Вступление
Хотя люди созданы для дружбы и согласия, но, к сожалению, с тех пор, как они существуют — существует и вражда. Сначала люди ссорились между собою в одиночку, а потом, по мере того как умножилось их число, вражда становилась серьёзнее — стали враждовать между собою семьи, поколения, а за тем начали ополчаться друг на друга и целые народы. Таким образом, дошло, наконец, до того, что спор между народами разрешался только силою. Кто сильнее — тот и прав.

С тех пор, покой и богатство каждого народа, т. е. государства, стали зависеть от его силы и пришлось по неволе прежде всего иметь её самому настолько, чтобы защищать себя от нападения врага. Но время его нападения нельзя определить, а потому государство должно иметь известную силу, которая всегда была бы на готове, как для того, чтобы отразить неожиданный удар неприятеля, так и для того, чтобы на него напасть.

Такую силу в каждом государстве составляет только часть народа,—которая называется войском. Войско бывает хорошее и дурное, и сила его зависит не от числа воинов, а от их умения и привычки побеждать.

Даже и в глубокой древности, когда ещё не было огнестрельного оружия, бывали примеры, что малочисленная учёная армия разбивала огромные полчища неумелого неприятеля.

И так, для того, чтобы отражать и побеждать неприятеля, нужно иметь хорошее, учёное войско, т. е. такое, которое в мирное время обучалось-бы всему тому, что необходимо делать на войне.

В настоящее время (1883 г. - ред. мною) у нас, в России, войско считается одним из лучших в Европе, и не всякое государство решится объявить нам войну. — Да и вряд-ли найдётся такое, которое рискнёт сразиться с нами без помощи других государств.

Ещё много лет тому назад, знаменитый полководец, Император Франции, Наполеон I, тот самый, который в 1812 году с «двунадесятью языками» пришёл в Москву, сказал: «что такой хорошей пехоты, как русская, он не встречал». Но на все нужно время и старание, потому то и наше войско сделалось таким могущественным не сразу. Оно существует с образования русского государства, т. е. с 682 года, но прежнее ополчение нисколько не похоже на теперешнюю армию.

Теперь у нас войско регулярное, т. е. такое, которое правильно обучено, одинаково одето и вооружено; такое, которое составляется из людей знающих военное дело и привычных, сразу, целыми частями, по команде одного лица, стройно и беспрекословно исполнять требование начальника.

Начало регулярному войску в России, основанием «Потешных солдат», положил Император Пётр Великий. До него не было постоянного регулярного войска, а была скорей «дружина с военным духом — мирные граждане., которые только случайно несли тягость военной службы».


Самым старейшим регулярным полком у нас считается лейб-гвардии Преображенский. С него ведётся и начало регулярного войска в России.

В этом году (в 1883) Преображенский полк, вместе с ним Лейб-Гвардии Семеновский и 1-я батарея Лейб-Гвардии 1-й Артиллерийской бригады, которые также ведут своё начало от «Потешных», празднуют двухсотую годовщину своего существования, а вместе с ними и все наше регулярное войско.

Вот почему интересно взглянуть на прошлое и ознакомиться с тем, как в России шло ратное дело, с которым связана слава нашего великого отечества!

Русское войско до Петра I.
Тысяча двадцать лет тому назад, в земле русской разделённой тогда на мелкие княжества, управляемые князьями, не было постоянная войска, а было пехотное народное ополчение, которое собиралось только на случай войны.

Набиралось это ополчение из всех жителей городов и сел, способных носить оружие. Дома, для охраны семейств, оставались только младшие сыновья. Война кончалась и войско распускалось по домам. К такому набору князья прибегали, если неприятель был силен и угрожал всему русскому государству.

Если-же требовалось войско небольшое, то князья издавали указ, которым повелевалось собраться воинам, из городов и сел, по человеку с известного числа «дымов» или «сох».

Но кроме ополчения, собранного по указу князя, каждый раз для защиты отечества являлись, и вольные пешие «охочие» люди, которые собирались сами собою, из одной только жадности к возможной добыче. Конницу-же князья всегда нанимали у различных кочевых народов, которых также прельщала нажива. Собственно-же при князьях была своя дружина, тогдашняя гвардия, которая на войне всегда шла впереди, а в мирное время охраняла священную особу Великого Князя.

Войсками вообще предводительствовали бояре. За свои подвиги они получали имения, за что и обязаны были поставлять князю известное число воинов «по-дымно» или «по-сошно».

Конечно подобное ополчение нисколько не было похоже на наше теперешнее стройное войско. Это была толпа людей бьющихся как попало и чем попало, одним словом — сброд.

Одежда ополчения состояла из кольчужной брони и шлема. Вооружены они были мечами, секирами, луками со стрелами, копьями и щитами.

Таковы войска были у нас в течении 600 лет, вплоть до 1462 года.

В это время Царь Иван III все отдельные княжества соединил в одно Московское государство и стал Государем и хозяином русской земли.

Как только Россия стала одним большим государством во главе которого стоял Царь, то иностранцы, соседи, начали иметь с нами сношения, а мы перенимали от них все, что было лучшего.

Начались новые порядки, и набор людей в войска изменился. Тем, которые шли на службу, Царь раздавал землю. Желающих за службу получить землю явилось много, и правительство получило готовую, ничего нестоющую армию, так как каждый обязан был являться на службу с своим оружием, лошадью и даже порохом.

Хотя, как мы уже видели, и до Ивана III боярам раздавались от казны земли, за что они обязаны были поставлять с своих поместий воинов, но в то время эти случаи были редки. С царя же Ивана III такой набор людей в войска сделался обыкновенным, и каждый помещик являясь на службу, сам, обязан был поставить ещё и известное число своих вооружённых людей и во все время, похода содержать себя и своих воинов на свой счёт.

Подобного рода войска назывались поместными. Кроме поместных войск у нас в то время собирали ещё даточных людей пеших и конных, по человеку с известного числа дворов. Продовольствие даточных людей и корм их лошадей получались также от их земли.

Поместные войска как и ополчение собирались на службу только на случай объявления войны; значит и их нельзя назвать постоянными т. е. такими, которые отбывают службу и в мирное время. Такие войска в России появляются в первый раз 333 года тому назад, в царствование Ивана Васильевича Грозного. Он первый завёл постоянное войско под названием стрельцов, которые были учреждены с целью охраны особы государя и его двора.

Они также обязаны были усмирять мятежи внутри государства и первыми вступать в бой с неприятелем, пока не соберётся поместное войско.

Стрельцы были обязаны служить пожизненно и потомственно, т. е. по смерти отца шёл на службу старший сын и т. д. Они жили в домах построенных правительством и получали от казны одежду, оружие и жалованье. Кроме стрельцов в то время были и другие различные поместные войска, как пешие, так и конные.

Начиная с восшествия на престол Ивана Грозного вплоть до Петра I особенных изменений в порядке отбывания воинской повинности почти не было и перед вступлением на престол Великого преобразователя России, царя Петра I, у нас были следующие войска:

1) Стрельцы, которые составляли преимущественно пехоту. Кроме сказанного уже о них следует добавить, что стрельцы получали от казны землю и в мирное время занимались промыслом и торговлею, почему они были больше городские и сельские обыватели, чем воины. Военному делу они обучались мало, дисциплины почти не знали, а все свободное время употребляли на свои хозяйственный дела. Затем, избалованные различными льготами, они не признавали над собою никакого начальства, и скорей были шайкою разбойников, чем охраною порядка в государстве.

Одеты стрельцы были в цветные кафтаны и сапоги. Вооружение их состояло из мушкетов, бердышей и сабель.

2) Городовые казаки; пешие и конные. Они принадлежали к поместным войскам, собирались на службу только во время войны и служили за землю, данную им от казны.

3) Временные ополчения; собирались из дворян и боярских детей, владевших поместьями. Ополченцы являлись на службу, также как и казаки, по царскому призыву на случай войны и с своими крестьянами или слугами составляли главную конницу того времени.

4) Войска иноземного строя; сначала составлялись из иностранцев, поступающих на службу целыми частями по найму. Конечно подобные войска не могли быть хорошими. Каждый чужеземец думал только о своих выгодах, а служба чужому отечеству ему была не по нутру.

Перед вступлением на престол Петра I, царь Фёдор Алексеевич уничтожил дружины иностранцев, а всех их офицеров и солдат разместил для обучения наших войск по различным частям. С тех пор переменились и названия частей тех войск, в которых учителями были иностранцы. Пехота стала называться Солдатскими полками нового строя, а конница рейтарами и драгунами. Была в то время и артиллерия, которая называлась огнестрельным нарядом, но и она, как и прочие войска, не могла назваться регулярною, так как она, кроме того, что в мирное время не занималась своим делом, но и собиралась только во время войны.

Всего войска в России, при вступлении на престол Петра І было около 200 тысяч. Войско это не смотря на свою многочисленность не представляло из себя ничего стройного. Вооружение их было неодинаковое, так как половина армии вооружалось на свой счёт, одежда также была своя. Единственным в то время полком похожим на регулярный, был Бутырский, которым командовал генерал Гор- дон, да и то только похожим, — на самом же деле в нем многого не доставало для того, чтобы назваться регулярным.


Царь Пётр I
осударь Пётр родился, от царя Алексея Михайловича и царицы Наталии Кирилловны, 30-го мая 1672 года, сделался в последствий знаменитым Императором России, и потомством назван Великим. С самого раннего возраста царевич Пётр удивлял всех окружающих своим не детским умом и богатырским сложением. Он, бывши полугодовым ребёнком, начал уже ходить. Единственными его любимыми занятием чуть-ли не от колыбели, были воинские игры, к которым он питал страсть. — На третий год Его Тезоименитства купец Матюшкин подарил ему детскую саблю. Эта игрушка так обрадовала ребенка-воина, что он упросил своего отца наградить подарившего, опоясал себя саблею и с нею уже не расставался даже ночью.

