Триста шестьдесят шагов по Венцу — путешествие длиною в 365 лет, где за каждым шагом — события, факты, имена и судьбы замечательных симбирян. Дом Тургеневых стоял всего в двадцати метрах от памятника ХХI века — кованого органа, изготовленного умельцами-симбирянами.


К.Брюллов. Портрет Александра Ивановича Тургенева. Рим. 1833
(остальное дописано мной)
«Я часто, почти ежедневно, и не раз в день и в лунные ночи ходил на Венец любоваться Волгою, смотрел в сторону Тургенева и грустил», — писал 22 марта 1838 года Александр Иванович Тургенев в Париже в ответ на письмо Василия Андреевича Жуковского с его собственноручным рисунком Симбирска и Волги. «Как я мог, не расставаясь с жизнью, расстаться с Тургеневым», — горевал он.

Выдающийся государственный и общественный деятель, литератор, неутомимый собиратель редчайших документов российской истории, он бывал за границей часто и подолгу. Пост директора Департамента по иностранным вероисповеданиям, звание камергера открывали ему доступ к закрытым архивам Парижа, Лондона, Ватикана. Оттуда он привозил множество документов для Карамзина, Пушкина, собственных публикаций. «Где бы я ни был, везде я сын твой, Россия», — этим настроением проникнуты многие его письма.


Портрет автора писем знаком нашим современникам по изданиям советского периода. Публиковался он с аннотацией:

«А.И. Тургенев. Литография Д. Энгельмана по рисунку Виньерона». Но французский художник Пьер Виньерон не рисовал Александра Ивановича! Он делал для гравера Энгельмана рисунок с живописного портрета кисти академика Российской Академии художеств Карла Брюллова. А литография — это типографский оттиск с гравюры на камне, такие тогда были клише.

В горестный для семьи Тургеневых час Александр Иванович обратился к Брюллову с просьбой написать портрет по его замыслу. В 1833 году в Риме картина была написана. В тот же год в Париже по заказу Тургенева были изготовлены литографии, которые, как и сам живописный оригинал, были пересланы в Москву князю П.А. Вяземскому. Литографии с дарственными надписями портретируемого были предназначены для московских и симбирских родственников и близких друзей. Это — портрет-памятник, портрет-семейная летопись.

В руке Александр Иванович держит прощальное письмо брата Сергея. На столике лежит листок со стихами старшего брата Андрея «Элегия» и «К Отечеству». Там есть такие строки:

«Тебя, Отечество святое,

Тебя любить, тебе служить —

Вот наше звание прямое!

Мы жизнию своей купить

Твое готовы благоденство,

Погибель за тебя — блаженство,

И смерть — бессмертие для нас!»

Том с закладкой — это книга брата Николая «Опыт теории налогов» — первый в России труд, заложивший основы отечественной экономической науки.

Андрей, Александр, Николай и Сергей — сыновья Ивана Петровича Тургенева, владельца дома на Венце и большого имения в Симбирском уезде. Это один из самых образованных людей и ярких деятелей конца XVIII — начала XIX века. Участник Крымской кампании, с 1777 года сотрудничал с просветителем Н.И. Новиковым, вовлек в издательскую деятельность молодого Н.М. Карамзина. При содействии И.П. Тургенева в Симбирске в 1784 году была создана масонская ложа «Златой Венец». В 1792-96 годах был выслан в родовое имение в связи с гонениями на масонов: правительство опасалось «французской заразы» (события в Париже 1789 и 1793 годов по массовому терроризму не уступали пугачевщине).

По возвращении в Москву Иван Петрович был назначен директором Московского университета. В Университетском Благородном пансионе, а затем в Университете учились его сыновья, трое из них продолжили образование в Геттингенском университете.

Начало царствования Александра I было временем предчувствия грандиозных реформ, и каждый из братьев видел себя их деятелем.

Первый удар настиг семью в 1803 году — внезапно умер старший брат Андрей, талантливый поэт, любитель и почитатель симбирского театра, сотрудник комиссии по составлению законов. Через четыре года Александр Иванович, взявший на себя заботы о семье, похоронил умершего отца рядом с Андреем на Лазаревском кладбище Александро-Невской Лавры.

