Экономист Оливье Ледуа предлагаетпеределать современную демократию так, чтобы каждый избиратель получал именноту власть, которую заслуживает.
Чем плоха современная демократия?
Большинство технологий, которые составляют основу нашейжизни — передвижение, коммуникация, информация, — за последнийвек эволюционировали с головокружительной скоростью. Трудно представитьсебе более важную технологию, чем демократия, ведь именно политика определяет,как функционирует общество. Но именно демократия парадоксальным образомоказывается едва ли не самой отсталой технологией. Большая частьее механизмов зародилась еще во времена Великой французскойреволюции, а последняя масштабная инновация — всеобщее избирательноеправо, которое появилось сто лет назад. Чтобы перестроить современнуюдемократию, необходимо отделить ее нерушимые принципы — мненияграждан определяют политику государства — от реформируемыхтехнологий, например, тайного голосования.
Приведу в качестве примера пять недостатков современногодемократического устройства. Во-первых, оно культивирует демагогию,и особенно раздачу пустых предвыборных обещаний, выполнять которыев реальности никто не собирается. Во-вторых, провоцирует краткосрочноемышление. Политики редко думают дальше, чем на одни выборы вперед,а ведь для полноценного и гармоничного развития страны горизонтдолжен составлять 20-30 лет, и даже больше. В-третьих,у государственных чиновников нет никаких реальных стимулов предлагатьнаселению высококачественные услуги по низким ценам. В любом, самомдемократическом обществе фактически существует монополия на оказаниегосуслуг — поставщик один, и у него нет конкуренции.
В-четвертых, легитимность правительства в современной демократииобеспечивается так называемым общественным договором. Эта идея восходитко временам Жан-Жака Руссо и прочих деятелей Просвещения,но понятие это довольно эфемерное. Лично я, например,не подписывал никакого договора с государством.Он не только никак не вербализован, но и никакне ограничен во времени: обычно при составлении контракта детальнообговариваются не только права и обязанности сторон,но и сроки его действия — например, пять лет, по прошествиикоторых в него можно вносить изменения. В случае с договоромобщественным это не так, в результате мы зачастую оказываемсязаложниками данного нам от рождения общественного устройства.К тому же коммерческий договор можно и не подписывать,а общественный — нельзя. У вас нет никакого выбора. Вообще-то,если вам приставили к голове пистолет и заставили подписать контракт,любой суд признает его незаконным — но только если этоне общественный договор. И все больше людей начинают понимать всюбессмысленность этой конструкции.
Наконец, в-пятых, если посмотреть на количествоизбирателей, которые голосовали не за правящую партию, правительствоили президента, то окажется, что в большинстве демократийих почти половина. Это довольно много людей, чтобы их игнорировать.Конечно, при диктатуре игнорируются интересы 100% населения, но придемократии этот показатель подбирается к 50% — лучше,но не сильно. Между тем мне кажется, что можно и нужностремиться к тому, чтобы людей, чьи интересы игнорируются, было 0%.
Что же вы предлагаете взамен современной системы?
Альтернативу, которая называется «демократия выбора»и основана на одной простой идее: общественная жизнь каждогогражданина управляется той партией, за которую он лично проголосовална последних выборах. В той или иной степени это позволяет решить всеперечисленные выше проблемы.
Возьмем демагогию: ее неминуемо станет меньше — простопотому, что каждый человек будет непосредственно зависеть от той партии,которую выберет, а потому станет более тщательно вникатьв ее программу. У людей появятся реальные стимулы для того,чтобы пристально изучать взгляды и обещания политиков,а не вестись на дешевые лозунги и популизм. Ведьвы буквально получаете то, за что голосуете.
То же самое с долгосрочным планированием:в современных демократиях эта проблема имеет одно весьма красноречивоеи физическое выражение — размеры государственного долга. Онипостоянно растут, и в результате сейчас мы наслаждаемсяобщественными благами, за которые потом придется платить нашим детям. Придемократии выбора такая ситуация малореальна: если я выбираю междупартией, у которой долг в триллион долларов, и партией,у которой долга вообще нет, более или менее понятно, чтоя в итоге выберу. Любой человек заинтересован в том, чтобы егоналоги оплачивали те государственные услуги, которыми пользуетсяон сам здесь и сейчас, а не его предшественники. Отсюдамощный стимул для появления здоровых бюджетов.
И как же формируются эти здоровые бюджеты?