Царь Алексей Михайлович видя в своём сыне такую любовь к военным забавам, собрал ему несколько детей царедворцев, велел их одеть в военные кафтаны, вооружить и обучить некоторым военным приёмам. Обрадованный царевич, видя перед собою команду детей-воинов, начал целовать руки отца и «пролил из благодарности слезы». Таким образом у молодого царевича образовалась своя детская дружина, с которою он все время проводил в военных учениях.

Все это происходило большею частью в селе Преображенском, в семи верстах от Кремля Москвы, где Пётр жил со своею матерью. Преображенское и впоследствии было любимым местопребыванием Петра. В нём он положил и начало нашему регулярному войску.

Но не долго пришлось царственному ребёнку быть весёлым. На 4-м году его жизни, по смерти отца царя Алексея Михайловича и восшествии на престол брата Феодора, против Петра и его матери начались различный гонения.

Сам царь Феодор любил своего брата Петра, хотя они были и от разных матерей, но приближенные к нему царедворцы боялись, чтобы царица Наталия Кирилловна, мачеха государя, вследствие молодости и хилого здоровья Феодора, не взяла бы правление государством в свои руки, потому и строили различные козни, против ни в чем неповинного ребёнка и его матери.

Пётр, несмотря на свой детский возраст, не мог не видеть, что с его матерью поступают не хорошо и горе матери было его горем. Находясь таким образом постоянно при печальной матери, Пётр невольно страдал душею. Всякие же страдания души, тем более в детском возрасте, отражаются на характере человека. Он невольно делается по уму и характеру старше своих лет; таким в действительности был и Пётр I.

Подобная жизнь царевича Петра продолжалась до десятилетнего его возраста. В это время умер царь Феодор, не сделав распоряжения о том, кто должен наследовать престол русского государства. Прямыми его наследниками оставались два брата: Иван и Пётр. Первый, хотя и был совершеннолетний, но его слабое здоровье, слепота и слабоумие делали неспособным к правлению государством, а потому всем московским народом царём России был выбран десятилетний Пётр. Правительницею же государства, за его несовершеннолетием, сделалась царица Наталья Кирилловна, мать молодого царя.

Это больше всего не понравилось сестре Петра от первой матери, царевне Софии.

Властолюбивая, бойкая и хитрая София хотела сама управлять, и решила, во чтобы то не стало «вырвать кормило правления из рук ненавистной мачехи».

Для своих замыслов она обратилась к стрельцам, которые за подкуп всегда охотно соглашались на всякий бунт, оканчивая его грабежём.

Стрельцы взбунтовались, - умертвили множество невинных людей, в том числе всех родственников царицы Наталии Кирилловны и достигли того, что боярская дума, для прекращения страшного кровопролития, согласилась объявить обоих царевичей государями русского Престола, и правительницею назначить царевну Софию. Царица же Наталия Кирилловна от правления была отстранена.

София сделавшись правительницею, хотела отблагодарить стрельцов за оказанную ей помощь, и предоставила им полную свободу для грабежей и бесчинства в государстве. Мало того, все главные бунтовщики из стрельцов были переименованы в Надворную пехоту.

Стрельцы, поощрённые правительством в совершенном бунте, искали нового случая перейти к открытому бунту, в котором предоставилась бы возможность ещё раз вдоволь награбить и дать волю своим буйным страстям. Им нужен был только предлог, а против кого бунтовать для них было все равно, — хотя бы даже и против царевны Софии, которая их так милостиво наградила и: которую они же возвели в правительницы. Так и случилось. Не прошло и месяца после первого кровопролития, как раскольники, видя удачу стрельцов подняли мятеж, грозивший Православной вере и Престолу.

Вожаком нового бунта явился князь Иван Хованский закоренелый старообрядец, назначенный Софиею начальником всех стрельцов.

Хованскому, как начальнику всего этого разбойничьего сброда легко было сделаться господином в государстве, и он задумал с помощью своих подчинённых надругаться над церковью Божиею и всем духовенством.

Явилась, по его же наущению, депутация во дворец и начала требовать изменения в церковных книгах, доказывая, что старая вера лучше новой.

В тоже время на площади, перед дворцом, собралась толпа бунтующих стрельцов и народа, требовавших также признать старую веру за настоящую.

Царевна София, видя бунтующих, невольно была объята страхом. Она знала, на что способны ничем не обузданные стрельцы. Был в страхе и болезненный царь Иван. Не испугался один только десятилетний царь Пётр. Он смело вышел вперёд, снял с себя, корону и с гневом и слезами обратился к депутации со следующими словами: «Пока сей венец на главе моей, и душа в теле моем пребудет, не попущу на церковь, святую воевати и правую веру не правою нарицати; и как сам оную держу, материю нарицаю, верую, что она есть правая, и истинная, тако и всем повелеваю». Сказав это, Пётр велел всех выгнать из дворца. Мятежники, не ожидавшие таких гневных и смелых слов, удалились и толпа разошлась.

Но мятеж притих только на время, Хованский продолжал мутить стрельцов, державшихся старой веры и вместе с тем так хитро вёл свой заговор, что царевна София и не подозревала, что во главе бунтующих стоит их начальник.

Наконец правительница получила подмётное письмо, в котором говорилось, что князь Иван Хованский с своим сыном Андреем замышляют цареубийство.

София должна была подумать о своей безопасности и со всем царским семейством выехала в село Воздвиженское.

Охранителями царской семьи явились ратные люди, которые, по приказанию правительницы, изловили кн. Хованских. Хованские были уличены в измене и тотчас-же казнены.

Казнь Ивана и Андрея Хованских, любимцев и главных вожаков стрельцов, и послужила поводом к новому бунту.

Стрельцы, узнав о смерти своего отца, как они называли Ивана Хованского, «ударили в набат по всем слободам Москвы, схватили ружья, копья, расставили при всех воротах крепкие караулы, заняли Кремль, разобрали с пушечного двора по полкам орудия, порох, свинец, и приготовились к отпору, ежеминутно ожидая внезапного нападения».

Стрельцы очень хорошо понимали, что казнив их вожака-начальника, царевна должна была наказать и исполнителей его замыслов. Вот почему они ожидали нападения ратного войска, не изменившего престолу.

С другой стороны, стрельцы из обороны могли перейти в нападение, и София с семейством переехала в Троицкую лавру, которая была укреплена. Туда же, для охраны царского семейства, подоспело ополчение. Окружённая многочисленным войском, София послала к стрельцам указ которым повелевала бунтующим усмирится и возвратиться к своей службе.

В ответ на указ, стрельцы потребовали возвращение царей в Москву.

Раздражённая неповиновением бунтующих, правительница послала второй указ, которым требовала, чтобы они «от смятения перестали, всполохов и страхования в Москве не производили, за казнь Хованских не вступались потому, что измена их обнаружена розыском и подлинным свидетельством; суд же о милости и казни вручён от Бога царям-государям, а стрельцам ни только говорить и мыслить о том не довелось»; причём тем же указом, пришедшим с повинною, объявлялось прощение.

Стрельцы, видя неустрашимость царевны и своё бессилие сопротивляться многочисленному ополчению, смирились, и через своих выборных просили у государей помилования.

Утих бунт стрельцов и царственная семья переехала снова в Москву.

Вот при какой обстановке находился десятилетний Пётр при своём восшествии на престол! Неприглядна была его жизнь, не лучше было, и его матери, не разлучавшейся с ним ни на минуту. Все эти бунты и интриги сестры правительницы доставляли молодому царю много печали и вместе с тем заставляли его подумать о своей безопасности. Такие не по летам думы и сделали десятилетнего Петра старше своего возраста. Но, с другой стороны, никакие печали, неудачи и недружелюбие сестры царевны, не могли богатыря - государя оторвать от его любимых воинских занятий. Он ясно видел, что в государстве, где он царствует, нет надёжного войска, а есть только вооружённые и получающие от казны жалованье мятежники, от которых ему самому пришлось бежать к Троице, и Пётр ещё с большею охотою начал изучать военное дело, чтобы личным примером и неусыпными трудами показать какое должно быть войско в устроенном государстве.

Вот как описывает характер и занятия Петра в то время знаменитый русский историк Соловьев. «Грустно и скучно! страшно скучно для ребёнка, которому уже начинает быть грузно от силушки, как от тяжёлого бремени. Что же делать огненному мальчику, который, когда и вырос, не умел ходить, а только бегать? Оставалось одно занятие — ходить по улице широкой, с ребятами тешится, и Пётр выбегает из дворца на улицу, чтоб больше туда не возвращаться и в потехах с ребятами на улице, в воинских играх, новый богатырь, кличет клич на новую дружину, и дружина собирается, удалые потешные конюхи, будущие образцовые полки».


Потешные.
(Первое регулярное войско)
озвратившись, в 1682 году, из Троицы, Пётр, с своею матерью, снова, поместился в селе Преображенском. Дворец, в котором жил молодой царь, точно также как и все предметы употребляемые для потехи Петра, назывались «потешными». Так, солдаты, конюхи, ружья, пушки, книги и т. д. все это называлось «потешными».

Оторванный бунтом стрельцов от своих любимых воинских занятий, Пётр в родном Преображенском предался им ещё с большим рвением. У хором молодого воина «устраивается потешная площадка, на которой поставлены потешный деревянный шатёр и потешная изба; это было нечто в роде воинского стана». На площадке стояли рогатки и деревянные пушки, из которых посредством особого механизма стреляли деревянными ядрами, обтянутыми кожею.

Затем, в течение следующего года, потешная дружина увеличивается, а с этим прибавляется и хлопот юному государю.

Царь спешит вооружить своих маленьких солдат. Для них-же заготовляются знамёна. Все это готовится к летним маневрам в с. Воробьёве, где Пётр, в различных воинских упражнениях, провёл все лето 1683 года. — В этих маневрах Петровская дружина перешла уже от детских забав к серьёзным упражнениям в военном искусстве. Так, в это время юным полководцем была произведена настоящая огнестрельная стрельба и деревянные пушки были заменены медными и железными. Кроме того, появляются уже свои полковые музыканты, для которых сделано 25 дудок, сооружаются крепостцы и берутся штурмом.