В 1818 году вышла и имела необыкновенный успех книга Николая «Опыт теории налогов». Пришлось даже срочно выпускать повторный тираж. Н.И. Тургенев служил в комиссии реформатора барона фон Штейна, который был уполномочен русским и австрийским императорами и прусским королем для разработки законов Германии, возрождавшейся после наполеоновской оккупации. Н.И. Тургенев рассматривает крепостное право не с политической точки зрения, а как явление экономики и предлагает программу его отмены в течение 20 лет. В книге немало мыслей вполне современных и сегодня: равенство всех перед законом, взимание налогов не с личности, а с имущества, с чистого дохода, а не с рабочей платы.

Но не прошло и десяти лет, как книга была запрещена, ее изымали и сжигали. Правительство не нуждалось в реформаторах, возобладала аракчеевщина.

«ДСС1 Н. Тургенев» оказался первым в «списке подсудимых, коими не учинено собственного признания во возводимых на них преступлениях», и был приговорен к смертной казни за участие в «Северном обществе» декабристов, из которого он... вышел из-за разногласий. Спасло Николая Ивановича лишь то, что задолго до восстания на Сенатской площади он выехал за границу. Английское правительство, несмотря на ультиматум «австрийского министра российских иностранных дел» Карла Нессельроде, не выдало «государственного преступника Н. Тургенева». Решающую роль сыграло и заступничество старшего брата Александра. Не выдержав тревоги за судьбу гонимого брата, тяжело заболел и умер Сергей, одаренный, многообещающий дипломат, переводчик, литератор. Год провел Александр Иванович с несчастным больным. Парижские врачи не помогли. Сергея похоронили на кладбище Пер-Лашез. Это была первая могила симбирян Тургеневых на французской земле. Тогда и явилась мысль увековечить память братьев в символах портрета.

Но это еще не все тайны. Одна из литографических копий была подарена другу — писателю и философу П.Я. Чаадаеву. После публикации «Философических писем», вызвавших жаркие дискуссии в обществе и возмущение правительства, у Чаадаева был обыск. Вместе с бумагами изъяли и портрет с надписью дарителя «Без боязни обличаху». Это родовой девиз Тургеневых, включенный в герб. Он возвращает нас на берега Волги, где поколения этой семьи осваивали земли, вели хозяйство, снискали славу подвигами и стойкостью. А.Б. Тургенев убит шайкой Стеньки Разина при защите Алатыря. «Без боязни обличаху» — последние перед казнью слова П.Н. Тургенева, обличавшего в самозванстве Гришку Отрепьева.

Когда Карл Брюллов писал портрет, Александр Иванович еще не знал, что ему придется продать родовое имение и отцовский дом на Венце, чтобы помочь семье брата. Еще предстояли годы плодотворного сотрудничества с Пушкиным, которого он когда-то помог определить в Лицей. Публикация в «Современнике» «Хроники русского» — путевых заметок, «писанных пером Вальтера Скотта и в его замке».

Три года спустя Александр Иванович в последний раз побывает в родительском доме и полюбуется Волгой с симбирской кручи. Еще через год ему выпадет на долю скорбная обязанность сопровождать тело Пушкина в Святые горы к месту последнего упокоения.

Александр Иванович уйдет в мир иной в декабре 1746 года, через четыре месяца после открытия в Симбирске памятника Карамзину, создание которого он так приветствовал и поддерживал.

Он не узнал, что опальный брат пережил его надолго, был амнистирован Александром II, принял участие в подготовке крестьянской реформы 1861 года. В 1857 году приехал в Россию, и ни один из участников декабристского движения не захотел с ним встретиться. Так обидела их книга Н. Тургенева «Россия и русские». Его сын — знаменитый французский скульптор Петр Николаевич Тургенев — привез в Россию и передал в Пушкинский дом ИРЛИ РАН2 бесценный архив Тургеневых.

Наталья Гауз.
Журнал «Деловое обозрение»

Читай ещё:

Николай Тургенев и симбирские крестьяне.


ertata

130 лет назад, 3 сентября 1883 года, умер И.С. Тургенев

Иван Сергеевич Тургенев считается самым «европейским» из всех наших писателей XIX века, но своими вершинными достижениями он обязан русскому народу и «русской теме».

