art
ma-zaika | Cкончалась легенда
мировой оперной сценЫ |
 Италия. Милан. Елена Образцова во время исполнения партии Шарлотты в опере композитора Жюля Массне «Вертер». ТАСС |
Основные вехи жизни и творчества оперной певицы
1976 год. Сцена из оперы Бизе «Кармен». Елена Образцова исполнила главную роль, артистка Кира Леонова — партию Мерседес. Большой театр. В.Галушкин / ТАСС
1976 год. Концерт, посвященный 200-летию Большого театра. Дирижер Юрий Симонов, солисты Тамара Милашкина, Елена Образцова, Алексей Масленников и Евгений Нестеренко во время выступления в Большом зале столичной консерватории. Александр Коньков / ТАСС
1978 год. Совместная работа Большого театра и Будапештской национальной оперы. Сцена из оперы Белы Бартока «Замок герцога Синяя Борода» в постановке режиссера Андраша Мико. Образцова исполнила партию Юдит. Александр Макаров / РИА Новости
1979 год. Образцова исполняет арию Аиды из одноименной оперы Верди. Артистка участвовала в съемках фильма, посвященного ее творчеству. Валентин Мастюков / ТАСС
Елена Образцова с дочерью у себя дома. Александр Коньков / ТАСС
1979 год. На киностудии «Мосфильм» завершаются съемки фильма, посвященного творчеству Елены Образцовой. Валентин Мастюков / ТАСС
1979 год. Елена Образцова в роли Любаши в опере «Царская невеста». Партию Грязного исполнял Михаил Маслов. Валентин Мастюков / ТАСС
1978 год. Елена Образцова во время прогулки по Парижу, где проходил ее гастрольный тур. В. Корочанцев / ТАСС
Образцова в роли Марины Мнишек. Самозванец — народный артист СССР Владислав Пьявко. Валентин Мастюков / ТАСС
1979 год. Москва. Валерий Генде-Роте / РИА Новости
1994 год. Образцова со своей дочерью Еленой Макаровой в Санкт-Петербурге. Они вместе исполняли произведения композиторов XVI-XVIII веков в Малом зале филармонии. Юрий Белинский / ТАСС
Елена Образцова в 2001 году. Борис Кавашкин / ТАСС
2003 год. В канун Нового года Елена Образцова впервые выступила в Санкт-Петербурге как драматическая актриса. Она сыграла Амалию в спектакле Романа Виктюка «Антонио фон Эльба» по пьесе итальянца Ренато Майнарди. Роль Антонио исполнил Дмитрий Бозин. Юрий Белинский / ТАСС
2003 год. На концерте в честь 40-летия творческой деятельности Елены Образцовой в Санкт-Петербурге. Певица отдыхает за кулисами Большого зала Филармонии имени Дмитрия Шостаковича. Юрий Белинский / ТАСС
2013 год. Елена Образцова во время концерта «Браво, Елена!», посвященного 50-летию ее творческой деятельности, на сцене Большого театра. Геннадий Хамельянин / ТАСС
- Как вашему бизнесу эффективно привлечь новых клиентов? Ответ есть: индивидуальная разработка Landing pages Конверсия тебя удивит.
В одном местечке жил бедняк по имени Тоди. Имел он жену — Шейндл и семерых ребятишек мал-мала меньше. Да только не мог их прокормить. За какое бы дело ни брался — всё себе в убыток. Люди так и говорили: «Вздумай Тоди свечами торговать,
так солнце круглые сутки светить станет». А если выпадет Тоди удача, значит, где-то словчил. Вот и прозвали его — Ловкач Тоди.
В тот год зима выдалась особенно студеной. Снег сыпал день и ночь. А у Тоди ни гроша не было, чтобы дров купить. Детишки целый день в постели лежали — изпод одеяла и нос высунуть зябко было. Известное дело, где холодно, там и голодно. У Шейндл в кладовой к тому времени даже мыши перевелись. Она непрестанно попрекала Тоди:
— Сколько можно терпеть? Если ты не можешь прокормить жену и детей, я, пожалуй, отправлюсь к раввину и потребую развода.
— И что ты с ним будешь делать? На хлеб-то его не намажешь! — урезонивал её Тоди.
В той самой деревне жил богач Лейзер. Денег имел целые бочки, но славился прижимистостью на всю округу. Люди так и звали его — Скряга Лейзер. До того он жаден был, что позволял жене печь хлеб только раз в четыре недели. Лейзер этот, видите ли, рассудил, что свежий хлеб съедают быстрее, чем чёрствый.
Была у Лейзера коза. Так он её совсем не кормил. Вот бедная скотина и побиралась по соседям. Добрые люди жалели её и кормили картофельными очистками. Но разве на одних очистках долго протянешь? С голодухи коза принималась щипать старую солому с крыш. Да ещё кору с деревьев объедала. Зато доить козу Лейзер не забывал, но по своей жадности сам молока не пил — всё пускал на продажу.