Наконец наступаете зима, Петру уже 11 1/2 лет, и богатырь не может уже быть довольным своею дружиною малолетних потешных. Ему нужны были настоящие солдаты, которые могли бы быть действительными защитниками Его царских прав и среди которых он мог бы научиться воинскому делу. Но это не так легко было сделать. Правительница София, недоброжелательная Петру, хорошо понимала, что все серьёзные упражнения в военном искусстве, среди настоящих солдат, дадут силу и знание молодому царю, а ей хотелось наоборот, при удобном случае воспользоваться молодостью Петра, и взять правление государством в одни свои руки. — Значить, Петру нельзя было и думать призвать на службу в свои потешные ряды по приказу, а оставалось только одно средство — обратиться тайно к охотникам вступить во вновь формируемую им дружину.

Будущий знаменитый полководец так и сделал. 30 Ноября 1683 года, первым на царский зовъ явился двадцатипятилетний, здоровый и плечистый придворный конюх, Сергей Леонтьевич Бухвостов, с просьбою записать его в потешные солдаты. Государь с радостью принял его, и с тех пор Бухвостов числится первым русским солдатом в списках Лейб-Гвардии Преображенского полка.

В числе первых явившихся на службу в «потешные», между прочим были придворные конюха и служители: Данило Новицский, Лука Хобаров, Еким Воронин, Григорий Лукин, Степан Буженинов и проч. Пётр настолько был обрадован появлением в его рядах взрослых солдат, что впоследствии велел отлить из бронзы статую Бухвостова. — Первый портрет Бухвостова, копия которого помещена здесь, в настоящее время находится в с. Кускове (под Москвою), над которым сделана следующая надпись:

«Первый Российский солдат Сергей Леонтьев Бухвостов. Из придворных служителей, 1683 года Ноября 30 дня, при начале военно-потешной службы первейшим в оную самохотно предстал; потому Государь Пётр Великий тогда-же сим первенством почтить его изволил. Служа потом в Лейб-Гвардии Преображенском полку в бомбандерской роте до обер-офицера, был в разных баталиях и многократно ранен. По кончину служил артиллерии майором. Хотя Его Величество во многих случаях изволил оказывать к дальнему его повышению своё монаршее благоволение; но он по своей набожной кротости всячески убегал излишнего славолюбия. Родился 1642, скончался 1728 года, ноября 30 дня. Жил больше 86 лет, был росту среднего, силен, твёрд, скромен и весьма воздержан.

Первая команда потешных была невелика — всего около 50 человек и называлась Преображенскими потешными. — Эта команда и послужила началом нынешнего Преображенского полка, а вместе с тем началом русского пехотного регулярного войска и гвардии.

Таким образом с 30 ноября 1683 года, появляется в России первая, стройная воинская часть, которой суждено было впоследствии оказать большую услугу государству. В ней и сам Пётр прошёл всю школу военного дела. Он, с одной стороны, для того, чтобы знать, что можно требовать от солдата, а с другой, чтобы личным примером показать, как нужно служить, сам записался в ряды Преображенской роты сначала барабанщиком, а потом и солдатом, и не для прилику только, а на самом деле.

Он спал и ел вместе со своими товарищами по службе; одинаково с ними одевался, стоял в очереди в карауле, возил в тачках землю для строющихся укреплений и т. д.

Этим примером был положен конец распущенности и положено начало дисциплины, совершенно не известной в то время не только в рядах временно собираемых дружин, но и между стрельцами, игравшими роль первых охранителей престола.

Первое время потешная рота комплектовалась без особых на то правил. В неё шли служить только желающие и притом без всякого различия в званиях. Шли знатные дворяне, крестьяне, придворные конюха и служители. Все они, без различия происхождения, в глазах царя, были простыми солдатами. И кто хотел заслужить милость своего монарха, - тот должен был идти на службу в потешные, так как другом и товарищем Петра мог быть только солдат.

Вот почему в рядах потешной роты стояли простыми солдатами такие знаменитые люди, впоследствии сановники государства, как Е. Ж. Апраксин, князь Репнин, Роман и Яков Брюссы, Ягужинский, Румянцев, Петр Чернышев, Я. И. Бутурлин, князь Петр Голицин, Меньшиков и другие.

Затем, в новой роте никакое звание и происхождение не давало права на получение офицерского чина. Его можно было достичь только примерною службою и знанием военного дела.

Образец формы одежды для потешных был взят от иностранцев. Она была немецкого покроя. Вооружены они были мушкетами, так назывались тогдашние кремневые ружья. Смотри приложенный рисунокъ.

Что же касается до продовольствия и жалованья, то чины роты не имели особого для этого штата, а всё довольствие каждым получалось сообразно личному назначению Государя. Ему, как самому служившему солдатом, лучше всяких штатов было известно кто чего стоит и кому сколько необходимо было для существования. Для обучения всем «воинским артикулам», Царём были приглашены иностранные офицеры, которыми и был введён для этого их, особый, устав.

Между тем число потешных с каждым годом увеличивалось. В одном 1684 году явилось с Сокольничьего двора 300 человек (*Место, где жили в то время люди, участвовавшие в царских охотах, называлось Сокольничьим двором.).

Наконец наступает 1687 год. Петру 15 лет, он уже сержант (унтер-офицер) и не может быть довольным таким малочисленным регулярным войском, а потому решается «явно кликнуть клич к охочим людям» поступать к нему на службу, в его любимое войско.

Желающих нашлось так много, что все они не могли поместиться в селе Преображенском, а потому часть их была размещена в соседнем селе, под названием Семеновское, почему и команда эта была названа Потешными Семеновскими, которые и послужили началом нынешнего лейб-гвардии Семеновского полка.

С тех пор, в Потешные Государь начал уже переводить из других частей. Из Бутырского полка он взял всех барабанщиков и флейщиков, а из Сухарева полка, который считался лучшим полком из стрелецких, взял большую часть стрельцов.

В 1689 году в Преображенских и Семеновских потешных было уже так много солдат, что они уже стали называться полками.

Но Пётр был не из таких обыкновенных людей, которые сделают что-нибудь небольшое и на том успокоятся. Он, заводя регулярную пехоту, завёл при ней и регулярную артиллерию, которая также ведёт своё начало от времени образования потешных, т. е. с 30 ноября 1683 года.

Первоначально артиллерия при Преображенских потешных была незначительна. Пушки для неё были взяты те, которые Петру подарил царь Алексей Михайлович, а артиллерийскую упряжь Государь приказал доставить из конюшенного приказа. Затем, в 1693 году, при Преображенском полку была сформирована Бомбардирская рота, в которой Царь Пётр записался первым бомбардиром, под фамилией Пётр Алексеев. Туда-же был переведен и Бухвостов.

Между тем царевна София, покуда Пётр занимался военными потехами с «робятками», не только не мешала ему в его занятиях, но даже была довольна, так как надеялась, что молодого царя эти занятия среди малолетних, сделают лентяем и неспособным к управлению. Но, когда она увидела, что военные упражнения брата со своими потешными не простая шуточная забава, а что эти новые два полка стройных и обученных войск начинали быть серьёзною защитою молодого царя, — задумала, в сообществе со стрельцами, посягнуть на жизнь государя и его матери.

К счастью заговор сестры вовремя был открыт. Двое из стрельцов, верных престолу, в ночь с 7-го на 8-е августа 1689 года, предупредили Государя об угрожающей опасности. Весть эта была так неожиданна для Монарха, что Он, в одной рубашке и босиком, бросился в конюшню, вскочил на коня и поскакал в соседнюю рощу, куда прибыли потешные и принесли ему платье. Одевшись и несколько пособрав свой конвой, Пётр отправился к Троице.

В свою очередь царевна, узнав об отъезде Петра и видя свою неудачу и плохую для себя поддержку в стрельцах, решилась сама отправиться к брату для переговоров. Царь же, вместо всяких переговоров, велел арестовать сестру и заключить в Новодевичий монастырь.

Этим было прекращено вмешательство Софии в правление государством. Не стало Правительницы и Царь Иван, брат Государя, вследствіе болезненного состояния, добровольно отказался от своих прав на престол, и с тех пор Царь Пётр I становится единодержавным.

Оставшись самовластным, 17-ти летний Царь мог уже начать свои занятия с излюбленным войском беспрепятственно, и, вернувшись в Преображенское, ещё с большею охотою начал обучать своё детище. Обучение главным образом заключалось в производстве различных маневров. Но, вместе с тем, Царь, упражняя своих потешных в пешем строю, приучал их к действию и на лошадях — отсюда и начало нашей регулярной кавалерии.

Совершенствуя своих товарищей - воинов в сухопутной службе, Державный начальник захотел начать устройство и флота. К этому делу опять-таки были приставлены его потешные. Они первые начали со своим Государем-плотником строить на Переяславском озере суда и, построив их несколько, стали на них служить матросами — так и начался русский флот.

Из числа многих маневров, произведенных Пётром Великим как на суше, так и на воде, одни из самых больших были в 1694 году, под названием Кожуховского похода, которые продолжались 25 дней. Маневры эти названы Кожуховским походом, по имени деревни около которой была, по приказанию Царя, выстроена крепость и которую нужно было взять штурмом. Крепость эта была довольно сильна. Высота вала была в 5 аршин, а глубина рва 4 аршина.

Вся армия, назначенная для маневров, была разделена на два отряда. Один отряд должен был защищать крепость, а другой её взять. Первый отряд (защищавший крепость) составляли шесть полков стрельцов, две конные роты дьяков и одиннадцать рот подъячих всех московских приказов. Во второй отряд (нападающий) вошли: Преображенские и Семеновские потешные полки, выборные полки солдатские — Бутырский, Лефортов и другие. Между прочим интересно то, что для этого отряда были также сформированы 20 рот из царедворцев, которых ловили чуть- ли не на площадях и силою заставляли идти на пробные маневры.

