Очень интересная дискуссия сейчас в Мемориале про будущее социал-демократии, приуроченное к 60-летию манифеста-завещания российских эсеров, эмигрировавших после революции во Францию.

Говорим про идейный кризис современной социал-демократии, границы социальных и политических компромиссов, пределов допустимого насилия и сути современной демократии и профсоюзного движения. Позже опубликую свои собственные мысли, а пока выкладываю сам Манифест (скажу сразу - с большинством оценок я не согласен, но направление мысли о желательном будущем считаю крайне интересным и актуальным для переосмысления).


"На пути к единой социалистической партии"

После утверждения в России коммунистической диктатуры и широкого развития под ее руководством международного тоталитаристского коммунизма ни одна социалистическая партия в мире не может формулировать свою программу или определять свою тактику без учета того глубокого идейно-политического и морального кризиса, который пережило все рабочее движение от октября 1917 г. до наших дней. Еще меньше сможет просто вернуться к дооктябрьской эпохе российский демократический социализм, когда Россия окажется освобожденной. В стране, проделавшей в течение трети века опыт большевистского «социализма», положение подлинного, демократического социализма будет чрезвычайно сложным и трудным.

По показаниям новых и новейших беженцев «оттуда», широкие слои советских народов с острой ненавистью относятся ко всему, что связано с «социализмом» в его сталинском понимании. Но те же советские массы крайне отрицательно настроены не только по отношению к тем, кого они подозревают в стремлении реставрировать дореволюционное прошлое, но и ко всем тем, кто предложили бы, например, передать крупную промышленность, недра земли или транспорт в руки частного капитала, своего или иностранного.

Не случайно, что программы всех без исключения политических группировок новой эмиграции построены на отрицании «эксплуатации человека человеком» и на признании необходимости сохранения в руках народа всей гигантской промышленности и вообще, всего того, что было создано за время «пятилеток» народным потом и кровью.
Отталкиваясь от всего, что сталинский режим выдает за «социализм» и «марксизм», советский человек в то же время социалист в том смысле, в каком социализм без кавычек понимается в странах Западной Европы. Он жаждет политической свободы, но он в то же время за плановое хозяйство, в решающей части обобществленное; он за самую широкую социальную обеспеченность, за право на работу, страхование от безработицы, медицинскую помощь усилиями государства или общин; за помощь детям и старикам; за бесплатное обучение и, наконец, он вообще против системы эксплоатации. Другими словами, он за всю ту совокупность социальных, политических, национальных и человеческих прав, которую, например, советская конституция обещает, но не дает своим народам.
Советскому человеку понадобится немало времени, чтобы понять и поверить, что система практических мероприятий, которые он сам собирается отстаивать в после-большевистской России, это и есть социализм, — подлинный, глубоко и принципиально отличный от ненавистного ему сталинизма, который ему десятилетиями облыжно выдавали за социализм.
Чем бы ни закончился большевистский период русской — и мировой — истории, после-большевистская Россия будет государством с крупной индустрией, десятками миллионов рабочих, техников, служащих и трудящихся крестьян.
Если в стране установится та или иная форма политической демократии и исчезнет сталинская фикция «бесклассового общества», все эти миллионы будут нуждаться в политической партии, которая формулировала бы и защищала их интересы, желания, требования и чаяния. Как показал опыт Италии с ее 22 годами фашизма и Германии после 12 лет гитлеризма, — за крушением диктатуры немедленно следует возрождение социалистического движения. В будущей России, освобожденной от диктатуры, на сцене, как большая влиятельная сила, появится партия демократического социализма.

*
История российского социализма с самого начала была историей не только быстрого роста, но и постоянного размежевания и разделения. Основное деление шло сначала по линии народничества и марксизма. В 1898 г. была основана Р. С. Д. Р. II., двумя годами позже — Партия С. Р. С тех пор и до настоящего времени эти две по существу родственные между собою партии вели раздельное существование, и в течение первых лет были зачастую «друговрагами», как любил выражаться В. М. Чернов. Обе они были ярко выраженными «мировоззренческими» партиями: одна — марксистская, в том понимании марксизма, которое было воспринято «Группой Освобождения Труда»; вторая была народнической и вела свою идейную родословную от «Народной Воли». Правда, обе партии находились под сильным влиянием современных им западноевропейских социалистических партий, но РСДРП шла за материалистической марксистской ортодоксией, в то время, как с.-р.-овские теоретики отвергали философию материализма и политически примыкали к «ревизионистам», — Бернштейну, Давиду, Жоресу и Вандервельде.
Ряд исторических, причин привел в дореволюционной России к существованию двух раздельных соц. партий. Основной из этих причин была наличность в стране огромного класса докапиталистических, потенциально, а потом и в реальности, революционных крестьян, между тем, как в странах Запада крестьянство свою революцию проделало гораздо раньше: во Франции в 1789 году, а в других странах в 1848 г. В момент формирования социалистического движения в России пунктом разногласия между социалистами различных течений был вопрос о «путях развития», — для других стран вообще не существовавший, — пойдет ли Россия тем же путем буржуазно-капиталистического, развития, что и другие европейские страны, или она сможет миновать эту стадию, опираясь на особые традиции русского крестьянства? Спорили и об относительной роли крестьян и рабочих в революционном движении и в деле осуществления социалистического идеала; о роли личности и значения классовой борьбы в истории, — и о целом ряде других вопросов, — «мировоззренческих» и тактических.
Ныне история сняла с порядка дня все эти спорные вопросы, так долго разделявшие русских социалистов.

