После объявления результатов так называемых выборов президента РФ в рядах участников протестного движения, развернувшегося в декабре прошлого года, звучат голоса как разочарования по поводу прошедших месяцев, так и растерянности в связи с будущим.

Общественная дискуссия по поводу перспектив протеста, его стратегии и тактики уже началась. Определенная внятность по поводу будущего — это то, что в первую очередь необходимо.

Тем не менее, некоторый анализ причин неудовлетворенности завершившимся этапом протеста и его результатами представляется полезным. Главным образом для понимания перспектив и планирования будущего.

Наиболее горячие головы говорят о «сливе  протеста» его лидерами. Мне, честно говоря, сам подход, предполагающий столь тесную зависимость судеб протеста от его лидеров, кажется сомнительным. Массовые социальные явления, подобные нынешнему протесту, определяются объективными предпосылками — личности могут как-то влиять на него, но абсолютно не в их силах создать массовую общественную тенденцию или уничтожить ее.  Если бы лидеры (а их было много, и они были весьма разномастны) не отвечали содержательному запросу стихийного движения снизу, то нашлись бы другие. Претендентов на лидерство, предлагавших более радикальные действия, собственно говоря, было достаточно, но их лидерство не было признано участниками протеста. Успех общественной борьбы определяется соотношением сил. Думаю, никакие тактические приемы, проведение митинга в другом месте или призыв разбивать палатки, не изменили бы этого соотношения. Не было еще в обществе критической массы людей, готовых ради «общего дела» бросить работу, ночевать на снегу, серьезно рисковать свободой и здоровьем.

Те, кто проклинает «слив протеста», не могут изложить внятного сценария альтернативного развития событий. Что было бы, если бы члены Оргкомитета позвали народ на площадь Революции вместо Болотной 10 декабря? Как изменился бы ход истории? Пришедшие прорвали бы полицейские кордоны и захватили Кремль? ФСО расстреляла бы собравшихся из пулеметов, что немедленно обеспечило бы Путину судьбу Чаушеску? Вряд ли. Скорее, в худшем случае, задержали бы на 3 часа несколько десятков человек, что отвратило бы большинство законопослушных, особенно поначалу, участников протеста от дальнейшего участия в акциях, создав ощущение опасности протеста. Согласен, что решение было принято некорректно по форме, без учета мнения заявителей, но, полагаю, по сути оно никак перспективам протеста не повредило. Скорее наоборот.

Другой момент, с которым связаны упреки, — согласие на Пушкинскую вместо Лубянки 5 марта. Тут у меня больше претензий. И в этот раз члены Оргкомитета приняли решение волюнтаристски. Я также считаю ошибкой отказ от «Белого кольца вокруг Кремля», дававшего повод для движения в центр и для символического объединения протеста у Кремля и на Пушкинской. В результате протест приобрел малоосмысленный и раскоординированный характер, сократилось число его участников. Но и тут разница все же количественная, а не качественная. Никаких принципиально других последствий при любом выборе быть не могло. Тем более их не могло быть в случае первоначального выбора Лубянки, когда люди были бы еще более разрозненны с самого начала.

Вообще Оргкомитету можно и нужно предъявлять претензии в связи с тем, что за три месяца он так и не удосужился как-то легитимизировать свой самозваный характер, установить внятную формализованную обратную связь с массой участников протестного движения, за то, что некоторые из его членов явно предпочитали делать пиар себе, а не заботиться об эффективности общего дела или, в ущерб той же эффективности, выпячивали свои амбиции и гипертрофированное самомнение, за то, что пытались противопоставить согласованные форматы акций несогласованным — список претензий можно продолжить. Из этого стоит сделать выводы на будущее, но все это могло повлиять на оттенки, обертона массового протеста, развивавшегося согласно запросам и воле его участников. Любой Оргкомитет мог быть лишь слабым модератором процесса, но никак не руководить им.

Разумеется, странно было бы делать вывод, что от личностей, оказавшихся если не во главе, то на острие общественного движения, или от тактических решений вовсе ничего не зависит. Но ключевым и определяющим их вклад может оказаться только в точке неустойчивого равновесия, временного баланса сил. Такая ситуация, возможно, была ночью с 3-го на 4 октября 1993 года или в октябре 1941-го под  Москвой. Но нет никаких оснований утверждать, что что-то похожее было в течение последних трех месяцев.

Говоря о немногих конкретных развилках, разумеется, нельзя делать вывод о принципиальном отказе от несогласованных акций и вообще  радикальных форм протеста. Народ, в конце концов, имеет право на восстание. Но тогда, когда сам народ (а точнее, достаточно большое число граждан) сочтет, что издержки промедления с сохранением status quo перевешивают издержки восстания. Ничего из того, что мы видели в течение последних трех месяцев, не подтверждает сколько-нибудь массовой распространенности такой позиции. Как известно, на исходную точку анонсированного шествия по Садовому кольцу 4 февраля, которое группа  бескомпромиссных участников протеста планировала провести вместо согласованного шествия по Якиманке, пришло 11 человек, меньше, чем записалось на него в «Фейсбуке». Оттого, что лидеры протеста публично выступали против революции (за что их часто упрекают, хотя упреки эти больше терминологического свойства), реально от протестного движения не прибыло и не убыло. Вероятнее, что на этом этапе развития протеста и при том его размахе, который имеет место, призывы к революции распугали бы многих участников, не являющихся многолетними активистами оппозиции. 

Формат Майдана или оранжевой революции очевидно является почти неизбежным для достижения победы. Но стоит вспомнить, что победоносный киевский Майдан произошел три года спустя после кампании «Украина без Кучмы», гораздо более подходящей для сравнения с  нынешними событиями в России. И эти три года были потрачены украинской оппозицией на организационную, просветительскую, агитационную и финансовую подготовку.

Все это не значит, что попытки бороться за победу надо отложить на два-три года. Любые протестные действия вносят свой вклад в повышение протестного потенциала общества, «разогревают» его, приучают к новым формам, создают необходимый опыт. Но, думаю, в каждый момент необходимы честность и трезвое понимание перспектив успеха. Люди, которые ежемесячно, а то и еженедельно призывают на последний и решительный бой, напоминают мальчика, попусту кричавшего «Волки! Волки!».  Гораздо вернее тут подход «делай, что должно, и будь, что будет». Победа обязательно будет за нами, даже если точно предсказать, когда наши усилия принесут желаемый результат, мы и не можем.