В настоящее время в связи с развитием туризма наблюдается повышенный интерес наших соотечественников к древностям, к истории, к артефактам, оставленным предками в разных частях Земли.
Минойская цивилизация, остатки которой обнаружены на о. Крит и подарены населяющим этот остров ныне грекам в виде раскопок дворца в Кноссе сэром Артуром Эвансом, является непреодолимым магнитом для тех, кто пытается разгадать хитросплетения истории.
Считается, что Крит был населён уже в неолитическую эпоху, то есть, в 6-ом тысячелетии до н.э. Культуру эпохи неолита сменила культура эпохи бронзы, или «минойская» цивилизация, названная так английским археологом, раскопавшим Кносский дворец, Артуром Эвансом по имени легендарного критского царя Миноса. Эта цивилизация существовала с 2600 до 1100 г. до н.э., то есть более 1500 лет, а высший расцвет её приходится на 18 – 16 вв. до н.э., когда были созданы величественные дворцы, мега-города и великолепные образцы искусства и предметов обихода (Кносс. Дворец Миноса, 2009: 7).
Имеющий глаза – да увидит. Путешествующему по Криту нашему соотечественнику невозможно не заметить преемственность символов, изображений богов, солярных знаков, ёлочных, меандровых узоров, спиралей и свастик (являющихся маркерами славянского мира) повсюду на обнаруженных предметах минойского искусства, которые экспонируются в Археологическом музее Ираклиона, а также на огромных глиняных сосудах во дворцах Кносса и Малии.
Возникает закономерный вопрос – возможно ли, чтобы похожие, если не идентичные, произведения искусства и обихода были созданы представителями одного и того же этноса? И если – да, то какие ещё доказательства единства культуры жителей Русской равнины и населения Крита можно найти на его территории?
Вот уже более десяти лет в научной литературе освещается новое направление в палеографии, а именно – чтение древних надписей на камнях – то есть петроглифов. Данные надписи, которые обнаруживаются на находках времён палеолита на территории Русской равнины, а также на настенных росписях в пещерах Европы: Комбарель, Альтамира, Руфиньяк, Фон де Гом, Истюриц, Труа Фрер, Гаргас и др., дешифрованы профессором В.А. Чудиновым. Данные надписи сделаны древними мастерами так называемой руницей (термин В.А. Чудинова). Учёный воссоздал силлабарий этой древней письменности, дошедшей к нам из палеолита и представляющей собой сочетание согласного с гласным.
Многочисленные расшифровки (более 2000) показывают, что большинство надписей носило сакральный характер, так как они отражали имена богов и богинь палеолитического пантеона – Мары, Макоши, Рода, Волоса и др. Например: «Лик Мары», «Лик Макоши» и т.д.
Крит полон неразгаданных загадок, нераскопанных дворцов и городов, пока ещё не найденных сокровищ. Но то, что доступно уже сейчас – ждёт своего исследователя. И если дворец в Кноссе, к глубокому сожалению, претерпел реставрационные изменения – во многих местах превратившись в новодел, где древние камни замазаны современным цементом, то другой дворец Минойской цивилизации – в Малии – пока ещё доступен для изучения непредвзятым глазом ищущего.
Этот дворец, по крайней мере, раскопы, доступные для обозрения в настоящий момент – представляет собой три консервационных павильона, в которых находятся развалины настоящего города – жилые помещения, мастерские по обработке металла, по производству керамики и ювелирных украшений. Все три павильона отстоят друг от друга на большие расстояния, имеют внушительную площадь каждый. Всё это говорит о том, что перед нами – настоящий протогород, который в своё время имел развитую инфраструктуру и продуманную архитектуру.
Под крышей – помещения, отделённые друг от друга толстыми стенами. Облицовка стен сложена из камней, а во многих местах внутри этой облицовки виден грунт вперемешку с камнями, который и наполняет каменный каркас (сразу же приходит на ум ассоциация с Аркаимом, где по такому же принципу возводились стены, только роль внешней облицовки выполняли брёвна). Стены таких помещений во многих местах оштукатурены. В стенах сделаны ниши, возможно для светильников. По краям некоторых помещений тянутся глиняные лавки. Можно увидеть глиняные или каменные ёмкости, в виде умывальников, от которых отведены канализационные стоки.
Ещё более внушительным представляется раскоп под открытым небом, где стены ещё более толстые, помещения неисчислимы, а большая мощёная плитами площадь имеет следы двенадцати украшавших её колонн и две прекрасно сохранившиеся лестницы.
Так же как и в Кноссе, дворец имел хранилища с огромными пифосами – сосудами в человеческий рост и выше, предположительно, для хранения масла, зерна, воды.
Недалеко от Южных ворот находится жертвенный стол с 33-мя круглыми углублениям по краям. Несомненно – главное место на площади занимает алтарь ровно посредине её. Это квадратное углубление с четырьмя небольшими каменными квадратными столами внутри. Вся площадь вымощена камнем, и сделано это так искусно, что нет никаких перепадов по высоте на стыках. Она ориентирована по длине строго с севера на юг и имеет два входа – Южный и Северный.
В греческих путеводителях приводится достаточно информации о вышеперечисленных объектах, однако ни слова не говорится об уникальном явлении – камне – валуне у Северного входа. Вероятно, только подготовленный глаз смог разглядеть то, о чём будет рассказано ниже.
Надо сказать о том, что если дворец в Кноссе выстроен из серого камня, который находится в той местности в изобилии, а также из серого мрамора, то город в Малии – в основном рыжего цвета, как впрочем, и почва вокруг.
Однако валун у Северного входа – это абсолютно гладкий серый камень. Сбоку в камне находится отверстие. Недалеко от данного валуна находится ещё один камень с арочным отверстием внизу. Из-под этого отверстия в сторону (к северу) выведен желоб, состоящий из двух параллельных каменных бордюров из серого камня, довольно длинный (около полутора метров). Сейчас невозможно представить его первоначальную длину. Уже сам по себе этот ансамбль привлёк моё внимание. Для чего служил этот камень? Для чего в нём было это отверстие? И для чего из него шёл жёлоб?
Всем известно, что на Крите почиталась Богиня-Мать, культ которой поддерживался с помощью жриц – отважных женщин, спускающихся в подвалы, кишащие змеями и по их поведению предсказывающих – будет ли спокойным год для Крита – не случится ли землетрясений или других катаклизмов. Что если в данном месте змей выманивали на поверхность из недр, где они скрывались от зноя, с помощью этого жёлоба, наполненного, скажем, молоком? Ведь именно так поступали в русских деревнях, когда змей, случайно заползающих в рот спящим на сеновалах людям, выманивали с помощью поставленной рядом с несчастными миской с молоком. Это конечно, одна из возможных версий предназначения данного камня.
Иную точку зрения высказывает В.А. Чудинов: «Наиболее ранние изображения Мары, как божества смерти, очень странны – они в стилизованном виде передают женский родовой орган в весьма открытом виде, как если бы женщина рожала. Камень лежит горизонтально, и имеет круглое отверстие типа очень глубокой чаши, а ниже – щель или жёлоб, так что дождевая вода там не задерживается, а стекает вниз. Краеведы называют такой камень «чашечником со стоком». Похоже, что Мара как богиня смерти, действительно рожает, но «рожает обратно», забирая покойника внутрь себя, так что отсюда можно вывести интереснейшее мировоззренческое положение: из материнского лона человек вышел, в него он и уйдёт. Первоначально отверстие смотрело на север, и это можно понять так, что функции Мары ещё не слишком отделились от функций Макоши» (Чудинов, 2006: 229).
Но главная находка ждала впереди. При внимательном осмотре этого серого валуна область, покрытая трещинками, в центральной части камня выглядела довольно странно – ведь весь камень, повторяю, был абсолютно гладким! Не доверяя невооруженному глазу, я сделала два снимка мест, покрытых чёрточками. Но когда потом, на фотоаппарате высветилось изображение – я не поверила своим глазам – проступили буквы М и А!
На другом снимке можно увидеть чёткие буквы – Ш и Л. Если внимательно рассматривать в режиме увеличения данную фотографию, можно увидеть и лигатуру – ЛК, то есть ЛИК. Поскольку буквы М видны на камне многократно, можно предположить, что данный валун предназначен для Мары или Макоши, чьи лики – маски, возможно, носили по алтарной площади во время религиозных праздников.
Возможно отсюда – от сакрального действа – ношения ликов богов и богинь, в русском языке появилось слово «ликовать». То есть, соединение древних корней «ЛИК» и «ВА». По частям в названиях русских рек – Сылва, Колва, Нева и т.д. мы знаем, что данная часть слова – «ва» - обозначала воду (А.Х. Востоков). Но воду, которая течёт и течёт быстро (то есть движется) Нева же – это река с медленным течением, в которой вода «не движется» - «не ва». Возможно, что корень «ва» обозначал не только движение воды, а движение как таковое. Вот поэтому – слово «ликовать», этимологию которого трудно вывести из чего-то другого, по нашему мнению, обозначает – «ношение ликов богов во время праздника», сопровождающееся радостью и всеобщим подъёмом. Позднее значение сузилось – «радость».
Итак, перед нами – явные буквы, прорезанные в камне неизвестным нам способом. Поскольку камень несёт многократное повторение букв М, а также отверстие внизу, то возможно, он предназначался для поклонения сразу двум богиням – Маре и Макоши, потому что «…весом от нескольких десятков килограмм до нескольких центнеров представительские камни Макоши, не просто находятся в храмах Макоши, но задают главное направление, на север, возможно на историческую прародину славян в Гиперборее» (Чудинов, 2006: 225). А это именно так и есть – данный валун находится у Северных ворот площади с алтарём и жёлоб от него тянется точно на север.
Для того чтобы детально изучить весь этот храмовый комплекс дворца в Малии, на предмет нахождения других свидетельств цивилизации наших предков (например, изучить камни у Южных ворот – вполне вероятно обнаружение ещё одного валуна, посвящённого Роду), необходимо предпринять ещё одну экспедицию археологов и эпиграфистов-профессионалов, и сделать это, как можно быстрее, иначе наверняка найдутся те, кому в очередной раз не понравится очевидный факт – факт пребывания наших предков на острове Крит в минойскую эпоху. И тогда такое говорящее свидетельство, как этот культовый камень может просто «исчезнуть» из экспозиции дворца под открытым небом в Малии.

