Рута Кварента, легенда и ужас аргентинского автотуризма, года через полтора-два весь свой ужас оставит совсем-совсем в легендах: её активно приводят в порядок, она сейчас на треть покрыта асфальтом, огромные прогоны грунтовок ровняют и мнут, закладывают свежие дуги и насыпают новые спрямления. мимо очень активных работ мы ехали пару дней, объездами по пампе. и смотрели, как она исчезает, эта дикая трасса.
Кварента — это такая дорога с юга на север через всю страну по Патагонии и вдоль Анд на 5000 километров. её считают самой живописной дорогой страны, про неё книги пишут, слагают песни, выпустили кучу альбомов фотографий. и у меня сложилось впечатление, что в Аргентине, в которой очень развит автотуризм, существует форменный культ сороковой. все джиперы обязаны её пройти, все фотографы обязаны её отснять. в Калафате я видела магазин, забитый кварентой: наклейки, кружки, футболки, наборы ножей, калабасы, какие-то штуки, неизвестного назначения.
при том, Кварента не расписана в иностранных путеводителях, что, думаю, нормально. всё же, автотуризм на такие растояния по гавну "консолидированному грунту" — не совсем забава для отпуска и рентакара.
зато своих не берегут: и у дядичковых машин с тонированием, и у разбитых старушек без полного привода, и у образцово-показательных джипов с приводом и лебёдкой, если уж они тут ездили, на попе обнаружится гордый нашлёпыш: "я прошёл руту сорок!"
даже если один из трёх участков этой трассы, например, патагонский, то — "я прошёл руту-40-патагонию!"
для аргентинца пройти Кваренту — это доблесть, честь и обязалово.

мы же с ней поступили бесчестно.
мы, вроде как, проехали Руту-Кваренту-Патагонию. но мало того, что проехали не всю, так ещё и бросаем теперь, уходя из Озёрного Края Аргентины в Озёрный Край Чили.

из Пуэрто Наталеса (Чили) в Калафате (Аргентина)

дорога Кварента начинается от Рио Гайегаса, идёт на запад почти до чилийского Пуэрто Наталеса, где поворачивает на север, чтоб уже не вилять, а так и гнать верх, вверх и вверх.
мы же из Гайегаса уехали тогда на самый юг, в Ушуайю. и на Кваренту вылезли уже потом, как раз "почти у Пуэрто Наталеса". так что, кусок за нами, как-нибудь в другой раз.
зато вылезали мы роскошно.
перед границей у нас заглохла машинка. и запускалась с разгону. и глохла, если остановиться. перед границей пришлось встать. и — заглохнуть, конечно.
граница оказалась на замке, в буквальном смысле: чилийский асфальт кончался, дальше дорога шла прямо по пампе, но чтоб попасть в нейтральную пампу, нужно было проехать ворота, на которых висел замок.


Перито Морено (ооо, как сладко теперь вспоминать! и как тогда было страшно!), чтоб покататься на лошадях, "как настоящие гаучо", чтоб погонять на джипах по "консолидированным грунтовкам" и без дорог, но с видами, чтоб пройти трек-другой по Нац-Парку. главное, чтоб посмотреть на ледник, конечно.
при этом, сам город невозможно обаятельный. вдоль набережной у берегоа озера ходят фламинго. беленькие горы, синее Аргентино.
но там, где кончаются снежные шапки и начинаются холмы-дюны, пейзаж уже тревожно-тихоокеанский.
но мы там провели очень спокойную неделю, если не считать скачек по леднику. а вот этот дядька тем временем починил нам машинку:





первго мая, в полночь и 15 минут по Москве мы сидели с Ильёй в кафе-мороженом "Патагонские Овечки". и звонили маме.
и пёрлись от ситуации: дети звонят из кафешки сказать, что всё в порядке.
но когда мы дозвонились, и я поздравила маму с днём рождения себя, мы оба поняли, что пора ехать. и просто тут же подорвались и поехали в Чалтен. после одних великих гор, Торрес дель Пайне, зырить на другие великие — на ФицРой.