Тоди не раз заходил к Лейзеру одолжить грош-другой. Но скряга всякий раз ему отказывал: «Мне, приятель, крепче спится, когда мои денежки у меня в сундуке, а не у тебя в кармане». Сами знаете, для богачей простой человек, что грязь под ногтём.
Вот Тоди и задумал поквитаться с Лейзером, а заодно и деньжат для семьи раздобыть. Теперь слушайте дальше.
В один прекрасный день, когда этот самый Лейзер, сидя на старом ящике, ел свекольник с чёрствым хлебом (стульями он пользовался только по праздникам — чтоб обшивка не поистёрлась), распахнулась дверь, и на пороге появился Тоди.
— Реб Лейзер, — проговорил он, — у меня есть до вас дело. Моей старшей дочери Баше уже пятнадцать, пора думать о свадьбе. На днях приезжает молодой человек из Янева. Он имеет желание посмотреть на невесту. Но как гостя принять, когда у нас все столовые приборы оловянные? Моя жена говорит, что она совсем со стыда сгорит, коли гостю придётся есть суп оловянной ложкой. Вот я и подумал, не могли бы вы одолжить мне одну из ваших серебряных ложек? Богом клянусь, верну её завтра же в целости и сохранности.
Конечно, Лейзеру жалко было с добром расставаться, но он знал, что Тоди не осмелится нарушить священную клятву, и одолжил ложку.
Однако в тот вечер никто на смотрины не приехал. Девушка, как обычно, расхаживала босая и в обносках, а серебряная ложка преспокойно пролежала у Тоди в кармане. Когда-то, в давние годы, и у Тоди серебряные ложки водились. Они ему с жениным приданым достались, да только он их все давно продал — лишь три чайные ложки уцелели. Шейндл берегла их пуще глаза и доставала лишь на праздник Песах. Но пришел, видно, и их черёд.
На следующий день, когда Лейзер сидел на ящике босой (чтобы туфли не стаптывать) и хлебал свекольник с чёрствым хлебом, снова заявился Тоди.
— Вот ложка, которую я брал вчера, — сказал он и положил ложку на стол, а рядом с ней — маленькую серебряную ложечку, свою собственную.
— А это что? — изумился Лейзер.
— Ваша столовая ложка родила чайную ложечку, — объяснил Тоди. — Выходит, эта малютка — её дочка. Я честный человек. Зачем мне чужое? Вот я и возвращаю вам и мать, и ребёнка.
Лейзер в изумлении уставился на Тоди. Никогда в жизни не слыхал он, чтобы у ложек дети рождались. Впрочем, жадность быстро поборола в нём доводы рассудка, и он радостно принял и ложку, и приплод. Надо же, как повезло! Хорошо, что не пожадничал и одолжил соседу ложку.
Прошло, значит, несколько дней, Лейзер снова сидел на ящике (без лапсердака, чтобы зря не изнашивать) и уписывал свекольник с чёрствым хлебом. И тут опять пришёл Тоди.
— Молодой человек из Янева не приглянулся Баше, — сказал он. — У него оказались слишком длинные уши, совсем как у осла. Сегодня другой жених приезжает.
Шейндл готовит ему суп, но говорит, что со стыда сгорит, если гостю придётся есть оловянной ложкой. Разве женщину переспоришь? Не мог ли бы вы одолжить мне…
Не успел Тоди закончить свою просьбу, как Лейзер перебил его:
— Никак ты снова хочешь у меня ложку одолжить? Бери, мне не жалко.
На следующий день Тоди вернул ложку и одну из собственных чайных ложечек в придачу. И снова заявил, что большая ложка родила маленькую и что он честно возвращает хозяину и мать, и ребёнка.
— Что же до молодого человека, который на смотрины приезжал, — соврал Тоди, —то Баша посчитала, что при всех его достоинствах нос у него больно длинный.
Стоит ли говорить, что Скряга Лейзер с радостью принял и новое подношение.
То же самое и в третий раз повторилось. Только теперь Тоди утверждал, что дочка отвергла жениха, потому что бедняга заикался. И вновь он вернул и большую ложку, и маленькую.
— А не было ли случая, чтобы у ложек двойни рождались? — поинтересовался Лейзер.
Тоди задумался:
— Почему бы и нет? Поговаривают, что и тройни бывают.
Почти неделю не захаживал Тоди к богатому соседу. Но утром в пятницу, когда Лейзер (в одних подштанниках, чтобы не протирать брюки) сидел и лопал свекольник с чёрствым хлебом, Тоди снова объявился на пороге.
— Доброго здоровья, реб Лейзер.
— И тебе, сосед, того же, — с несвойственным ему радушием отозвался хозяин. — Какую добрую весть ты принёс на этот раз? Не хочешь ли снова одолжить у меня серебряную ложку? Не стесняйся, бери любую.
