Петь и играть в гулкую пустоту большого и пронизанного электрическим светом, ещё только ожидающего зрителей зала ДК им.С.П.Горбунова с одиноко сидящим в одном из кресел Арменом Григоряном, с неожиданным любопытством взирающим на сцену, - это было особое ощущение. Мы, как молодая группа, приехали на саунд-чек задолго до начала фестиваля, и так вышло, что с нас, собственно, и начали настройку аппарата. Это был не по-весеннему холодный день 12 мая 1999 года, когда в «Горбушке» наконец-то состоялся, невзирая на первоначальный технический перенос, первый международный фестиваль нового музыкального движения «Рок-Держава». Участвовали болгары «Sprint», магаданцы «Миссия: Антициклон», культовый «Обер-манекен», Сергей Калугин с группой «Артель» (тандем тогда ещё не получил название «Оргия Праведников»), «Каземат», «СерьГа» и «Крематорий», представивший публике играющую в стиле «Зоопарка» подающую надежды ритм-энд-блюзовую группу «Заповедник». Во время утренней настройки звука подъехала группа «Крематорий» - так и вышло, что Армен оказался сначала вместе с нами на сцене, а затем и в зрительном зале. После в гримёрке мы познакомились и несколько раз общались во время фестиваля, а сразу после настройки звука я поехал домой, чтобы переодеться во что-нибудь более тёплое (день выдался сырым и дождливым), а к вечеру вернуться. В троллейбусе мелькнула мысль взять у Армена автограф на память о знакомстве и душевном общении, а дома я уже отлично знал, на чём должен этот автограф быть оставлен. Выбор пал на самый любимый мой альбом «Крематория», заслушанный до дыр ещё на виниле, а впоследствии купленный сначала на кассете, а затем и компакт-диске. После того, как я вкратце выразил восторг и кое-какие мысли по поводу этой записи, Армен одобрительно кивнул, стряхнул пепел с сигареты и неторопливо оставил памятную надпись на глянцевой вкладке.



О группе «Крематорий» я узнал в конце 1988 года, это было время альбома «Кома». В домашней коллекции, увы, так и не появилось грампластинки «Живые и мёртвые», оформленной в духе «тирексовской» «The Slider» (очень мною почитаемой из-за «Metal Guru», «Rock On», «Telegram Sam» и «Baby Boomerang») – запись с винила я услышал намного позже, на кассете. Зато был записанный тем же составом уносящий подростковое сознание в какое-то воображаемое Средневековье диск «Клубника со льдом». Одним словом, фактически одновременно – с «Комы», «Живых и мёртвых» и «Клубники со льдом» – для меня в полный рост начался «Крематорий». Если довериться ощущениям, то новый философско-музыкальный облик группы, проявившийся уже в первых альбомах 90-х годов, берёт своё начало именно из записей 1989 года: лично я склонен считать, что цикл песен, получивший название «Зомби», пророс в наиболее характерном своём виде из песни «Павлик Морозов». Вспомним лишь один куплет:

Здесь не всё продаётся, но всё покупается
Или сдаётся внаём.
При случае дворник может стать князем,
А убийца стать судьёй.
Все новые стихи содраны со старых,
Новые жрецы всё валят на мёртвых.
А всё оттого, что Павлик Морозов жив!

Вот оно, искомое начало «Зомби». Первые записи новых песен я услышал на радио «SNC», это были «Твари», «Яд» и «Калигула», а позже – «Уродина». При этом, «Калигулу» я почему-то запомнил в акустическом варианте. Всё это звучало в эфире уже в 1991 году, после выхода магнитоальбома и его двухдневной февральской презентации в ДК МЭИ, совмещённой с презентацией книги Маргариты Пушкиной «Заживо погребённая в роке» (к этой книге Армен Григорян также имел отношение). Затем я долго и нетерпеливо ожидал выхода пластинки, в результате чего однажды чуть было не спутал «Зомби» с «Каннибалом» «Коррозии металла», когда увидел конверт винила «Коррозии» под мышкой по-рокерски прикинутого парня, идущего из «Мелодии» на Ленинском проспекте к метро «Октябрьская» – с перевёрнутой обложки смотрела ухмыляющаяся черепушка весьма гротескового вида, а название группы начиналось на размашистую «К» (большего было не рассмотреть). Ждать «Зомби» пришлось до 1992 года, когда в музыкальном отделе на втором этаже Дома книги на Новом Арбате я, наконец, купил этот диск. На пластинке было 10 треков: «Зомби», «Больной», «Калигула», «Твари», «Ура!», «Шпалер», «Черви», «Газы», «Уродина» и «Осень». Первое, что привело в восторг ещё у прилавка – обложка Василия Гаврилова, впервые тогда оформившего альбом «Крематорию» и ставшего с тех пор штатным художником группы. Настолько здоровского оформления не было ещё ни у одной отечественной рок-пластинки, разве что у LP «Смотри в оба» «Странных игр» или «арийской» «Игры с огнём». Вторым из до сих пор восторгающих факторов был звук. Я не знаю, как Алексею Соколову удалось записать настолько по-западному звучащий альбом, знаю только, что работа над «Зомби» была нелёгкой – взять хотя бы случайно уничтоженную запись барабанов, которые Андрею Сараеву пришлось перезаписывать уже поверх готовой фонограммы – с одного (!) дубля.