Литература:

1. Кносс. Дворец Миноса. Минойская цивилизация. Афины, 2009. – 95 с., ил.
2. Чудинов В.А., Русские руны. – М.: Альва-Первая, 2006. – 336 с., ил. 

www.organizmica.org

В последнее время наблюдается усиленное действие ряда как отдельных исследователей, так и целых исследовательских групп, пытающихся противостоять официальной историографии. Причиной их недовольства оказываются не отдельные факты истории, излагаемые официальной наукой, а такие ее важнейшие положения, как хронология, последовательность событий, существование тех или иных государств или народов в истории. Таково, в частности, и моё направление, неудовлетворенное тем местом в мировой истории, которое отводится Руси. На Первом международном конгрессе по докирилловской славянской письменности и дохристианской славянской культуре подобная историография была атрибутирована как «колониальная». Это означает, что историю Руси писали не русские по духу люди, а представители тех государств, которые желали и до сих пор желают ее скорейшего исчезновения с карты мира.
Отношение официальной науки к альтернативным направлениям. Понятно, что никто не любит конкурентов, ибо перед их лицом приходится оправдываться, сознаваться в каких-то небольших погрешностях, а главное, приходится отдавать им на откуп какую-то часть своей клиентуры. Так обстоит дело не только в бизнесе, но и в науке. Поэтому вполне понятно, что официальная наука непременно должна была придумать некий компромат на творцов альтернативных точек зрения. И он появился. Его озвучила Википедия, и потому я приведу ее наиболее полное определение неклассической историографии. Она определяется как фолк-хистори, то есть, «народная история». Естественно, что я буду рассматривать приводимые в Википедии примеры на известных мне людях – академике А.Т. Фоменко и на себе.
Определение фолк-хистори. «Фолк-хистори, или фольк-хистори (также фолк-история, псевдоистория, параистория, анти-история, поп-история, история для народа, масс-история, самодеятельная история и др.) – обобщённое название совокупности претендующих на научность, но не являющихся научными литературно-публицистических трудов и идейно-теоретических концепций на исторические темы, созданных непрофессионалами с позиций негационизма. Термин имеет российское происхождение и употребляется, как правило, применительно к российским реалиям».
Рассмотрим это определение с точки зрения методологии науки. Автор нарочно смешивает три понятия, чтобы читатель с самого начала относился к альтернативной науке как к чему-то ненаучному. Первое понятие, которое тут специально опускается, - это понятие «другой науки», иными словами, «науки, представляющей собой иную парадигму». Такими науками, например, в истории физики были корпускулярная и волновая оптика, и когда одна становилась господствующей, то другая развивалась как альтернативная. И та, и другая опиралась на определенные эмпирически установленные факты, и т, и другая выстраивали свои теории. В ХХ веке они объединились. Правда, противоречия между альтернативными концепциями не всегда приходят к такому финалу. Например, концепция флогистона в химии, созданная Шталем, утверждала, что окисление есть выделение флогистона. Однако когда ему на смену пришла альтернативная концепция Лавуазье, она не объединилась с теорией Шталя, а вытеснила ее окончательно и бесповоротно. И никто не называл эту кислородную теорию фолкс-химией, псевдохимией, парахимией, анти-химией, или поп-химией.
Второе – это, действительно, совокупность претендующих на научность, но не являющихся научными литературно-публицистических трудов и идейно-теоретических концепций на исторические темы. Это - научно-популярная сфера, где достижения науки представлены в доступном для населения виде. Однако без этой «научной плазмы», «околонаучной атмосферы» сама наука существовать не может, она задохнётся, как в вакууме. Чиновник, финансирующий науку, читатель, покупающий научную литературу, студент, платящий за обучение, должны знать, во что и зачем они вкладывают деньги. Сама наука этого объяснить не может, у нее другие интересы. Или, точнее, помимо науки фундаментальной существует наука прикладная, которая обслуживает материальные потребности общества, создавая нужные предметы быта или удобные приспособления для промышленности, транспорта, сельского хозяйства. А существует наука популярная, которая создаёт приемлемый для неспециалиста научный продукт. Конечно, ряд тонких научных положений при этом неизбежно огрубляется, тем не менее, обычный гражданин может понять, зачем часть его налогов идёт на финансирование той или иной научной дисциплины.
Таким образом, существование литературно-публицистических трудов и идейно-теоретических концепций на исторические темы является необходимым условием существования научной историографии при любой ее форме – академической или альтернативной. Однако если эта «атмосфера» начинает поддерживать не академическую историографию, а ее конкурентов, следовательно, что-то испортилось не в этой «атмосфере», а в самой академической историографии.
Наконец, существует и третья разновидность – это народные представления об истории, та самая folk history или «народные предания, сказания», которые изучаются фольклористикой. Это – особая форма устного народного творчества, пока слабо изученная исследователями, которая повествует о реальных полководцах как о народных героях, об императорах как о справедливых или несправедливых правителях, о давних временах как о неком социальном рае со сказочными всенародно любимыми монархами и т.д. Иными словами, это – разновидность мифологии, но имеющей своим объектом не силы природы и не сверхъестественное, а свой социум, свой этнос, свой язык как нечто аутентичное. Народные представления никогда не излагаются научным языком, как впрочем, и публицистика, поэтому приведённое выше определение фолк-хистори, относящееся именно к этому пласту народных представлений абсолютно неприменимо к альтернативным научным концепциям.
Не надо думать, будто бы лица, написавшие подобное определение (а авторство термина приписывается кандидату исторических наук, главному редактору журнала «Русское средневековье» Дмитрию Володихину) совершенно не разбираются в методологии науки. Напротив, они нарочно внесли путаницу, чтобы показать, что их противники – не такие же учёные, а разновидность рабочих и крестьян, которые к науке никогда никакого отношения не имели. Среди этих «крестьян» названы, например, – академик РАН, доктор физико-математических наук, заведующий кафедрой МГУ А.Т. Фоменко. Названа и моя фамилия, хотя и я – академик РАЕН и АФН, председатель комиссии по культуре Древней и Средневековой Руси, директор Института древнеславянской и древнеевразийской цивилизации, доктор философских наук, профессор. Поэтому даже в ссылках его назвали «математик», а меня «философ, физфак МГУ», но никоим образом не «рабочий и крестьянин» или даже не «литератор» и «публицист». Так что мы по определению не подходим под разряд творцов фолк-хистори.
При этом педалируется то, что нынешние разработчики альтернативного направления якобы не являются «профессиональными историками». Это – тоже манипуляция терминами. Тут верно только то, что они не занимают должностей, связанных с исследованием или преподаванием истории, однако по уровню профессионализма, как я полагаю, они не уступают многим докторам исторических наук. Вся их «вина», если можно так выразиться, состоит не в том, что они работают небрежно или невнимательно, а в том, что их выводы направлены против утверждений официальной историографии. И потому, в лучших традициях двойных стандартов, их отказываются считать учёными даже при наличии у них докторских степеней, утвержденных ВАКом.
Авторы такой подмены повторяются еще раз: «Существуют и иные статусные классификации – в частности, подразумевающие под «популярной историей» не историческую беллетристику (Дюма, Пикуль и др.), а популяризацию науки, научно-популярную историю, изложение несложным языком достоверных и признанных научных фактов, идей, концепций, гипотез. Но в обоих случаях фолк-хистори отличается принципиально: последняя претендует на научный подход, на то, чтобы её считали не тем, чем она является, – а наукой». Повторюсь и я: народное понимание истории никогда не претендует на научность, поскольку относится к совершенно другому виду духовной деятельности. Народный танец никогда не считался балетом, народное пение – пением академическим; сказки никто и никогда не относил к литературе, а народную мифологию – к религии. Не может претендовать на статус науки, да и никогда не претендовала и литературная публицистика. Так может сказать либо невежда в области методологии науки, либо сознательный лжец, что я и подозреваю в последнем случае.
Признаки фолк-хистори. «Фолк-хистори часто понимается как особый литературно-публицистический жанр масс-культуры, обладающий следующими признаками:

