Эх, набродился вдоволь с Алексом, аж ноги гудят. Устал и счастлив. Вспоминали былое, конечно -- давно сгинувших мальчиков-пидорасиков, истеричных когнитивно-диссонантов, вечно неспособных решить, геи они или нет, и всякого рода "натуралов", почём зря ебущихся после полбутылки водки. Приличных людей вспоминать неохота -- многих уже нет, а многих переломала пидорская туса, и они ушли в автономное плавание: живут своими спокойными неведомыми жизнями, по три раза сменив номера телефонов, и категорически забив на гей-общество как класс, и флаг им в руки.

Прошлись пешком от Пушкинской до, хм, Китай-Города. Прошли через парк -- хотя раньше я нередко избегал даже близко подходить к этому месту. Впрочем, никакой гей-жизни там не наблюдается уже давно, кроме отдельных очень одиноких и весьма уёбищных персонажей.

Обедали в "Ёлках-Палках" на Солянке, в знаковом для меня (и, кстати, для нас обоих) доме. Возник вопрос о самоуважении -- уважает ли себя ебущийся направо и налево человек, нарошно выставляющий и исповедующий чисто утилитарный подход к сексу, или блядство и достоинство несовместимо. К точному выводу не пришли -- есть и бляди с реальным, человечным, а не самовлюблённым самоуважением, и высокомерные задроты, у которых вместо самоуважения один пафос, снисходительность, и тупая надменная маска. Сам факт распущенности мало что меняет, важна мотивация, исполнение, и отношение к людям.

* * *

Хотя в общем и целом, я всё-таки согласен с тем, что неумеренная ебливость, и нарочито утилитарный подход типа "Давайте ебаться", это всё-таки с самоуважением несовместимо. С таким подходом, ты воспринимаешь других людей сугубо как механизмы для удовлетворения, а механизмы уважать нельзя, они бездушны --потому что если не уважаешь других, то автоматом и не уважаешь себя.

В покорении и собирании ассортимента таких механизмов для ебли, конечно, есть азарт, но этот азарт бесплоден, и сегодняшний выигрыш только требует повторения такого выигрыша завтра и послезавтра, но уже с другими людьми, или, точнее, механическими призами. Постоянно требуется новая игра, новый адреналин, новый виток самоутверждения, а покорённые номера сразу же становятся неинтересны, и сохраняются только если в роли "можно попиздеть под пиво раз в полгода, если будет случай".

Отсюда и ангст типа "вечер без любви, утро без обиды", и накапливающийся внутренний конфликт, для заглушения которого нужны всё новые и новые порции анонимного и необязательного секса, нарочитой развязности, и непременно самоутверждения за счёт отвергания "недостойных" кандидатов -- не секрет, что пидоры любят позлословить в адрес друг друга заочно, за спиной -- это одна из мерзких черт нашей братии -- в то время как симпатии и альянсы строятся по обратному принципу "кукушка хвалит петуха за то что хвалит он кукушку"; (совпадения в названиях птиц случайны).

Люди заглушают количеством и массой секса какую-то внутреннюю потребность в любви, наивно считая её слабостью -- а слабость-то, она на самом деле как раз в страхе любви -- ссыкливый человек не уважает себя, ведь страх с уважением несовместим.

Точно так же не уважающий себя человек и рядом с собой старается собрать таких же, как он, ущербных -- во-первых, ущербность всегда кучкуется массой; а во-вторых, потому что люди с реальным самоуважением таких к себе просто не подпускают, и в лучшем случае цинично (и корректно) используют. Тем, кто не уважает себя, будет попросту неинтересно общаться с теми, кто себя уважает -- кроме случаев, когда недостойный пытается нарочно спровоцировать достойного, и сволочить его вниз, к себе, на свой уровень -- а с себе подобными им нечего стесняться, ведь тут "все свои", а своё, как известно, не пахнет.

Здесь слова "достойный" и "недостойный" я употребляю в смысле "уважающий себя" (или наоборот), чтобы не загромождать текст лишними оборотами, и ни в коем случае не соотношу их с другими значениями.

* * *

Всё это мы и так давно знали -- знали ещё десять лет назад -- просто интересно было сопоставить результаты, кто куда из бывших знакомых ушёл. Выиграл один чувак лет 50 (имён не будет), который уже 15 лет просто и ровно относится к пацанам с добром. Иногда его кидают, обворовывают, но он знает, что особо много взять с него нельзя, и, даже встречая заново тех, кто, как он знает, украл у него деньги или мобильник, он просто равнодушно проходит мимо. Иногда знакомится снова, со всеми мерами предосторожности на практике, но точно так же приглашает домой, ничего особо не опасаясь -- и прекрасно живёт уже много лет, ни от кого ничего особо не требуя, не ожидая, и не доказывая. Всё так же улыбается, спокойно радуется жизни, прекрасно знает реалии, и не строит иллюзий, и не замыкается в обидах или горьких выводах "про жизнь".