В отличие от писателей-разночинцев того времени, Тургенев с малых лет жил в достатке и изобилии, но обстановка в его семье мало способствовала увлечению русской литературой. Мать его, Варвара Петровна, была женщиной, озлобленной своею судьбой. Рано лишившись отца, она страдала и от матери, изображенной внуком в очерке "Смерть" (старуха), и от буйного, пьяного отчима, который, когда она была маленькой, варварски бил и истязал ее, а когда она подросла, стал преследовать тем, что ныне называется «сексуальными домогательствами». Пешком, полуодетая бежала Варвара Петровна к своему богатому дяде, И.И. Лутовинову, жившему в знаменитом теперь имении Спасском. Но попала она, что называется, из огня да в полымя. Ведь Лутовинов – прототип насильника, о котором рассказывается в тургеневском «Однодворце Овсянникове»…


Почти в полном одиночестве, оскорбляемая и унижаемая, прожила Варвара Петровна до 30 лет в доме дяди, пока смерть его не сделала ее владетельницей великолепного имения и 5000 крестьянских душ. Сведения, сохранившиеся о Варваре Петровне, рисуют ее в непривлекательном виде. Жестоким "побоям и истязаниям" подвергался и сам маленький Тургенев, хотя считался любимым сыном матери. "Драли меня, - рассказывал впоследствии он, - за всякие пустяки, чуть не каждый день". Однажды он даже приготовился бежать из дому. Умственное воспитание его шло под руководством часто сменявшихся французских и немецких гувернеров. Ко всему русскому Варвара Петровна питала презрение; члены семьи говорили между собой исключительно по-французски.

Любовь к русской литературе тайком внушил Тургеневу… крепостной камердинер, изображенный им в лице Пунина в рассказе «Пунин и Бабурин».

Волею судеб Иван Сергеевич Тургенев стал первым русским писателем, получившим широкую известность на Западе. Да, всемирная слава русской литературы началась не с Пушкина, не с Лермонтова, не с Гоголя, не с Льва Толстого, не с Достоевского, а с Тургенева.

Кстати, во многом благодаря авторитету Ивана Сергеевича, его ярким предисловиям на французском, западная публика стала читать Пушкина, Салтыкова-Щедрина, Толстого.

У западных читателей свои, специфические вкусы, но все же многим у нас до конца не понятно: почему именно Тургенев? Ведь и "Капитанская дочка", и "Герой нашего времени", и "Мертвые души", и "Записки из Мертвого дома" появились раньше, чем пришла к нему всемирная слава. Ответ на этот вопрос затрудняет то обстоятельство, что теперь на Западе Тургенева почти не читают, отдавая предпочтение Гоголю, Толстому, Достоевскому, Чехову.

Многие исследователи полагают, что Тургенев завоевал популярность зарубежных читателей романом "Отцы и дети" (1862 г.). Дескать, проблематика романа о нигилисте была им близка и понятна. Так ли это? «Отцы и дети» - прекрасный, тонкий русский роман, но не им прославился Тургенев на Западе (во Франции, по крайней мере, бывшей тогда законодательницей литературной моды). Обратимся к свидетельствам его современников, известных французских писателей. В дневнике братьев Гонкур за 23 февраля 1863 года записано: «Обед у Маньи. - Шарль Эдмон приводит к нам Тургенева, этого иностранного писателя с таким тонким талантом, автора "Записок русского дворянина", автора "Русского Гамлета"». (Так назывались во французском переводе "Записки охотника" и "Гамлет Щигровского уезда". – А. В.). На этом литературном обеде Тургенев познакомился и с Гюставом Флобером. Через три недели, прочтя два тома избранных повестей и рассказов Тургенева "Картины из русской жизни" ("Отцов и детей" там не было), Флобер пишет Ивану Сергеевичу письмо. В нем, в частности, есть такие слова: "Давно (курсив мой. - А. В.) уже вы являетесь для меня мэтром. Но чем больше я вас изучаю, тем более меня изумляет ваш талант". Особо выделяет Флобер такие рассказы Тургенева, как "Дон Кихот", "Три встречи", "Яков Пасынков", "Дневник лишнего человека". В последующей переписке с Тургеневым (период 1869-1873 гг.) крупнейший французский писатель восторженно отзывается о "Накануне" (правда, нравился ему не столько Инсаров, сколько Елена Стахова и Шубин), "Первой любви", "Степном короле Лире", "Стук… стук… стук…", "Несчастной" ("редкий шедевр"), "Вешних водах" ("очаровательно"), "Чертопханове и Недопюскине" и "Конце Чертопханова".

Из откликов братьев Гонкур и Флобера прямо следует, что на них, как и на русских читателей в свое время, произвели неизгладимое впечатление еще ранние произведения Тургенева - рассказы из книги "Записки охотники", и даже более ранние - "Три встречи", "Яков Пасынков". Но ни у братьев Гонкур, ни у Флобера мы ни слова не встретим об "Отцах и детях".

