. Немцы ведь исполняли то, что им приказывали, а у нас делали это даже по собственному желанию. Вот так — приятно попытать, поубивать, плюс к тому, что это хотели. И, конечно, если бы Сталин официально крикнул клич «Бей жидов!», то ни одного бы не оставили.

Познер: — Вероятно, ваша мать также пострадала, коль скоро отца арестовали?

Плисецкая: — Моя мать была сослана на 8 лет. Сначала она сидела в Бутырской тюрьме, а потом ее перевели, как и других жен врагов народа. Этапным поездом в теплушке для телят их везли в Среднюю Азию. Она с грудным ребенком была, и в этом ГУЛАГе было шесть тысяч жен. Личных дел не было, это были жены врагов народа, так сказать. Там они не знали, что 10 лет без права переписки — неправда, что их мужей расстреляли. Они не знали, что все были вдовами.