Это был выигравший -- а проигравших, толпа. Бесчисленные мальчики, всегда мечтавшие урвать кусок здесь и сейчас, насторожённые и обманчивые, показно-независимые и якобы-знающие-себе-цену, наивно полагающие, что мир устроен просто, и что у них получится всех наебать. Где они все -- да где-где, кто по зонам, кто загнулся от бухла и наркоты, кого убили, а кому надоело, и свалили они обратно в свои Харьковы и Волховы, Кузнецки и Донецки, помятые и потраченные, и это в лучшем случае.

Кстати, я помню, как в 2001 году Алекс одного такого, мило-трогательного пацана 20 лет, стремительно спивающегося и идущего по рукам, отправил как раз в Донецк. Тот как-то сказал, что заебался, что ебал он эту нашу Москву, и что он домой хочет -- и Алекс из скромных своих средств купил ему билет (я тоже поучаствовал), и проводил на вокзал, и отправил в Донецк, и наказал никогда не возвращаться, хоть сам был серее тучи, а то очень ему тот пацан нравился.

Но это был единичный случай, конечно -- не всякий слесарь со своей скромной зарплаты отправит парня, который ему пиздец как нравится, подальше от себя, только ради его, этого парня, блага. Он потом ещё долго ходил мрачнее тучи, скучал. Ждал письма или звонка, но не дождался, конечно -- прочем, на Китай-Городе тот парень тоже потом уже никогда не появлялся, так что есть надежда, что всё у него устроилось, на что, останься он в Москве, шансы были бы весьма малы.

В общем, чё-то зря я ударился в воспоминания, наверное, да и позорище это, признаваться, что на Китай-городе когда-то тусовался, хоть ещё когда Путин лишь и.о. президента был -- но моя-то совесть чиста, я туда приходил ровно и только ради Алекса, и ни разу там ни с кем так и не познакомился толком -- а Лёшка, добрая душа, без кавычек, любил тусоваться с провинциальными пацанами -- говорил, что они настоящие, в отличие от клубной гламурно-лощёной пидорни -- я ревновал, конечно, но, в общем, был с ним в этом согласен.

Потом уже в Москве появился доступный интернет, всё завертелось-закрутилось, полетели годы, и так вот как-то так оно всё докрутилось до сегодняшнего дня, да.

Нагулялся, чаёв нагонялся, счастлив. С девушкой, которая, как оказалось, тоже училась в моей школе, попытались зайти в альма-матер -- а вот болт. С подъезда охранник нас пустить отказался; мы зашли со двора, чтобы сфотографировать, и он выбежал с заднего хода, весь в ужасе. Спокойно ему объяснили, что мы оба учились в своё время в этом достойном заведении, и фото сделаны просто на память. В общем, обошлось.

Господи, в какое же параноидальное время мы живём. Чем больше любых фото любого объекта из космоса -- тем сильнее страх разного рода сторожей-охранников; боязнь камер, как паранойа, выросла пропорционально развитию цифровых технологий, и я даже не зол на охранника -- я понимаю его инстинктивное беспокойство и безусловный рефлекс реакции.

* * *

Но сначала пара снимков домов по улице Забелина (бывшему Большому Ивановскому переулку), на которые я в детстве любовался по дороге в школу. Зелёный дом с эркером особенно меня интриговал необычным оформлением оконных проёмов, и иногда я рисовал в тетрадках нечто похожее. А вообще, дом построен на заре доходного строительства, в 1870-е годы, и в своё время, на фоне стандартной и безликой классической застройки, смотрелся этаким нарядным элитным жилым комплексом.


Для сравнения рядом имеется типичный образец рядовой массовой застройки того времени -- дом, по всем признакам, сдававшийся под недорогие нумера или очень скромные квартиры. Примерно его можно датировать 1860-1870 гг., или, возможно, ранее -- 1820-1830 гг., если оформление фасада менялось.


А вот весьма примечательный дом -- он явно имеет все признаки эклектики начала века (например, специфические колонны -- кто бы подсказал, как они называются?). Очевидно, что достраивался и перестраивался он в советское время, но примечателен он не тем -- во дворе его находится здание Хитровской полицейской части, отвечавшей за самый беспокойный район царской Москвы, Хитровку.


Я протупил и не сфотографировал огромную ночлежку тюремного типа, находящуюся дальше по переулку.

А это дворовый фасад моей школы -- четвёртый и третий этажи, кабинеты русского языка и литературы; как раз на этих уроках было очень здорово смотреть на небо за окном, предаваясь разного рода мечтаниям. Второй этаж -- кабинеты математики, самые ненавистные. Из этих окон было видно алтарь баптистской церкви, в окне которого виднелась крупная надпись "Бог Есть Любовь", которая нас премного веселила; почему-то упоминание этого слова в таком контексте казалось смешным и нелепым.