Кстати, вспомним, как у коллектива складывались дела на момент записи «Зомби». Два предыдущих альбома «Крематория» были созданы одним и тем же составом музыкантов. Однако, при подготовке новой программы ушёл гитарист Дмитрий Куликов, невзирая на уже созданные им музыкальные заготовки к грядущему альбому. Вслед за Куликовым «Крематорий» покинул саксофонист А.Куницын – оба музыканта связали в итоге свою творческую жизнь с новой московской вандал-рок бандой «Бахыт-компот». А в «Крематорий» пришёл, отклонив предложение группы «Лига блюза», профессиональный джазовый гитарист Виктор Осипов, вернувшийся из Европы после записи там сольной пластинки. Благодаря Осипову (возможно, в силу эффекта лёгкого подхода к неизвестному для себя рок-ремеслу) аранжировки новых песен «Крематория» приобрели на удивление непривычный, и вместе с тем воспринимаемый «на ура» саунд. Получилось по-хорошему академическое и, местами, даже строгое звучание. Всё слушается так, будто аранжировки существовали изначально, а затем на «рыбу» были написаны тексты. Довольно быстро Виктор Осипов, не найдя с музыкантами общего языка, покинул группу, успев только записать альбом «Зомби» и уступив после нескольких концертов своё место Андрею Мурашову. В самом конце 1990 года в студии в Сокольниках «Крематорий», пусть и не столь легко, как предполагалось, записал свой фантастический и не похожий на другие альбомы шедевр. Армену Григоряну на момент записи едва исполнилось 30 лет.

Пластинку «Зомби» я в невероятных количествах переписывал и всячески рекомендовал друзьям, и во время экспресс-подготовки к поступлению в институт она постоянно звучала дома. Дальнейшие воспоминания связаны с 1993 годом. В октябре 93-го в Москве стреляли. Отлично помню, как в самом начале месяца мы с институтским другом договорились поехать на репетицию тогда ещё безымянной нашей группы в Строгино, я безуспешно прождал его около двух часов на «Щукинской», а вскоре выяснилось, что он в это время бегал под пулями в окрестностях Московского зоопарка, где, надо заметить, было в те дни очень жарко. Именно из-за той памятной заварушки, связанной с кровавым противостоянием президента Ельцина и Верховного Совета, были отменены и концерты «Крематория» в «Горбушке», куда мы очень хотели сходить. В Москве был объявлен комендантский час, по радио «Эхо Москвы» звучала только что получившая студийное воплощение песня БГ «Козлы», телецентр Останкино штурмовали на танке весьма серьёзно настроенные люди, на Новом Арбате и Красной Пресне шли снайперские перестрелки, а, скажем, станцию метро «Баррикадная» поезда проезжали без остановок. Тем не менее, к середине октября жизнь в городе вернулась на круги своя, и мы сходили-таки, забив на предостережения о возможных провокациях, на «Крематорий» 14 числа (до того я был на презентации «Двойного альбома» там же, 26 марта). Первой песней концерта, которую Армен Григорян посвятил отгремевшим в Москве событиям, была именно «Зомби». Настолько актуально эта песня, пожалуй, не звучала больше никогда, и зал встретил её единым порывом. Второй по счёту прозвучала песня «Больной». Я по ходу фиксировал сет-лист, и помимо двух названных песен из альбома «Зомби», на том концерте группа сыграла «Твари», «Газы», «Шпалер» и «Калигулу». Что касается бешено популярной тогда песни про Калигулу, то она была исполнена под занавес, в числе трёх самых ударных вещей, наряду с «Таней» и «Мусорным ветром».