Эль Чалтен

прямо с поворота из Калафате на Кваренту самая вешина ФиуРоя уже видна. он в высоту три км, так что его и должно быть видно издалека, но я совсем-совсем не ожидала, что всю дорогу к Эль Чалтен, мы будем видеть, куда мы едем.
и что самый лучший вид в результате окажется со смотровой над городом.
город и ФицРой над ним мы увидели вот такими:





я очень и очень надеялась, что утром мне покажут знаменитый "рассвет в огне". когда на секунды две, что ли, вершина вспыхивает под первыми лучами солнца, и облака вспыхивают, становясь словно дым.
видимо, это не характерно для осени-зимы, когда рассветы уже поздние и бледные. поэтому мы решили, что в сезон приедем снова, смотреть этот мой дымный красный. но всё же, всё же я, наверное, не самый плохой на свете человек: горы утром мне открыли в полный рост. и весь мой день рождения они так и простояли: во всей своей красе и славе.



два дня мы провели в "столице аргентинского трекинга", а потом встали на Руту-Кваренту и покатили смотреть самые древние граффити на земле, в Куэвас де лас Манос...

мы катались и продирались легендарной Дорогой-Сорок. и нынче в Барилоче.
не волнуйтесь. всё прекрасно.
в Барилоче вяленая оленина, копчёная кабанятина, шоколадные фабрики. и местность нарочито играет в Швейцарию.
сняли номер с видом на озеро. и теперь немного живём здесь:



всё какое-то игрушечное. и наш пыльный бусик у нарядного отеля смотрелся бы пришельцем, но тут все машины после Руты-Сорок. и все пришельцы.

ранним-ранним утром, часа за полтора до рассвета, мы вылезли из тёплой коечки, глотнули кофе и поехали праздновать.
было очень тяжело, но мы справились. и с рассветом оказались на озере в том месте, куда "впадает" ледник Перито Морено.




катер подвёз нас почти к самой стенке ледника, чтобы мы ещё раз подумали, хотим ли мы праздновать именно так. больше всего мне хотелось, чтоб экскурсия продолжилась, а праздник мы бы как-то отложили. но я справилась. и мы поплыли туда, где ледник выползает на сушу.




дальше предстояла небольшая прогулка по лесу. и я думала, может, я тут подожду, а Ильюша пусть слазает, отпразднует, а я его встречу внизу счастливой такой улыбкой. о уха до уха. но деваться было некуда.




надо сказать, что там всё время что-то падало и ухало в воду, а сам ледник выглядел слишком мужественно и очень угрожающе. но я всё равно пошла надевать кошки.




и мы полезли. и лезли, и лезли. вверх, вниз лезли, бочком. и даже перепрыгивали трещины. вниз, оказывается, особенно тяжело. а я-то думала, что тяжелее вверх. видели синюю синь в трещинах и вымоинах, натёки льда отломившиеся куски. чем глубже трещина, тем она синей.




нам надо было увидеть гору над ледником. это было трудно, но всё получилось. мы, как ни странно, её увидели.




и, хотя оба в кошках ходили впервые в жизни, деньрожденные пляски на Перито Морено мы исполнили со всей немалой дури и к ужасу проводника.




и ласточка! ну, такая опасливая ласточка:




потом мы долго спускались, а затем — праздновали, ещё во льду, но уже не так высоко и скользко. виски с ледниковым льдом, мне кажется, — это очень хороший деньрожденный коктейль




мы уходили, а там остались наши кошки




потом мы плыли на катере, потом долго ехали по серпантину, и уже совсем потом мы смотрели на ледяной поток с высоты смотровух у другого, у Северного Склона.
Перито Морено больше, чем Буэнос Айрес.