1. Сюжет строится по художественным законам беллетристики, что предполагает тенденциозный отбор лишь тех подробностей, которые укладываются в изначально заданные автором рамки концепции; часть фактов при этом откровенно додумывается, происходит фальсификация истории;
2. При этом сохраняется «наукообразие» и декларируется цель именно научного опровержения устоявшихся традиционных представлений о предмете; произведение в жанре фолк-хистори мимикрирует под научное – чем в корне отличается от литературного жанра альтернативной истории;
3. Настрой на сенсационность; отрицание и/или игнорирование твёрдо установленных наукой фактов;
4. Нарочитая скандальная грубость изложения, апломб, нападки и «разоблачения» предполагаемого заговора традиционных историков;
5. Стремление поразить читателя масштабами предполагаемых «подтасовок» и «сокрытия правды», глобальность, призыв к коренной ломке представлений о модели всемирной и отечественной истории;
6. Часто проводятся явные параллели с современностью; тексты носят публицистический характер «на злобу дня», порой гранича с памфлетом, пытаются «обосновать» те или иные проталкиваемые авторами актуальные политические идеи, служат им пиаром.

Как правило, произведения в жанре фолк-хистори создаются далёкими от профессиональной исторической науки лицами - и потому не содержат подробностей их собственных архивных исследований. Фактически это компиляции из прочитанной тем или иным автором литературы и прессы, особенно жёлтой. Типичное оправдание автора произведений фолк-хистори – что «его преследуют за правду», «архивы закрыты», «засекречены», «всё важное уничтожено, но удалось раздобыть единственный экземпляр» и проч.».
Попробуем разобраться в этом утверждении по пунктам. Ни у А.Т. Фоменко, ни у меня нет ни одного полностью или частично беллетристического произведения. Более того, нет и никаких изначально заданных автором рамок концепции, ибо заранее абсолютно неизвестно, чем завершится исследование. Что же касается «додумывания» части фактов, так это присуще абсолютно всем людям; многие события историками «по умолчанию» не описываются. Например, никто из историков лишний раз не напоминает, что до ХХ века царские особы передвигались на лошадях, поскольку автотранспорт либо не существовал, либо еще не был принят при дворе. Следовательно, каждый читатель это додумывает от себя, хотя, например, царя могли нести на специальных носилках, или он мог приплыть на корабле. Таким образом, не происходит никакой фальсификации истории ни в его, ни в моих работах. Однако результаты наших исследований могут показать ложность господствующей официальной историографии. Но это – не фальсификация истории, то есть, бывших событий, а фальсификации существующей историографии, которая их неверно описывает. Первый пункт, таким образом, содержит ложное утверждение, смешивая объект исследования (исторические события) с самим исследователем (историографом-лжецом), а также называя наши исследования беллетристикой. Хотя это и ложь во спасение, но всё-таки ложь.
Второе утверждение столь же ложно: разве даты по солнечным затмениям или по гороскопам с точки зрения астрономии не относятся к научным? Вот они-то и являются наиболее проверенными с точки зрения традиционной астрономии. Во всяком случае, пока ни один астроном не высказал сомнений в их истинности. Иными словами, это - настоящая наука, а вовсе не «мимикрия» под нее. Напротив, с точки зрения физико-математических наук многие положения академической историографии выглядят как раз «наукообразными» и «мимикрией» под настоящую науку.
Равным образом моё сочинение по дешифровке этрусского языка как раз научно, поскольку я рассмотрел все сколько-нибудь значимые достижения этрускологии, выполненные до меня, и смог оценить как их достоинства, так и недостатки. Мои предшественники этого не делали. В таком случае возникает вопрос, кто же из нас более научен, а кто только «наукообразен»? Я прочитал все рассмотренные мною тексты без изъятия, причем обнаружил на них также массу неявных надписей, чего также не делали мои предшественники. Иными словами, большей тщательности также не проявлял ни один этрусколог до меня. Так почему его достижения научны, а мои – нет? Не потому ли, что они не стыкуются с теми небылицами, которые принято говорить об этрусках?
Отсюда вытекает еще один вывод: альтернативная концепция объявляется «наукообразной» именно потому, что существующая историческая парадигма не может противопоставить ей ничего равноценного. Иначе эту альтернативную концепцию объявили бы не «наукообразной», а «строго научной».
Ложен и третий пункт. Никакого настроя на сенсационность ни в трудах Фоменко, ни в моих работах нет. Скажем, если я читаю в надписях на одном из этрусских намогильных камней надпись о том, что на Корсике требуется прораб для производства строительных работ в Африке, то это - содержание надписи, о котором заранее мне ничего известно не было. Таким образом, я лишь прочитал надпись. А сенсационность явилась следствием того, что академическая историография нам ничего не говорила о дружбе между Этрурией и Корсикой и об освоении ими Африки. Иными словами, сенсационность альтернативного исследования является прямым следствием недоработок академической историографии. Так что не нужно перекладывать с больной головы на здоровую.
Что же касается отрицания или игнорирования «твердо установленных наукой» фактов, то именно альтернативное исследование показывает, что за них принимаются некоторые допущения или условности академической историографии. Скажем, изображение на Туринской плащанице принимается многими исследователями за раннее и нерукотворное изображение Иисуса Христа. Однако радиоуглеродный анализ показал, что материал плащаницы был изготовлен в XIV веке, что гораздо лучше подтверждает концепцию «новой хронологии», чем академическую. А мои исследования показали, что на плащанице изображен лик Яра, а вовсе не Иисуса Христа. Обижаться на то, что ядерная физика или эпиграфика не подтвердила «твёрдо установленный наукой факт» может только тот, кто абсолютизирует какой-то исторический этап развития науки в ущерб всем остальным этапам. Опять мы имеем дело с полным непониманием развития науки, с насквозь ложным науковедением.
Четвёртый пункт ложен не менее других. Если я, например, показываю, что доктор исторических наук, эпиграфист, изображает грузило зеркально, а надпись на нём - в правильном порядке, но за счет такого приёма теряются как раз те знаки, которые показывают ложность атрибуции данной письменности как скандинавских рун, то я просто разоблачаю попытку эпиграфической подделки. И считаю, что фальсификатам как со стороны академической, так и со стороны альтернативной науки пребывать в теле науке нельзя. Но это – не «грубость» изложения, а выявление научной нечистоплотности. Это – не псевдоразоблачение, а реальное разоблачение научной махинации. Любая наука борется с подделками в довольно суровых тонах. Так что этот пункт якобы «характерной черты» фолк-хистори ложен.
Что касается «заговора историков», то здесь краски сгущены. Обычно после захвата тех или иных частей Яровой Руси новое государство на его территории составляет свою вымышленную историографию, подобно современной Украине (а через несколько лет этим же займётся и албанское Косово), так что это – не заговор, а подлинное историческое мифотворчество. А через несколько поколений эти мифы уже рассматриваются как некая «историческая традиция», тогда как их разоблачение – как фолк-хистори.
Пятый пункт соответствует геббельсовской пропаганде. Доктор Геббельс советовал не лгать по мелочам, но зато публиковать ложь в грандиозных размерах. Такую махину на его взгляд будет сложно опровергнуть. Поэтому разоблачение западной историографии поневоле связано с демонстрацией ее гигантских подтасовок. Но в этом виноват не тот, кто показывает эти фальсификации, а сам фальсификатор. Масштабы лжи задавал Запад. Так что нет смысла снова перекладывать с больной головы на здоровую.
Что касается шестого пункта, то он выдаёт подспудные желания учёного любого направления за особенность только альтернативной науки. Любой историограф, чтобы приблизить древность к пониманию читателя, сравнивает далёкое прошлое с современностью, озвучивает свою философию истории, в какой-то степени «пиарит» (рекламирует) свой труд. В принципе, пока это в разумных рамках, читатели не только приемлют, но и даже приветствуют такой подход.
