В течение нескольких недель Департамент командования финансовой полицией проводил в Палермо многочисленные рейды с целью проверки законности запросов на получение государственной социальной помощи и выявления фактов мошенничества, сообщает сицилийская пресса. Результат проверок не заставил себя долго ждать: были обнаружены фальшивые сертификаты и самосертификаты, в которых для получения того или иного социального пособия были уменьшены фактические [...]

Как чужая жизнь прорывается в твою? Именно что чужая, которая вообще не имеет к тебе отношения, казалось бы.
Ну, вот колокольчики, оказавшиеся стеклянными, которые зазвенели на ветру, вроде, на улице Монтевидео, хотя не уверена, в воскресенье в одиннадцать часов утра. Я подняла глаза на звук: витражные стекла чужой квартиры, балконная дверь в которую открыта, уже неплохо разросшаяся бугенвилия яркого розового цвета, и в проеме двери -- вот эти колокольчики, оказавшиеся стеклянными. И тут отчего-то мне становится ясно: вот, чья-то жизнь только что, дзынь -- и заявила о себе, и этот звук, и этот стоп-кадр мне уже не забыть никогда. Жара, пустая улица, 4 ноября 2012 года.

Или так. Поздний вечер, я иду с авоськой из магазина домой. У меня молоко, хлопья, большой баллон воды и бутылка мальбеку. И я еще не совсем здорова, но уже захотела мальбеку и есть, значит, грипп отпустил.
А по улице ехала-ехала и встала вытрясти контейнер мусорка. Мусорщики выскакивают, уже пьяны, с криками кидают в эту свою чудовищную машину пакеты, машина рычит, из кабины орет какой-то рок, водитель окликает прохожих, бибикает девушкам, никто не обращает внимания. И только я встаю столбом и пялюсь на радиатор.
Там на радиаторе распят драненький голубой бюстгальтер.

Один раз я так встала столбом перед лучом, завязшем в фонтане. И проходивший мимо черный чувачок очень серьезно спросил меня:
Сестренка, ты увидела Бога?
Наверное, тогда моя жизнь каким-то боком вломилась в его, потому что для него это, правда, стало неожиданно важно.

Продавщицам (редко) и хозяйкам (зачастую) маленьких бутиков интересно знать, хотя бы иногда, как получилось. И получилось ли.
Поэтому я, хотя бы иногда, специально захожу "предъявить" покупку в комплекте. И мне самой приятно, когда я вижу, что у меня все же получилось.
Сегодня зашла на угол, где накануне купила ужасно глупые небесного цвета кожаные полукедики с вырвиглазно розовыми шнурками -- и показала через витрину хозяйке. Она так умилилась сложившемуся "ансамблю", что я, похоже, могу рассчитывать на небольшую, но хорошую, скидку в следующий раз. Самой смешно.
Мне нравятся аргентинки. Хотя пока исключительно с консьюмеристской стороны.

А еще я все хочу написать академический постинг о социальной адаптации фриков в Большом Городе.
А теперь пойду поработаю, свой кофеек в Старбаксике мы с Маскотой допили.