Жизнь русского народа пропущена в «Записках охотника» сквозь призму душевного склада Тургенева. Основная черта этого склада - тонкость чувств, преклонение пред красотой и вообще желание подняться над "низкой действительностью". Значительная часть народных типов "Записок Охотника" принадлежит к людям такого же типа. Вот романтик Калиныч, оживающий только тогда, когда ему рассказывают о красотах природы - горах, водопадах и т. п.; вот Касьян с Красивой Мечи, от тихой души которого веет чем-то совершенно неземным; вот Яша ("Певцы"), пение которого трогает посетителей кабака и даже самого кабатчика. Рядом с натурами глубоко-поэтическими "Записки охотника" изображают в народе типы величавые. Однодворец Овсяников, богатый крестьянин Хорь (за которого Тургенева уже в 40-х годах упрекали в идеализации) величественно спокойны, совершенно честны и своим "простым, но здравым умом" прекрасно понимают самые сложные общественно-государственные отношения. С каким удивительным спокойствием умирают в очерке "Смерть" лесовщик Максим и мельник Василий; сколько чисто романической обаятельности в мрачно-величественной фигуре неумолимо честного Бирюка! Из женских народных типов "Записок охотника" особенного внимания заслуживают Матрена ("Каратаев"), Марина ("Свидание") и Лукерья ("Живые Мощи"): все они глубоко-женственны, способны на высокое самоотречение.

"Записки охотника" не были выдуманной книгой: вот почему в душе каждого читателя, включая зарубежного, во всей своей неотразимости вырастало убеждение о величии и красоте русского народа.

В чисто художественном отношении "Записки охотника" вполне соответствуют великой идее, заложенной в их основании, и в этой гармонии замысла и формы - главная причина их успеха. Все лучшие качества тургеневского таланта получили здесь наиболее яркое выражение. Если сжатость составляет вообще одну из главных особенностей Тургенева, вообще не писавшего объемных произведений, даже если они назывались романами, то в "Записках охотника" она доведена до высшего совершенства. Двумя-тремя штрихами Тургенев рисует самый сложный характер: назовем для примера хотя бы завершительные две странички очерка, где душевный облик Бирюка получает такое неожиданное освещение. Наряду с энергией страсти, сила впечатления увеличивается общим, удивительно-мягким и поэтическим колоритом. Пейзажная живопись "Записок охотника" до Чехова и Бунина не знала себе ничего равного во всей нашей литературе. Из среднерусского, на первый взгляд бесцветного, пейзажа Тургенев сумел извлечь самые задушевные тона, меланхолические и сладко-бодрящие одновременно. В общем, Тургенев в "Записках охотника" по технике занял первое место в ряду тогдашних русских прозаиков. Если Толстой превосходит его широтой охвата, Достоевский – глубиной, мощью и оригинальностью, то Тургенев – непревзойденный русский стилист.

В устах писателя "великий, могучий, правдивый и свободный русский язык", которому посвящено последнее из его "Стихотворений в прозе", получил самое благородное и изящное свое выражение.

Обаянием своей личности и своего творчества Тургенев вызвал во Флобере такое уважение ко всему русскому, что тот писал в позорные для Франции дни (февраль 1871 г.) племяннице Каролине: "… я настолько перестал считать себя французом, что собираюсь спросить у Тургенева (лишь только можно будет ему написать) - как сделаться русским". Правда, и Флобер честно признавался, что ему до конца не ясно, почему тургеневская проза оказывает на него такое воздействие: "Я хотел бы быть учителем риторики, - писал он Ивану Сергеевичу 2 августа 1873, - чтобы разъяснить ваши книги. Заметьте - я не сумел бы их разъяснить (курсив мой. - А. В.)".

Однако мы все же попытаемся сделать то, что не удалось Флоберу. Для этого лучше вернуться к первому впечатлению французов от встречи с Тургеневым. Братья Гонкур, 23 февраля 1863: "Это очаровательный великан, кроткий гигант с седыми волосами, похожий на доброго духа лесов или гор. Он красив, величаво красив, в глазах его синева неба, в говоре очарование русского акцента, этого напева, в котором есть что-то от речи ребенка и негра". Что ж, из этих слов уже кое-что ясно. В парижский литературный мир, с его атмосферой уважения и даже преклонения перед талантом (которую не мешало бы позаимствовать и нам, русским, "вечно рвущим братское мясо", по выражению Шульгина), но все же мир тесный, душный, мелковатый, с преобладанием чувственных ощущений над духовными, пришел великан, величавый не только своей физической красотой, но и отразившейся в его глазах синевой русского неба, овеянный духом русских лесов и гор…

И личной физической мощью, и мощью своего вскормленного отнюдь не в прокуренных литературных салонах таланта Тургенев как бы говорил французским писателям, что существует совершенно иной масштаб восприятия мира, нежели тот, к которому они привыкли.