Первый отряд назывался неприятельским. Им командовал генералиссимус Бутурлин, прозывавшийся на время маневров «Польским королем». Этим Царь хотел показать, что в то время Россия с Польшею была не в ладах.

Второй-же отряд назывался нашим и им командовал генералиссимус князь Ромодановский.

Согласно приказанию, в половине сентября, отряды начали выступать к назначенным заранее местам. Первым выступил «Польский король». Проведя отряд через Москву, он занял крепость, а весь свой обоз, прикрыв его различными препятствиями, расположил в стороне от крепости и образовал таким образом укреплённый лагерь.

Вслед за ним выступил, со своим отборным для того времени войском, наш генералиссимус. Сам Царь находился в рядах этого отряда и шел как Преображенский бомбардир впереди этого полка. Пройдя также через Москву и приблизившись к укреплению, наш отряд был задержан переправою через реку, так как мост около села Кожухова был разведен.

Тогда главнокомандующий приказал Преображенским и Семеновским бомбардирам заготовить крытые суда. Ученики Петра, способные ко всему, связали несколько стругов, устроили на них помост и закрыли бока досками, оставив в них отверстия только для орудий. Таким образом впервые является что-то в роде плавучей батареи.

Суда эти, с посаженными войсками, были пущены вниз по течению реки. Их неприятель принял за брандеры, т. е. за суда, наполненный горючими веществами, поэтому не обратил на них внимания, и тем дал возможность, без боя, нашим занять выгодное место против крепости.

На следующий день часть наших войск переправилась через реку и не смотря на страшный натиск неприятельской кавалерии, не обращавшей внимания на наш сильный ружейный огонь, отстояли свою переправу и прогнали неприятеля в крепость.

В тоже самое время наша кавалерия успела овладеть неприятельским мостом, по которому и переправилась остальная часть наших войск. Обе армии стояли уже лицом к лицу. Неприятель не только не падал духом, но, напротив, собравшись с новыми силами, с отчаянием бросился на наших и завязалась жаркая схватка, из которой все-таки мы вышли победителями, причём у неприятеля было отбито 4 знамени.

По окончании боя оба отряда занялись укреплением своих лагерей. Через два дня генералиссимус Ромодановский, желая вызвать «Польского короля» на бой, двинул свой отряд вперёд и остановился в ста саженях от крепости. Но неприятель не решался выйти из крепости, а только бросал в нас ручные гранаты. Наш отряд открыл огонь и приступил к осадным работам: стал устраивать редуты и траншеи.

В то время, как наши рыли траншеи, неприятельские войска «учинили некую хитрость». Из- за стен начали лить в нашу пехоту из медных труб воду, чтобы, вымочив ружья и гранаты, сделать их негодными к употреблению. Преображенские бомбардиры отвечали тою-же хитростью, но с большим успехом. Утвердив один конец трубы в Москве реке, они начали бить водою столь прытко, что даже щиты, коими неприятель укрывался, подвигались назад и с валу вымоченный неприятель разбежался».

Ободрённый этим лёгким успехом, наш генералиссимус приказал устроить под крепостным валом мину, взорвать её и начать штурм. Неприятель, заметя наши работы, сделал вылазку и бросился на наших минёров, но ему на встречу бросились Преображенцы. «Бились с обеих сторон храбро и была стрельба великая. С обеих сторон кидали ручные гранаты, а из наших метали ещё и бомбы. При этом только мало обожгло, но не тяжко. Стрельцы были отбиты Преображенцами, и во время схватки бомбардир Петр Алексеев (царь) с несколькими матросами взял в плен полковника Стремянного Стрелецкого полка Сергеева, за что генералиссимус благодарил его публично».

Наконец настало время штурма. Нужно было ус

Оригинал взят у ihoraksjuta в Демотиваторы + прикольные картинки | 2016-05-10 _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ http://sibnarkomat.livejournal.com/17752601.html Похожие записи:А ведь именно так :) Один из самых-самых мимишных роликов))) Вся суть в одной картинке

                      
                       (с) warsh

Едешь так по Польше и вдруг видишь сбоку от дороги самолёт.

Аэродром рядом?
                      
                       (с) warsh

Ничего подобного.
                      
                       (с) warsh

Реклама отеля.
                      
                       (с) warsh

Могли и танк поставить. Было бы ещё смешнее.

+ 17°, .

Ташкентский разведцентр располагался вдалеке от штаба округа. Разведке не нужен лишний догляд. Это старое, как мир, правило. И потому разведчики занимали неприметное здание, из окон которого был виден местный аэропорт.

В тот декабрьский день подполковник Евгений Пешков работал не разгибая спины. Заканчивался год, и, как обычно, последние предновогодние недели были загружены до предела.

Вечером он вышел на улицу перекурить, со смаком затянулся сигаретой и бросил взгляд на летное поле аэродрома. Там всегда было много самолетов: садились, выруливали, взлетали... Все-таки Ташкент - стольный град Узбекистана. Тут же квартировал и штаб Туркестанского военного округа. Потому летали здесь всегда много. Но сейчас на аэродроме творилось что-то невероятное. Пешков служил в Ташкенте уже пять лет, но подобное видел впервые. Самолеты Ан-12, Ан-22 «толпились» у ВПП и стартовали в небо друг за другом.

- Что там происходит? - оглянулся он на стоящего рядом офицера.
- Так наши войска в Афганистан вводят.
- Значит, все-таки началось, - пробормотал про себя Пешков.


Он курил, слушал рев взлетающих самолетов, а в голове почему- то засела совершенно непонятно откуда взявшаяся мысль: «Эта чаша меня не минует». Еще ровным счетом ничего не было известно и только-только взлетели первые самолеты с десантниками на борту, а Евгений Алексеевич нутром чуял - пора собираться в дорогу. Туда, как скажут потом, «за речку».

Так и случилось. Интуиция его не обманула. Вскоре пришел приказ на формирование нового 279-го разведывательного пункта для 40-й общевойсковой армии. Его начальником был назначен полковник Шамиль Халиков, а оперативное направление, где и «варилась» основная кухня агентурной разведки, приказали возглавить Евгению Пешкову.

***

...Самолет пошел на посадку в аэропорту Кабула. Внизу, под крылом, Евгений Алексеевич разглядел очертания тюрьмы, которую афганцы назвали Пули-Чархи, что в переводе на русский означало «колесо». Впрочем, сверху она и вправду была похожа на колесо от телеги.

Ан-12 коснулся полосы, пробежал вперед и укатил на боковую рулежку. Покидая самолет, Пешков увидел на краю взлетного поля несколько грузовиков. Это за ними. Быстро перегрузив имущество в машины, они, не задерживаясь, двинулись в путь.

«Те, кто писал и говорил, - будет позже вспоминать Евгений Алексеевич, - что афганцы встречали наши войска с радостью, с цветами, безбожно врали. Все обстояло наоборот. Это стало понятно, как только машины въехали в город. Несмотря на сильный мороз, на улицах было много людей. Так вот по дороге не встретилось ни одного приветливого лица. Большинство были хмурыми, злыми.

Некоторые, оглядев машины, отворачивались. Многие плевались, кто-то грозил кулаком. Дополняли нерадостную картину наши военные машины с пробитыми пулями ветровыми стеклами, шедшие навстречу».

Однако приказ есть приказ. Цветами ли встречали афганцы, плевками ли, следовало начинать работу. Что, собственно, и сделали разведчики: расположились невдалеке от дворца Тадж Бек, некогда летней королевской резиденции, а теперь превратившейся в полусожженное, полуразбитое здание.

Установили палатки: две большие для солдат и офицеров и одну малую, штабную. В них и разместились.

Первая ночь прошла спокойно. Спали в одежде. Ночью просыпались от холода: это означало, что дежурный солдат-истопник засыпал.

Утром продолжали благоустройство жилищ, а к обеду война прислала свой первый привет. Свидетелем этого привета стал начопер Пешков. А случилось следующее: мимо него, неся наперевес алюминиевый бачок с водой, проходил повар. Он готовил обед на полевой кухне. В ту же минуту Евгений Алексеевич услышал отрывистый, не привычный звук «чок!», и из бачка полилась тонкая струйка воды.

Повар даже испугаться не успел. Пулю из бачка достали и вручили ему как сувенир. А вечером в Москву ушла шифровка: «Расположение части подверглось обстрелу из стрелкового оружия. Жертв нет».

Командир разведпункта уезжал, как правило, утром - то к советникам, то в посольство, но чаще в разведотдел армии. Приходилось решать множество вопросов, пока не столько разведывательных, сколько сугубо бытовых, хозяйственных.

Когда наконец-то были собраны в единый кулак весь личный состав, техника и оборудование разведывательного пункта, можно было начать конкретную организационную работу. К тому времени Пешков уже практически определил районы, где предстояло действовать офицерам пункта. Предстояло отработать важнейшую составляющую - организацию бесперебойной передачи развединформации. Ведь, как известно, даже самая ценная информация ровным счетом ничего не стоит, если она не поступила вовремя.

А вот тут-то и появились первые прорехи. Да, хороший лозунг был в Советской армии: «Учить тому, что необходимо на войне». И право же, теоретически они знали, как это необходимо, но вот практически... Практически никто из них на войне не был, как говорят, пороху не нюхал, боевого опыта не имел. Потому опыт этот пришлось обретать в бою.

Для Пешкова наступили самые горячие деньки. На середину месяца была назначена отправка первых оперативных групп в Файзабад, что в провинции Бадахшан, на северо-востоке, в Кундуз, в центр одноименной провинции, граничащей с Советским Союзом, и в Пули-Хумри, административный центр провинции Баглан.