Особняком стоит седьмой пункт, как бы выходящий за рассмотренные «признаки». Ни к Фоменко, ни ко мне он не имеет ни малейшего отношения. Ни Фоменко, являющегося академиком РАН, ни меня, избранного председателем Комиссии по древней и средневековой культуре Руси, нельзя заподозрить в отсутствии профессионализма – дилетантов на такие посты и в такие учреждения не избирают. Но методы у нас действительно не связаны с архивами. Фоменко проводит вычисления, например, положения тех или иных опорных звёзд и сравнивает их координаты с данными «Альмагеста», на основании чего приходит к выводу о том, что данное сочинение создавалось не в поздней античности, а в эпоху Возрождения. Я читаю надписи на зеркалах этрусков и прихожу к выводу, что этруски жили примерно на тысячу лет позже, чем утверждает современная историография. Ни в каких архивах подобные сведения прочитать нельзя – все архивы давно уже вычищены от соответствующих сочинений. Но современные историки не являются специалистами ни в астрономии, ни в эпиграфике, поэтому именно они-то и не являются профессионалами. Они привязаны только в подконтрольным правительству архивам. И если подобные вычисления проводил лично Фоменко, а чтения – лично я, то ясно, что ни в каких журналах – ни научных, ни популярных, ни, тем более, в «жёлтой прессе» эти результаты никто кроме нас опубликовать не мог, поскольку они до наших исследований никому не были известны. И почерпнуть их оттуда мы бы при всём желании никак не могли. Так что седьмой пункт не только лжив, он еще и какой-то весьма глупый.
Что же мы имеем в сумме всех высказываний? Ложь, ложь, и ещё раз ложь. Могу лишь утверждать, что когда я полемизирую с оппонентом, я никогда не пытаюсь унизить его достоинство и представить его как дилетанта, неуча с апломбом, компилятора и пересказчика информации из жёлтой прессы. А здесь мы имеем именно такой перехлёст. Иными словами, как в полемике с Гордоном, альтернативную науку шельмуют с самого начала.
Причина появления альтернативной историографии. Оппоненты усматривают ее в следующем: «Возникновение фолк-хистори как явления относят к постперестроечному периоду в СССР/России и тогдашней волне ревизионистских книг и публикаций в периодике, направленных на «разоблачение» исторической науки. Эта волна берёт своё начало в середине-конце 1980-х годов, достигает пика популярности к середине-концу 1990-х и продолжает стабильно её удерживать и в наши дни». На мой взгляд, причина здесь опять показана неверно.
В советское время история, равно как и философия, относилась к идеологии, которая тщательно охранялась государством, так что публиковать соответствующие исследование разрешалось далеко не каждому. Уже в перестроечное время опека идеологии со стороны государства ослабла, а с начала 90-х годов исчезла совсем. И историография, потерявшая монополизм на истину, почувствовала себя дискомфортно. Такие положения, как «норманнская теория», тезис о связи возникновения письменности с возникновением государства, существование татаро-монгольского ига и ряд других теперь, в новых условиях, когда исчезла «руководящая и направляющая» политическая сила, стали подвергаться критике, поскольку их тенденциозность оказалась очевидной. Вместо того, чтобы согласиться с некоторыми перегибами в своей науки, связанными с требованиями властей, историки заняли круговую оборону. Оказалось, что они сочли себя полностью непогрешимыми, и потому учёными, а своих оппонентов – простыми неучами. В пылу полемики они стали настаивать на ряде нелепиц только потому, что их создала историческая школа периода тоталитаризма. Именно это и удивило широкую научную общественность.
«Среди предшественников фолк-хистори иногда называют историка Льва Гумилёва, пассионарная теория этногенеза которого (а также многие частные выводы) жёстко критикуются многими коллегами-историками. Эксперты считают, что Гумилёв, сам оставаясь в рамках исторической науки, тем не менее… подготовил почву для бурного произрастания разнообразных творцов псевдоисторического бреда… с необходимой аудиторией потребителей их продукции. Без него ни первые не были бы столь самоуверенны, ни вторые столь многочисленны. Ибо Л. Гумилев своим авторитетом как бы санкционировал произвольное обращение с историей».
Замечу, что альтернативные концепции никогда не характеризуют слабые или ложные теории академических учёных как «бред», поскольку еще сохранили представление о научной этике; напротив, представители якобы «специалистов» совершенно беспардонны, как Виктор Маркович Живов, который называл высказывания Михаила Задорнова не только «бредом», но и «вонючей похлёбкой». Грубость характеризует именно их, а не сторонников альтернативной историографии. Что касается Льва Гумилёва, то он высказал свою точку зрения, не более, и любой исследователь может с ней соглашаться или нет. Таковы условия демократии. Например, ни Фоменко, ни я не ссылаемся на его положения.
А вот когда, например, я показываю неверные атрибуции археологических предметов, сделанные историками, я не произвожу шаманских камланий вокруг этого и не говорю, что археолог Ошибкина при атрибуции жреческого посоха как каменного топора или Мельникова, читающего текст на русской рунице по-скандинавски, угощают читателя настоящим бредом и самой прогнившей похлёбкой, а терпеливо объясняю, что академическая наука в данных конкретных примерах ошибается. Именно сами историки, археологи и эпиграфисты подобными вопиющими ошибками создали прецеденты произвольного обращения с историей, а вовсе не Лев Николаевич Гумилёв. В исторической науке дух корпоративности и чинопочитания давно заслонили бескорыстные попытки понять ход истории. Отсюда появились довольно слабые, а то и полностью ложные научные монографии. Так, например, Л.С. Клейн в книге «Воскрешение Перуна. К реконструкции восточнославянского язычества» (СПб, Евразия, 2004) за изображения Перуна принимает рисунки с ликом Яра, поскольку совершенно не знаком с иконографией этого божества, а М.Б. Щукин в книге «Готский путь» из 17 якобы готских надписей не читает ни одной, и не приводит чтения ни одного текста профессионалами, однако убеждён (неясно, почему), что перед ним находятся готские тексты. На деле все тексты оказались русскими. Но эти лживые работы почему-то считаются научными, никто не спешит их обвинить в произвольном обращении с историей. Иными словами, академическим историкам произвольно обращаться с историей можно, а всем другим – нельзя. Или иначе – в чужом глазу заметна соринка, тогда как в своём и бревна не видно.
Таким образом, монополизм в трактовке истории привёл академическую историографию к бесконтрольному выдвижению ряда ложных тезисов, с опровержением которых сами историки явно не спешили. И тогда эту работу за них стали делать другие, уже не историки, то есть люди, не повязанные корпоративной этикой. Но если в советское время любая публикация по вопросам историографии в силу научного монополизма была возможна только с одобрения самих историков, то теперь этого не требовалось. И потому историков стали теребить уже не только домохозяйки, но и солидные учёные, специалисты в смежных областях. Но историки за годы монополизма перестали обращать внимание на подобные вопросы «дилетантов», так что ответы пришлось искать самим вопрошающим. Иными словами, вовсе не беспричинная волна публикаций, направленных на «разоблачение» исторической науки, явилась толчком для возникновения альтернативных концепций, а тупое молчание историографии, которая так и не смогла дать никаких вразумительных объяснений.
Вместо того чтобы повести разъяснительную работу и признаться в слабости и ошибочности в разработке ряда проблем, историки ощетинились и стали «разоблачать» своих оппонентов. Теперь весь пар пошел в свисток. Академическая наука еще сильнее встала на позиции норманнской теории, постоянно подтверждая свою точку зрения археологическими находками, которые, например, указывали на сходство изделий варягов, скандинавов, и северной Руси. Но читать надписи на этих изделиях историки до сих пор не научились. Иначе они бы поняли, что речь идёт не о разных культурах, но о разных вариантах одной культуры, а именно русской.
Получается, что мне, человеку, пришедшем со стороны, хватило 5 лет для того, чтобы каждый месяц отыскивать и читать на рунице или протокириллице всё новые надписи, хотя я занимался этим только в свободное от работы время. А вот профессиональным историкам, которые тратят на это основное рабочее время, не хватило и 20 лет, чтобы не только проделать такой путь самим, но даже просто воспользоваться тем, что сделал я. Они до сих пор отрицают существование руницы и крайне скептически относятся к протокириллице. Поэтому и путаются в трёх соснах.
И последнее: Дмитрий Володихин, на которого ссылается автор данной статьи, подразделяет совокупность трудов, касающихся истории, на три вида: высокую (академическую) историю, популярную (беллетризированную) историю и фолк-хистори. Иными словами, его классификация в точности соответствует моей. Однако историков профессионального уровня тот же автор относит к фолк-хистори, то есть к низшему уровню только потому, что они стоят в оппозиции к традиционной историографии. А это уже явная подтасовка.