Первый, а точнее, полуподвальный этаж занимал кабинет НВП (начальной военной подготовки), где было полно противогазов, агитационных плакатов, и прочей советской военной пропаганды. Также имелся тир, в котором иногда нам давали пострелять из духового ружья. Я однажды схулиганил, прицелился в агитационный стенд, и выбил наглядное пособие -- железную фляжку, которая была закреплена на стенде в числе прочих атрибутов военной экипировки. Скандала не получилось, потому что я её тут же подобрал и прикрепил обратно.





И последнее -- небо над Большим Вузовским (ныне Большим Трёхсвятительским) переулком.



Прошу извинить за скверное качество снимков, фотограф из меня хреновый.

К вопросу о претензиях и обидах, у меня, как всегда, есть история из детства -- из тех, что заложили основы будущего отношения к этим вопросам.

У нас был спаренный телефон, и иногда получалось так, что ты снимал трубку чтобы позвонить, но вместо гудка слышал чей-то диалог. Это случалось крайне редко, конечно, но иногда всё-таки случалось. Так вот, когда мне было лет 12, произошёл подобный эпизод: я снял трубку, и услышал женский голос.

Голос был истеричный, на взводе, и жаловался. Некая женщина вываливала подруге свои обиды на некое учреждение, обозначавшееся абстрактным "они". -- "Я им то, а они мне это, представляешь? Я говорю, мне положено, а они говорят, не положено, представляешь? Какие суки, какие бляди, как же я их ненавижу, как же я устала с ними бороться", -- и всё это с надрывом, с истерикой, с неподдельной обидой, даже не слушая ответов -- "Я чувствую, что у меня из-за этого будет рак. Я не хочу, чтобы у меня из-за этого был рак!" -- надрывался голос, с истеричными нотками упирая на название болезни, как будто это уже был свершившийся факт, и продолжал жаловаться на что-то там официальное.

Разумеется, я не слушал весь разговор -- я просто не сразу сообразил, что это технический сбой, и немного опешил. Голос как будто призывал на себя рак -- ей внутренне хотелось, чтобы у неё из-за этого был рак, потому что она уже вписала себя в шаблон жертвы. Не в силах справиться с официальной системой, она сама хотела стать её жертвой, чтобы хоть так доказать свою правоту, и уже неважно было фактическое получение благ -- она реально призывала на себя страшную болезнь, лишь бы доказать своё право (вполне возможно, что и воображаемое), причём, судя по ярости и надрыву интонации, доказать не столько официальным им, сколько и подруге своей, и, самое главное, себе.

Я бросил трубку, как ошпаренный, но заметил, как этот трагический надрыв неведомого обиженного голоса успел ударить и по моим, абсолютно посторонним нервам -- недаром мне так хорошо запомнился этот пустяковый эпизод. Да, в Советском Союзе официальные органы умели вынуть душу по самым пустяковым поводам -- впрочем, они умеют это и сейчас -- но, впадая в истерику, доказывая кому-то что-то, надрываясь в обиде, и замыкаясь в шаблоне претензии, человек уничтожает только сам себя.

* * *

Пост написан довольно давно, всё это время висел в черновиках, как-то не до него было. Да и щас он не относится ни к чему конкретно -- просто вспомнилось, после чтения некоторых дневников.

Guppy – классный профилировщик памяти для Python. К сожалению, им довольно сложно пользоваться, а документация оставляет желать лучшего. Один из разработчиков pkgcore написал отличную статью об использовании Guppy, которая располагалась по адресу: http://www.pkgcore.org/trac/pkgcore/doc/dev-notes/heapy.rst. Статья больше недоступна, я нашел исходник на bitbucket и превратил в PDF/HTML для простоты использования: How to use guppy/heapy for tracking down [...]

Меня не отпускает ощущение, что все вокруг гениальные блоггеры, пишут умные и изящно оформленные изречения и тексты, а я один дурак, пишу кошмарную хуйню и глупо надеюсь, что этого никто не заметит.

А ещё я нажарил картохи, и получилось так вкусно, что что я тут же нажарил ещё одну сковороду, и безобразно объелся. В такие моменты я боюсь повторить сценарий старых дев: кошки, дебильные шоу по телевизору, и еда-еда-еда.

Картоху жарить я научился сам, интуитивно, когда в возрасте 19 лет жил один, в разгромленной квартире, и зарабатывал уроками около $20 в неделю. Доллар тогда был другой, и это было не 500 рублей на наши деньги, а всё-таки побольше раз в пять, но всё равно, картоха и роллтон были спасением. Самого "Роллтона", кстати, тогда ещё не было -- была вьетнамская лапша в точно такой же упаковке, с разными дизайнами и названиями, и про неё ходили слухи-страшилки про то, что если её поджечь, она горит как порох. И даже друзья специально приходили ко мне "на картоху", хотя, конечно, не только неё ради. И главное, нужно её обязательно сервировать -- кетчуп, горошек, свежие огурцы, зелень. Тогда она перестаёт быть унылым символом холостяцкой убогости и даже выглядит прилично.