Утром в день отлета Евгений Алексеевич вывез свои группы на аэродром. Разведчики должны были начать свою работу под прикрытием советнического аппарата, специалистов, а если есть необходимость, находиться на базах наших воинских частей. Этот вопрос был решен с командармом генералом Юрием Тухариновым и главным военным советником Салтаном Магометовым.

В общем, так или иначе оперативные группы в своих районах обосновались, однако радиосвязь с ними была явно неудовлетворительной.

«Сказывался недостаток практики как на узле, так и у корреспондентов-офицеров, - вспоминал о том времени Пешков. - Радисты подолгу торчали в эфире. Узел не умел правильно выбрать полосу прохождения частот, непрерывно гонял их по диапазонам. Телеграммы были пространными и часто не поддавались расшифровке. Халиков поглядывал на меня свинцовым взглядом. А что тут сделаешь, приобретение опыта это вопрос времени».

А потом наступило двадцать первое число. До обеда Пешков готовил группы в Кандагар и Герат, а после обеда... Со стороны городских кварталов послышался многоголосый рев толпы, который с каждой минутой усиливался. Слышалась стрельба. В городе начался мятеж.

Командир поднял пункт по тревоге. Усилили посты охраны. Ночь прошла без сна и покоя. А утром разведчики получили дополнительный заряд бодрости: позвонил начальник разведки армии полковник Василий Дунец и задал Халикову горячий вопрос.

- Ты что там сидишь? Что происходит в городе? Бери два бэтээра, сажай людей - и вперед. Надо разобраться, что там творится.

Разведчики возвратились через два часа. Доложили, что в столице антиправительственные силы провели заранее спланированную акцию. На улицы вывели много людей. На крышах домов установили громкоговорители, через которые транслировались записи беснующейся толпы. В некоторых местах сожгли машины, нападали на военных, стреляли по окнам госучреждений.

Однако вскоре в город вошли наши воинские части. Вместе с афганцами они взяли под контроль площади, главные улицы, правительственные учреждения. Мятежники в бой не вступали. К вечеру беспорядки прекратились. Был установлен комендантский час. Ночь прошла спокойно.

Утром Пешков выехал с двумя группами разведчиков на аэродром. Борт отправлялся на Кандагар и в Герат.

...Первая войсковая операции, проводимая нашими войсками совместно с афганскими силами против мятежников в Кунаре, принесла и первые сюрпризы. В общем, первый блин, как и положено, вышел комом.

В штаб руководства из состава пункта выделили двух офицеров- разведчиков - майора Игоря Клокова и радиоинструктора капитана Калинина. Вечером следующего дня от них пришла радиограмма. Радиоузел принимал ее долго и мучительно. Видя эти мучения радистов, командир пункта приказал посадить на прием телеграмм самых опытных офицеров и прапорщиков. Однако и это не помогло. Уже за полночь посыльный принес с узла связи радиограмму. Шифровальщик безуспешно пытался ее расшифровать. К работе подключились командир полковник Халиков и начопер подполковник Пешков. Бились более двух часов. Безуспешно. Шифрограмма не раскрывалась.

Перед тем как упасть на кровать и уснуть, Евгений Алексеевич передал шифровку: «Прошу повторить вашу телеграмму номер 001. По возможности максимально сократите текст. Будьте внимательны при шифровке».

Так война давала им свои первые жесткие уроки. А сколько их еще будет впереди.

Шла война. Разведотдел, штаб армии нуждался в развединформации. Каждая группа в соответствии с программой связи не менее двух раз в сутки должна была докладывать об обстановке в своей зоне. Доклады делились на разведывательные, информационные и организационные. Но чтобы выдавать такие доклады, нужна агентурная сеть. Агенты. Вечная головная боль офицеров разведки.

Помнится, приехал он в 1968 году в Баку на разведпункт. Вроде бы и академию к тому времени окончил, и в разведцентре в Тбилиси поработал, кое-какой опыт приобрел, но Баку место новое, связей, знакомств никаких. В общем, оказался совсем на мели. А начальство требует.

Но, к счастью, мир не без добрых людей. На помощь пришел коллега, старший товарищ Александр Борисович Дрознин. Он начинал службу еще во время войны, в 1941 году, в составе советских частей, введенных в Афганистан. Персидский язык знал в совершенстве.

Как-то, увидев Пешкова грустным и расстроенным, сочувственно спросил:

- Что, сынок, не весел, чего голову повесил?

Запираться было глупо, и Евгений во всем признался.

- А ты не падай духом! Пойдем-ка ко мне.

Он завел Пешкова в кабинет, вынул из сейфа потертую рабочую тетрадь и начал листать страницы.

- Ага! - сказал он радостно. - Этот, кажется, тебе подойдет. Записывай. Люфти, так его зовут. Он иранский азербайджанец из Тибриза. По профессии портной. Выпиши все данные и начинай с ним работать. Если что не так, пулей ко мне.

И Евгений стал работать с Люфти. И это оказалась первая серьезная вербовка в Баку. Люфти был прекрасным портным. Он шил Пешкову сначала один костюм, потом другой. Так они познакомились и даже подружились. Правда, выводили в Тибриз его агента уже другие, Евгений к тому времени уехал в Москву, в адъюнктуру своей родной Военно-дипломатической академии. Но хорошо сделанная работа ему запомнилась. Впрочем, она запомнилась и начальству Пешкова. Иначе кто бы его рекомендовал в адъюнктуру?

Так что Пешков прекрасно знал, что приобретение агентов - тяжелая работа. И потому всегда помогал подчиненным, чем мог, как умел. Правда, не все это понимали. Евгений Алексеевич каждого старшего группы, который прилетал в Кабул из своего района, усаживал рядом с собой, доставал тетрадь и проводил, как говорят пилоты, «разбор полетов», то есть прорабатывал все ошибки и грехи группы. Казалось бы, иначе и быть не могло.

Не учел Пешков только одного: отсюда некоторые улетали начинающими операми, а прилетали героями. Особенно в собственных глазах. Так что разборы начальника не всем нравились. И он вскоре сам стал свидетелем этого, когда возвращался в свою палатку. Вдруг услышал голос майора Молохова, который прилетел в Кабул из Пули- Хумри.

- Мы там делом занимаемся, - говорил он кому-то из офицеров.
- Воюем, между прочим, рискуем. Это вам не бумажки перекладывать.

Последняя фраза явно намекала на него. Евгений Алексеевич нашел, что ответить «герою», но в то же время сделал вывод: ему надо побывать в каждой группе и поработать там, на месте, наравне со всеми. Что ж, сказано - сделано.

* * *

Полковник Пешков прилетел в Джелалабад, когда до наступления сумерек оставалось с полчаса. Надо было спешить добраться до Шамархейля. На аэродроме его встретил майор Молчанов. По дороге он ввел его в обстановку.

- Вот эти пятнадцать километров нам тяжело давались. Федя Гладков ездил на тот конец города, чтоб привезти наводчика или проводника, скрыть его от местных, посадить в вертолет. А по прилету с операции все провести в обратном порядке.

Евгений Алексеевич внимательно слушал майора. Ему важно было разобраться во всех тонкостях работы его подчиненных на местах.

- Потому первым делом пришлось позаботиться о безопасности этого участка пути.
- Получилось?
- Да, - с гордостью ответил Молчанов. - Давно уже здесь не гремели выстрелы. Надеюсь, и не загремят.

В конце пути на вилле их встретил капитан 3 ранга Федор Гладков. Он приходился внуком известному советскому писателю Федору Борисовичу Гладкову. Прибыл Федор в Афганистан со вторым «призывом» офицеров-оперативников, когда их разведпункт был преобразован в разведцентр.

Вертолетчики, с которыми он летал на бомбоштурмовые удары, называли его Бородой. И неспроста, усы и борода у Гладкова действительно были шикарные.

Пешков, как и положено начальнику, осмотрел жилище разведчиков. Ничего особенного, все как обычно, только показалось многовато боеприпасов, автоматных рожков, гранат разложено на подоконниках. Только что тут скажешь: война.

Она, кстати, напомнила о себе сразу после осмотра виллы. Со стороны шоссе, где располагался фруктовый сад, прозванный разведчиками «Соловьиная роща», ударили пулеметы, автоматы. Молчанов скомандовал: «По местам!», и все, подхватив оружие, расположились, как и было предписано боевым расчетом.

Пешков выбрался из дома, залег в кустах и открыл стрельбу по вспышкам очередей на той стороне. Через полчаса все было кончено. Стрельба стихла.

На следующий день капитан Виктор Галкин доложил начоперу.

- Евгений Алексеевич, мои агенты сообщают: на базу Тура-Бура завезли большую партию оружия и боеприпасов. Наряд на удар получен.
- Ну что ж, тогда летим, - ответил Пешков.

Галкин привез на виллу наводчика-афганца. Так делали нечасто, но случалось: привозили сюда только самых доверенных.

Ночью Пешкова подняли, хлебнули чайку - и в дорогу. На аэродром старались попасть пораньше. И вот уже закончена погрузка и дана команда на взлет. База Тура-Бура была, считай, под боком, лету всего с полчаса. Пешков следил за Галкиным и наводчиком. Виктор занял место у курсового пулемета, чтобы давать целеуказание трассирующими очередями. Вдруг длинная очередь ударила по ушам. Вертолет опустил нос и реактивные снаряды стали сходить с блоков и устремлялись вниз. Внизу раздались залпы разрывающихся снарядов. Вторая вертушка сделала то же самое.

Потом вертолеты отошли в сторону, дав возможность вступить в бой паре штурмовиков. Через четверть часа налет завершился. Там, где располагалась база Тура-Бура, теперь стелился густой черный дым, который освещали взрывы снарядов на земле.

- Ну вот, - усмехнулся Галкин, - недолго музыка играла. Через пару дней будем знать результаты. А теперь домой.

Вертолеты сделали разворот и легли на обратный курс.