Персоналии. Весьма любопытно перечисление персоналий. Так, первое место отдано А.Т. Фоменко и Глебу Носовскому. Они фигурируют просто как математики, о том, что первый из них академик РАН, а второй – тоже признанный учёный, ни слова. А второе место занимает перебежчик, бывший сотрудник ГРУ Виктор Суворов (Резун). Иными словами, патриоты поставлены на одну доску с предателем. За ними идут Александр Бушков, Александр Асов, Мурад Аджи, Виктор Кандыба, Юрий Петухов, Эдвард Радзинский, Юрий Мухин, Владимир Щербаков, Валерий Чудинов. Иными словами, в одну кучу собраны все, кто пытается дать свою трактовку истории, и ни один не показан со всеми своими регалиями. На самом деле все они относятся к разным уровням критики существующей историографии, и только некоторых можно отнести действительно к фолк-хистори. У меня, например, к «фолк-хистори» отнесли работы «Тайные руны древней Руси» и «Вернём этрусков Руси». Иными словами, дешифровка руницы, этрусской письменности и демонстрация древности рун Рода – это, оказывается, совокупность претендующих на научность, но не являющихся научными литературно-публицистических трудов и идейно-теоретических концепций на исторические темы, созданных непрофессионалами с позиций негационизма. Но, спрашивается, коль скоро речь идёт о дешифровке, с каких пор работы дешифровщиков относились к литературе? Или к публицистике? Или к идейно-теоретическим концепциям?
Такое вопиющее непонимание жанра работ по дешифровке древних письменностей сразу ставит вопрос о квалификации автора подобных совершенно ненаучных дефиниций. Как обычно, автор статьи в Википедии остаётся анонимным; однако он даёт ссылки, например, на статью Александра Балода «Восемь ножей в спину науке, которая называется «история». Сетевая Словесность (23 ноября 2005 года)». Там Балод, в частности, пишет: «Современная историческая наука находится в кризисе – это признают практически все, в первую очередь сами историки. Конечно, каждый понимает это явление по-своему. Некоторые ученые даже призывают не делать из кризиса проблемы. Кризис – ординарное событие для любой социальной науки; некоторые из них пребывают в этом состоянии едва ли не с момента своего создания». С этого утверждения, вполне созвучного нашему пониманию, начинается его статья. Так что причиной альтернативной историографии, по Балоду, всё-таки является кризис историографии академической.
Рассуждения Александра Балода. А далее он констатирует: «Историческая публицистика в последние годы пользовалась намного большей популярностью, чем труды профессиональных ученых-историков. Вспомним книги Игоря Бунича, Виктора Суворова, Эдуарда Радзинского или Александра Бушкова. Главное оружие их создателей – профессионализм, только не научный, а литературный. Популярность их произведений вызывает среди историков чувство недоумения, смешанного с презрением. Появился даже специальный термин для обозначения сочинений подобного рода – «Фольк-хистори» (история для народа). К числу основных направлений фольк-хистори обычно относят: Беллетризированные биографии и версии исторических событий. «Новую хронологию» академика А.Т.Фоменко и его школы. Националистические, или «самостийные» варианты истории».
Заметим, что тут утверждается ряд весьма интересных положений: 1) что историческая публицистика пользуется намного большей популярностью, чем труды профессиональных ученых-историков; 2) что творят ее профессионалы, хотя и в области литературы; 3) что популярность их произведений вызывает среди историков чувство недоумения, смешанного с презрением; иными словами, что историков побили на их собственном поле деятельности совершенно другие профессионалы и 4) что к фолк-хистори он перечисленные направления сам не относит, но это делают другие.
«Расцвет фольк-хистори оказался сюрпризом для историков; большинство из них поначалу не знали, как реагировать на это явление и даже делали вид, что его просто не существует. Впрочем, постепенно ученые почувствовали необходимость более активных действий. Всякая реформация неизбежно рождает контрреформацию, – и кому, как не историкам, знать это? Наибольшее негодование историков, как и следовало предполагать, вызвала «новая хронология» Фоменко. Если остальные жанры фольк-хистори можно было интерпретировать просто как другие сегменты системы исторических знаний, – например, популяризацию, пусть и не слишком умелую, достижений фундаментальной исторической науки, то с теориями Фоменко ситуация обстояла совершенно иначе. Школа Фоменко поставила под сомнение святая святых традиционной исторической науки – хронологию событий мировой истории. Историкам не оставалось ничего иного, как попытаться нанести свой контрудар. Впрочем, как это часто бывает в ситуации неравенства сил, в выигрыше снова оказался противник».
И опять: сам А. Балод вовсе не утверждает, что школа академика Фоменко принадлежит именно к фолк-хистори, но что, тем не менее, она нанесла самый чувствительный удар академической исторической науке. Более того, он верно подмечает: «Впрочем, пространные и неудобоваримые комментарии к трудам Фоменко («Антифоменко») не имели успеха среди читателей, и скорее создали дополнительную рекламу его школе. Сенсация, как и фокус, интересна всем, – разоблачение фокуса, которого требовал герой Булгакова, не вызывает ничего, кроме скуки (если при этом не сопровождается отрыванием головы)».
Далее А. Балод анализирует работы самого последовательного борца с фолк-хистори: «Главным борцом с химерой фольк-хистори в нашей стране выступает историк Д. М. Володихин. Назвав в характерном для него патетическом стиле фольк-хистори «Чудовищем стозево и лаяй», он заявил, что люди, не принадлежащие к научному сообществу, не имеют право участвовать в профессиональных диспутах, – по крайней мере, до тех пор пока не сумеют «овладеть методическим и техническим арсеналом, которым располагают его оппоненты», – суждение, которое едва ли возымеет действие на активность представителей фольк-хистори.
Фольк-хистори, по мнению Володихина, опасна не только своим дилетантизмом, но и своими амбициями - в первую очередь тем, что пытается занять в глазах общества то место, которое раньше занимало сообщество ученых-историков и тем самым способствует его изоляции и превращения в «секту профессионалов». Что влечет для них нешуточные проблемы, вплоть до угрозы снижения финансирования. Что же, финансирование – это серьезно; уже упомянутый философ-киник наверняка в этом месте перестал бы ходить вокруг Зенона, а остановившись, ехидно усмехнулся и покачал головой. С грустью приходится признать – доля вины за успех «истории для народа» лежит на самих историках. И дело не в том, что, как считают некоторые, историки не сумели вовремя дать отпор «популяризаторам» и «конъюнктурщикам». История – одна из немногих наук, которая интересует людей сама по себе, а не в виде материальных продуктов, создаваемых на основе внедрения в жизнь ее достижений. Увы, историки не слишком успешно используют открывающиеся перед ними возможности. Разрыв между историей, точнее историками и жизнью грозит оказаться пропастью».
Полностью согласен с последними суждениями. Действительно, историки вовсе не анализируют самые интересные исторические события. В моём случае, ни филологи, ни историки не выказали ни малейшего желания дешифровать ни руницу, ни этрусскую письменность, и, естественно, оказались теперь в положении далеко отставшей от прогресса стороны. Они могут сколько угодно обвинять мои дешифровки в отсутствии историзма, однако любой прочитанный мною текст обладает статусом первоисточника, что на весах самих историков, перевешивает любые их исследования. Поэтому их позиция полного неприятия просто смешна: провозглашая первичность источников над исследованиями, они сами же отказываются выполнить своё же установление, и тем самым дали повод обвинять их в гораздо большем непрофессионализме.
«Большинство работ историков имеет слишком специализированный характер, перегружены цитатами, комментариями и ссылками, и в таком виде попросту неинтересны для широкой читательской аудитории. Впрочем, дело не просто в форме научных работ, ссылках и комментариях, а скорее в их содержании – историки не занимаются (или недостаточно занимаются) тем, что интересно обществу.
Может быть, они не считают для себя солидным идти навстречу вкусам широких масс. Те ниши, которые они оставили пустыми, теперь заполняет фольк-хистори. Спрос рождает предложение, – иначе и не может быть в условиях свободы слова и рыночной экономики. Люди читают биографии Радзинского, как когда-то запоем читали книги Пикуля, потому что они написаны более увлекательно, чем труды историков, изучают «новую хронологию» Фоменко, потому что разуверились в традиционной хронологии и искренне верят в то, применение математических методов способно произвести переворот в любой отрасли знаний, и читают книги про тайны истории того же Балабухи… просто потому, что любят тайны.
Что мешает историкам бросить вызов «стозевому чудовищу» и сразить его, как Святой Георгий поразил змия? Сразить не критикой и требованиями запрета, а ч