Каждая партия сама собирает со своих граждан налоги.В зависимости от партии, за которую они голосуют, разные людиплатят разные налоги: большие — социалистам и коммунистам,маленькие — либералам и либертарианцам. Однако мне представляется,что должна существовать четкая система барьеров и партийных цензов, иначестране угрожает анархия: если существует либертарианская партия, котораяотражает интересы 2% избирателей, я не думаю, чтоей следует доверять управление этими людьми. В госуправлении должныпринимать участие две-три крупнейшие партии страны. И есливы посмотрите на большие партии существующих демократий, окажется,что их налоговая политика различается не так уж сильно, обычноспоры идут о считанных процентах, и никто не говорит, что нужнобрать 1% налогов или, напротив, 99%. В итоге система получаетсядовольно взвешенная и центристская, как, собственно, и естьв большинстве демократических стран сегодня. Например, в Швейцарии,где я живу, в управлении страной участвуют только четыре партии,в Великобритании — три, а в США и вовсе две.
Но в США партии фактически управляют по очередии все время корректируют предшественников. Как же будутвзаимодействовать партии, которые управляют страной одновременно?
В рамках демократии выбора партии вовсе не обязательнобудут тянуть одеяло на себя — напротив, у них будут все стимулыдля того, чтобы объединяться в решении тех проблем и исполнении техфункций, где они могут достичь компромисса. В первую очередь это относитсяк экстренным службам, спецслужбам, определению гражданства, охране границ,внешней политике. Но даже в том, что касается армии, можетне быть единства. Конечно, на оборонительную войну, скорее всего,согласятся все, но если речь идет о вторжении в другую страну,какая-нибудь партия может сказать: «Ну нет, за это мы платитьне будем, это ваша идея». И мне кажется, что такая модель сделаетстрану более мирной — способной защитить себя, но менее склоннойк внешней агрессии.
А как быть с принципом формирования армии?В России, например, левые и консерваторы выступают за сохранениепризыва, а либералы — за профессиональную армию.
Армия вполне может состоять из двух частей. Например, еслия поддерживаю левую партию, я обязан служить, а если служитьне хочу, то стоит задуматься о поддержке правых. И примерыподобного уже есть. Так, в ФРГ в 1980-е многие немцы переезжалив Западный Берлин, потому что там не действовал призыв.
То есть каждая партия будет писать свои законы?
Разумеется. Модель демократии выбора предполагает множествосистем законодательства и судебных систем. Именно законотворчествои правоприменение составляют суть правления той или иной партии.К примеру, одна партия может установить ограничение в 120 км/чна скоростных трассах, а другая — в 130 км/ч,и разные граждане будут подчиняться разным ограничениям,в зависимости от того, за какую партию проголосовали.
Но кто же будет управлять людьми, которыене ходят на выборы?
Никого нельзя заставить голосовать за ту или инуюпартию, равно как и вообще участвовать в выборах. Если человеквоздерживается, им будет управлять центральное правительство. Без негов системе демократии выбора все же не обойтись: помимо прочегооно будет заниматься и образованием, и здравоохранением,и прочими традиционными функциями, но в гораздо меньшихмасштабах, чем это сейчас принято. В некотором смысле центральноеправительство будет равноценно правительствам партийным, просто под егоюрисдикцию будут попадать те, кто решил не голосовать. Своеобразныеустановки по умолчанию. В этом и заключается свобода выбора:если вы готовы приложить определенные интеллектуальные усилия, обработатьвесьма значительный объем информации, сравнивая программы разных партий,и найти ту, которая им по душе, — тогда вами будутуправлять так, как вам хочется.
Кроме того, централизованная бюрократия будет регулироватьте области, в которых партии достигли консенсуса, о которомя говорил выше — границы, спецслужбы и тому подобное.
При этом у каждой партии тоже есть своя бюрократия?
Разумеется, как же иначе она будет реализовывать своювласть?
Не начнут ли все эти бюрократии чудовищно раздуваться?
Напротив, правительства разных партий будут конкурировать другс другом, пытаясь предложить наиболее высококачественные и дешевыегосударственные услуги. Бюрократия — это издержка, и они будутстараться ее минимизировать. Если партия A предлагает те жеуслуги, что и партия B, но бюрократов у нее вдвое меньше,например потому, что она активно пользуется компьютерными технологиями,то она сможет брать со своих избирателей меньше налогов. И всеначнут голосовать за партию A, а партии B придетсяподтягиваться под ее стандарты и технологии.
А нет ли риска, что какая-нибудь левая партия возьметна себя огромное количество обязательств, привлечет массу избирателей,но они просто в силу низкого дохода не смогут обеспечитьналоговую базу для исполнения этих обязательств, и партия обанкротится.