Так подполковник Пешков вступил в ночной бой, слетал на бомбардировку духовской базы, а в следующий раз, во время поездки в Бамиан, их БТР наскочил на противотанковую мину.

Евгению Алексеевичу, можно считать, повезло. Его сбросило с брони на землю, он ушиб ногу и на некоторое время оглох.

Тогда он в последний раз видел Федора Гладкова. Его перевели из Джелалабада в Бамиан, и Пешков прилетел узнать, как капитан 3 ранга устроился на новом месте, а главное - привез ему шифры и деньги.

10 октября 1981 года, когда Пешков уже находился в Москве, в управлении оперативной разведки ГРУ, ему позвонил из Ташкента Шамиль Халиков и сообщил: погиб Федор Гладков. Во время бомбоштурмового удара вертолет, в котором находился Федор, был подбит, но сумел опуститься на землю. Он упал в глубокий овраг, полетел кувыркаясь, да так, что у него вырвало движок. Образовалась дыра, и Гладков, тяжелораненный еще в воздухе, чудом сумел вылезти через эту дыру, поднялся по склону оврага, отстреливаясь из автомата. И только когда расстрелял последний магазин, упал замертво. Его, уже мертвого, вытаскивал наверх, на гору переводчик Рашид Сеидов. А потом помогли бойцы подоспевшего парашютно десантного батальона.

* * *
Город Герат расположен на самом западе Афганистана. После подготовки в Кабуле туда улетели Олег Уткин, Николай Дегаев и Владимир Тихомиров. Казалось бы, подготовлены они были не хуже других, но когда остальные освоились и начали активно работать, «гератовцы» почему-то молчали.

Редкие шифрограммы повествовали о том, как они упорно плели агентурные сети в своей зоне ответственности да передавали, как считал Пешков, «слухи об отдельных отрядах мятежников». И потому эти слухи никуда не могли быть доложены.

Грозные шифровки в Герат не помогали. А командир тем не менее требовал развединформацию. Ибо с него тоже требовало вышестоящее начальство.

Каждое утро, заходя в палатку, полковник Халиков вопрошал:

- Из Герата что-нибудь пришло?

Что мог ответить Евгений Алексеевич? Только развести руками.

«Халиков отпускал по этому поводу одно из самых виртуозных ругательств, вспоминал Пешков.

- Но через три недели он не выдержал. В ярости ворвался в палатку, рассыпая направо и налево дробь своих идеоматических выражений. Я понимал командира. В этот период со всей территории страны начали стекаться хоть какие-то, но конкретные сведения, которые докладывались сразу в два адреса - в разведотдел армии и в резиденцию. Разведотдел - это полбеды, там хоть свои офицеры и начальники, а вот главным резидентом был не кто иной, как Маршал Советского Союза и заместитель министра обороны Сергей Леонидович Соколов».

Уткина командир приказал отозвать. Пешков послал шифротелеграмму. Разбушевавшийся Халиков ушел к себе, но вскоре неожиданно вернулся, сел на кровать. И молчал. Долго молчал, потом выдавил из себя.

- Коля Дегаев погиб...

Пешков был оглушен.

- Сообщили из сто первого полка. Телеграмма сейчас придет.

Капитан Афанасьев сказал в тишине.

- А ведь он чувствовал, что погибнет.

Халиков и Пешков вопросительно уставились на капитана.

- В самолете, когда мы летели из Москвы в Ашхабад, решили выпить, а он не стал. Так и сказал: «Боюсь, что не вернусь из Афганистана».

В этот момент Пешкову пришла мысль о том, что у Коли большая семья и он был бесквартирным.

- Пойдем, - кивнул Халиков. - Помянем.

Они зашли в командирский вагончик, выпили по стакану коньяку. Потом командир рассказал, что Дегаев попал в засаду. Пуля попала ему в горло.

Обстановка в Герате была напряженная. Разведчики работали под прикрытием советников по связям с местным населением. После проведения нескольких встреч с агентами Дегаев и Тихомиров возвращались, и по ним из полуразрушенного кишлака открыли огонь. Машина шла на максимальной скорости, но очередь догнала ее. Дегаев погиб, Тихомиров выжил, раненный в ногу шофер вывез офицеров из-под обстрела в полк.

Пешков возвратился в свою палатку, лег на кровать, но сон не шел. Он вертелся с боку на бок, потом встал, и в тусклом свете фонаря родились стихи:

Я вам пишу из-под Герата.
Когда б вы знали, Боже мой,
Как надо русскому солдату
Из этой одури проклятой
Вернуться целому домой.

***
В июле 1981 года в разведотдел армии пришел приказ: откомандировать полковника Пешкова Евгения Алексеевича в Москву, в Главное разведывательное управление. Теперь он стал офицером оперативного управления. Это было пятое возвращение в столицу.

В 1956 году после окончания Калининского суворовского училища Евгений поступил в Общевойсковое военное училище им. Верховного Совета РСФСР. Стал, как говорили тогда, кремлевским курсантом. Однако через два года средние военные учебные заведения преобразовали в высшие, и завершал он учебу не в Москве, а в Одессе, в бывшей пехотной школе, а ныне в общевойсковом вузе.

После выпуска в войска лейтенант Пешков не попал, а направили его на курсы переводчиков. Разглядели в нем тягу к иностранным языкам.

«Курсы иностранных языков, - рассказывал о том времени Евгений Алексеевич, - размещались на территории недавно расформированного одноименного Военного института в Танковом проезде, что в Лефортово за Яузой рекой. Неизвестно, какому стратегу пришла в голову гениальная мысль расформировать единственное в стране учебное заведение такого профиля, а уже менее чем через два года вновь воссоздать его. Нужда, видимо, заставила.

Так или иначе, когда я прибыл в Танковый проезд, мой курс был почти в сборе. В офицерском общежитии по вечерам стоял легкий гул с загулом. Молодые лейтенанты, набранные из разных училищ, азартно обсуждали предстоящее обучение и его перспективы».

Это был его второй московский заезд. После полутора лет обучения военному переводу Пешкова направили в заграничную командировку - в Индонезию.

По возвращении из дальних странствий он вновь приехал в Москву, в третий раз.

Теперь его приняли в Военно-дипломатическую академию, которая тогда называлась Академией Советской армии. У Евгения был английский язык, который в Индонезии он освоил достаточно хорошо. Однако по традиции в академии английского ему не дали, а предложили осваивать персидский.

Евгений Алексеевич был не в восторге от такого предложения и даже ходил к начальнику курса генералу Илье Виноградову, просил поменять язык. Илья Васильевич только усмехнулся и сказал: «Не дури, Пешков, иди, учи персидский язык. Потом мне спасибо скажешь». И он пошел. А поскольку свою работу Пешков не умел делать плохо, он вгрызался в язык упорно и настойчиво, да так, что вышел в лучшие ученики у несравненной Веллы Александровны, преподавательницы персидского. Во всяком случае именно с ним Велла Александровна на выпускном вечере в клубе академии пела дуэтом знаменитую персидскую песню: «Мара бебус, мара бебус.», что в переводе означало: «Целуй меня в последний раз.»

Выпустившись из академии, он уехал в разведцентр в Тбилиси, потом служил в Баку, а в 1972 году вновь ступил на московскую землю. В четвертый раз.

На этот раз Пешков стал адъюнктом.

Самое трудное, как считал Евгений Алексеевич, - это выбор темы диссертации. С одной стороны, надо выбрать наиболее выигрышную, с другой - не очень сложную, чтобы не зашиться в ней. Все остальное - семечки. И сдача кандидатского минимума, и разработка плана, и автореферат.

Над темой он думал месяц, да так ничего и не решил. Предложения кафедры тоже оказались ему не по нутру. Помог заместитель начальника кафедры полковник Читалин. Шесть лет назад, когда Пешков был еще слушателем, Иван Васильевич руководил их учебной группой. Он и принял командирское решение.

- Вот тебе тема, - сказал полковник, - разведка подвижных объектов. Тема сложная. Все равно что для астронома новую звезду открыть. Ты у нас и будешь звездочетом.

Только вот жаль - звездочета из него не получилось. Нелады в семье привели к тому, что Пешков диссертацию не завершил и убыл в войска, а точнее, в город Ташкент. Откуда в начале 1980 года в составе разведпункта 40-й армии вошел в Афганистан. С тех пор прошло полтора напряженных года. И вот приказ. И вновь Москва - столица, теперь уже в пятый раз.

Правда, столичного жителя в классическом понимании этого слова из него так и не получилось. Во всяком случае пока шла афганская война. Ибо юридически полковник Евгений Пешков действительно служил в центральном аппарате Главного разведывательного управления, но большую часть своего служебного и неслужебного времени он проводил в Афганистане. В среднем до восьми месяцев в году. Он направлял как представитель центра работу агентурной разведки и частей специального назначения. А спецназа в Афганистане было ни много ни мало восемь отдельных батальонов и отдельная рота. И все находились на основных караванных направлениях. Они обязаны были постоянно докладывать о результатах по обнаружению и уничтожению караванов, а также бандформирований.

«В Москву, в управление, - вспоминает о том времени Пешков, - я возвращался, как в санаторий, на отдых. Но как только отлаженный в Кабуле механизм начинал давать сбои, мне снова выписывали командировочные, я выезжал на Чкаловский аэродром и вылетал напрямую или через Ташкент назад. Как бы домой».

Правда, кроме рутинной работы в долгих командировках перепадали на долю полковника Пешкова и весьма «бодрящие» задания. В ходе их выполнения Евгений Алексеевич имел честь общаться с генералом армии и будущим Маршалом Советского Союза Сергеем Федоровичем Ахромеевым.

** *
...В январе 1984 года, по данным одного из оперативных офицеров разведцентра, был нанесен удар авиации и артиллерии по району сосредоточения бандформирований. С целью окончательной ликвидации банд туда высадился десант. Однако случился большой конфуз: никаких духов в этом районе не оказалось. Бомбили пустое место. Ахромеев был вне себя. Он позвонил начальнику ГРУ и приказал прислать к нему толкового полковника.