Впервые прочитав книги Фоменко, я поразился обильному количеству приведённых фактов-подлинников. Но слишком уж всё не вязалось в моей голове, особенно что история древних цивилизаций не насчитывает более 1000 лет. Когда они писали, что Скалигер ошибался, у меня это вызывало недоумение. Прошло время, я обрёл базисные знания по геополитике и истории, начал заинтересовываться подлинными историческими документами. Легко и предельно понятно читаются книги Н.Левашова о всеобщем направлении развития религий. Мне стало понятно, что сначала Египет, а потом и Запад объявили войну нашей планете, а конкретно Славяно-Арийской Руси - Руси Яра. Различные виды оружия применялись в этом огромном культпоходе сатанистов, направленном на уничтожение сильнейших представителей человечества, и во многом элита библейского народа и царственные приёмники египетских жрецов преуспели. Взгляните вокруг себя, обратите внимание на то, как нас зомбируют и травят. На этом фоне зверства конкистадоров кажутся не совсем дикими. Одно из орудий социальных паразитов, как это ни странно, - это историческая наука. Она полностью, вдоль и поперёк, исковеркана, но есть два спасительных метода: тайнопись и математический расчёт. В первом методе преуспел Чудинов, во втором - Фоменко и Носовский. Что касается пирамид, с историей которых они, казалось бы, передёрнули, там не всё так просто. Имела место фальсификация под египтян, но это, конечно, не значит, что пирамиды были построены совсем недавно. Зёрна истины есть у этих исследователей, поэтому их нужно читать и разбирать.