Не случайно Эдмон де Гонкур с восторгом записывает рассказ Ивана Сергеевича (27 ноября 1875): "В южной России бывают стога сена, высокие, как этот дом. Туда влезают по лестнице. Я несколько раз ночевал там. Вы себе не представляете, какое там небо: оно совершенно синее, темно-синее и усеяно крупными звездами. К полуночи в воздухе разливается мягкое и величественное тепло (я привожу его выражение. - Э. Г.), - оно опьяняет!.. Однажды, когда я лежал на спине, на вершине одного их таких стогов, наслаждаясь ночью, я поймал себя на том, что глупо повторял: "Раз, два! Раз, два!" Не знаю, сколько времени это продолжалось". Для русского читателя в таком рассказе нет ничего особенного, а вы представьте себе восприятие французского писателя-буржуа, который, наверное, на свежем воздухе-то ни разу в жизни не ночевал, а уж на стоге сена высотой в дом и подавно! Тургенев не только сам появился среди субтильных парижан как некий "очаровательный великан", он показал им в своей прозе страну великанов.

Вопреки мнению, идущему еще от Достоевского, человека гениального, но порой пристрастного, Иван Сергеевич вовсе не был неисправимым, законченным западником, пляшущим под дуду своих французских друзей-писателей. Даже живя в Париже, он никогда не писал, как Набоков, на чужом языке, хотя частенько страдал от несовершенства французского перевода своих книг. Но променять "великий, могучий, правдивый и свободный" русский язык на какой-нибудь другой Тургенев не мог. А вот о французском языке он высказывал на парижских литературных обедах такое мнение: "Ваш язык, господа, производит на меня впечатление инструмента, изобретатели которого простодушно искали ясности, логики и грубо приблизительных определений. А сейчас этот инструмент оказался в руках людей самых нервных, самых впечатлительных и менее чем кто бы то ни было способных удовлетвориться этой грубой приблизительностью". Эдмона де Гонкура эта мысль так поразила, что без всяких изменений поместил ее в своем романе "Актриса Фостэн" (и самого Тургенева - инкогнито).

Когда в 1870 году армия Наполеона III начала терпеть тяжелые поражения от пруссаков, Иван Сергеевич, ничуть не боясь обидеть своих французских друзей-писателей, писал в "Санкт-Петербургских Ведомостях": "Французам нужен урок… потому что они еще многому должны научиться. Русские солдаты, умиравшие тысячами в развалинах Севастополя, не погибли даром…".

Принято считать, что Тургенев выведен под именем трусливого беспринципного писателя-либерала Кармазинова в романе «Бесы» Достоевского. Пора отчасти реабилитировать бедного Тургенева — не только он имелся в виду под Кармазиновым! Созвучие с фамилией Карамзина здесь отнюдь не случайно — Кармазинов олицетворяет “чювствительную” прозу карамзинского направления в нашей литературе (а капитан Лебядкин, появившийся на “литературном празднике” в «Бесах» раньше Кармазинова, стало быть — псевдозначительную и косноязычную поэзию херасковского направления). Будучи сам человеком в немалой степени сентиментальным, Достоевский восстанет не против направления в целом, а против кармазиновского сюсюканья и пришепетыванья, в которое оно выродилось, удивительным образом совместившись с постоянной подобострастной оглядкой налево — и это в то самое время, когда уже открыто “дьявол с Богом борется, а поле битвы — сердца людей!”

Будучи, действительно, по политическим убеждениям либералом-западником (но ни в коем случае не антипатриотом), Тургенев, однако, не выносил уже тогда свойственной либеральным журналистам манеры подтасовывать факты.

22 января 1858 г. в газете "Норд", издававшейся в Париже по-французски на средства русского правительства, была помещена анонимная корреспонденция из Москвы, искажающая роль славянофилов в борьбе за освобождение крестьян от крепостного права, хотя, как известно, их роль была одной из самых активных. Тургенев, далекий от славянофилов "как по своим воззрениям, так и по своей литературной деятельности", написал, тем не менее, 28 января 1858 г. в открытом письме редактору "Норда": "Славяне никогда не оставались чужды подготовляющемуся движению: более того, они принимали в нем участие и продолжают это делать в меру своих сил; и, конечно, в России никому не придет в голову отказывать им в этой заслуге".