Начальник управления генерал Ткаченко вызвал к себе Пешкова и сказал:

- Ты и есть у нас самый толковый. Собирайся - и завтра в полет.
- Товарищ генерал, а какова задача?
- Я бы и сам не против ее узнать, да Ахромеев как-то мне не доложил. А тебе он скажет, не сомневаюсь. Ну а ты в свою очередь донесешь мне шифровкой.

Что ж, приказ есть приказ. Через два дня толковый полковник Пешков предстал перед ясными очами Ахромеева.

- Ну что, товарищ Пешков, вам необходимо проверить всю агентуру разведывательного центра. Дойти до каждого человека. Сколько бы на это не ушло времени. По итогам проверки ко мне на доклад, где бы я ни был - здесь или в Москве.

Из кабинета генерала армии он вышел позеленевший. «Вот это засада», - с горечью думал он. Прикинул, сколько надо времени, чтобы облететь все сорок три оперативные группы. Полгода, не меньше. Но главное не это. Он попал между двух жерновов. И как ни сделай, все плохо. А ведь Пешков прекрасно знал состояние дел в разведцентре и не раз твердил начальнику, что надо освобождаться от слабой агентуры. Но как раз-таки освобождаться от нее никто не хотел. Количество агентов - это тоже не последний показатель работы. А теперь, как говорят в народе, дошла коза до воза.

Впрочем, ему отступать было некуда. Пешков доложил о полученной задаче начальнику управления генералу Ткаченко и начал облет групп - Герат, Шиндант, Фарах, Лашкаргах, Кандагар, Газни, Гардез, Хост и далее везде.

Проверку свою завершил к концу апреля. Результаты доложил большой шифрограммой и стал ждать оргвыводов.

«А они неизбежно должны были наступить, - с улыбкой рассказывает Евгений Алексеевич, - ибо я по различным причинам исключил из агентурной сети добрую треть агентов.

Вечером того же дня из Москвы позвонил мой заместитель.

- Алексеевич, - начал с придыханием он. - Генерал Ткаченко сказал, что посадит вас на кол.
- Да я давно готов. Мне все равно, то ли акула проглотит, то ли медведь заломает.

А на следующий день я уже сидел вместе с начальником разведки Сухопутных войск генералом Гредасовым в приемной Маршала Советского Союза Соколова».

Доклад был четким и аргументированным. Пешкову удалось убедить маршала, что оставшиеся агенты вполне в состоянии выполнить поставленные разведывательные задачи.

Трудно сказать, какие ветры бушевали на вершине, то бишь в Москве, но, сдается ему, неслабые. Ибо мудрый генерал Ткаченко до середины мая не разрешал ему покидать Кабул. Придержал вдали, пока ветры эти не утихли.

Правда, и потом, когда возвратился в столицу, его несколько раз вызывал к себе первый заместитель начальника ГРУ генерал-полковник Анатолий Павлов. Судя по всему, никак он не мог смириться с такими потерями в рядах агентуры. Но Пешков предвидел нечто подобное и был во всеоружии. Экзамен выдержал, постоянно докладывая Павлову, что массовость в агентурной работе не нужна, а агенты - товар штучный. Впрочем, Павлов это и без него знал. Только ведь теория и практика порою так далеки друг от друга.

Ахромееву он тоже доложил. Сергей Федорович внимательно выслушал его, задал несколько вопросов и отпустил с миром. Со дня проведения той неудачной операции прошло время, ее заслонили другие события, и проблема потеряла свою остроту.

Ежедневные поездки в Генштаб и доклады Ахромееву - дело, конечно, напряженное, волнительное и неприятное. Но, как ни крути, маршал при всей строгости мужик свой, поругает, покритикует, но не расстреляет же. А вот если ты получаешь задачу найти крупного военачальника, пусть официально и не маршала, на той стороне, в рядах противника, тут уже совсем другой коленкор.

В ту пору, когда Пешков руководил оперативной работой разведцентра, Ахмад Шах Масуд был одним из руководителей бандформирований. Сам он себя громко называл командиром Панджшерского фронта. «Но фронтов таких, - вспоминает Пешков, - было навалом. Куда ни плюнь, попадешь во фронт. Он почти не докучал советским войскам. Его редкие и незначительные акции получали больше политический, а не военный резонанс. Хотя сам по себе Ахмад Шах Масуд был фигурой примечательной. Молодой, удачливый борец против королевского режима и режима Дауда, а также против советских войск. Он контролировал Панджшерское ущелье, пока наши силы не вытеснили частично отряды Ахмад Шаха. Но рудники, где добывался полудрагоценный камень лазурит, оставался под его контролем. Шах отправлял караваны с лазуритом в Пакистан, а на вырученные деньги покупал оружие».

Пешков считал, что искать «Панджшерского льва» не стоит, а тем более ловить его. «Поймаем, - говорил он генералу Ткаченко, - а что делать будем?» Но у начальника управления на этот счет было свое мнение. Судя по всему, оно совпадало с мнением высшего руководства. Ну а если ружье висит на стене, оно вскоре должно выстрелить. И оно выстрелило.

Из Кабула пришла шифротелеграмма: Ахмад Шах Масуд предлагает провести переговоры о прекращении боевых действий. На ней, как обычно, стояла резолюция большого шефа - Ивашутина и малого - Ткаченко. Первый приказывал доложить свои соображения, второй уже непосредственно Пешкову предлагал переговорить по шифровке. Ничего особенного, таких резолюций за один день Евгений Алексеевич получал немало. Он отправил телеграмму в папку «К исполнению» и занялся делами. Однако вскоре ему позвонил начальник управления и пригласил к себе.

- Доложи мне подробнее по этому Шаху, - сказал генерал.

Пешков достал свою рабочую карту и рассказал все, что знал о «Панджшерском льве». Ткаченко выслушал и приказал к утру подготовить доклад для начальника ГРУ. Что, собственно, Пешков и сделал. Он расписал биографию Шаха, его боевой путь, какие опасности представляют его отряды для нас.

На следующий день последовала новая команда: подготовить план переговоров с Ахмад Шахом Масудом. Главное - добиться подписания договора о прекращении боевых действий. Территория в Панджшере, занятая войсками, остается за нами. На остальной территории мы его трогать не будем. Переговоры с Шахом предстоит вести разведуправлению Туркестанского военного округа и разведотделу армии.

Пешков отработал всю необходимую документацию и уже облегченно вздохнул, как тут же получил задачу: вылететь в Кабул, проинструктировать офицеров, которые будут заниматься переговорами, ну и, естественно, осуществлять контроль.

В Кабуле Евгений Алексеевич пробыл месяц. За это время было проведено несколько встреч с Ахмад Шахом Масудом, перемирие подписано. Однако продолжалось оно недолго. Слишком уж много было у него противников. Афганскому правительству нетерпелось завладеть лазуритовыми рудниками. Начались мелкие провокационные акции против Масуда. Перемирие было сорвано. Против «Панджшерского льва» провели несколько безуспешных войсковых операций. Его отряды из Панджшера вытеснили, но рудники остались в руках Шаха.

И тогда где-то в верхах родилась гениальная мысль: приказать разведке найти Масуда. Но искать-то его должен кто-то конкретно. Этим конкретным человеком и оказался полковник Пешков. Он пытался было объяснить начальнику управления безнадежность подобного предприятия, но генерал слушать ничего не желал.

Вскоре он был в Кундузе, на вертолете вылетел в Файзабад. Там пробыл неделю. Командиры оперативных групп таскали к нему агентов из районов, которые предположительно посещал Шах. Евгений Алексеевич вел с ними долгие беседы, стараясь по крупицам собрать хоть какие-то сведения о неуловимом Масуде. Потом полученные данные наносил на карту и посылал шифротелеграмму о проделанной работе генералу Ткаченко.

Он облетел все намеченные пункты, остался напоследок большой кишлак Доши, который являлся центром уезда с одноименным названием. Встретил его командир опергруппы майор Николай Олонцев. Доложил, что это территория пира Саида Мансура. Ахмад Шах однажды сунулся сюда и, как выразился майор, «получил по зубам», и больше в здешних краях не показывался.

Мансур возглавлял племя исмаилитов, насчитывающее в Афганистане около двух миллионов человек. Пир означало, что он имеет высокий титул.

- Как ты думаешь, этот пир знает, что-нибудь о Масуде? - спросил Пешков.
- Нет, я бы знал об этом. У меня сегодня ночью с ним встреча.

Это было уже совсем тепло. И Пешков тут же ухватился за соломинку.

- Я хотел бы пойти вместе с тобой.
- Вряд ли получится, Евгений Алексеевич. Встреча назначена в кишлаке Калакаян, в родовом гнезде Мансура. По горам на перекладных часа два. Далеко, тяжело и очень опасно. Да и нельзя вам, товарищ полковник.

- Не понял? - обиделся Пешков.
- Мне опасно, а тебе нет? Я иду с тобой.

Что мог ответить командир оперативной группы? Сказать «есть» и тяжело вздохнуть. Он ведь прекрасно понимал, случись что с полковником из центра, не сносить ему головы.

Вечером за ними заехал начальник уезда, или по-афгански улусваль. Он был человеком Мансура и нашим агентом. На нем была чалма, чапан - ватный халат, за спиной автомат Калашникова.

«Я, Олонцев и переводчик Карим, - вспоминает о том времени Пешков, - прошли к машине и поприветствовали улусваля. Тот критически осмотрел нас троих и достал из машины три чапана и на каждого по длинному куску материи, которыми повязал наши головы. Инструктаж был коротким. Улусваль приказал, если в дороге встретится кто-либо, надо прикрыть лицо, кроме глаз.

Выехали без оружия. Начальник группы сказал, что на маршруте будет выставлена охрана. «Да и в случае нападения автомат нас не спасет», - резюмировал майор».