…А компакт-диск «Solyd Records», дублировавший виниловую версию и дополненный тремя треками с альбома «Клубника со льдом», тот самый компакт, на котором расписался Армен Григорян, я купил в «Мелодии» на Новом Арбате в феврале 1997 г. Впоследствии стала иметь хождение и получила популярность версия дополненного переиздания «Зомби», открывающегося интродукцией «Клофелин», завершающегося «Балладой» и несколько удивившего изменённым порядком приросших, вроде бы, друг к дружке треков.

Итак, пространство Зомби открывает свои разящие могильным холодом врата, а стоящие на самом пороге готовы к метафизическому путешествию в мир Смерти и сексуального безумия. Для начала рекомендовано принять дозу «Клофелина» и погрузиться в беспокойный, тягучий сон. Звучит тревожная и гипнотичекая гитарная интродукция, а в сознании оживают картины Иеронима Босха. Неожиданно возникающий из психоделического потока царапающий барабанные перепонки голос некоего Цербера-киборга отвергает малейшие сомнения: вас здесь ЖДУТ.

Первая песня альбома – «Зомби». Моментальное включение, упругая ритмика, необычно жёсткая для тогдашнего «Крематория» электрогитара, смещение в сторону высоких частот. Что приходит на ум, если применять очевидный подход? В моей версии – упомянутая выше песня «Павлик Морозов», из которой сюда перекочевала общая стилистика и система образов, а ещё, конечно же – «Дивизия зомби» Егора Летова:

По долинам и по взгорьям
Шла дивизия вперёд
Дивизия зомби
Гармоничные структуры
Таят сокровища всемирной культуры
Культуры зомби
Вызывают шквал оваций
Чудеса цивилизации
Цивилизации зомби
Чтоб функционировали наши дети
Нужен порядок на всей планете
На планете зомби
По долинам и по взгорьям
Шла дивизия вперёд
Дивизия зомби…

Предвестье конца, танцы на руинах, кровавое зарево фатальных пророчеств. Дальше – намного интереснее. Меня всегда зачаровывал этот образ Зомби, играющего на трубе. С одной стороны, представляется некая типовая скульптура пионера-героя с обшарпанным горном в гипсовой руке. Здесь – чистой воды символика, она многим ещё памятна. Но есть ведь и иная символика, менее зримая. Обратимся на секунду к любопытному исследованию Жана Делюмо – «Грех и страх: Формирование чувства вины в цивилизации Запада (XIII-XVIII вв.)», точнее – к фрагменту этого исследования под названием «ТАНЦЫ МЕРТВЕЦОВ И ПЛЯСКА СМЕРТИ». Кто он и откуда взялся, играющий на трубе Зомби?

«…В публикации Гюйо Маршана 1485 года не нашлось места мёртвым музыкантам. Зато он включил их во второе издание. Полагают, что это добавление он позаимствовал у базельского образца и — шире — из германской иконографической традиции. Да, в плясках смерти из Лашез-Дьё, Любека и Берлина — две последних созданы под французским влиянием — перед кафедрой проповедника помещён мёртвый музыкант. Но, несомненно, лишь потому, что этот мотив уже получил широкое распространение в германоязычных странах. Базельские пляски привнесли нечто действительно новое: на пороге оссуария появились две одушевлённых мумии, одна из которых играет на дудочке, другая — на тамбурине. В Blockbuch'е 1465 года один из мертвецов, сидящий напротив папы, играет на волынке. Позже в ульмском (или гейдельбергском) Blockbuch'е (ок. 1485 года) появляется уже целый макабрический оркестр из трёх игроков на свирели и трубача. Гюйо Маршану не оставалось ничего, кроме как продолжать в том же духе с различными вариациями. В его издании 1486 года представлены четыре мёртвых музыканта, играющих соответственно на волынке, органе, арфе и свирели, причём исполнитель партии свирели заодно бьёт в барабан. Что касается роли Базеля, напомним, что именно в этом городе уроженец Аугсбурга Ганс Гольбейн-младший, обосновавшийся там в 1515 году, издал «Малый алфавит» (1520) и «Большой алфавит» (1521), в которых инициалы изображены на фоне сцен, заимствованных из плясок смерти (скелеты, набрасывающиеся на людей)».

По-моему, хороший повод задуматься. Слушая песню «Твари», можно ещё раз вернуться к данной выдержке.