а потом мы уехали. а там без нас бухало и летело




и я всё никак не могу уложить в голове: мы туда полезли, танцевали там, я пила виски с настоящим многовековым льдом,
и это всё мы. как ни странно, это я. дофига всего не было бы в моей жизни, или бы случилось совсем не так офигенно, если бы не мой прекрасный, мой ненормально любимый Муж.

собственно, Пуэрто Наталес — это слившиеся в одну четыре деревни у реки и на берегу фьорда, так и не ставшие городом. то есть, он считается городом вполне, есть муниципалитет, отстроили набережную, сейчас вовсю обустраивают центральный скверик на центральной же площади. но ощущение деревни не пропало, и объединяющие нововведения существуют номинально, что ли, а четыре деревни хорошо видны, когда идёшь по городу.
хотя на набережной построили будку с туристической информацией, даже туристы там пробегают рысцой: за буклетиком и обратно, на отданные приезжим две улочки, где отели, рестораны и туристические конторы. что объяснимо: вдоль набережной (именно вдоль фьорда, а не с залива) дует, дует сильно, всегда. жизнь там кипит только у бакланов на разрушеном пирсе.


ела чернично-ревенёвый пирог, пила кофе со сливками, ещё мы вкусно ужинали Великим Магелланским Ягнёнком, про которого пора бы уже написать, в самом деле. разглядывали бакланов, немного работали. в Страстную Пятницу вот видели Крестный Ход.
- Магеллан во время кругостветки потерял с командой сутки. и, когда они вернулись, и стало ясно, что они не вовремя отмечали церковные праздники и, главное, куда-то прое... куда-то не туда определили Пасху, их отлучили от Святой Католической Церкви.
с жителями земель, примыкающих к Магелланову проливу, ничего такого не произойдёт. церковные праздники у них, как я увидела, празднуют с не меньшим рвением, чем в Эквадоре, что сложно, потому что в Эквадоре это делают просто вот истово, хотя и не всегда понимая, что именно празднуется.
совсем не сравнить с Аргентиной, в которой как-то всем немножко наплевать.

местные жители
ещё после Аргентины, помимо религиознго рвения, немного необычным нам показалось само население, им полное. волосы вороного крыла, несколько "якутский" разрез глаз, своеобразные бородки у мужчин, жидкие, но которыми явно гордятся. поскольку чилийцы старательно выпускают альбомы о местных племенах и подробные книжки, вроде монографии о последней бабушке из унесённого эпидемией народа в Пуэрто Вильямсе, крови населения довольно узнаваемы.
Аргентина своих индейцев вымела зверски. Чили больше ассимилировала. потому тут нет образцово-показательных деревень, где индейцы продают побрякушки и пляшут под условно-индейскую дудочку. жизнь обыденна, как жизнь: дети идут в школу, тётки — по делам на суше, дядьки — в море. живут по берегу фьорда в обычных домах. отличие лишь в том, что им в тех домах не так холодно, как соседям-аргентинцам, например. и потому в Аргентинской Патагонии в отелях батареи, а в Чили спать холодно, голова мёрзнет. кроме всего того, что я там делала, ещё я мечтала о ночном колпаке.

Пещера Меладона
помимо ревенёво-чернично-калафатового пирога ещё там есть из хорошего вот эта самая пещера. к которой мы тоже, разумеется, поехали. в пещере, нев... нереальных каких-то размеров, жили когда-то доисторические люди, тигры и медведь, который и есть меладон. и ещё там вокруг паслись хиппидоны, что ли. похожие на маленьких лошадок. их доисторические люди, тигры и медведь-меладон съели первыми.
я не спелеолог, даже в душе. потому в пещере мне больше всего понравился вид из неё на горы. дальше там начинается горная гряда, в которую входят знаменитые Торрес дель Пенье.