**
Начиная со второго съезда РСДРП 1903 года, марксистская ветвь русского социализма сама распалась на два лагеря, которые в дальнейшем превратились уже в резко враждующие между собою партии: большевиков и меньшевиков. По существу это было разделение старой партии на партию диктаторского, антидемократического, якобинского «социализма», ставившего себе целью установление в России диктатуры одного класса, — на практике — одной партии, — и партию демократического, эволюционного социализма, признающего революционное насилие только в борьбе за свержение самодержавия или других деспотических режимов.
Этот спор между сторонниками диктатуры и демократами в социалистическом движении был также разрешен историей. Победа революционно-диктаторского меньшинства в отсталой стране и его судорожные попытки тотальным насилием и террором над всеми классами, включая и трудящиеся классы, заставить народ принять деспотический, рабский псевдо-социализм, привели к крушению революции и глубоко скомпрометировали самую идею социализма в глазах миллионов. Треть века большевизма привела страну в состояние перманентного недоедания, всеобщей нищеты, человеческого и политического бесправия и рабства миллионов, какого история еще не знала. Но и миру большевистская диктатура принесла не освобождение, а гибель миллионов в прошлом и страшную перспективу новой мировой катастрофы, размеры которой даже трудно себе представить.
Теперь уже не может быть сомнения в том, что «социализм» без свободы означает худший вид рабства и бесчеловечного варварства. Теперь уже потеряли смысл
все старые споры о взаимоотношении между социализмом и демократией. Демократия для нас является неотъемлемой частью самого социализма, она входит в самое
определение социализма. Как говорил Вандервельде: «Социализм будет социализмом свободных людей или его вовсе не будет».
В отличие, от того, что многие думали в 20-х и 30-х годах, социалисты всего мира теперь уже знают, что нет «различных путей к социализму». Ибо не человек для социализма, а социализм для человека, — для того, чтобы обеспечить максимальное количество материальных и духовных благ максимальному количеству людей на основе максимального равенства и свободы. Непрерывный подъем жизненного уровня народных масс, всестороннее свободное развитие личности, забота о человеке, а не об абстрактном государстве, конкретно принимающем облик партийно-бюрократического аппарата, - этого всепоглощающего и всеподавляющего Молоха, вот цель социализма, каким его понимает мировое социалистическое движение, демократическое, гуманитарное, эволюционное, стремящееся не господствовать над своими народами, а служить им.
* **
Российское социалистическое движение дольше всех других социалистических партий Европы оставалось догматическим, объявляя для каждого члена партии обязательным принятие данной философско-исторической концепции. В Западной Европе от этого уже давно отказались. Если в 90-ых годах германская С. Д. партия была построена на строгой марксистской концепции так наз. «Эрфуртской программы», то в начале ХХ века в партии уже на равных правах состояли и ортодоксы, и ревизионисты-бернштейнианцы, и даже сторонники этического и христианского социализма. Во Франции партия, после объединения гедистов и жоресистов в 1905 г., перестала быть мировоззренческой в узком смысле слова, и в ней принимали участие и играли крупную роль марксисты и немарксисты. А в Англии Рабочая партия с самого начала не была связана никакой обязательной доктриной, марксисты в ней всегда были небольшим меньшинством, а, наоборот, сторонники этического и религиозного социализма играли в ней очень видную роль.
В России, где [ком]партия в течение десятилетий является фактической монопольной носительницей власти и притязает на безраздельное господство и над всей духовной жизнью страны, послебольшевистская демократия будет резко отталкиваться и от «монистической» партфилософии, не допускающей никаких «уклонов», и от железной дисциплины «монолита». Единая социалистическая партия в послебольшевистской России будет широкой, терпимой, гуманитарной и свободолюбивой.
Готовить почву для создания такой партии является общей задачей всех, кто сохраняет верность знамени демократического социализма.

Нью-Йорк — Париж.
18 марта 1952 г.

Р. Абрамович
В. Александрова
П. Берлин
М. Вишняк
С. Волин
Ю. Денике
М. Джемс
В. Зензинов
Б. Николаевский
М. Хиной
В. Чернов
С. Шварц
Д. Шуб
Е. Юрьевский