Следует также развеять давнюю сплетню, к которой излишне доверчиво отнеслись и А.Я. Панаева, и Ф.М. Достоевский, и многие другие, - о том, что 19-летний Тургенев, находясь на борту горящего парохода, кричал: "Спасите, я единственный сын у матери!" (тогда как у него был брат). "Анекдот" этот сочинил в свое время злой на язык князь П.А. Вяземский, а анекдоты и пересказы событий Вяземским, как хорошо известно (по судьбе Пушкина, например) скорее можно назвать литературным явлением, нежели отражением реальных событий. Но, надо сказать, отнюдь не Вяземский внедрял в литературных кругах этот "анекдот", когда Тургенев стал всемирно известным писателем. Кто же это был? Князь П.В. Долгоруков, который не без оснований считается из главных претендентов на авторство пасквильных писем Пушкину! А к сведениям, распространяемым профессиональными клеветниками, надо относиться куда как осторожно… Не мешает также знать, что ответил на эту сплетню сам Тургенев (в письме редактору "С.- Петербургских Ведомостей" от 9 июля 1868 г.): "Близость смерти могла смутить девятнадцатилетнего мальчика - и я не намерен уверять читателя, что я глядел на нее равнодушно, но означенных слов, сочиненных на другой же день одним остроумным князем (не Долгоруковым), я не произнес". "Остроумный князь" (т. е. П.А. Вяземский) был в ту пору еще жив и не опроверг публично утверждения Тургенева.

В тогдашней литературной и политической полемике бывал не прав и Тургенев, - а его давний оппонент Достоевский, напротив, совершенно прав, но доброе имя человека и писателя не имеет никакого отношения к любой полемике.

Тем более, что, как выясняется, нет никаких веских оснований подвергать сомнению доброе имя Тургенева.

Когда Иван Сергеевич умер в Буживале, русские люди - ни в Париже, ни на Родине, куда его привезли хоронить, - не вспомнили о своих политических и литературных убеждениях. О том, что означала для них смерть великого писателя, лучше всего говорят строки из дневника Эдмона де Гонкура (7 сентября 1883 г.). До сей поры французские писатели знали лишь одного русского великана, а в скорбный день их появилось вдруг на улицах Парижа великое множество: "Сегодня религиозная церемония над гробом Тургенева вызвала из парижских домов целый народ гигантского роста с плоскими чертами лица, с бородами Бога-Саваофа: целая маленькая Россия, о которой даже и не подозревали, что она живет в нашей столице".

Андрей Воронцов

ertata

Koгдa читaeшь пoвecть «Beшниe вoды» pyccкoгo клaccикa Ивaнa Typгeнeвa, нeизбeжнo дyмaeшь o тoм, кaк мaлo мeняeтcя миp. Kaк и ceйчac, в XIX вeкe вcпыxивaли кpacивыe кypopтныe poмaны, кaк и ceйчac, oни ничeм нe зaкaнчивaлиcь, кaк и ceйчac, люди любили и ocтaвляли дpyг дpyгa.

Read more on Ивaн Typгeнeв «Beшниe вoды»...

© 2013 RuBook.net. Все права защищены.

Роман И.С. Тургенева был написан в 1858 году буквально за несколько месяцев. Из-за издания книги в литературной жизни даже произошел скандал: И.А. Гончаров обвинил Тургенева в плагиате, поскольку первый ранее высказывал идеи подобного сюжета. Это, конечно, одна из загадок литературы XIX века, но в любом случае автор черпает задумки произведений из окружающего мира. Кроме того, роман написан неповторимым и легко читаемым языком, характерным писателю.

Read more on Иван Тургенев «Дворянское гнездо»...

Сын И. П. Тургенева (1752—1807), брат А. И. Тургенева. Родился в 1789 году в Симбирске.

Летом 1818 года Тургенев отправился в симбирскую деревню, которая принадлежала ему вместе с двумя братьями, и заменил там барщину оброком. При этом крестьяне обязались уплачивать две трети прежнего дохода. Несколько позднее он заключил с крестьянами соглашение, которое впоследствии уподоблял договорам, заключаемым на основании указа 2 апреля 1842 года при отпуске крестьян в обязанные.

