Это цитата сообщения Олифант Оригинальное сообщениеА. Блок
Пожалуй, только две вещи отравляли жизнь Александра Александровича Блока: несовершенство мира и тесть Дмитрий Иванович Менделеев. С первым ещё как-то можно было смириться, ибо будь всё сущее гармонично, исчезла бы надобность в поэтах. Тесть же являлся Блоку абсолютным и неизбежным злом. Дело в том, что открыв свой знаменитый закон периодических элементов, Менделеев увлёкся сначала воздухоплаванием, затем некоторое время с удовольствием громил модных тогда спиритистов, но остаток жизни решил посвятить гордости земли российской, а именно, водке. Непрерывно экспериментируя с этим продуктом, он постоянно находился в приподнятом настроении, что, как известно, не всегда совместимо с поэзией.
- Нуте-с, Сашенька, - выходил он, слегка пошатываясь, из лаборатории, - чем сегодня порадуете.
Блок закатывал глаза, проклиная свою уступчивость жене и, в который раз, давая клятву, что больше к тестю ни ногой.
- Закончил сборник «Стихов о прекрасной даме», - и тут же спохватывался, - но, вам, наверняка не понравится.
- Отчего же? – искренне удивлялся Дмитрий Иванович. – Читай, братец, мы все с удовольствием послушаем.
Александр Александрович, понимая, что отвертеться ему не удастся, скучным голосом начинал:
- Вхожу я в темные храмы,
Совершаю бедный обряд.
Там жду я Прекрасной Дамы
В мерцаньи красных лампад.
- Кальций, - перебивал Блока тесть, радостно потирая ладони. – Поди, не знаешь, что это он пламя в красный цвет красит.
Александр Александрович обиженно замолкал.
- Натрий даёт жёлтый, - продолжал Дмитрий Иванович. – А если добавить в огонь фосфора, то какой оттенок получим?
Блок молча, с ненавистью смотрел на жену.
- Зелёный, папенька, - быстро находилась Любовь Дмитриевна.
- Умница моя, - гладил её по волосам Менделеев. – Теперь же, раз со стишками покончили, не попробовать ли нам кое-чего из моих последних трудов?
Блок вздыхал, понимая, что вечер безвозвратно пропал, и понуро следовал за тестем в лабораторию.
Люди хотят, конечно, взаимопонимания. Но смысл, вкладываемый в это хотение, таков -- я хочу, чтобы ты чувствовал, как я; ты должен чувствовать, как я; у меня наболело, у меня, видите ли, идеи, убеждения, а ты обязан, и если ты не чувствуешь, как я -- это оскорбительно для меня. И даже то не приходит им в голову, что просто обсуждать их чувства -- это очень неинтересно. Они понятны, чувства -- страх, праведный гнев, раздражение, бытовая ксенофобия. Их не хочется ни разделять, ни обсуждать, ни знать; втягиваться не хочется совершенно. Предлагая разделить с собой свои чувства, граждане, в сущности, с трогательной непосредственностью вовлекают тебя в их собственную, ни для кого не важную борьбу. Невнятную борьбу собственных недодуманных мыслишек и недочувствованных страстишек.
Им бы все бороться, да выяснять кто прав, кто виноват. Действовать, действовать. Определять -- кто насильник, кто жертва. Им, вообще-то, всё ясно, как день -- кто виноват и что делать. Это им совершенно очевидно. А подумаем потом когда-нибудь. И ладно бы они персонально варились в этом внутреннем своем кошмаре, но вот это желание привлечь, завоевать себе союзников по кошмару -- вот что неприятно. И ведь привлекают, и вся эта жуть разрастается. То есть, они вот таким образом сами генерируют среду, в которой живут. И какого-то хуя предлагают это счастье и мне. Отвечаешь-то вроде не обидно -- извините, я не хочу ни думать, как вы, ни чувствовать, как вы, ни разговаривать об этом: мне это неинтересно.
И тут уж возвращаемся к началу. "Если ты не чувствуешь как я, это оскорбительно для меня". Да пошли вы в жопу. Вот, блядь, где тоталитаризм-то, куда там Сталину с Гитлером. Дали бы им волю -- всех бы заровняли по линейке, а кто не ровняется -- на лоботомию. Чёрт, я вообще никак не хотела бы контактировать с их реальностью. Меня вполне устраивает своя.
(с) леопольд_шмютцлер , здесь.
От себя добавлю: дружить, прощать, не злиться, не лепить ярлыков и клише, помогать, радовать, и радоваться.