В.А. Чудинов
В предыдущих публикациях я высказал гипотезу о происхождении иероглифов из лигатур русских рун. Попробую произвести первую проверку, так сказать, на живом материале.
Тест на вскидку, или вопрос на засыпку. Любой нетерпеливый читатель, прежде чем продолжать следовать за нашим неспешным повествованием, может воскликнуть: «Неужели нельзя привести хотя бы один яркий пример составления иероглифов из русских рун? Например, можно ли изобразить русскими рунами, руницей, название Китая, а именно Центральное государство?» Замечу, что самые простые вопросы на поверку оказываются самыми сложными, но не в данном случае. И я на него охотно отвечу.

Правда, при этом нужно соблюсти ряд условностей. Первая из них состоит в том, что в русском языке в древности не было слово ЦЕНТР, его заменяло слово СЕРЕДИНА (из которого, кстати сказать, и образовалось слово ЦЕНТР), равно как и не было слова ГОСУДАРСТВО - его заменяло слово ДЕРЖАВА (оставшееся в этом значении во многих славянских языках). А слова СЕРЕДИННАЯ ДЕРЖАВА совсем неплохо смотрятся в графике руницы:. Но никакого сходства с китайскими иероглифами здесь нет, поскольку не выполнены другие условности.
Второй условностью являются особенности начертания. В древности, как и сейчас, длинные слова подвергались сокращению, например, мы сейчас вместо слов ПРОФСОЮЗНЫЙ КОМИТЕТ говорим только их первые части, ПРОФКОМ. Вот и в древности от слова СЕРЕДИНА осталось только СЕРЕ. К тому же китайцы, перейдя на письмо кисточкой, решили писать вместо округлых линий угловатые. Естественно, что это сказывается на общем облике знаков. Теперь словосочетание СЕРЕ ДЕРЖАВА будет выглядеть в исполнении угловатыми знаками руницы как .Здесь угадывается сходство только по части угловатости знаков.
Третьей условностью является соединение знаков в лигатуру. Простое соединение - это ликвидация пробела между знаками, что мы имеем в первом слове. Итак, получаем вместо , уже весьма похожий на китайский иероглиф. Более сложным образом организуется второе слово. Здесь две вертикальных палочки слогового знака ДЕ раздвигаются и между ними помещаются знаки в виде Р и Х, тогда как последний знак ВА пишется как выносной наверху. Получается такая лигатура:. А оба знака будут выглядеть, если их сделать примерно одинаковой величины, как .
А теперь сравним их с реальными китайскими иероглифами, обозначающими Китай. Иероглифы выглядят в более крупном масштабе так:
.
Заметим, что ничего, кроме удлинения или укорочения уже существующих штрихов или добавления коротеньких ограничительных штрихов по сравнению с лигатурой русских рун тут нет. Однако такое различие не превышает обычной разницы между разными шрифтами в пределах одной и той же письменности.
Так что на вопрос на засыпку я ответил, как мне кажется, наиболее убедительным образом. Но одновременно стало понятно и другое - почему такая простая мысль никому до меня не приходила в голову.
Во-первых, различие между русским и китайским языком крайне велико не только в лексическом, но и грамматическом и особенно, в фонетическом отношении (китайский язык - тоновые и изолирующий, а русский - с разноместным ударением и флектирующий). Поэтому обычно сравнивают языки, но не письменности. А письменности внешне тоже сильно различаются - но обычно о сложных лигатурах русского письма почти никто не знает. Во-вторых, необходимо знать не только современные русские слова, но и более древние, а также способы их сокращения, чтобы знать, что именно писали наши предки. В третьих (а пока этим обладаю только я) - нужно знать руницу и способы соединения ее знаков в лигатуры. А вот это последнее пока академической наукой не осваивается - она пребывает в размышлении.

Рис. 1. Моё чтение русской части надписи на лицевой части кулона

Эту вынужденную паузу академической науки я и использую для того, чтобы осуществить более глубокую проверку выдвинутой гипотезы. Сначала я напомню, что я прочитал надпись на кулоне, найденном археологами в Краснояровском городище, расположенном в 5 км к югу от г. Уссурийска, на правом берегу реки Раздольной (АРТ, с. 200). Заново я описывать это чтение не буду, поскольку уже писал о нем (ЧУД). Кто захочет прочитать эти надписи, тому я оставляю их на рисунках 1 и 2. Однако иероглифическую часть я тогда не читал, и сейчас я это сделаю.

Рис. 2. Моё чтение русской части надписи на оборотной стороне кулона

Чтение иероглифической части надписи. Чжурчжени не были китайцами и, следовательно, их надписи, похожие на китайские иероглифы, вовсе не должны были читаться по-китайски. Выше, на 29 других примерах я показал, что надписи чжурчженей - это лигатуры русских рун. Теперь мне представился редкий случай - прочитать 30-ю надпись чжурчженей, что я охотно и делаю.
Я предполагаю, что общее направление письма и чтения у чжурчженей совпадало с таковыми у китайского письма, то есть чтение в пределах столбца шло сверху вниз, а сами столбцы читались справа налево. Именно в таком порядке я и сделал прорись надписей на двух сторонах «гирьки». При этом на верхней строке я разместил знаки лицевой части гирьки, а на второй строке сверху - знаки на оборотной стороне, которые повторили знаки лицевой стороны (иногда с пропусками), но более небрежно. Поэтому я в основном читаю знаки верхней строки.
На третьей строке сверху я показываю силлабографы руницы или буквы протокириллицы, вычлененные из лигатур (последние имеют вид иероглифов). Их нумерация соответствует нумерации знаков надписи, которая состоит из 12 «иероглифов».