Песня «Больной» посвящена «безымянному хозяину квартиры на Большой Никитской». Музыка – медитативная и даже жалобная местами, плачущая скрипка Михаила Россовского в дуэте с впечатанной в сознание «пинкфлойдовской» гитарой. Начало – пронзительное, притчевое, всегда вызывает у меня в душе сентиментальный резонанс:

Старый, слабый, больной, беспомощный как дитя
Жил в скотской будке с видом на звёзды Кремля.
И у всякого дворника было право ударить его
Вонючим совком по лицу…

Вспомним ещё раз строчку: «…При случае дворник может стать князем, а убийца стать судьёй». Некий синтез книг Булгакова и Платонова в одном образе. Трагический каламбур в конце четверостишия, этот «вонючий совок», многократно усиливает предстающую в воображении картину. Город Солнца – несомненная отсылка к одноимённой утопии Томмазо Кампанеллы, написанной в тюрьме, где автор провёл 27 лет. А стремление сошедшего с ума героя этой песни стать Солнцем позже будет обыграно в песне Анатолия Крупнова «Пельменная».

Рождённым в год Крысы посвящена песня «Калигула». «Он любил болтать своим болтом в больших и чистых губах. Жадно пил из ручья и к концу каждого дня превращался в козла. Оу-оу-хха»… Не думается, что Великий понтифик и Отец отечества Гай Юлий Цезарь Август Германик, вошедший в историю под обидным для него уменьшительным агноменом Калигула, одобрил бы, живым или мёртвым, появление такого произведения в его честь. Скорее, наоборот, учитывая органическое поражение мозга императора и щедро окраплённый кровью уход в мир иной. Впрочем, на появление песни Армена Григоряна оказал влияние, скорее, культовый фильм Тинто Брасса (1979). В песне, до сих пор поднимающей на дыбы любой концертный зал – гротесковые сцены в декорациях Древнего Рима и, понятное дело, излюбленные лидером «Крематория» бытовые современные аллюзии. Любопытная акустическая версия – на альбоме «Unplugged» (1992). К болту в чистых губах вернёмся чуть ниже.

Сюрреалистическая песенка «Твари» стала со временем одной из «визитных карточек» группы. Мягкая акустика, фирменный «крематорский» вальсок. Безусловный хит с афористичной фразой в финале: «Вот и весь рассказ о том, как меня достали твари, играющие на дудках!». Выше мы уже листали исследование Жана Делюмо, есть лишний повод перечитать и попробовать взглянуть на привычные вещи с иного ракурса. Впрочем, в данном случае это не столь важно. В живой акустике песня звучит на упомянутом выше диске «Unplugged».

Удивительную по глубине и красоте песню «Яд», несмотря на тяжёлое, в общем-то содержание, Армен Григорян посвятил своей маме – Аиде Григорян. Самое начало сразу задаёт нужный тон:

Подавленный дух, испуганный взгляд,
И ангелы все, как один, говорят:
«Из тех, кто ушёл, никто не вернётся назад»…

Песня, из-за необычайно цепкой мелодической основы, всегда пользовалась успехом, её и сейчас часто заводят на радио. Изначально на магнитоальбоме «Яда» не было, время внесло коррективы. Для альбома «Гигантомания» (1996) была сделана версия с клавишными. «Всё равно, СПИД или рак, грядущее – пепел, прошлое – мрак. Срази меня гром, если это не так!» - звучит неумолимо, как само словосочетание – Бич Божий.

…Мама, это яд, это яд! Я знаю, это яд, это яд!
Мама, это твои слёзы в ампулах,
Мама, это твоя кровь в вине.
Мама, не пей, мама, это яд!

Альбом продолжает акустическая миниатюра «Ура!». Военно-эротическая двусмысленность, как бы некий дополнительный кадр из песни «Калигула». Лукавая улыбка, краткая передышка в путешествии. На концептуальном альбоме «Микронезия» (1996) песня нашла своё законное место среди себе подобных по хронометражу. «Под барабанную дробь в ожиданьи конца выйду я из неё…» Sapienti Sat.