Я поселилась на улице, первой параллельной Санта Фе, которая главная по шопингу в Городе и, наверное, в стране. Причем, в самом стратегическом месте, там, где Санта Фе пересекается с Кашао. Поэтому модно одетые, восхитительно ухоженные и просто фантастически обутые аргентинки тут бродят с утра и до вечера в хорошей такой концентрации. Здесь магазины местных дизайнеров, поэтому я вижу обычных следящих за модой горожанок, средний, а не высший класс. Они прекрасны.
Как хорошо, что я не ревнивая жена при неревнивом муже.
Я восхищена аргентинками буэнос-айросовской лепки. Вот этими, обычными. У них только что закончились холодные дожди, прошел ураган, они отмерзлись и отмоклись, и вот теперь, когда внезапно врубили "жар, как смерть" (я слышала это выражение сегодня раза три), они -- опа! -- и в летнее. Сарафаны в пол и шорты в горох. Тонюсенькие лямочки и разлетающиеся туники. просто какие-то пижамки в цветочек и платьица-сама-нежность. И эта чумовая платформа. И все они длинноволосы, длинноноги, у них у всех Глаза и у многих -- Формы.
Мне нравится, что эти женщины, они такие -- от подросткового почти еще возраста и до уже вполне почтенного. Мне нравится, что очень многие девочки и бабушки, то есть, пожилые аргентинки (потому что какие они к черту бабушки), приходят на Санта Фе вместе. И, покупая что-то, помогают друг другу с выбором.
Пожилые аргентинки мне нравятся больше всего. С их сигаретками в черепашьей руке с идеальным маникюром, с их макияжем, чуть не из нашего времени, с их мгновенным откликом на улыбку. Я же на них пялюсь, а когда они это замечают -- улыбаюсь от уха до уха, и они в ответ -- и так это мне приятно, что я их в этот момент люблю до одури.
А еще они покупают букетики жасмина, цветочники торгуют ими на каждом углу. Десять песо за букетик.
И несут куда-то. А я, ничего ведь про них не зная, не могу придумать, куда.

В открытое окно мне слышно, как кто-то из соседей разучивает Хава нагилу на дудочке. У меня не еврейский квартал, но уже на подступах. И через три улицы, я знаю, первая фалафельная, а еще немного дальше -- музей Холокоста, где нынче подробно рассказывают про Януша Корчака.
Мы уже примеряли этот район раньше, когда первый раз ввалились в Буэнос-Айрес, нас тогда принял у себя друг, снимавший квартиру на Кашао, и я там смотрела, как по-деловому топают туда-сюда молодые люди в офисном и благоухающие дамы в выходном. Тогда Реколета мне показалась скучноватой.

В отличие от простецкого района Конгресса, где мы ухитрились снять квартиру в махровом итальянском квартале. В нашем доме была семейная фабрика пасты, в соседнем тоже раскатывали огромные пласты теста, лепили равиоли и капилетти, раскладывали по коробкам и присыпали мукой. И мне ужасно нравились сценки, которые местные жители разыгрывали мне каждый божий день, и не по разу: вот дядички выволокли на улицу стол, стулья, сели пить вино, зовут друга, друг приносит свой стакан и еще бутылку, они здороваются с каждым вторым прохожим, хотя и не наливают. Или вот не шибко юная итальянка как раз в магазине-фабрике рядом с нашим домом, в одном из ста, наверное, показывает пальчиком с алым маникюром девочке-продавщице, какой слой укладывать в ее лазанью. Вдумчиво решается первый слой, потом они обсуждают второй, но не сразу сходятся на варианте, потом еще минут пять работают над третьим… И вот когда все, наконец, сложилось и оставалось только закрыть коробку, у дамы на лице внезапно вспыхнуло оно -- Вдохновение. Нет, сказала Дама, нет-нет-нет, все не так, давай сначала! И они начали работать над первым слоем.
Я так и не купила там вареничков, купила у соседей.

Очень коротко и крайне болезненно мы ночевали и в артистическом Сан Тельмо. И тяжесть чужой нищеты просачивалась сквозь стену ко мне, болеющей на матрасике. Утром мы выходили погулять, а потом неожиданно заканчивался день. И вот эта смесь ощущений: пустой бездеятельности, болезни и даже, пожалуй, какой-то безвыходности -- у меня теперь так и останется связанной с этим районом, который на самом деле очень веселый район гринго на каникулах, тангирующих пар, плохих художников и неплохих уличных клоунов.

В этот раз я поселилась рядом с Санта Фе. Снова в Реколете, и на этот раз меня все устраивает, потому я даже строю какие-то планы на Город, в котором полагаю дальше время от времени бывать.
В один из будущих приездов я думаю снять жилье в Пуэрто Мадеро, вот смерть всему. Это адский ад, как дорого, но мне хочется. Еще хочется попробовать на себе Палермо.
И вот эта дудочка из соседского окна -- может, я бы примерила и еврейский райончик, что уж.