Рис. 3. Моё чтение иероглифической надписи на обеих сторонах кулона

Первый «иероглиф» представляет собой лигатуру из двух знаков руницы. Первый знак руницы можно прочитать и ЗА, и ЖА, и даже ЖУ, но я выбираю ЗА. Второй знак, бесспорно, И. Второй «иероглиф» может быть прочитан как СИ или СЯ, тогда как третий - как НИ. Наиболее вероятное слово из этих 4 знаков руницы - ЗАЙСЯНИ, то есть ЗАЙСАНЕ, жители ЗАЙСАНА. Озеро Зайсан известно, оно находится примерно в 300 км к юго-востоку от Семипалатинска в Казахстане.
Четвертый «иероглиф» имеет два разных написания вверху, причем в верхней строке он разорван, тогда как в нижней представлен в целостном виде. Из него я вычленяю 4 составляющих его знака (сверху вниз), к которым присоединяю еще два знака из пятого «иероглифа» (левый и нижний), что даёт чтение ВЪ ТЪРУДНИКЪ, то есть, В ТРУДНЫХ. В пятом «иероглифе» можно вычленить еще один верхний и три нижних знака, которые я читаю МИРОВИКЪ, то есть, МИРОВЫХ.
Шестой «иероглиф» дает только две буквы протокириллицы, У и С, тогда как в седьмом можно вычленить знак вверху слева - ЛО, уголок еще левее, ВИ, букву в полтора размера - Я, правее от нее - букву Х. Все они образуют слово УСЛОВИЯХ.
Седьмой «иероглиф» на этом не заканчивает, в его нижней части можно вычленить еще левую нижнюю часть ВЬ, правую верхнюю - ЛА, центральную СУ, и правую нижнюю - ТИ. Все вмести они образуют слово ВЬЛАСУТИ - ВЛАСТИ.
Восьмой «иероглиф» начинается вертикальной палочкой И, тогда строчкой ниже эта палочка стоит не слева, а в центре знака; я выбираю это второе положение, и потому сначала читаю квадратик ВЪ, а потом галочку ВО, наконец, палочку Й, завершая верхней частью иероглифа 9, знаком НИ. Получаются слова ВЪ ВОЙНИ, то есть, В ВОЙНЕ. Вероятно, чуть позже мы прочитаем имя врага.
Девятый «иероглиф» в своей нижней части разлагается на 4 знака, ПЪ, РО, ТИ и ВЪ, что образует слово ПЪРОТИВЪ, то есть ПРОТИВ. В десятом «иероглифе» выделяется левая верхняя часть НИ, за которой следует правая часть, в верхней строчке текста читаемая СЪ, в нижней - ЗЬ, и я выбираю нижний вариант. Затем я читаю по верхней строчке слог КИ и букву Х, что вместе образует слово НИЗЬКИХ, то есть, НИЗКИХ.
Деление одиннадцатого иероглифа на части далось мне нелегко, но всё-таки я разделил его на пять частей и прочитал И ГА ДЬ КИ Х, следовательно, И ГАДЬКИХ, то есть И ГАДКИХ. Двенадцатый иероглиф было разделить чуть проще, тут уже подсказывало само слово, которое можно было угадать, ВЪРАЖИНЬ, то есть ВРАЖИН.
Теперь можно синтезировать весь текст в орфографии его написания: ЗАЙСЯНИ ВЪ ТРУДНИКЪ МИРОВИКЪ УСЛОВИЯХ ВЬЛАСУТИ ВЪ ВОЙНИ ПЪРОТИВЬ НИЗЬКИХ И ГАДЬКИХ ВЪРАЖИНЬ. Или в современной орфографии: ЗАЙСАНЕ В ТРУДНЫХ МИРОВЫХ УСЛОВИЯХ ВЛАСТИ В ВОЙНЕ ПРОТИВ НИЗКИХ И ГАДКИХ ВРАГОВ. Всего - 13 слов.
Таким образом, оказалось возможным прочитать и «иероглифическую» надпись чжурчженей, совершенно не зная их языка, поскольку надпись сделана по-русски.
Обсуждение. Прежде всего, хотелось бы уточнить само название данного народа. Это название состоит из двух частей - собственно имени ЧЖУР и китайского слова ЖЕНЬ или ДЖЕНЬ - человек. Иными словами, чжурчжень - это ЧЖУРСКИЙ ЧЕЛОВЕК. Но многие исследователи полагают, что это - племена тунгусского происхождения, возможно - тюрки. А на тюркских языках слово «человек» звучит как МАН. Следовательно, по-тюркски то же самое название будет звучать как МАН ЧЖУР, то есть, МАНЬЧЖУР. Иными словами, средневековые чжурчжени позже стали маньчжурами. Таков нехитрый этимологический анализ данного слова.
Это вполне согласуется с данными науки. Например, археологический словарь в интернете даёт такую справку: «Чжурчжени - племена тунгусского происхождения, заселяли восточную часть современного Дунбэя (Маньчжурии). До X в. были независимыми, имели связи с Китаем, посылая иногда туда своих послов. В X - XI вв. находились в зависимости от киданьского государства Ляо и часть из них была переселена в р-н современного Ляоляна. В результате появляется деление на "покоренных чжурчженей" и "диких чжурчженей". В конце XI в. произошло объединение племен во главе с наследственным старейшиной Агудой. В 1113 г. он поднял восстание против киданей. В результате чжурчжени создали свое независимое государство Цзинь (1115-1234 гг.), уничтоженное монгольскими завоевателями».
То, что прочитано на кулоне, показывает, что данное племя себя называло не тунгусами, а ЗАЙСЯНЕ, то есть, они стартовали не с реки Тунгуски, а из много более западного региона в районе озера Зайсан.
Интересны и такие сведения из их истории: «Ранние чжурчжени проживали на территории Маньчжурии, Приморья и Северной Кореи. Вместе с бохайцами Позднего Бохая и Динъаня вели борьбу против киданей. Особенно яростно с киданями боролся союз племен называемый «30 родов». Этот союз успешно воевал и с корейцами. Но в 991 г. кидани сломили «30 родов».Это означает, что письменность чжурчженей может иметь нечто общее с ранним корейским письмом.
Теперь о письменности. В интернете я нашел такие сведения: «В чжурчженьской империи население говорило на разных языках, а писало лишь на нескольких. Многие племена говорили на своих языках или диалектах. В ранний период языками межплеменного общения были китайский или киданьский. В Золотой империи покорённые народы общались в основном на китайском языке, хотя государственным языком был чжурчженьский. Чжурчженьский язык в настоящее время является мёртвым , на нём никто не говорит. Старочжурчженьский язык (X-XIII вв.) изучен плохо, среднечжурчженьский (XIV-XVI вв.) не намного лучше. Словарь чжурчженьского языка, составленный самими чжурчжэнями, погиб Определённое родство имеется между чжурчженьским и маньчжурским языками. Цзяньчжоуский диалект среднечжурчженьского языка лёг в основу маньчжурского языка.
Появление государственного языка потребовало введения письменности. Сначала чжурчжени использовали киданьское письмо, но в 1119 г. Ваньянь Сиинь создал чжурчженьскую письменность, которая позднее получила название «большое письмо», так как включало около трёх тысяч знаков. В 1138 г. было создано «малое письмо», обходившееся несколькими сотнями знаков. К концу XII в. малое письмо вытеснило большое. Чжурчженьское письмо является нерасшифрованным, хотя учёным известно около 700 знаков из обоих писем».
Только что я продемонстрировал, каким образом понимается это письмо, то есть дешифровал его. Сразу замечу, что из его русского чтения вовсе не следует, будто бы чжурчжени говорили по-русски. Они говорили на своём языке. Но особенность иероглифики состоит в том, что она может быть прочитана на любом языке, сохраняя один и тот же смысл. Скажем, когда японцы заимствовали китайское письмо, они стали читать его по-своему. Например, иероглиф со значением «середина, центр» по-китайски читается ЧЖУН, тогда как по-японски - НАКА. Кореец прочитает этот иероглиф по-корейски, вьетнамец - по-вьетнамски. Но смысл останется тем же. А я прочитал иероглифы чжурчженей по-русски, узнав их СМЫСЛ, но не ФОНЕТИЧЕСКИЙ ОБЛИК, который в каждом языке будет своим.
Продолжу цитирование. «Создание чжурчжэньской письменности - важное событие в жизни и культуре. Оно продемонстрировало зрелость чжурчжэньской культуры, позволило превратить чжурчжэньский язык в государственный язык империи, создать оригинальную литературу и систему образов. Чжурчжэньская письменность сохранилась плохо, в основном это различные каменные стелы, печатные и рукописные работы. Рукописных книг сохранилось очень мало, но в печатных книгах имеется немало ссылок на них. Активно использовался чжурчжэнями и китайский язык, произведений на котором сохранилось не мало.
Имеющийся материал позволяет говорить о самобытности этого языка. В XII-XIII веках язык достиг довольно высокого развития. После разгрома Золотой империи язык пришёл в упадок, но не исчез. Некоторые слова были заимствованы другими народами, в том числе монголами, через которых попали в русский язык. Это такие слова как «шаман», «узда», «удила», «ура». Чжурчжэньский боевой клич «ура!» означает зад. Как только противник разворачивался и начинал бежать с поля боя, передние воины кричали «ура!», давая остальным понять, что враг обернулся задом и его надо преследовать».Замечу, что все приведённые выше слова принято считать тюркскими.
Заключение. Как видим, первые проверки показали, что с точки зрения русских рун (руницы и протокириллицы) вполне можно читать иероглифы Китая и Манчжурии.
Литература
АРТ: Артемьева Н.Г. Исследование городищ в Приморском крае // Археологические открытия 200 года. М., «Наука», 2001, 328 с.; с. 200-202
ЧУД: Чудинов В.А. Чжурчжени - этнос на окраине средневековой Руси. Сайт www.chudinov.ru

chudinov.ru

Тэги: чудинов