В 1819 году санкт-петербургский генерал-губернатор Милорадович поручил Тургеневу составить записку о крепостном праве, которую должен был представить императору. В составленной Тургеневым записке, он указывал, что правительство должно взять на себя инициативу относительно ограничения крепостного права и устранить обременение крестьян чрезмерной барщиной, продажу людей поодиночке и жестокое с ними обращение, а самим крестьянам должно быть предоставлено право жаловаться на помещиков. Кроме указанных мер, Тургенев предложил сделать некоторые изменения в законе 1803 года о «свободных хлебопашцах» и разрешить помещикам удерживать за собой право собственности на землю при заключении с крестьянами добровольных условий, то есть освобождать целые вотчины без земли, а крестьянам предоставить право перехода. Осуществление её подорвало бы влияние закона 1803 года, который препятствовал обезземелению вотчин при их освобождении. По прочтении записки Тургенева государь выразил ей своё одобрение и сказал Милорадовичу, что, выбрав из собранных им проектов все самое лучшее, он наконец «сделает что-нибудь» для крепостных крестьян. Однако только в 1833 году запрещено было продавать людей отдельно от их семейств, а в 1841 году— покупать крепостных без земли всем не имеющим населённых имений. Размер и виды наказаний, которым помещик мог подвергать своих крестьян, были впервые определены в 1846 году. Для осуществления своей любимой мысли об уничтожении крепостного права Тургенев считал крайне важным содействие поэтов и писателей, и многим из них доказывал, что необходимо писать на эту тему.


Николай Иванович Тургенев - (12 (23) октября 1789, Симбирск (ныне Ульяновск) — 29 октября (10 ноября) 1871, вилла Вербуа, возле Буживаля в окрестностях Парижа) — русский экономист и публицист, активный участник движения декабристов. Один из крупнейших деятелей русского либерализма. Продолжал деятельность и в эмиграции (с 1826; осуждён заочно), и после амнистии при Александре II.

Образование начал получать в Московском университетском благородном пансионе и Московском университете, а завершил его в Гёттингене, где занимался историей, юридическими науками, политической экономией и финансовым правом. В 1812 году вернулся на родину, но уже в следующем году был назначен к знаменитому прусскому реформатору Генриху Штейну, который в это время был уполномоченным от русского и австрийского императоров, а также прусского короля по организации Германии.

В конце 1818 года Тургенев издал свою книгу «Опыт теории налогов», в которой местами затрагивал крепостное право в России. Книга Тургенева имела совершенно небывалый в России для таких серьёзных сочинений успех: она вышла в свет в ноябре 1818 года, и уже к концу года была почти вся распродана, а в мае 1819 года появилось её второе издание. После 1825 года она была запрещена: её разыскивали и отбирали все найденные экземпляры.

В 1819 году Тургенев стал членом «Союза Благоденствия». В начале 1820 года по предложению Пестеля в Петербурге было проведено собрание коренной думы «Союза Благоденствия», где шли горячие прения о том, какая форма правления должна быть в России: республика или монархия. Когда очередь дошла до Тургенева, он сказал: «un président sans phrases», и при голосовании все единогласно высказались за республику. Однако позднее в проектах петербургских членов тайного общества преобладало стремление к ограниченной монархии.

С момента возвращения в Россию в 1816 году Тургенев служил в комиссии составления законов, в министерстве финансов и в канцелярии Государственного Совета, где был помощником статс-секретаря. Его служебная деятельность была особенно полезна во всем том, что касалось крестьянского дела. В следующем году здоровье Тургенева потребовало продолжительного заграничного отпуска.

В январе 1826 года Тургенев отправился в Англию и там узнал, что он привлечён к делу декабристов. Он поспешил послать в Петербург по почте объяснительную записку относительно своего участия в тайных обществах. В ней он утверждал, что был членом только «Союза Благоденствия», который уже давно закрыт, объяснял характер этого общества и настаивал на том, что, не принадлежал ни к какому другому секретному союзу, не имея никаких сношений, ни письменных, ни личных, с участниками позднейших тайных обществ и будучи совершенно чуждым событиям 14 декабря, он не может отвечать за то, что произошло без его ведома и в его отсутствие.

Вскоре после того к Тургеневу явился секретарь русского посольства в Лондоне и передал ему приглашение от гр. Нессельроде (по повелению имп. Николая) предстать пред верховным судом, с предупреждением, что если он откажется явиться, то будет судим как государственный преступник. Тургенев ответил, что недавно посланная им объяснительная записка относительно его участия в тайных обществах делает его присутствие в Петербурге совершенно излишним; к тому же и состояние его здоровья не позволяет ему предпринять такое путешествие. Тогда Горчаков показал депешу гр. Нессельроде русскому поверенному в делах о том, чтобы он в случае отказа Тургенева явиться поставил на вид английскому министерству, «какого рода людям оно даёт убежище». Оказалось, что у английского министра Каннинга требовали выдачи Тургенева, но без успеха.