Между двумя-тремя основными партиями обычно мало разницыв том, что касается налоговых ставок и перераспределения богатств.Даже в США консерваторы-республиканцы не снижают налоги поголовно длявсех граждан, а демократы не обеспечивают их всем необходимымза госсчет. Разница между крупными партиями в основном проявляетсяв их риторике, а также в некоторых — впрочем, зачастуювесьма существенных — нюансах правления. Если партия оказываетсяу власти, это делает ее более ответственной и заставляетзаботиться и о бедняках, и о богачах, потому что длянормально функционирующего государства нужны и те, и другие.В демократии выбора все партии — правящие. В итоге левыене станут задирать налоги до небес, потому что им нужны деньгибогатых. А правые будут блюсти интересы бедных, потому что каждая партиястремится к массовости и максимальным налоговым поступлениям,но она не может просто класть эти деньги в карман — нужныобоснованные статьи расходов, в частности, забота о бедных. Кстати,экспериментально доказано, что правые избиратели проявляют большую щедростьк бедным, которые разделяют их политические взгляды. И этовполне логично. Демократия выбора, таким образом, дает простор для взаимопомощиединомышленников: внутри одной партии перераспределения богатств будет больше, чеммежду партиями.
А как быть с «проблемой халявщика», если избирателиодной партии захотят воспользоваться благами, которые создает другая партия?
Сейчас федеральные правительства разных стран зачастуюпредлагают множество общественных благ, которые являются исключительными,например, в здравоохранении: вас будут лечить бесплатно илина льготных условиях, только если вы зарегистрированы в системегосударственного страхования и ваше имя есть в списке, а еслинет, вы должны платить. Такие же системы контроля могут вводитьи партии в демократии выбора: если вас нет в нашем списке,будьте добры, идите к своей партии и обслуживайтесь у них.К тому же мне кажется, что при наличии двух-трех партийныхправительств они будут заинтересованы в том, чтобы сотрудничать другс другом в борьбе с халявщиками.
Есть ли какие-то аналоги вашей модели в реальнойжизни?
Самая близкая к демократии выбора и вполне эффективнаясистема существует сейчас в Бельгии, где, согласно конституции1980 года, существует три сообщества, каждое из которых управляетсяотдельным правительством, но деление идет не по географическомупринципу, как это часто происходит, а по языковому. Если вы посмотритена любой многоквартирный дом в Брюсселе, окажется, что семьясо второго этажа управляется одним сообществом, а семьяс третьего — другим. И свою юрисдикцию они выбирают сами.Впрочем, функции этих правительств ограничены всего тремя областями — образование,здравоохранение и социальное обеспечение, остальным занимаютсятрадиционные региональные и федеральные власти. Это своего родаэксперимент, который оказался удачным: люди вполне счастливы, с уважениемотносятся к культуре друг друга.
Демократия выбора противоречит одному из базовыхдемократических принципов — тайне голосования. Как система, в которойкаждый голос становится явным, повлияет на политические взглядыи практики людей?
Мне кажется, что повлиять может принципиально. Взять,к примеру, экстремистские партии: люди голосуют за них с кудабольшей охотой, когда могут это сделать анонимно. Если вам позвонятиз социологической службы и спросят: «Господин Петров, за коговы голосовали?» — вы вряд ли признаетесь, что голосовализа каких-нибудь экстремистов. Люди в таких ситуациях склонны врать.И если людям придется писать в бюллетенях свое имя напротив той илииной партии, это сделает их более умеренными.
Кроме того, современная система выборов трансформирует ваш голосв безличную цифру: вот за партию A проголосовали55 752 528 человек, а вместе с вами стало55 752 529. Но мне-то кажется, что голосование должно бытьчем-то большим — проявлением реальной связи между избирателем и его партией,общественным договором, который вы в буквальном смысле подписываете.Люди станут относиться к своему выбору гораздо более ответственно. Когдаваш голос — это просто цифра, когда шанс того, что он повлияетна исход выборов, один из ста миллионов, вы вряд ли станетеутруждать себя изучением всех тонкостей предвыборных программи предвыборной борьбы. Вы просто проголосуете за кандидатас самой красивой стрижкой. Но когда от вашего голосастопроцентно и непосредственно зависит ваша дальнейшая жизнь —сколько налогов вы будете платить и как быстро ездить на машине, —тогда вы приложите максимальное количество усилий, чтобы сделатьправильный выбор. И в этом на самом деле нет ничегосверхсложного: большинство из нас готовы потратить много времении сил на поиск хорошего доктора или школу для своих детей. Найтихорошую партию — это вполне сопоставимая задача.
Наконец, у людей сформируется более реалистичный взглядна политиков. Если вы выбираете среди множества бюрократов,вы знаете, что ваш кандидат — страшный чинуша, но он лучшийиз них. К примеру, я страшно недоволен своей страховой компаниейи уверен, что она обдирает меня, как липку, но я точно знаю, чтоона — лучшая на рынке и в случае чего позаботится обо мнелучше остальных. Именно такое отношение, как мне кажется, должно выработатьсяи по отношению к государству.
Название «демократия выбора» вовсе не означает, чтов других видах демократии выбора нет, просто он коллективный,а не индивидуальный. Главное, таким образом, даже не в том,что голос просто перестает быть анонимным, а в том, чтоон начинает что-то значить и выбор влечет за собой реальныепоследствия.
Статья взята отсюда: http://esquire.ru/olivier-ledoit
