Проснулась - одиннадцать.  Почти даже расстроилась, что полдня светового проспала, а потом оказалось, что не одиннадцать, а десять, часы-то в зиму перевели, серебряная ложечка нашлась. Вмиг по дому всё переделала (постельное переменила, горизонтали отмыла, рыбу засолила, утиного паштета накрутила), а за окном по-прежнему день, светлый и радостный. Листьев всё меньше, а неба - больше, хорошего неба - высокого, ясного. Решено: обую низкий ход, булку возьму, и поеду в парк кормить уток, глядеть на тёмные воды и слушать, как подкрадывается зима - холодноокая, бескрайняя, слюдяная, хрустящая в руках, как поздняя капуста. 

В ночи царства полной серебряной луны с заплаканными глазами нужно, всё же, быть поосторожнее со словами. Написала "ухожу в ноябрь, как на войну, - налегке" и буквально тут же обнаружилось, что в старом ноуте пропали бесследно четыре мешка фотографий, всё с девятого по двенадцатый год - поездки, путешествия, прогулки по Городу, милые сердцу мгновения. Сказать, что я в печали, - ничего не сказать. А с другой стороны, будем считать, что жертва этой осени принесена, теперь я ей ничего не должна, даже слезинки.