Позднее Тургенев узнал, что русским посланникам на всем Европейском континенте было предписано арестовать его, где бы он ни оказался; думали даже схватить его в Англии при помощи секретных агентов.

Верховный уголовный суд нашёл, что «действ. стат. сов. Тургенев, по показаниям 24 соучастников, был деятельным членом тайного общества, участвовал в учреждении, восстановлении, совещаниях и распространении оного привлечением других, равно участвовал в умысле ввести республиканское правление и, удалясь за границу, он, по призыву правительства, к оправданию не явился, чем и подтвердил сделанные на него показания».

Суд приговорил Тургенева к смертной казни, а император повелел, лишив его чинов и дворянства, сослать вечно в каторжную работу.

Тургенев очень бодро перенёс нанесённый ему удар и лишь под влиянием советов брата Александра послал в апреле 1827 года краткое письмо к императору Николаю, в котором признавал себя виновным только в неявке и объяснял, что против него существовало предубеждение и потому он не мог думать, что его будут судить беспристрастно, тем более, что само правительство ещё прежде решения суда признало его преступником. Кроме того, Жуковский, приятель братьев Тургеневых, в том же году представил государю подробную оправдательную записку Тургенева и свою записку о нём, которую заканчивал просьбой, если нельзя уничтожить приговор («по крайней мере теперь»), то повелеть нашим миссиям не тревожить Тургенева нигде в Европе.

Однако ходатайство Жуковского не увенчалось успехом, и ещё в 1830 году Тургенев не имел права пребывания на континенте, но уже в 1833 году он жил в Париже.

В первые двадцать лет заграничной жизни Тургенева его брат Александр всеми средствами добивался его оправдания. В 1837 году, чтобы устроить материальное положение брата Николая и его семьи, Александр Тургенев продал родовое симбирское имение Тургенево,[5] получив за него весьма значительную сумму; точный размер её неизвестен, но в 1835 году оно было запродано другому лицу за 412000 руб. ассигн. Имение перешло в руки двоюродного брата Бориса Петровича, который дал честное слово «любить и жаловать крестьян», но тем не менее это была всё-таки продажа крестьян, против которой в эпоху Александра I оба брата всегда возмущались. В объяснение (но не в оправдание) этого факта следует, впрочем, упомянуть, что по смерти Александра его брат Николай, как государственный преступник, не мог бы унаследовать имения и остался бы с семьей без всяких средств.

В 1842 г. Тургенев Н. И. окончил большую часть труда, состоявшего из воспоминаний об участии в тайном обществе и описания социального и политического устройства Россия; но не издавал её до смерти брата Александра, чтобы не повредить ему. Особенно настаивал на этом Жуковский, вообще не советовавший печатать записки Т. за границей, а предлагавший послать их императору Николая, «примирившись с ним мысленно», чтобы довести известные истины и факты «до души императора». Смерть брата (1845) развязала руки Т., и, прибавив к рукописи отдел под названием «Pia Desideria», заключавший планы желательных преобразований, он напечатал свой труд в 1847 г. под заглавием «La Russie et les Russes», в трёх томах. Самые важные отделы этого сочинения посвящены двум главным вопросам, наиболее интересовавшим Т.: уничтожению крепостного права и преобразованию государственного строя России.

С восшествием на престол имп. Александра II Тургеневу были возвращены его чин и дворянство. После того он три раза посетил Россию — в 1857, 1859 и 1864 гг. В царствование Александра II он принял деятельное участие в обсуждении вопроса об уничтожении крепостного права, напечатав несколько брошюр и статей по этому предмету на русском и французском языках (некоторые без имени автора).

Дожив до осуществления самой заветной своей мечты, Т. не переставал работать, продолжая указывать на необходимость дальнейших преобразований. Так, в его книге «Взгляд на дела России» (1862) следует отметить предложение о введении местного самоуправления. По его мнению, «уездный совет» должен был состоять по крайней мере из 25 человек от «землевладельческих сословий», то есть дворян, крестьян и др.; собрания этого совета должны быть временные, периодические, раза два в год, а для постоянной работы он избирает нескольких членов, например трёх.

29 октября 1871 г. Тургенев умер, 82-х лет, тихо, почти внезапно, без предварительной болезни, в своей вилле Вербуа в окрестностях Парижа.


ertata