Рис. Александр Дейнека. "Покорители космоса" (1961) К спорам об СССР "Война — это мир".
Джордж Оруэлл "1984"
За последние годы многие понятия приобрели тухловатый душок и мерзкий оттенок, а то и вовсе перешли в категорию ругательных словес. Тому пример — пресловутая креативность. Она, в общем-то, не так страшна, как её малюют. Изначально это творчество, устремлённость, ощущение связи с главным Творцом. Он по-латыни называется именно Creator. Но не тут-то было! Что есть творчество? Ритм вселенской гармонии. Ску-у-учно! Этому лет двадцать учиться надобно, да и зритель хочет отдохнуть! Что есть креативность? Устроение бессмысленного фуфла или же откровенной пакости под вывеской "нового прочтения классики". Или, скажем, безобиднейший гламур — чарующее благоухание, изысканный гедонизм и прочие "лабутены". Как бы не так! В результате оформилась второсортная пошлятина: сушёные по соляриям девки с силиконовым мозгом и такие же мальчики — тонконогие, жеманные, однотипно-ублюдочные. Свобода, опять же, хорошее слово. Само по себе. Достигнутая, понятая и принятая необходимость, которая для хомо-сапиенса (если он действительно сапиенс) и есть норма бытия. Свобода — это не ухарская вседозволенность в стиле "Почему бы и нет?!", но реализация осознанных предпочтений. На современном же языке свобода — это злостное игнорирование писаных и неписаных пределов: безобразие под видом арт-концепции (я так вижу!), извращение под маркой личного выбора (я так люблю!), выгул собак в парковой зоне (а где мне с ней ещё гулять?!). В общем, лексикон претерпевает трансформации, а вышеназванные термины чаще всего требуют иронических кавычек или же добавления фразы "так называемый". Так называемая свобода "гламурных" юношей с "креативным" посылом, точнее месседжем. Обидно!
Искривление смысла произошло не само по себе, а исключительно благодаря носителям и пропагандистам сих слов, и если антично-мифологический царь Мидас превращал в золото всё, к чему он прикасался, то наши креативщики умеют состряпать из всего… ту самую субстанцию, которая издревле считается антиподом всему хорошему. Обратимся к классике. Джордж Оруэлл в своей знаменитой антиутопии пугал англичан "новым Кромвелем" и предрекал ужасы, однако в реальных 1980-х на Западе случился не тоталитаризм, а стала разворачиваться идея толерантности. Впрочем, это слово тоже оказалось основательно дискредитировано. Итак… "Словарь "B" состоял из слов, специально сконструированных для политических нужд, иначе говоря, слов, которые не только обладали политическим смыслом, но и навязывали человеку, их употребляющему, определённую позицию. Не усвоив полностью основ ангсоца, правильно употреблять эти слова было нельзя. В некоторых случаях их смысл можно было передать староязовским словом, но это требовало длинного описательного перевода, и всегда было сопряжено с потерей подразумеваемых смыслов".