Жёсткий боевик «Шпалер» - написан в Крыму в 1988 году и посвящён скрипачу Михаилу Россовскому и первой жене Григоряна – Ирине. В версии пластинки гитара начинала звучать сразу после фрагмента истовой речи Гитлера на нацистском съезде. Вопли фюрера тонули в аккордах гитары Осипова. А завершалась песня под раскаты фейерверка и хорошо различимые крики «Ура!» Тут целый калейдоскоп образов. «Внимание, внимание, говорит Германия! Сегодня под мостом поймали Гитлера с хвостом!» - вспоминается из раннего детства, когда в который уже раз звучит фрагмент: «из местной клиники на волю в пампасы убежал идиот, влез на пальму и откусил себе хвост». Далее, «а на улице чистой любви негры взорвали роддом и всех наших посадили на кол» и далее - это уже некий перефраз написанной в те же годы двусмысленной «Африки» из альбома «Кома» (1988). Другой негр - по всей видимости, не из этой компании - появится и чуть позже. А здесь снова обыгрывается образ Солнца (возвращаемся к песне «Больной») и прямо-таки концентрированная оральная фиксированность. Судите сами, приведу лишь несколько выдержек: «зомби играет на трубе, мы танцуем свои танцы» («Зомби»), «он любил болтать свои болтом в больших и чистых губах…» («Калигула»), «сосущие воздух, наполненный запахом гари твари, играющие на дудках» («Твари»), «открой, милая, рот, я вложу в него свой пистолетик…», «ты стоишь там с веслом, я играю на дудке…» («Уродина»). Здесь всё увязано тонкими цепочками в единый узел.

Далее одна за другой звучат «Черви» и «Газы» - цепкие разноплановые хиты, в которых физиологичный сюрреализм тесно переплетён с бытовыми реалиями. В метафористической песне «Черви» можно услышать отголоски поэзии Шарля Бодлера, излишняя болезненность является в этом случае отточенным художественным приёмом:

Язвы снаружи и язвы внутри.
Похоже, что мы безнадёжно больны.
Иначе, к чему эти красные сны?
К чему этот бред?..

Эзопов язык как местная традиция. Песня «Газы» весьма кинематографична. Довольно нетипичный для Григоряна текст, написанный в Улан-Уде, монохромные милитаристские слайды, кашель кровью, эхо Варфоломеевской ночи. В трёх вопросах от бесконечности – бегущий по саванне негр, засосавший в детстве ампулу белого человека. Апокалипсис сегодня: картинка представляется довольно жуткая, и музыка вносит какие-то тревожные, этнические штрихи.

В золотой фонд группы входит песня «Уродина», продолжающая альбом «Зомби». Очередная многослойная нетленка, имеющая посвящение Анне Киреевой. Большинство поклонников «Крематория» видит в песне совершенно определённый смысл (и это справедливо: «вброшенный» образ женщины с веслом оставляет мало вариантов для фантазии). Я лично склонен видеть здесь разное – по настроению. Акустическая версия «Уродины» была сыграна для альбома «Unplugged» и имела большой успех на концертах группы – утверждаю как очевидец. Прекрасная музыка, в тексте – присущий лидеру «Крематория» сарказм:

Ты стоишь там с веслом, я играю на дудке,
Когда ты далеко, я чувствую близость.
Но кто ты – алый цветок или мечта мазохиста?
О, зайчик мой, моя несчастная птичка…
Я люблю тебя, я остаюсь с тобой,
У-у-у-родина моя!..

В финале альбома – пронзительная лирическая зарисовка «Осень». Мне в ней очень нравится образ: «безобразные вакханки обрели вдруг дивный облик и на склонах основали город из песка и стали»… Тут вообще – много раннего «Крематория» (даже про безобразных вакханок спето точь-в-точь как про Безобразную Эльзу), и песня написана в восьмидесятые после возвращения Григоряна из Джанхота.

…Кто теперь в лугах под солнцем собирает травы жизни –
Люди в выцветших мундирах или пьяные пастушки?
Мы покинули то время, устремились в мир далёкий,
С облаков сошли на землю и уткнулись в грязь и осень.

Мы хотели взять всё это, но кончилось лето,
И я вспомнил о том, что нас нет больше…

В этом месте неизменно слышится перекличка с известной песней погибшего в августе 1990 года Виктора Цоя. «Осень» будто бы стоит особняком от других треков, при этом она неотделима от всего цикла. «Осенью» заканчивалась виниловая и первая цифровая версии альбома «Зомби».

А полный вариант альбома завершает «Баллада» Виктора Осипова. Гитара и клавишные, приглашение к размышлению. Тяжёлые веки, ещё не открывшись, уже подрагивают.

Сложенные из человеческого остова врата метафизического пространства Зомби готовы осыпаться в прах, пробил час пробуждения. Есть мнение, что альбом «Зомби» по структуре схож с «Декамероном» Джованни Боккаччо. Галерея образов и персонажей. Апокалипсис и Возрождение. Смерть и Любовь, идущие рука об руку. Духовные искания и плотские наслаждения. Не стану отрицать, что тут действительно есть схожесть с «Декамероном» - тем более, второй подобной работы в отечественном роке пока нет. В этом – уникальность и безусловная ценность пластинки, которую мы вспомнили сегодня. Спасибо группе «Крематорий»!