по дороге назад мы чуть не сбили кондора. который обедал зайчиком. кондор увернулся и сел на дерево подождать, когда мы уедем, чтоб продолжить. но мы сидели в машине, чтоб дождаться. зайчик лежал на дороге.
в конце концов, кондор посмотрел укоризненно и улетел на дерево подальше. думаю, он продолжил сразу, как наш бусик, про который тоже пора уже написать отдельный постинг, скрылся за поворотом.



в день, когда мы уезжали из Пуэрто Наталеса, женился какой-то таксист. поэтому весь местный таксопарк, неожиданно немалый, выстроился в колонну и гудел, почём зря. в тот же день военные, все пятнадцать солдат и пять офицеров, решили устроить парад. к ним присоединились полицейские, которым власти как раз подарили новую патрульную машину, вследствии чего поднимали флаг и дудели в дудку.
весь город ходил на ушах и пускал шарики.
на выезде мы чуть не сбили двух кондоров.

У Пунта Аренаса (Чили) и Ушуайи (Аргентина) более-менее симметричные судьбы. один встал на "канале", открытом Магелланом, другой — на дважды открытом канале имени Бигля. оба в роли придорожного мотеля для проходящих судов. только первый ещё и поднимался на скотоводстве, его во многом сделала Великая Магелланская Овца.
оба города прибили двадцатые годы, когда открылся для судоходства Панамский Канал. оба чахли и выкручивались. в Ушуайе даже обустроили Большую Тюрьму, чтоб хоть как-то занять жителей, а чтоб как-то занять зеков — затеяли строительство Узкоколейки на Край Света. и то, и другое — теперь экспонаты, которые показывают туристам, поднимающим оба города заново. в оба города централизовано вбивают несколько неадекватные деньги, чтоб в них жили люди, и не только те, что обслуживают придорожный мотель для проходящих судов. теперь, то есть, для туристического антарктического трафика.
и про оба мне не очень понятно, зачем.

уезжая из Ушуайи, я обещала вернуться как можно скорее.
из Пунта Аренаса мы бежали с криком "мама", не оглядываясь. и, поскольку, как нам сказали, из местного пингвиньего стойбища пингвины уже откочевали зимовать, думали так и бежать, сразу, не тормозя, до Пуэрто Наталеса.
и, как обычно, свернули на первую же боковую трассу.

заливы Otway и Skryng
правильно, в общем, сделали. дорога всё равно через какое-то время возвращалась к основной, и, хотя пришлось ехать по грунтовке вместо асфальта, начались виды: на заливы, на озёра, на окрестные холмы. правда, не было погоды, и все эти виды нам показывали под серым без продыху небом.
но всё же, я не думаю, что стоит жалеть о том, что мы не едем по всем этим дорогам в разгар сезона. мы не попали ни в самую жару, ни в самый холод, мы не видели человеческой давки нигде. мы собираем золото осени, как ни пафосно это звучит, и с этой осенью мы идём на Север, где её пока почти и нету, а у нас она есть.
в Эквадоре я дико по ней скучаю, даже по прорывам в дождевых облаках, но особенно — по её запаху. теперь вот жру это полной ложкой. и счастлива, как никогда.
"Добро пожаловать в Рио Берде, землю мира и покоя", — так мне написали на этикетке у дороги, когда мы подъезжали к заливу Отвей. что правда. озёра, лошади, залив, обрамлённый белыми горами с чёрными невысокими грядами по краям.
через Скринг ходит паром, способный переташить на тот берег штук пять легковушек. посмотрели на залив-фьорд, на паром, но не поплыли. так я теперь и не знаю, кто и зачем туда плывёт.
на той стороне, наверное, всё те же коровы в коровниках и овцы, где попало. та же земля мира и покоя, под теми же адовыми ветрами.

ветер тут всегда.
вечером прочитала на бутылке местного крепкого чёрного пива "Аустраль" ("Южное"), что оно взяло себе характер патагонского ветра.
по тому, как растут ветки у деревьев, видно, что ветер здесь отличается не только силой, но и постоянством.