Креативный новояз испохабил ещё одно важное понятие — "цивилизованность". Мне всегда казалось, что это — синоним развития, культуры, образованности. Осознания. Чем выше уровень персональной и коллективной осмысленности, тем ближе человек к прилагательному "цивилизованный". Не так уж и давно, 9 марта, все мировые СМИ (включая российские) буквально взорвались сообщением, что братья Вачовки — авторы знаменитой "Матрицы" — совершили беспрецедентную культур-акцию: сменили пол и сделались, соответственно, сёстрами. При этом почти никто не вспомнил, что именно 9 марта — день рождения первого космонавта Юрия Гагарина. Не удивлюсь, если 12 апреля — в 55-летнюю годовщину исторического полёта в Космос — средства массовой информации опять найдут для прайм-тайма иную, более вкусную для современного потребителя, информацию: гомосексуализм, убийство или скандальную выходку поп-идола (пусть даже вышедшего в тираж). Нам транслируют: выбор пола — это и есть признак цивилизованности, как и постоянные разговоры об этом в СМИ. Бесконечные камин-ауты, свадьбы геев, клубы лесбиянок и стирание гендерных граней — кушайте наше фирменное кушанье "Солянка Цивилизованная". С перчиком и экстрактом голубых устриц. Вот, к примеру, номер журнала Psychologies (№116, декабрь 2015) — в нём показательная публикация французского психотерапевта Сержа Эфеза: "Девочками и мальчиками становятся?" Итак, "молодёжь выросла в смешанной атмосфере, с представлением о том, что мужское и женское — это не две закрытых и несовместимых вселенных. <…> Большинство мальчиков больше не считают, что женственное — значит нечистое или опасное Они гораздо меньше боятся собственной женственности". И ещё несколько страниц подобной ереси о том, что все эти гендерные обязанности всучивает нам система. Точнее — всучивала раньше, когда общество жило, зажатое в тиски морально-этических предрассудков. Цивилизованное отношение подразумевает альтернативу в области гендера… Открытый разговор об этом, рассуждения в прессе, новостные сообщения о сёстро-братьях Вачовски…
Я в недоумении —
при чём тут цивилизация? Это, господа и товарищи, натуральный регресс. Откат к скотине. Возвращение к животному состоянию. Зверушки не стесняются своих интимных подробностей — они живут в слиянии с природой-матушкой, им не до ваших космических проблем. Тогда как у нас — иначе. Юрий Лотман сказал: "Ведь с чего начинается культура? Исторически — с запретов".
Цивилизованность — это выстроенные табу, рамки, препоны. Это — планомерное отвергание в себе зоологического начала, это культивирование высоких помыслов. И снова Лотман: "Культура — вещь очень хорошая, конечно, но она нас всех и стесняет: не делай того, не делай этого, это стыдно делать". Культура (читай — цивилизованность) немыслима без понятий хорошо — плохо, прилично — дурно, да и вообще без самой важной для человечества дилеммы можно — нельзя. Цивилизованность — это когда в день рождения Гагарина вспоминают именно Гагарина; когда молодые люди обсуждают новинки науки и техники, а не бездумно тычут пальцами в экран модных гаджетов; когда человек смотрит в небо, мечтая там найти ответ на свои вопросы.
Цивилизованность — это всегда… неудобство, привыкая к которому, общество становится на ступень выше. Окультуривание есть претерпевание, а не поиск лазейки. Это — правила гигиены, соблюдение дресс-кодов и законов. Ребёнка с детства приучают мыть руки, хотя он не понимает, зачем: они же всё равно потом испачкаются. Когда многоизвестные хиппи расхотели стричься, работать, думать о будущем, служить в армии и создавать нормальные семьи, они честно утвердили для себя: мы уходим от этой жестокой, немыслимой, лживой цивилизации. Им не нравилась технократическая модель 1960-х с её футуризмом и рациональностью — вот ребятки и выбрали жить в иной системе координат, никак не связанной с понятием "цивилизованность". Интересно, что хиппи осуждались и на буржуазном Западе, который, собственно, их породил, и в Советском Союзе, где побег от свершений прогрессивного человечества (читай — от цивилизации) считался некомильфотным, асоциальным и даже преступным.
Кстати, об СССР. В прошлом году, на волне тридцатилетнего юбилея Перестройки-85, было сделано много публикаций — писали историки, культурологи, экономисты и топовые блогеры Живого Журнала. В большинстве этих статей прослеживался устойчивый мотив: горбачёвские реформы задумывались для того, чтобы сделать Совдеп цивилизованным. Перечислялись: хрестоматийные 150 видов колбасы, появление на киноэкране голых ягодиц и введение крикливой многопартийности. Поверхностно и глупо. По-дикарски. На деле же мы как раз откатились от цивилизованности — в обмен на голливудские мультики и возможность выбирать из ста пятидесяти видов очень плохой еды. Их 150, но еда — плохая. А от себя — отказались. От цивилизации. От всеобщей, затверженной образованности, которая считалась у нас не "правом джентльменов", а обязанностью ширнармасс.