И началось настоящее хождение по мукам. Километра два они тряслись по проселочной дороге, потом... А вот что было потом, и вспоминать не хочется. Через ревущую горную реку был переброшен мост. Но это не мост, одно название. Некая подвесная система шириной не более метра, выложена дерном. Она качалась, дрожала, внизу гудел дикий поток. Но пенять не на кого, сам напросился. Сжав в кулак всю волю, полковник двинулся вперед, впившись взглядом в затылок идущего впереди улусваля.

И вот, наконец, он ступил на твердую землю. Поднял голо

Расскажем о самых больших кораблях планеты: пассажирских, военных, грузовых, промышленных. Некоторые из них настолько велики, что не могут пройти в каналы и проливы, а вход в большинство портов мира им закрыт.

Семь самых удивительных кораблей-великанов. Пять из них отправлены в плавание недавно, два уже списаны, а на один вы даже можете купить билет. Каждый из них — чемпион в своей категории.


Самый длинный корабль на Земле

Длина — 488 м, ширина — 74 м, дедвейт — 600 000 т. Спущен на воду в 2013 году.

Самый большой корабль на планете и крупнейшее плавучее сооружение, когда-либо созданное человеком, — это Prelude FLING. По длине он равен знаменитой Стене плача в Израиле. На борту могло бы разместиться пять полноразмерных футбольных полей или 175 олимпийских плавательных бассейнов. Однако его предназначение состоит в другом: это первая в мире плавучая фабрика по добыче и сжижению природного газа.

Судно принадлежит нидерландско-британской нефтегазовой компании Shell, построено в Южной Корее компанией Samsung Heavy Industries, а работать будет у берегов Австралии, добывая газ с океанского дна — первое бурение запланировано на 2017 год. В строгом смысле слова это не совсем корабль: Prelude не сможет плыть своим ходом, и до рабочего места ее придется буксировать. Зато этот монстр непотопляем и неубиваем: он создан специально для службы в «зоне циклонов» в открытом океане и способен выдержать ураган даже пятой, наивысшей категории. Запланированный срок службы — 25 лет.

Башни Петронас со шпилями

Длина — 458,45 м, ширина — 68,86 м, дедвейт — 564 763 т. Спущен на воду в 1979 году, утилизирован в 2010-м.

Крупнейший танкер для перевозки нефти Seawise Giant за свои размеры попал в Книгу рекордов Гиннесса. Корабль на 6 м длиннее, чем 88-этажные башни Петронас в Куала-Лумпуре вместе со шпилями, а в ширину примерно равен футбольному полю. Он настолько велик, что осадка не позволяла ему проходить через Суэцкий, Панамский каналы и Ла-Манш.

Спроектированный и построенный в Японии компанией Sumitomo Heavy Industries Ltd. в середине 1970-х, танкер был предназначен для греческого заказчика. Однако тот отказался от покупки: в ходе испытаний обнаружилась сильная вибрация корпуса во время плавания задним ходом. В итоге судно было перепродано гонконгской компании и перестроено: его водоизмещение при полной загрузке достигло абсолютного рекорда — 657 018 т. За свою долгую жизнь корабль несколько раз менял владельцев и названия, он был Happy Giant, Jahre Viking, Knock Nevis, Mont, ходил под либерийским, норвежским, американским флагами и под флагом Сьерра-Леоне.

В 1986 году Seawise Giant едва не был разрушен во время ирано-иракской войны. Ракета, пущенная иракским истребителем, вызвала пожар на борту, экипаж эвакуировался, а судно село на мель в Ормузском проливе и считалось затонувшим. Норвежцы его нашли, починили и отправили в новое плавание. С 2004 года самый большой в мире танкер перестал быть плавучим и использовался как хранилище нефти вблизи Катара. В 2009 году он проделал свое последнее путешествие к берегам Индии и был разобран на металлолом. После утилизации великана самыми крупными супертанкерами являются четыре корабля TI-класса с двойным корпусом: Oceania, Africa, Asia и Europe. Они имеют длину 380 м и превосходят своих конкурентов по дедвейту — 441 585 т.

Беговая дорожка стадиона

Длина — 400 м, ширина — 58,6 м, дедвейт — 184 605 т, вместимость — 19 100 teu (1 teu — стандартный 20-футовый контейнер). Спущен на воду в 2014 году.

В январе 2015 года самый длинный в мире контейнеровоз CSCL Globe совершил свой первый рейс из Китая в Европу. Он был построен на южнокорейской верфи Hyundai Heavy Industries и принадлежит китайской компании China Shipping Container Lines. Хотя это судно — самое крупное среди контейнеровозов (на нем могли бы проходить забеги на дистанцию 400 м), оно уступает по грузоподъемности другому гиганту: MSC Oscar, которое также недавно было построено в Южной Корее для итальянской компании и может перевести на 124 контейнера больше. Разница невелика, зато у китайского контейнеровоза и длина больше, и двигатель самый мощный в мире: в моторном отсеке судна прячется дизельный двигатель MAN мощностью 77 200 л. с. и высотой 17,2 м. Корейские судостроители не собираются останавливаться на достигнутом и прогнозируют появление новых гигантских контейнеровозов.

Четыре статуи Свободы

Длина — 382 м, ширина — 124 м, дедвейт — 48 000 т. Спущен на воду в 2013 году.

Судно-катамаран Pioneering Spirit, которое до февраля 2015 года называлось Pieter Schelte, — абсолютный чемпион по площади палубы. Создатели утверждают, что на нем может поместиться небольшой городок. В длину можно было бы уложить четыре статуи Свободы (93 м с постаментом). Корабль был построен в Южной Корее по проекту финской компании. Его функция — прокладка подводных трубопроводов и перемещение буровых платформ. В январе 2015 года судно прибыло в Европу и уже успело оказаться в центре скандала из-за своего названия — в честь нацистского преступника Питера Шельте Хеерма, офицера войск СС, который был признан виновным в военных преступлениях и обманом избежал наказания. Увидев гигантский корабль с таким названием в Роттердаме, еврейские общины Великобритании и Голландии подняли шум, в результате чего за переименование корабля высказалось даже правительство Великобритании. Под давлением общественности глава компании Allseas, которой принадлежит чудо-корабль, и родной сын Питера Шельте Эдвард Хеерма согласился не использовать имя отца в названии катамарана и поменял его на нейтральное Pioneering Spirit.

Целый город

Длина — 362 м, ширина — 60 м, дедвейт — 19 750 т. Спущен на воду в 2009 году.

Самый большой круизный корабль Allure of the Seas вмещает 6296 пассажиров и 2384 членов экипажа. Сделанный в Финляндии норвежским предприятием STX Europe, он принадлежит американо-норвежской компании Royal Caribbean International и курсирует между США и Европой. На его борту помещается целый город: 2700 кают, парк с живыми деревьями и цветами, ледовый каток, акватеатр, скалодром, театр на 1380 зрителей, а также магазины, бары, рестораны, бани, сауны и пр. Примечательно, что у этого корабля есть близнец того же класса — круизный лайнер Oasis of the Seas. Однако Allure of the Seas на 5 см длиннее. Цена на 12-дневное плавание через Атлантику из Форт-Лодердейла в Барселону начинается от 53 600 руб.

Шесть Пизанских башен

Длина — 362 м, ширина — 65 м, дедвейт — 402 347 т. Спущен на воду в 2010 году.

Самые большие сухогрузы для перевозки руды носят название Valemax: это серия кораблей бразильской горнодобывающей компании Vale SA. Семь рудовозов были заказаны этой фирмой в Южной Корее и еще 12 — в Китае. Пионером среди близнецов было судно Vale Brasil, переименованное позже в Ore Brasil: оно запущено на воду в 2010 году и служит для перевозки руды из Бразилии в Азию. Этот балкер заменяет собой 11 150 грузовиков-рудовозов, сжигает за сутки почти 97 т топлива и занимает второе место среди кораблей по дедвейту, уступая первенство суднам TI-класса. В силу своих размеров причалить может лишь в некоторых глубоководных портах Бразилии, Китая и Европы. На нем могло бы запросто поместиться шесть Пизанских башен, если выложить их в длину.

90 самолетов

Длина — 342 м, ширина — 78,4 м, водоизмещение — 94 781 т. Введен в эксплуатацию в 1961 году, списан в 2012 году.

Американский авианосец USS Enterprise (CVN-65) превосходил по длине все военные корабли мира, а также был самым первым в мире авианосцем с ядерной силовой установкой. Максимальная вместимость составляла 5828 человек, одновременно на борту могли находиться до 90 самолетов, но обычно размещали 60. Общий боезапас вооружений составлял 2520 т. Изначально планировалось создание шести подобных машин, но из-за высокой цены ($451 млн) он остался единственным в своем роде — его особенностью были не только размеры, но и наличие восьми реакторов типа A2W.

Авианосец стал символом военно-морской мощи США и использовался почти во всех войнах и конфликтах с участием этой страны: в Карибском кризисе, во Вьетнамской войне в 1965 году, в Ираке в 1998 году, в Афганистане в 2001 году, в Иракской войне 2000-х, в борьбе с сомалийскими пиратами в 2011-м.

За свою долгую жизнь авианосец выходил в море 25 раз, совершил одно кругосветное плавание (в 1964 году), установил рекорд по числу боевых вылетов с борта корабля (65 за одни сутки в 1965 году) и чуть не взорвался в 1969 году, когда на борту произошел незапланированный самозапуск авиабомб, что спровоцировало разлет ракет и уничтожение 15 самолетов. Тогда 27 человек погибли, 314 человек получили ранения, а ущерб, нанесенный кораблю, был оценен в $6,4 млн. Однако чудо-авианосец был восстановлен и продолжал плавать, пока не был списан в 2012 году. Его полная утилизация запланирована на 2016 год.

Евгения Шмелева «Моя Планета»

ertata