— Нет, сегодня я пришёл просить вас об особом одолжении. Нынче вечером приезжает к нам важный молодой господин из самого Люблина. Он сын богатых родителей и, говорят, славится умом и красотой. Он имеет желание посмотреть на мою Башу. Молодой человек останется у нас на шабат. Но как принять его в пустых стенах? Что тут долго говорить — на этот раз мне нужна не только ложка, но и пара серебряных подсвечников. Наши-то простецкие, латунные, и жена стыдится их на праздничный стол ставить. Вот я и подумал, не могли бы вы одолжить мне ваши подсвечники? А я их верну вам сразу же, как суббота закончится.
Серебряный подсвечник — вещь дорогая. Скряга Лейзер засомневался было, но лишь на минуту. Он вспомнил, как славно нажился на серебряных ложках, и ответил:
— Что за вопрос? У меня в доме восемь подсвечников. Бери все. Я знаю, ты надёжный человек и вернёшь их мне в целости и сохранности. А случись какому-то из них разродиться, не сомневаюсь, что ты поступишь так же честно, как и прежде.
— Сделайте одолжение, не сомневайтесь, — заверил его Тоди. — Всегда надо
надеяться на лучшее.
Серебряную ложку Тоди, как обычно, припрятал в карман. А с подсвечниками направился прямёхонько к торговцу. Продал их за кругленькую сумму, а деньги отнёс Шейндп. Когда бедная женщина увидала такое богатство, то едва не умерла от радости, но всё же захотела узнать, откуда оно взялось.
— Шёл я по улице, а там корова летела, взяла да и скинула на крышу дюжину серебряных яиц, — наплёл Тоди. — Яйца я продал, а выручку тебе принёс.
— С чего бы это коровы летали да еще сбрасывали на крыши серебряные яйца? Что-то я прежде о таком не слыхивала! — засомневалась Шейндп.
— Всё когда-то в первый раз случается, — рассудительно сказал Тоди. — А еели деньги тебе ни к чему, так отдай их мне.
— И не подумаю, — поспешила возразить жена.
Кому-кому, а ей-то хорошо было известно, какой ловкач её муженёк. Но я вам так скажу: когда дети голодают, а в кладовой — шаром покати, лучше задавать поменьше вопросов. Шейндл поспешила на рынок и накупила мяса, рыбы, пшеничной муки и даже немного орехов и изюма для запеканки. Оставшихся денег хватило ещё на одежду и обувь для ребятишек.
Что творилось в доме Тоди в тот день, можете сами догадаться. Давненько не было у бедняков такого счастливого шабата. Мальчики заливались, словно щеглы, а девочки плясали до упаду. Когда же
дети подступили к отцу с расспросами, где он раздобыл такое богатство, Тоди цыкнул на них: «Не пристало в шабат о деньгах говорить!»
В воскресенье, когда Лейзер, босой и почти голый (чтобы не портить зря ни одежду, ни обувь), сидел на ящике и доедал свекольник с чёрствым хлебом, снова объявился Тоди и протянул хозяину серебряную ложку.
— Увы! На этот раз ложка не принесла потомства, — со вздохом сказал хитрец.
— А как насчёт подсвечников? — с тревогой спросил Лейзер.
— Подсвечники умерли, — скорбно произнёс Тоди.
При этих словах Лейзер так подскочил на ящике, что едва не разлил суп.
— Что ты мелешь? Разве подсвечники могут умереть? — завопил он.
— Если ложки могут детей рожать, почему подсвечники не могут умереть?
Лейзер пришёл в неописуемое бешенство. Если он от злости не лопнул, так это чудо из чудес.
А дальше было вот что. Лейзер поволок Тоди на суд к раввину. Выслушав обе стороны, раввин рассмеялся.
— Что ж, поделом тебе, — сказал он Лейзеру. — Раз ты поверил, что ложки рожают детей, придётся тебе поверить, что и подсвечники умирают.
— Да разве такое возможно? Нелепица какая-то! — возмутился Лейзер.
— Отчего же ты надеялся, что старые подсвечники родят тебе новых? — отвечал раввин наставительно. — Если ты поверил в нелепицу, когда она сулила тебе выгоду, то должен верить в нее и тогда, когда она приносит тебе убытки.
И раввин закрыл дело.
На следующий день, когда жена подала Лейзеру свекольник с чёрствым хлебом, скряга заявил ей:
— Неси тарелку назад. Я буду есть только хлеб. Свекольник — слишком дорогое угощение, даже если он без сметаны.
Вот так, дорогие мои. Всякое бывает.
История о ложках, родивших себе подобных, и об умерших подсвечниках быстро разлетелась по местечку. Все люди радовались, как ловко Тоди проучил Скрягу Лейзера. Подмастерья сапожников и портняжки, как водится, сочинили весёлую песню, которую распевали на всех углах:
Скряга Лейзер, не грусти, С миром подсвечники отпусти. Ты и так богат без меры, Всем известны тому примеры: Вот поглядите — малютки-ложки, А вот яички лежат в лукошке, Коровы шлют их тебе с небес. Может, тебя попутал бес? Чуток подожди, и ложки в буфете Родят внучат — станешь ездить в карете!
Однако время шло, а новые ложки так и не народились…
из книги «Исаак Башевис Зингер. Сказки»