Цивилизованность — это когда простого человека стараются подтянуть до высокого культурного уровня. Большевикам досталась "в наследство" громадная тёмная масса, не знавшая ни букв, ни цифр, ни норм поведения. Что постулировалось прежде всего в домах-коммунах 1920-х годов? Правила социалистического общежития, чистота помещений и одежды, уважение к соседям — всему этому приходилось планомерно учить. В прессе тех лет частенько появлялись публикации, где сравнивались ужасающий и, по сути, убивающий быт дореволюционного пролетария и противопоставленная ему солнечная современность. Авторы статей прямо говорили: вот фотография замызганных работяг 1913 года, а вот дом-коммуна и фабрика-кухня 1929 года! "Там — грязь и насекомые, пьянство и безысходность. Тут — наполненные светом эркеры и стерильность нижнего белья". И главное — никакой свободы "самовыражения"! Да. Цивилизованность — это пестование стерильности, а не попытка объяснить себе и окружающим, что мыльная пена смывает с человека удачу.
Цивилизованность — это принуждение к совершенству, которое со временем становится насущной потребностью. До войны в нашей стране существовал культ школьного образования: школа становилась "местом силы" и точкой притяжения всех молодых сил общества. Вот, например, типичное повествование о том времени:
"Русскую литературу мы изучали в школе. Хотя ей и придавали хрестоматийный и пропагандистский вид, школьные уроки приучали нас к серьёзному чтению, к анализу литературных произведений и вообще к отношению к литературе как к самой большой святыне человеческой цивилизации". Напомню, что именно в таких выражениях вспоминал своё предвоенное обучение Александр Зиновьев, человек, потративший часть жизни на развенчание коммунизма, но в конечном итоге признавший, что
"благодаря коммунистическому социальному строю Россия сделала рывок, которому нет прецедента в истории человечества…".
Внедрялось благоговенье перед знанием, стремление постичь и сотворить невиданное. Это устремлённость в космические дали — школьники 1930-х подросли и создали потрясающую научную базу 1960-х. Понедельник, который начинается в субботу, — вот как выглядит цивилизованность. Мальчики, мечтающие стать космонавтами, даже если где-то в глубине сознания крутится иная грёза, другой вариант, менее красивый. Но культура требует, чтобы ты думал о Космосе. Всё низкое отбраковывается и не пускается. Дистиллированное сознание. Всё выше, выше и выше. Для кого-то это — плохо, вспоминаются "промытые мозги" и ужасно хочется испортить "лепоту" бездарной выходкой — эскападой дикаря. Не цивилизованного. Потому что дикарство — это видимое и невидимое "разнообразие", это иллюзия возможностей посреди опасных зарослей. Недаром существовало идеологическое клише "асфальтовые джунгли", если речь заходила о метрополисах капиталистического Запада. Буржуазная культура XX века раскрепощала современного дикаря, давая ему самые пряные блюда со своего стола: хоррор-фильмы, эротику, плоские комедии, банальные комиксы. Вернись к природе, baby! Ты же такой. Ты подсознательно желаешь раскроить череп соседу, поиметь его самку, поржать над упавшим в лужу придурком-лузером, полистать за едой что-нибудь не напрягающее. В СССР упорно от той "природы" уводили. Говорили: товарищ, надо летать! Но увы. Людям нравится то, что проще. Канат, на котором тянули к свету, трагически порвался под смех и рявканье толп. Но для этого надо было перекроить норму — назвать цивилизацию дикостью, а дикость — цивилизацией. Ловите, пигмеи, жвачку и учитесь произносить слово "промоушен".
Вспоминается теория Михаила Бахтина о карнавализации действительности. Что есть любое маскарадное действо? Это же не просто яркие маски и захватывающий вихрь танца посреди разукрашенной площади. Это, прежде всего, намеренное выворачивание понятий наизнанку. Подмена содержания. К примеру, королём средневеково-ренессансного карнавала всегда становился либо непотребный нищий, либо общеизвестный дурак. Однако ему воздавались королевские почести. Назначался также карнавальный епископ, и кощунственно — в шутку, разумеется! — осквернялись христианские святыни. Перевёрнутые смыслы, изуродованные слова. Вот мы и живём в цивилизации, где бесконечно вертятся "дискурсы актуального искусства" и "гендерные перверсии".
А цивилизованность — это когда пятилетний ребёнок смотрит "Очевидное — невероятное", потому что… так принято в его кругу. Галина Иванкина
ertata
